Вена: история города

Глава семнадцатая Жизнь в газометре

Но бывают и другие необычные жилые дома. Когда приближаешься к Вене со стороны въезда A4, то, взглянув на Зиммеринг, сразу замечаешь крайне странный комплекс зданий. О них можно подумать все что угодно, только не то, что в этих огромных цилиндрах находятся жилые квартиры. Даже после подробных и убедительных объяснений слышны скорее сочувственные, чем завистливые слова: «Да-да, когда это отремонтируют, то, наверное, будет интересно, но как там жить?» Восторги тех, кто прилетел самолетом и едет из аэропорта, моментально остывают, и после ответов водителей такси (и кто знает, сколько раз в день!) на восторженные вопросы неизменно слышится: «Да, как достопримечательность это прекрасно, но разве можно здесь жить?»

Если кто-то захочет сам осмотреть столь примечательное сооружение, то сделать это очень просто. Газометр-сити имеет собственную станцию метро, и поезда 3-й линии вас доставят сюда из Внутреннего города быстрее чем за 10 минут. Пассажиры выходят из вагонов перед входом (в полном смысле слова) в этот новый жилой, торговый и развлекательный квартал. Едва покидаешь стеклянный павильон станции, как сразу же оказываешься перед первым цилиндром из красного обожженного кирпича. Вблизи он выглядит еще внушительней!

Комплекс, который состоит из четырех бывших газометров (каждый 72 метра высотой и 56 метров в диаметре), не так давно стал гордостью города. Старые, кайзеровских времен резервуары для газа, которым прежде освещали улицы, сохранили в их прежнем облике, а новый, будто приклеенный к одной из них, надломленный в середине высотный дом привлекает еще больше внимания и интереса. «Вот лучший пример того, как из чего-то старого можно сделать нечто совершенно новое», — говорят те, кто гордится удачным проектом.

Все, кто восторгаются преображением промышленного памятника XIX века в современный квартал, и те, кто здесь живут, совершенно не могут понять сомнений по поводу пригодности этих домов для жилья. Три тысячи человек — и это не только квартиросъемщики, но и владельцы квартир — рады, что в свое время не пошли на поводу у многочисленных скептиков и сомневающихся. Им постоянно твердили о том, что недостаток света и ощущение тесноты приведут к развитию депрессии, а многие опасались шума магазинов и развлекательных заведений, расположенных в нижних этажах. Тем, кто здесь живут сейчас — а среди них обитатели студенческого общежития, — вообще не приходят в голову все эти важные соображения. Их оптимистичный жизненный настрой поддерживают и оригинальность этого места, и отличное транспортное сообщение, и прекрасные возможности для шопинга и развлечений. Особенно привлекательна не совсем обычная для венских будней дружеская атмосфера. Возможно, именно сходство вкусов сплачивает жителей, и все они уверены, что просто влюблены в этот странный квартал.

Здесь принято общаться с соседями и при случае по их просьбе присматривать за детьми. Уже два года, как в этом громадном комплексе существует своего рода домовое товарищество, что не часто случается в Вене, за исключением разве что дома на Салезианергассе, 8.

Старинные промышленные корпуса появились в конце XIX века, во время бурного развития Вены. В 1896 году община города решила сама заняться снабжением газом, чтобы избавиться от монополии английских поставщиков газа и снизить непомерно высокие цены. Газовые резервуары возводили в течение трех лет по проекту Теодора Херманна. Трубопровод длиной 700 км смонтировали из 140 000 труб. Уже 13 октября 1899 года на Рингштрассе зажглись первые газовые фонари, а в 1914 году 40 000 фонарей освещали почти все переулки и улицы Вены, и для этого использовался газ из построенных газовых резервуаров. Эта странная форма хранения становилась все менее востребованной по мере того, как все более широкое применение находил природный газ. Газометры стали совсем ненужными после того, как в 1981 году последний из них вышел из употребления. Между тем здания газометров охранялись как памятники культуры и уже поэтому не могли быть снесены. Но, помимо запрета и ностальгии, существовали еще причины, почему Вена дорожила этими сооружениями. Предприимчивые менеджеры шоу-бизнеса быстро оценили особые акустические свойства встроенных в кирпичные здания громадных полых металлических цилиндров и устраивали здесь потрясающие вечеринки, на которые молодежь валила валом. Здесь даже фильм однажды показывали: о Джеймсе Бонде с Тимоти Далтоном в главной роли.

Идея сохранить старый фасад и построить внутри квартиры для молодежи сначала казалась чересчур смелой, таким образом заброшенный пригород Зиммеринг превращался в полноценный район Вены. В Зиммеринге есть свои преимущества: близко проходит шоссе, до аэропорта всего четверть часа езды, рядом раскинулся зеленый Пратер. Необычная решительность, с которой приняли этот план, объясняется и тем, что помимо дефицита жилья и офисных площадей Вена ощущает еще острую нехватку торговых центров, но тогда лишь самые смелые могли рассчитывать продать поистине огромные площади. Подгадав к моменту, когда были сформированы первые очертания Газометр-сити, строительные компании попридержали новые инвестиции, чтобы оживить дефицитный спрос на вялом рынке жилья. Поэтому нет ничего удивительного в том, что при таких условиях соискатели не заставили себя ждать, едва в 1997 году община Вены, владельцы газометра и прилежащего района, объявили открытый конкурс.

«Нужно было немало воображения и смелости, чтобы вообще взяться за этот проект», — говорили позже инвестор и строительная компания. Победитель не отрицал, что особенно его привлекли обещания Венской администрации оказывать всяческую поддержку проекту. Не пришлось долго ждать, чтобы нашли инвестиции для строительства ветки метро, и продолженная до Зиммеринга третья линия метрополитена начала действовать задолго до ввода в строй нового жилья. Исключительно быстро была разработана специальная льготная система оплаты для съемщиков и владельцев жилья, которая была чрезвычайно выгодной для будущих обитателей Газометр-сити. Существенные изменения первоначальных планов вылились в тривиальные экономические решения: квартиры и офисы было нецелесообразно размещать в нижних этажах. Расчеты показали, что количество пригодных для использования и продажи под недвижимость площадей значительно меньше уровня рентабельности. В результате появилась столь внешне необычная, надломленная, «прилепленная» ко второму резервуару высотная башня. Ее существование обусловлено исключительно соображениями экономической целесообразности, поскольку резко возросло количество пригодных для жилья и приносящих застройщику прибыль квартир.

Всего через четыре года после того, как был объявлен конкурс на строительство, первые жильцы смогли въехать в новые квартиры. И инвестиции оказались совсем не маленькими: общая стоимость строительства составила 180 миллионов евро, при этом община Вены внесла чуть более 10 процентов. Торговым предприятиям, общественным заведениям и бизнес-офисам здесь также нашлось место. В бывших газометрах прорубили 4000 окон и множество дверей. Первоначальные купола заменили новыми крышами.

В проекте преобразования газометров воплотились творческие идеи четырех архитекторов, каждый из которых имел собственное представление о том, как должно быть организовано пространство за внешним фасадом. Работы шли легко до тех пор, пока не потребовались совместные решения. Лишь после двух лет жарких споров все наконец пришли к согласию о том, как надо оформить единое обрамление квартала и связать его со стеклянной станцией метрополитена. Относительно каждого бывшего газового резервуара теперь существовала своя концепция, конечно, весьма отличающаяся по стилю, что тем не менее гарантировало многоплановость их оформления и функциональное разнообразие. Поэтому в соответствии с собственной «миссией» в каждом из них была разная «начинка». Единственное, что объединяет все газометры, — это подземный гараж, который продолжен на поверхности торговой улицей, связавшей газометры «В» и «С». В корпусе «С» над гаражом и магазинами расположены в основном офисы. Над ними есть также и квартиры, но лучшие элитные квартиры класса «люкс» вне всякого сомнения находятся в корпусе «D». А в первых четырех его этажах, тех, что в других башнях отведены под офисы, разместился архив города и округа Вены.

Прежние закрытые конструкции крыши снесли и заменили одной изящной купольной конструкцией, накрывающей цилиндрические фасады и открытой сверху, в то время как пространство под ней разные архитекторы оформили по-разному. Отдельная крытая деловая улица замыкает корпуса Газометр-сити в единое общее пространство. Упомянутый уже архив Вены занимает особое место в комплексе, поскольку в нем хранятся такие сокровища, как, например, наследие Бетховена, письма Моцарта и множество других более старых документов, рукописей, фрагментов, исторических редкостей и очень важных сведений о жителях и жительницах этого города.

Городской архив существует уже давно, и его сотрудники всегда стремились не только содержать его в должном порядке, но и сделать доступным для всех интересующихся, однако в последние годы это было почти невозможно из-за недостатка места. Документы хранились уже в 10 разных филиалах, пока наконец в 1998 году городской совет не решил использовать для нужд архива помещения Газометр-сити, задуманного как жилой и деловой квартал.

Различия в архитектурных концепциях четырех газометров чрезвычайно интересны. Французский архитектор Жан Нувель — создатель берлинской кофейни «Галерея Лафайетт» — прежде всего стремился организовать внутреннее пространство газометра «А». Его атриум разделен девятью колоннами и разгорожен стеклянными стенами, чтобы внутрь поступало как можно больше естественного света. Все квартиры этого здания обращены окнами на город, а внутри можно прогуливаться, и такой внутренний двор, можно сказать, является достопримечательностью.

Для команды архитекторов «Кооп химмельб(л)ау» главной задачей было создать концертный зал в ограниченном пространстве башни. И решение выглядит весьма оригинально: вопреки обычной практике, зал начали возводить не снизу вверх, а сверху, в кольцо уже имевшихся старинных стен опустили заранее изготовленную бетонную оболочку будущего зала. Благодаря этому звукоизоляция совершенно уникальна и студенты в общежитии, размещенном между новой бетонной и старой кирпичной стеной, не слышат проходящих концертов и не ощущают никаких вибраций. Студенческие квартиры рассчитаны на четырех человек, каждый из которых имеет отдельную комнату.

Газометр «С» проектировал Манфред Ведорн, известный по многочисленным реконструкциям дворцов Внутреннего города. Он постарался сделать внутренний двор максимально просторным и избегал всяческого загромождения. Обилие зелени среди шести воздвигнутых им башен создает ощущение легкости и воздушности.

Элитные двухэтажные квартиры корпуса «D» также включают маленькие садики. Но родившемуся в Зальцбурге и много работавшему в Канаде и США Вильгельму Хольцбауэру это показалось недостаточным, и он придумал еще три совершенно удивительных общих сада. Из этой башни открывается вид не только на квартал, но и в другую сторону — на Вену. Квартиры размещаются также и в толстых стенах, которые в других корпусах используются для проходов и лестничных клеток.

Планировка квартир разрабатывалась с учетом пожеланий их будущих жильцов и владельцев. В результате удалось преодолеть ощущение замкнутости и серого однообразия, а после того, как сюда переехали жильцы, возник собственный мир, расцвеченный разными стилистическими решениями, множеством растений и красочным текстилем. Самые большие квартиры имеют площадь 120 квадратных метров, а самые маленькие — 35. И все они (за исключением тех, что распложены в примыкающей башне) объединены лоджией.

Кто здесь живет — это тема для отдельного разговора: в основном сюда тянутся молодые и холостые, в лучшем случае молодожены. Верхняя возрастная граница — 35 лет. Еще одну группу составляют люди из других земель Австрии, которым требуется жилье в Вене. Для них важно, что рядом находятся автотрасса и аэропорт, а также удобное транспортное сообщение с центром города. Ну и помимо прочего, квартира в Газометр-сити отнюдь не дешевеет и является неплохим вложением средств.

Все неудобства и разрушения, причиненные прилегающей округе строителями, были оперативно устранены, как и в случаях с другими масштабными проектами. Маленький садовый поселок частично сохранился, но многие охотно продали свои участки земли коммерческим предприятиям, привлеченным сюда новыми возможностями. Здесь непросто ориентироваться, и тому, кто неуверенно блуждает среди газометров, надо внимательно следить, как бы не оказаться в совершенно другой местности, где среди не слишком ухоженных, но зато огороженных участков ходят лошади и все немного напоминает о не таких уж и давних временах. Подобная картина относится к лучшим воспоминаниям о Зиммеринге. Еще несколько лет назад здесь бесконечными рядами тянулись маленькие предприятия, неприметные мастерские и кустарные цеха, перемежаясь со скучными поселками. Трудно представить, но служащие из организации защиты государственных памятников имели право отклонить любой проект под лозунгом «Сделай из старого новое!». Они не только хотели сохранить башни в их первозданном уродстве, им совершенно претила мысль о новом использовании промышленных памятников. Споры о том, что именно надо делать, казалось, никогда не кончатся, каждая точка зрения имела многочисленных сторонников. Но в Вене никому даже в голову не пришло снести эти памятники культуры.

Когда гуляешь по городу, то бросается в глаза, что во многих крышах прорезаны окна. В Вене стали чрезвычайно популярны мансарды. Венцам нравится необычное жилье, которое всегда получается при перестройке чердака. Сколько квартир — столько и творческих решений. То, что под самой крышей можно найти совершенно другие решения, свидетельствует не только о богатой фантазии и находчивости архитекторов, тут еще приходится приспосабливаться к особенным условиям.

Лучшие мансардные квартиры — это те, где удалось создать просторное помещение, залитое светом. Своды этих квартир не всегда вписаны в скат крыши, нередко можно видеть окна, выпирающие из крыши на манер собачьей конуры и вертикальные, как в обычной квартире. Существует такое разнообразие форм окон, что часто уже одно это делает квартиру удивительной и странной: например, круглые «иллюминаторы» в комнатах под куполом. А по-настоящему эффектно здесь смотрятся комнаты с огромными окнами. Хотя и спрятанные под встроенным козырьком, узкие окна порой тоже бывают вполне уместны, например на кухне, поскольку именно форма крыши определяет, как именно можно в нее врезать окно. Поэтому здесь даже часто устраивают зимние сады или террасы.

Большая притягательность мансардных квартир объясняется еще и тем, что, как правило, они размещаются на чердаках красивых старинных домов, и нередко обычные квартиры, выходящие на красивую лестничную клетку представительного подъезда, выглядят не столь эффектно. Часто в них ванная комната встроена в прихожую, и, как правило, это полутемное маленькое помещение с крохотным окном — какой контраст с потоком света, льющимся из окна в потолке!

Перестройка чердаков вовсе не простое дело: она ставит перед архитекторами специфические проблемы, поскольку доставляет неудобства жильцам и не очень-то нужна домовладельцам. Привлекает, однако, то, что городские власти выделяют дотации на реконструкцию чердачных помещений. В архитектурных бюро говорят, что все труднее находить подходящие чердаки. Бывает, что домовладельцы перестраивают чердаки в порядке капитального ремонта дома. В таком случае открывается множество возможностей: архитектор может выкупить чердак или начать реконструкцию, вступив в долю с домовладельцем, иногда в процессе участвует и будущий хозяин квартиры.

В этом деле существует немало подводных камней. Во-первых, нужно заручиться согласием домовладельца, а когда оно получено, необходимо выяснить, не охраняется ли дом как памятник архитектуры. Стоит также узнать, насколько все согласуется с общим планом застройки. Ответственные за облик города градостроительные власти следят не только за охраной памятников, но и требуют согласования с общегородской планировкой.

Коль скоро дело дошло до практического воплощения замысла, то решений может быть множество. Часто, если крыша находится в аварийном состоянии, ее дешевле снести и построить новую, но только обязательно ни на миллиметр выше прежней и ровно той высоты, которую утвердят власти. Угол наклона ската также должен остаться прежним, на этот счет существуют строжайшие указания. Доставлять строительные материалы наверх тоже непросто и почти всегда требуется поломать голову над постройкой строительного лифта. На создании лифта настаивают органы строительного надзора, да и трудно представить себе квартиру на крыше без лифта. Во многих старых домах вообще именно таким образом и появляется лифт, что увеличивает для старых жильцов квартплату.

Обладатели мансардных квартир, как правило, гордятся своими владениями, и им нравится здесь жить. И в ответ на то, что летом воздух под крышей раскаляется, они заявляют, что зато и зимой им тепло, а те, что плохо переносят жару, в конце концов покупают себе систему климат-контроля. Они бывают счастливы устроить маленький садик на крыше, коль скоро существует такая возможность. Это стремление совпадает с общегородской программой «Зеленая крыша», действующей вполне в духе господина Хундертвассера.

Обитатели более чем странного дома Хундертвассера имели бы 101 причину переселиться из него, не будь они столь преданы этому зданию, этому диковатому и гармоничному в своей дисгармонии творению, с его китчевыми колонночками, изгибами и перекосами, с зелеными насаждениями в самых немыслимых местах, и менее всего напоминающему человеческое жилье. Самым серьезным их доводом, без сомнения, является то, что здание, расположенное на Левенгассе, в довольно скучной части 3-го района, это их родной дом и к тому же им интересуется множество туристов, которые бродят вокруг и внутри. Каждый, кто с 1986 года смог продержаться в этих квартирах, еще более странных и необычных, чем в Газометр-Сити, гордится, что живет в таком знаменитом месте.

Дом принадлежит муниципалитету и является обязательным пунктом программы всех туристов в Вене. Жильцы охотно рассказывают, что они лично были знакомы с мастером, который еще в 1958 году наделал много шуму в архитектурных кругах своим сенсационным манифестом «Против прямых линий». Фридрих Стовассер, родившийся в 1928 году и известный всему свету как художник Фриденсрайх Хундертвассер, всегда воевал со всем миром по самым разным поводам: он боролся за сохранение окружающей среды, и его решительное неприятие «стерильной эстетики» было принято в штыки теми, кого он затем эпатировал своим творчеством. В конце 1970-х бургомистр Вены дал Хундертвассеру возможность построить дом его мечты таким, как он себе его представляет в соответствии с провозглашенным им принципом природного замкнутого цикла и переработки стоков в гумус, а также (что еще дороже) из природных материалов, с кривыми стенами и садами на крыше, то есть наиболее полно интегрированным в природу. Но прежде всего, в соответствии с принципами архитектора, в ходе строительства не должно было пострадать ни одно дерево.

В 1985 году творение было завершено, и, кажется, эксперимент удался. Жильцы уже 20 лет пребывают в восторге, и, как и в самом начале, их совершенно не смущает, что во всем доме нет ни одной прямой стены и ровного участка пола. Заметно подросшие деревья и кусты на крышах, балконах и в самых неожиданных укромных уголках чувствуют себя вполне вольготно.

Стремление к протесту и противоречивость, нашедшие свое выражение в творчестве, причем не только в архитектуре, но и в живописи, присущи личности Хундертвассера. Это интриговало публику еще до того, как он решил перебраться на постоянное место жительства в Новую Зеландию. Вокруг него хватало скандалов: папарацци стремились раскопать что-нибудь извращенное в его стремлении соблюдать естественный — и конечно же нудистский — образ жизни, жертвой их стараний стал маленький сын подруги художника. Доказать никто ничего не смог, но писали об этом чрезвычайно много. Даже смерть настигла Хундертвассера не где-нибудь, а на борту «Куин Элизабет», посреди океана, на пути из Новой Зеландии.

Тот, кто был знаком с его беспорядочной жизнью, не слишком удивился, когда через три года после смерти художника разгорелся новый, связанный с его именем скандал. На этот раз в центре истории оказался его коллега-архитектор Иозеф Кравина, который в судебном порядке заставил остановить продажу сувениров с изображением дома Хундертвассера. Вплоть до 1981 года Кравина был компаньоном и соавтором Хундертвассера, они вместе разрабатывали проект биодома, пока Кравина не прекратил сотрудничество из-за изменений, которые с ним не согласовали.

Архитектор хотел получить свою долю в весьма немалых доходах, а также добивался, чтобы здание официально именовалось «Дом Хундертвассера — Кравины». Суд счел его притязания небезосновательными, однако потребуется еще некоторое время, чтобы установить, какой должна быть доля доходов. А туристы тем временем будут тщетно искать открытки, шелковые платки, сувениры и книжки с изображением знаменитого дома. Конечно, это только часть ассортимента, потому что, кроме тех сувениров, где явно изображен дом, существует еще множество других с характерными и узнаваемыми деталями творений Хундертвассера. И дело не в жадности или нечестности бизнеса, здесь все происходит в полном соответствии с волей мастера. Например, галстуки не продаются, потому что Хундертвассер их терпеть не мог.

Кравина, помимо прочего, возможно, спустил настоящую лавину. Кроме него, был и другой архитектор, Бернд Пфистер, который сотрудничал с Хундертвассером на протяжении всего проекта и вклад которого можно оценить достаточно точно. Именно ему принадлежит идея, как можно сэкономить место за счет лестничных клеток, а также разработка подземного гаража, — и это высоко оценил сам Хундертвассер. Тем не менее имени Пфистера также нигде не видно. Если бы он, как и Кравина, предъявил судебный иск, то у него тоже были бы неплохие шансы получить свою долю доходов.

Но обитателей дома совершенно не волнуют эти дрязги, и они наслаждаются плодами сотрудничества всех троих архитекторов, а популярность Хундертвассера со временем только растет. Подготовленный им каталог собственных произведений появился только недавно, вряд ли художник предчувствовал, что готовит к изданию труд всей своей жизни. В двух томах, вышедших в 2002 году, на 1780 страницах представлено 1900 фотографий. В последние годы Хундертвассер увлекся проектированием купален и оздоровительных центров и столь близкой его жизненной философии культурой вэллнесса, именно к этой области и относятся его неоконченные работы.

Тот, кто видел хоть одно здание Хундертвассера, уже издалека узнает и любое другое — это не очень-то трудно. Находящийся неподалеку от дома Хундертвассера музей посещают не только из-за его необычного вида, но и из-за довольно интересной экспозиции. Если выйти из музея через второй выход и пройти тенистым сквером, то попадешь к каналу, прямо к маленькой пристани, также творению Хундертвассера. Проплывая мимо вилл Старого Дуная, его стиль узнаешь сразу, и уж вне всякого сомнения, мусоросжигающий завод в Шпиттелау, расположенный по Дунайскому каналу ближе к Внутреннему городу, — это самый настоящий «Хундертвассер», хотя его дымовые трубы и не вполне укладываются в концепцию мировоззрения мастера.

Вряд ли кто-нибудь сегодня усомнится, что уговорить Хундертвассера на этот проект было нелегко, но в конце концов он уступил просьбам своего друга, бургомистра Гельмута Цилька. И вот в результате мусоросжигающий завод муниципалитета Вены расцвел великолепием красок, фейерверком идей, воплощенных в самые необычные формы: пестрая корона из щитов на крыше, сверкающие на солнце золотые и серебряные купола и шары, венчающие капители разноцветных колонн. Сооружение, официально именуемое теплоцентралью Шпиттелау, благодаря отличной системе теплопроводов отапливает 200 000 венских квартир и 4500 крупных предприятий. Тепло получается в результате сжигания мусора. Основание здания старше, чем творение Хундертвассера: оно было построено в 1970 году, затем случился пожар, после которого Хундертвассер все перестроил.

Будучи убежденным защитником природы, мастер приступил к работе над проектом, только предварительно уверившись в том, что завод в полной мере и во всех отношениях соответствует строгим австрийским законам об охране окружающей среды. То, что именно он проектировал завод, и сегодня является гарантией того, что теплоцентраль не загрязняет природу. Ведь чтобы склонить его согласиться работать, восстанавливаемое после пожара предприятие оборудовали самыми лучшими современными фильтрами. Результаты их работы, благодаря развитию современной техники, могут наблюдать все: данные замеров, передаваемые онлайн непосредственно в ратушу, высвечиваются на огромном экране рядом с теплоцентралью.

В ходе реконструкции завода было предусмотрено использовать его помещения для целей искусства. В главном вестибюле теплоцентрали Шпиттелау регулярно проводятся выставки и вернисажи современных художников, которые прочно вошли в венскую художественную жизнь. Раз в году, в начале лета, венцев приглашают на настоящий фольклорный фестиваль: разнообразная музыкальная программа и фейерверк еще добавляют красок и без того нескучному двору этого здания.