Ведьмины косы (СИ)

Эпилог 2

— Питер! Питер! — звонкие голоса девушек настигли Петро возле академического тренировочного зала. — Мы хотели узнать… Ты ведь идёшь на зимний бал?

— Не сейчас, дамы, — отмахнулся от них. Танцы — последнее, о чём он сейчас готов думать.

Дело в том, что его младший брат Любомир, обладатель разрушительного дара боевой магии, снова устроил себе тайную тренировку с опасными огненными заклинаниями, да ещё без присмотра.

Чем могло закончиться столь рисковое предприятие, можно только представить…

И ужаснуться.

От происходящего в зале у Петро зашевелились волосы по всему телу.

Братишка вертелся вокруг своей оси и метал с рук в стену огненные шары. Те отскакивали и хаотически разлетались по всему залу, оставляя чёрные подпалины на серых, защищённых от любого воздействия, плитах.

Любомир, залитый потом с ног до головы, с азартом пулял свои смертельные игрушки и сам же от них уворачивался, считая себя, по-видимому, неуязвимым супергероем.

Тем временем в зале разверзся ад. Мало того что воздух превратился в пекло, так ещё повсюду сновали туда-сюда хаотические бесноватые сгустки плазмы.

— Эй, ты что творишь?! — закричал Петро, вознамерившись остановить безобразие.

— А-ха-ха! Я придумал крутейшую штуку! — поделился радостью Любомир, то сгибаясь, то подпрыгивая.

Говорят, сила есть — ума не надо. Но это всё враньё. Без ума далеко не уйдёшь. Тем более, если ты маг. Собственная необузданная сила — хуже врага.

У самого Петро тоже обнаружились зачатки магического дара, но искра настолько слабая, что годится лишь, чтобы зажечь светлячок. К двадцати трём годам Петро выжал из академической программы максимум и смирился с данностью. Магия — лишь магия. Это всё мелочи, ведь умом природа его наградила живым и цепким.

…в отличие от Любомира, которого матушке с отцом следовало назвать явно по-другому. Любодрак или Дракобой. Сам же подрастающий лиходей просил, чтобы его звали просто и скромно: Мир.

Петро с самого рождения Мира взял над младшим братишкой шефство, ибо няньки и гувернёры — товарищи ненадёжные, а через три года после рождения первенца мама родила дочек-близняшек. И с тех пор малышки отнимали львиную долю родительского внимания.

Так что Мир сызмала рос под защитой старшего брата, пусть не кровного, но разве ж это важно? Питера, как теперь его звали, Любомир обожал. И изрядно мотал старшему нервы, куда ж без этого.

Сейчас рыжий горе-боец подставился сразу под четыре огненных шара, летящих прямо в него с разных сторон.

— Упс… — игриво, со смешком воскликнул он, прикрывая лицо руками.

— Ми-и-ир! — Петро бросился на брата, прикрывая его собой и совершенно не думая, что огонь прожжёт не только одежду, но и плоть.

Жгучая, до слёз в глазах, боль пронзила левую лопатку, но, когда беснующийся огонь вокруг них потух, Петро первым делом проверил, цел ли брат.

— Ты зачем прыгнул на меня? Я же под щитом! — возмутился Мир. — А ты… — он заглянул брату за плечо и резко подскочил на ноги. — Я за целителем!

Пока Петро лежал на койке с зелёным лицом, Любомир очаровательно улыбался хорошенькой целительнице, которая старше его лет на десять, и вёл с ней ненавязчивую беседу.

— Индивидуальное обучение по тебе плачет, — ворчал Петро. — Ты же мне сказал, что пошёл в библиотеку! Как ты оказался в тренировочном зале?

— Хотел испробовать один приём. Кто ж знал, что ты кинешься меня спасать? Неужели ты думал, что я подставлюсь под огонь без щита? — умничал Любомир.

— Мне некогда было переходить на магическое зрение и разглядывать, достаточно ли сильные у тебя щиты! — уже откровенно возмущался старший брат. — Что мне было делать? Смотреть, как тебя поджаривает?

— Зато теперь поджарило тебя! — тоже вскипел Мир. — Вот поэтому я и не сказал тебе про тренировку! Паникёр! Вечно ты контролируешь каждый мой шаг. А я уже не маленький!

— А ведёшь себя именно так! — припечатал Петро и обратился к целительнице: — Инесс, какие прогнозы?

— Глубокие разрывы я зарастила, кровотечение остановила. Опасности для жизни больше нет. На оставшиеся повреждения моего резерва уже не хватит. С минуты на минуту должен прибыть целитель из дворца, — чётко и по делу ответила девушка, затем, чтобы не мешать пикировкам братьев, ушла.

Любомир изобразил проблемное лицо:

— Сам-то шибко взрослый, — проворчал он. — Без щита полез под огонь.

— С моей искрой только щиты и ставить! — огрызнулся Петро, но уже без былой злости. Всё-таки рану жгло гораздо меньше, да и, главное, Мир цел.

— Между прочим, профессор Фот гордится мной, — вспомнил младший. — Я его лучший студент! И я намерен довести искусство боя до совершенства. Будущему королю не пристало быть трусом, — голубые глаза Любомира хитро стрельнули из-под рыжей косой чёлки.

— Будущему королю не пристало без конца искать, чем бы убиться! — ответил Петро в пику брату.

— Ты не понимаешь! Это гениальная тактика, и я придумал её сам! Если выставить параллельно с ней максимальный щит, мне не будет равных на поле боя даже против целого отряда противников! Представляешь, как папа будет мной гордиться?

— Я с тобой поседею… — вздохнул Петро.

— Ничего, на новогоднем балу развеешься, — разулыбался Мир. — Как раз подлатают тебя, и будешь, как новенький. Вон, за тобой целая очередь кандидаток выстроилась.

— Кстати, по поводу бала: я не пойду на него. Обещал Настасье приехать. Буду свататься.

— О-о… Родителям рассказал?

— Да. Они не против. Я за тебя, балбеса, переживаю. Вечно несёшься сломя голову, а потом только думаешь, куда.

— Пф! Ничего со мной не случится. Мне четырнадцать. Справлюсь, — фыркнул он.

— Может, ты перейдёшь на индивидуальное обучение? Так всем будет спокойнее.

— Вот ещё! Справлюсь и без няньки! — тут за налётом бравады на его лице отразились подлинные эмоции. — Может, останешься на бал?

— Настасья написала, что к ней посватался подмастерье её отца. Я и так слишком долго тянул с предложением, — признался Петро. — Если не примчусь к ней, всю жизнь буду кусать локти.

— Ты и так слишком долго со мной возился, — вздохнул Мир. — Езжай. Уверен, Настасья дождётся тебя. Обещаю, что не убьюсь.

Щёки у Настасьи горели. Она сидела на кухонной лавочке и теребила подол платья. Надо же было такому случиться! Уже шесть лет она ждала, когда же к ней посватаются, и вот — сбылось — сразу два кандидата на её руку и сердце.

С одной стороны, Павел, папенькин подмастерье и преемник, ежедневно на виду. Толковый парень, сын тёти Груши, на которой семь лет назад женился папенька.

С другой, Петро (нынче Питер), который живёт в Ригере и крутится в самых верхах общества. Наверняка у него таких, как Настасья, пруд пруди. Пока ждёшь от него сватовства, можно состариться. Да и нужна ли ему деревенская деваха?

О Петро, который приезжал в гости дважды в году, Настасья мечтала уже давно. Вот как перерос он её на голову, да как раздался в плечах, так и поселился прочно в девичьих грёзах.

Настасье казалось, что он отвечает ей взаимностью, но время летело, а у Петро находились дела поважнее, чем любовь.

А когда Пашка предложил выйти за него, Настасья поняла, что сейчас решается её судьба. Согласится пойти за него — придётся жить без любви. Не согласится — рискует остаться старой девой.

Первым делом она настрочила письмо Питеру и отправила его с почтовым соколом.

Паша не нравился ей как мужчина, хоть тот и в ладу с папенькой, и сам воспитанный и трудолюбивый. Даром, что босяк, ну так они живут в одном доме, сводные брат с сестрой. Никуда не придётся съезжать. Быт налажен, родные рядышком.

Вроде бы хорошо, но…

Сердце девичье мечтало о том, кто далеко.

Питер явился спустя пять дней после отправки письма и прямо от калитки выпалил:

— Не выходи за него! Выходи за меня.

Настасья лишь горько и обиженно ухмыльнулась. Чего ждал столько лет? Томил её? Ни себе, ни людям.

Она вот возьмёт и откажет Питеру! И будет ему поделом! Даром, что сама потом будет безутешно оплакивать поломанную судьбу.

Но Петро, наглец этакий, отрицательного ответа не принял и увёл Павла на задний двор — поговорить по-мужски.

Теперь Настасья сидит на кухне, в тепле, из дому выглянуть боится. Вдруг подрались женихи?

Папенька с мачехой, как назло, в город укатили за покупками. Маруська уж семь лет как замуж вышла в соседнюю деревню. Некому поддержать морально.

«Тук-тук-тук!» — раздалось торопливое, затем парадная дверь скрипнула, послышалось шуршание снимаемой обуви и уверенные шаги в сторону кухни.

Петро не выглядел ни побитым, ни взволнованным. Как всегда, собранный, уверенный в себе и одетый с иголочки в тёплый зимний костюм.

— Ты прости, Настасьюшка, что не позвал тебя замуж раньше. Мой косяк.

— Что же из леди ригерских не выбрал? Они-то всяко поизящней будут… Я-то, вон, простая, — по-прежнему обиженно выдала она.

— Главное, что настоящая, — Петро улыбнулся так, что у Настасьи перехватило дух, и сел рядом. — Не глядят глаза на других.

— А на меня глядят что ли? Что-то непохоже…

— Да за Любомиром я всё нянькой ходил. Пестовал его, защищал от него же самого. И не заметил, как пролетело время. Опомнился — а своей-то жизни и нет.

— Разве найдётся в ней место для меня?

— Мир уже большой мальчик. Сам справится. Иди за меня, Насть. Жить будем, где захочешь.

— Прям в деревню к нам переберёшься, коли попрошу?

— Переберусь, — кивнул решительно.

— Вот и переберись! — провокационно заявила она.

— Свадьбу тоже тут справим?

— Тут! Маменькино свадебное платье в этом вашем Ригере засмеют, а оно мне дорого.

— Как скажешь, — снова разулыбался Петро. — Ну, раз всё готово, то и тянуть нечего. Договоримся со священником, нас поженят через неделю.

— Неделю?! Да папенька тебя за такое взашей из дому выставит! — перепугалась Настасья, естественно, не гнева отца, а слишком скорых перемен. Вот так, ждала-ждала, а всё ещё не готова к замужеству. Страшно.

— Не выставит. Папенька твой не дурак. Понимает, что с Павлом ты хорошей жизни не увидишь. И Павел это понимает. Моя ты, Настасья. Иди уже ко мне.

После свадьбы, на которой гуляла не только вся деревня, но и скрытые под личинами Ричард с Аретой, Настасья заявила, что желает посмотреть, как другие люди живут. Так что в Ригер вернулись не только король с королевой, но и молодожёны.

Жить в деревню Настасья больше не вернулась, влюбившись во дворец, модные наряды и балы.

Глеб, счастливо женатый на хлопотливой пекарше Агрофене, приветствовал высоких будущих родственников радушно, и ничто не напоминало о событиях прошлого. Да и к чему вспоминать о несбывшемся?

Вскоре после женитьбы Петро на Настасье в Элросе произошёл раскол власти, и часть приграничных земель отошла Ригеру, а вместе с ними и Медяшкино.

От Ригертона до Медяшкино проложили дорогу, чтобы удобно было ездить туда-обратно в гости.

Платон и Игнат, сыновья Аси и Алексея, тоже поступили в Королевскую Академию Магии с зачатками бытового дара, но пообещали после обучения вернуться жить в родную деревню.

Арета с Асей время от времени устраивали тайные дружеские посиделки, о которых знали только Ричард и Алексей. За душевными беседами забывались титулы, статусы и прочие регалии, и ведьма чувствовала себя той самой юной девушкой, к которой можно обратиться запросто на «ты». Ведь и у монархов есть человеческие потребности, и о них не обязательно знать посторонним. Счастье требует тишины.

Нибирра — карликовое государство, граничащее с Ригером.

Сегория — сильное государство, территориально находящееся между Ильхазом и Ригером. Сегорцы — агрессивный народ, живущий торговлей и завоеванием иноземных земель. Имеют напряжённые отношения с Ригером.

Нибирра — карликовое государство, граничащее с Ригером.

Таль-Виерра — крупное прибрежное торговое государство на юге материка.