В плену лживого солнца

Глава 42

Солнце готовилось опуститься в фиолетовую бездну за краем земли. Умирающие лучи перекатами ползли по рыжим холмам и вытягивали из укрытий тени. Лагерь притих. Настроение правителя передалось каждому воину. В тишине изредка всхрапывал чей-нибудь конь, да налетающий ветер с хлопаньем трепал полотна шатров.

Музаффар в задумчивости сидел у костра. Чуткий слух улавливал тревожный бой далёкого барабана. В этом бое звучали отголоски гроз и песчаных бурь. Он перекликался с голосом земли, с её дыханием и размеренным пульсом.

Внезапно под ногой ато́на вздрогнула твердь. Взметнувшийся песок припылил носок сапога. Правитель опустил голову, прислушался. Из глубин под пустыней дошёл новый толчок, заставив волноваться привязанных лошадей. Из шатров высунулись обеспокоенные воины.

Новый удар сотряс пустыню. Дрожь волнами разбежалась по равнине и вскоре утихла.

Музаффар вскочил на ноги. В груди тревожно забилось сердце.

– Что происходит? – со всех сторон раздавались взбудораженные голоса.

К правителю приблизился подручный.

– Я слышал странное, Музаффар.

Не сводя глаз с утихшей равнины, правитель спросил:

– Что же ты слышал?

– Будто бы Демоноподобный собирается обратиться к тёмному богу.

Вот как!

В памяти царя прозвучало предупреждение Боуло: «Что бы я не задумал, Музаффар, шансов у тебя будет немного». Слова Аббаса целиком подтверждали ответ главного беса.

Какое-то время первый ато́н постоял в раздумье. Затем молча оставил друга и отправился на возвышенность.

До горизонта убегало море пустыни. Только оно перестало быть жёлтым. Всю равнину, на сколько хватало глаз, заполнили людские реки. Сизая даль до границы земли и неба мерцала оранжевой россыпью костров. Тёмные легионы наконец сдвинулись с места, чтобы слиться с армией Боуло. Не переставая прибывать из-за холмов, неисчислимые отряды стягивались к назначенной битве.

Музаффар посмотрел на свою армию, и плечи его враз опустились. Нет, ато́ны никогда не были слабыми. Один его воин стоил десятка врагов. Но по сравнению с тьмой Демоноподобного, их поредевшие ряды выглядели совсем малочисленными.

Что-то он не учёл.

В душу змеёй ввернулась тревога.

Первый ато́н поднял взгляд выше. Туда, где в дымке предвечернего сумрака едва заметно светлели стены родной Джахи. Впервые она показалась ему такой открытой и беззащитной. Всё от того, что её окружили орды алчущих завистливых бесов, заживо гниющих от собственной озлобленности и объединённые ненавистью к сильному светлому миру.

– Всепожирающая саранча, – произнёс он с презрением.

Последний луч солнца отразился в сияющем венце храма, и светило оставило землю.

С переходом на ночную сторону что-то изменилось. Царь ато́нов почувствовал это сразу. Позади, там, где готовилась к бою тёмная армия, раздался устрашающий сиплый скрежет.

Правитель шагнул обратно. Всмотрелся. И, обхватив голову, рухнул коленями в песок. Воины Боуло выправляли крылья и оглашали вечернее небо надрывным озлобленным криком.

«Что бы я не задумал, Музаффар, шансов у тебя будет немного».

Нет. Шансов у них не будет совсем. Они обречены.

Призывать в помощь Тьму – на такое способен лишь тот, кто отдался ей без остатка и носит в собственном сердце.

На деревянных ногах первый ато́н спустился с холма.

– Что с тобой? – вышел навстречу Аббас. Подручный был не на шутку встревожен мрачным видом правителя.

Вдали громыхнули грозовые раскаты, и с затянутого багровым туманом неба упали первые тяжёлые капли. Музаффар обмахнул плечо, подушечки пальцев слегка побелели от разъедающей влаги.

Боуло обратился к Тёмным силам. Что ж, он обратится к Светлым. Что это, если не тот самый момент?

А иначе Áтон не выстоит.

– Отправь гонца домой, пусть готовят город к осаде.

– Мы отступаем? – спросил Аббас с недоверием.

Музаффар покачал головой, не выказав ни единой эмоции.

– Нет. Но завтра решающий день, и нужно быть готовым к чему угодно. – Он хлопнул Аббаса по плечу и со словами: – Проследи, чтобы мне никто не мешал, – вошёл в шатёр и скрылся за пологом.

Горизонт утопал в лиловых сумерках, подкрашенных перьями алого румянца. Он был бы красив, и им можно было бы любоваться. Будь пелена, скрывающая место встречи земли и неба, не пеленой от дымящихся костров воинственно настроенных легионов. Неросфет стояла на террасе. Сжимая руки перед грудью, она нервно мяла ладони и неотрывно смотрела вдаль.

Вести запаздывали.

По террасе прошлась сырая прохлада. Тени на стенах, отбрасываемые танцующим пламенем дворовых чаш, потревожило мягкое дуновение. Неросфет зябко повела плечами и вздрогнула, когда в тишине за спиной кто-то негромко кашлянул.

Царица порывисто обернулась. У дверей стоял Аршухан.

А она и не слышала, когда он вошёл. Смутившись, сказала:

– Ты?

В её голосе жрец уловил ноту разочарования, и собственное сердце царапнула злая боль. Он вышел из полумрака на свет. На лице Неросфет лежала тень глубокой печали. Она опять отвернулась к пустыне и отстранённо сказала:

– После первых успехов нашей армии прошло несколько дней. Где гонцы с вестями?

– Боуло стянул армию с холодных и жарких земель. Наверное, Музаффар не хочет тебя огорчать. И… поэтому молчит.

Неросфет взглянула на Аршухана. В сумраке её глаза беспокойно мерцали.

– Что ты узнал?

Перед ответом он чуть помедлил.

– Ато́нов ждёт большое сражение.

– ?..

– Город велено готовить к осаде.

В истом желании попросить помощи у древнего покровителя потомок великих бомани вошёл в состояние Этерны. Больше он не сомневался, как прежде.

Время замерло, потеряло счёт. Растянулось спиралью и рассеялось золотистым потоком. Лишившись условностей и отодвинув за грань посторонние смыслы, открытый разум избранного ато́на свободно принял высшее знание.

«Заставь Зло убраться в свой мир, – бежали сквозь тьму волны огненной вязи. – И будь осторожен. Порой оно находится так близко, что его трудно заметить. Будь!.. Осторожен!..»

Наследник светлых правителей Ахом покинул состояние Этерны полный решимости. К тому часу лучи предрассветного солнца только-только коснулись песков пустыни.

Равнина замерла в ожидании решающей битвы. Ветер притих. Отдыхала земля, уставшая от ударов копыт и пыла жестоких сражений.

Правитель вышел на свет. Из-за ближайших холмов ветер-сообщник донёс кое-что странное. Слабое лошадиное ржание, надрывное и отчаянное, полное животного ужаса, муки и боли. Похолодев, Музаффар кинулся на затихающий зов. Между холмами две крылатые твари терзали животное, рвали на части и насыщали утробу горячей трепещущей плотью.

Проваливаясь в песок, правитель взобрался на холм и, в гневе сжимая кулаки, замотал головой. Объединённая армия готовила наступление раньше оговоренного часа. Чего ещё было ожидать от презренных шакалов!

Музаффар со всех ног бросился в лагерь. Навстречу бежал подручный.

– Поднимай войско, Аббас! Враги уже здесь. Продержитесь, сколько сумеете. Мы их одолеем.

Объяснять, как и предупреждать ато́нов у него не было времени. Нужно было спешить. И, вскочив на коня, он во весь опор помчался в сторону Джахи.

Едва Аббас протрубил тревогу, из утренних сумерек в лагерь прилетело первое послание. Длинный узкий клинок поразил в шею верного друга царя. Подбежавшие воины застали умирающего товарища, который уже не мог ничего сказать и лишь указывал на удаляющийся силуэт Музаффара.