Вернись за мной

Глава 1

Коннор

— Эрроувуд! Просыпайся, мать твою. — Кто-то ударил меня по руке, и я сорвался со своего места. Мои глаза пробежались вокруг в поисках любой опасности, но я вижу только своего приятеля Лиама, который стоит рядом со мной в коридоре самолета. — Чувак, ты говорил во сне.

Я протер рукой лицо, пытаясь сорвать паутину сна.

— Понятия не имею, что мне снилось.

— Какая-то красотка.

Отлично. Один Бог знает, что я наговорил.

— Сомневаюсь.

— Чувак, ты такой болтун. — Его голос повысился. — "О, Коннор, ты такой сексуальный. Да, именно так" Потом он вернулся к обычному тону. — Просто говорю, что девчонка была очень живая.

Теперь я точно знаю, кто именно мне приснился — ангел. Красивая девушка с темно-каштановыми волосами и самыми голубыми глазами, которые я когда-либо видел. Неважно, что я провел с ней всего одну ночь восемь лет назад, я все-равно ее прекрасно помню.

То, как она улыбалась и манила меня пальцем, чтобы я шел за ней.

Как мои ноги двигались без разрешения мозга. Она будто была послана свыше, чтобы спасти меня.

Это случилось в ту ночь, когда мой отец был настолько пьян, что приложил меня кулаком, и хлопнув дверью, я отправился в лагерь для подготовки солдат, пообещав себе никогда не возвращаться.

Она была идеальной, а я даже не знаю ее имени.

Я толкнул его локтем, зная, что скорее замерзнет ад, прежде чем я признаюсь в этом.

— Слава Богу, что ты женат. Женщины не дуры, чтобы клюнуть на тебя. Твои фразочки говно, а ты мудак.

Он улыбается, несомненно, думая о своей жене. У некоторых парней есть все — Лиам Демпси — один из них. У него есть красивая женщина, к которой он возвращается домой, дети, друзья, и у чувака было идеальное детство.

По сути, его жизнь полная противоположность моей.

Единственное стоящее в моей жизни — это мои братья.

— О чем ты говоришь? Есть точная причина, почему меня называют Мечтателем, а тебя — Стрелой. Я же проклятая мечта.

— Добрый день — я олень. Все зовут меня так из-за моей фамилии, мудак.

Лиам смеется и пожимает плечами.

— Возможно, но свое я получил из-за моей яркой личности.

Несмотря на то, что он полный идиот, я буду скучать по нему. Я буду скучать по всей своей команде. Ненавижу мысль о том, что это было мое последнее задание, и я больше не буду частью этого братства. Мне понравилось служить с морскими котиками.

— К счастью, ты такой тщеславный, что я увижу твое сияние, куда бы ни влез.

— У тебя есть идеи, куда ты поедешь или что собираешься делать? — спрашивает Лиам.

Я откидываюсь на спинку слишком неудобного кресла самолета C-5 и глубоко вдыхаю.

— Понятия не имею.

— Рад видеть, что ты на вершине своей жизни. Тебе надо собраться, Эрроувуд. Хочешь жить — умей крутиться.

Лиам руководил командой в течение двух последних заданий и был для меня как старший брат, но сейчас я не хочу, чтобы мне читали лекции. У меня есть три старших брата, которые делают достаточно этой херни.

Хотя, наверное, морские котики и были братьями. Братьями, которые сделали бы друг для друга все, включая то, чтобы помочь пережить тяжелый выезд, даже если он длится чертовски долго.

Три года назад я был на задании. Это был обычный контрольно-пропускной пункт, но мне раздробило ногу, когда машина пыталась проехать мимо. Мне сделали несколько операций, все выглядело хорошо, но заживало не так быстро, как нужно. На этом задании я был на легкой службе, которая была в основном административной.

Я чертовски ненавижу административную работу. Я хотел быть там и убедиться, что мои братья в безопасности. Потом врач сообщил мне, что меня выпишут по медицинским показаниям.

Я больше не гожусь для морских котиков.

А если я не могу быть вместе с ребятами, то не хочу никакой другой работы.

— У меня есть план.

— Какой? — спрашивает он.

— Надрать тебе задницу, например.

— Ты мог бы попробовать, сосунок, но я бы на это не поставил.

Если бы моя нога на сто процентов….

Лиам качает головой.

— Я все-равно надрал бы тебе задницу. Но шутки в сторону, ты не можешь подписать документы об отставке и не знать, чем займешься дальше.

Мой старший брат Деклан еще тот червяк в заднице, и сказал то же самое, когда в прошлом месяце я позвонил ему. Дек руководит огромной корпорацией в Нью-Йорке и сообщил, что ищет нового руководителя службы безопасности, но я лучше прогоню свою больную ногу через мясорубку, чем буду работать на него. Он слишком вспыльчив, все знает и чуваку на все срать с высокой горы.

Тем не менее, он прав. Пока я могу пользоваться теми малыми сбережениями, что у меня есть, но потом мне нужно будет найти работу.

— Я разберусь, — говорю я ему.

— Почему бы тебе не вернуться домой на ферму?

Мои глаза сузились, и я едва сдержал гнев, который наполняет меня при упоминании об этом месте.

— Потому что единственный способ ступить ногой на эту землю — это похоронить человека, который там живет.

Братья Эрроувуд дали обет заботиться друг о друге, защищать друг друга, и это именно то, что каждый из нас делал, пока я не смог выбраться из того проклятого места. Через две недели после выпуска я в последний раз ступал на сельскохозяйственные угодья в Пенсильвании. Я лучше буду жить на улице, чем вернусь туда.

Он поднял руки.

— Ладно, брат, не надо смотреть на меня так, будто собираешься оторвать мне яйца. Я понимаю. Никакого дома. Просто волнуюсь.

Я видел, как львиная доля ребят выходили в свет и пытались ориентироваться в гражданской жизни. И как бы, черт возьми, тяжело там ни было, все наладится, понимаешь?

Он прав. Блядь, я тоже видел такое множество раз, но не готов выйти в люди, чтобы столкнуться с реальностью. Я с двадцати лет жил как у Бога за пазухой, потому что флот спас мне жизнь. Я бы оказался в тюрьме, если бы не пошел на службу. Потом, когда попал в лагерь, меня отобрали для "котиков", и я отказался быть кем-то другим. А уйти в отставку было не моим выбором.

Я не уверен, кем еще смог бы работать сейчас. — Мой приятель Джексон имеет компанию, которая принимает на работу "котиков" в отставке. Я уверен, что у него есть место для еще одного.

Я пихаю его.

— Я покажу тебе отставку.

Прежде чем мы смогли продолжить ссориться, к нам подошли офицеры и сообщили, что мы готовимся к снижению, поэтому объяснили, как должна пройти высадка.

Возвращение домой похоже на то, чего никто не может понять. Оно наполнено эмоциями, воздушными шариками, фанфарами, слезами счастья и кучей волнения. Жены празднично одеты, а дети выглядят идеально ухоженными, хотя мы все знаем, что их жизнь последние девять месяцев трудно назвать идеальной. Мы видим семьи, которые настолько жаждут увидеть своих любимых, что не могут оторваться друг от друга.

А еще есть наши чувства.

Они нестабильны. Мы вроде и готовы вернуться домой и увидеть людей, которых любим, но в то же время знаем, что будет непросто. Любить мужчину, который снова пойдет на службу — не легко. Вот почему я благодарен, что любовь и брак никогда не были в моем списке приоритетов.

Мне нравится знать, что никто не жертвует собой ради любви ко мне.

Командир замолчал, ожидая внимания всех присутствующих.

— Паттерсон и Колдвелл пойдут первыми, поскольку у них родились дети, пока нас не было. Тогда высадка пойдет по алфавиту. После того, как вы отметитесь, заберите свое снаряжение и не возвращайтесь на базу еще две недели, поняли? — Да. — Отвечаем все хором.

Он откладывает блокнот и смотрит на нас всех.

— Не заставляйте меня объяснять своей жене, почему я должен уйти из дома, чтобы забрать из участка одного из вас, идиотов.

Некоторые из нас смеются, но он нет, потому что это случилось в прошлый раз. К счастью, это был не я.

Самолет приземляется, и я клянусь, что чувствую прилив энергии.

Поскольку высадка идет по алфавиту, я буду одним из первых, но наша команда наполнена ребятами у которых есть дети. Я подожду, пока они уйдут, получу выговор от командира Хансена, и пойду своим веселым путем, как это делают другие неженатые ребята.

Командир назвал мое имя, но я остался на месте. Его голос снова повысился.

— Эрроувуд! — Он посмотрел на меня, но я пожал плечами. — Господи, каждое чертово задание вы, дебилы, делаете тоже самое.

Хорошо, я назову твое имя дважды, и если ты не встанешь, то переместишься в конец очереди. Идиоты. Я окружен идиотами.

— Увидимся через несколько недель, — говорит Лиам, когда называют его фамилию.

— Я обязательно попрощаюсь.

Он бьет меня по груди.

— Попробуй этого не сделать.

После того, как названы остальные имена, я снова слышу свое.

Командор совсем не выглядит счастливым, но я вижу оттенок гордости, скрытый за его мрачным взглядом.

— Ты хороший человек.

— Эти дети хотят увидеть своих родителей.

Он кивает. — Вот твои документы. Увидимся через четырнадцать дней.

Я также киваю, беру бумаги и ухожу. Солнце ярко светит, а воздух пахнет чистотой. Когда я спускаюсь по лестнице, к моей коже не прилипает ни пыль ни грязь.

— Эй, придурок. — Я замираю на секунду, прежде чем повернуться лицом к своему брату — которого здесь быть не должно.

— Шон? — Он идет ко мне с раскрытыми руками и широкой улыбкой на губах.

— Рад видеть твою задницу целой и невредимой.

Мы обняли друг друга, стуча руками по спине.

— Что, черт возьми, ты здесь делаешь?

— Я подумал, что кто-то должен завести тебя домой после твоего последнего задания.

— Что ж, рад тебя видеть, — говорю я с улыбкой.

— Я тоже рад тебя видеть, братишка.

Я, может, и самый младший, но не маленький. Шон самый низкий из нас, но у него самое большое сердце. Иногда мне хочется быть более похожим на него.

— Знаешь, я могу разрезать тебя от задницы до шеи примерно за десять секунд, ты действительно хочешь подраться?

Он хлопает меня по плечу.

— Не сегодня, я здесь для чего-то другого.

— Да?

— Да, мы должны встретиться с Декланом и Джейкобом.

Меня наполнила щепотка волнения. Семейные встречи не для нас.

Фактически, последний раз мы вчетвером собирались вместе в день, когда я прошел учебный лагерь. У нас с братьями разница в год. Моя бедная мать родила четырех детей за четыре года, а затем потратила следующие семь, воспитывая четырех мальчишек, которые были известны своим нелегким нравом. Мы объединились и были лучшими друзьями во всяких шалостях.

Но теперь мы все развеялись по миру, и по большей части виделись порознь.

— Где мы встретимся с ними?

Шон сжимает челюсть, а потом тяжело вздыхает.

— В Шугарлоуф. Наш отец умер. Пора возвращаться домой.