Коннор
— Только сегодня вечером. Без имен. Без ничего. Просто так… Мне нужно что-то почувствовать.
— Ее голос умоляет.
— Почувствуй меня.
Ее темно-голубые глаза посмотрели в мои, и я клянусь, что она увидела всех моих демонов и прогоняет их прочь.
Сегодня вечером я не какой-то парень, который замел следы за своего пьяного отца, а тот, кто отблагодарил его кулаками. Я не ребенок того человека, который угрожал разрушить мою жизнь из-за лжи, которую мы с моими братьями сказали, чтобы защитить его.
Я не Коннор Эрроувуд, младший брат, нарушитель спокойствия, парень, который едва закончил школу.
Сейчас, для нее, моего ангела, я Бог. Она смотрит на меня с такой надеждой и честностью, что я покорен ею.
— Завтра… — сказал я, нежно проводя большим пальцем по ее щеке.
— Завтра не будет.
Я хочу сказать ей, что завтра еду в учебный лагерь. Она должна знать, что, несмотря на то, что мы договорились только на одну ночь, я вернусь за ней. Ей остается только подождать.
— Будет, — начал я, но ее рука прикрыла мои губы.
— Нет ничего, кроме сегодняшнего вечера. Я хочу, чтобы мы потерялись друг в друге. Ты можешь дать мне это?
Я отдам ей все.
Ее рука опускается, и она заменяет ее своим ртом. Я целую ее, давая ей ответ через прикосновение.
Мы едва говорим хоть слово, медленно раздевая друг друга в номере отеля в трех городах от Шугарлоуф. Я здесь, чтобы помнить. Я здесь, чтобы забыть. Я даже не знаю, зачем пришел, но, возможно, это было ради нее.
Мне восемнадцать лет, но я чувствую себя так, будто прожил жизнь тридцатилетнего. Пережил потерю матери, характер моего пьяного отца, избиения, ложь и необходимость принимать решения, которые мне никогда не следовало принимать — из-за него.
Сейчас я ничего этого не чувствую. Я парень, который будет любить женщину, которая намного лучше него.
— Коннор!
Я оглянулся, не зная, откуда доносится звук. Здесь больше никого нет. Здесь только мой Ангел и я.
— Коннор! Коннор! Коннор! Помоги!
Я встал с кровати. Мой сон исчез, пока я начал искать, откуда идет шум.
— Пожалуйста! Будь дома! Пожалуйста! Коннор, ты мне нужен!
Хэдли.
Я подпрыгиваю, накидывая шорты, и мчусь к двери.
— Хэдли?
Когда я открыл дверь, она стояла там — волосы прилипли к лицу, а глаза полностью красные. Она схватила меня за руку и потянула.
— Ты должен идти! Ты должен помочь!
— Куда?
— Надо спешить! — кричит она.
Хэдли дрожит, сжимая мою руку так крепко, что я почти почувствовал страх внутри нее. Она посмотрела на меня — разбитая, грустная и напуганная. В моей памяти вспыхнули образы того, что может быть не так, потому что я помню этот взгляд. Я помню, как бегал с беспорядочным лицом, молясь найти помощь.
Прежде чем я пойду туда, мне нужно, чтобы она рассказала мне, что произошло, чтобы я мог подготовиться. Я использовал годы тренировок, чтобы замедлить свой учащенный пульс и желание спешить.
Я сел на корточки до ее уровня, сжимая обе маленькие руки своими.
— Мне нужно, чтобы ты рассказала мне, что не так?
Ее голова двинулась туда, где должен быть ее дом, а затем девочка повернулась ко мне.
— Она сказала мне бежать.
— Твоя мама?
Она кивнула.
— Он… Он был… Мы пытались.
Я быстро её подхватил, взял на руки и бросился в дом. Когда я понял, что она в безопасности дома, то посадил ее и попытался получить от нее больше информации.
— Это твой папа? — Хэдли заплакала сильнее, и у меня болезненно сжалось горло. Мне хочется обнять ее, утешить этого ребенка, который разваливается на куски, но я побуждаю ее взгляд вернуться ко мне. — Мне нужно, чтобы ты рассказала мне все, чтобы я мог ей помочь.
— Он схватил ее, но она заставила меня бежать и сказала не останавливаться.
Черт возьми.
На минуту Хэдли — это я. Я бегу, помня, как кричит Деклан, пока я не мог его слышать, потому что бежал. Я чувствую страх в своем теле, потому что я не останавливаюсь, находя это дерево, молясь, чтобы он не последовал за мной.
Деклан защищал меня, и я сделаю все, чтобы сделать то же самое для Элли.
— Хорошо, я хочу, чтобы ты осталась здесь, заперла за мной дверь и немедленно позвонила 9-1-1. Расскажи им, что случилось.
— Мне страшно.
Я покачал головой, надевая свое самое смелое лицо.
— Я знаю, что страшно, но ты попала ко мне, и теперь мне нужно, чтобы ты вызвала полицию, чтобы мы могли убедиться, что все в безопасности. Я вернусь сюда, как только смогу.
— С мамой?
Я очень на это надеюсь. Я знаю, что лучше не давать обещаний, которые я не могу выполнить.
— Я сделаю все, что в моих силах. Только не открывай дверь, если это не я или шериф Мендоза… Он все еще шериф? — Она кивнула. — Хорошо, только нам, ладно?
Я ненавижу оставлять ее одну в этом разбитом доме, но Элли нужна помощь. Если она заставила Хэдли сбежать… Это было для того, чтобы защитить ее. Она сделала то, что мои братья сделали для меня.
— Пожалуйста, помоги ей, Коннор, — умоляет Хэдли, и я хочу дать ей то, что она просит.
Каким-то образом, этот ребенок чувствовал себя со мной в безопасности, если обратился ко мне за помощью. Я не могу ее подвести, несмотря ни на что.
— Я уже ухожу. Не забудь позвонить и не впускай никого, кроме меня, твоей мамы или шерифа Мендозы, — снова напоминаю я ей. Я хочу сказать ей, чтобы она не впускала своего отца, но она и так достаточно напугана.
— Я обещаю.
С этими словами я притягиваю ее к себе, чтобы быстро обнять, выхватываю свой пистолет со столика и бегу.
Мои ноги не останавливаются. Я не думаю ни о чем другом, кроме того, как добраться до нее… быстро. Я не могу остановиться, замедлиться или пошатнуться. Знаю, что идти по дороге, пожалуй, легче всего, но срезать через поле быстрее, поэтому я это и делаю.
Я перепрыгиваю через забор, двигаясь в темпе, которым давно не бегал. Во время последнего задания мне запретили бегать, но сейчас ничего не болит. Я бегу от чистого адреналина и необходимости добраться до Элли.
Внутри я знал, что что-то не так. Если этот сукин сын в тот день причинил вред Хэдли, я его убью. Мне приходится не думать так, потому что я и так пытаюсь обуздать свой гнев из-за того, что он обидел Элли.
Передвигаясь по мокрой траве, я думаю о той ночи. Я помню, как она чувствовала себя в безопасности в моих руках. Я хранил эту память так долго, что мысль о том, что это все, что мы когда-либо будем иметь, меня убивала. Элли что-то значит для меня, и независимо от того, так ли она чувствует себя по отношению ко мне, девушка была моим талисманом.
Я столько раз мечтал о ней, а потом воспроизводил воспоминания той ночи, чтобы снова иметь рядом хоть ее частичку.
Я создавал сотни разных сценариев того, что произошло бы, если бы я проснулся раньше, и как бы разворачивались последние восемь лет моей жизни.
Мое сердце сильно забилось, когда свет дома передо мной прорезал темноту ночи. Я начал двигаться еще быстрее, зная, что каждая уходящая секунда может стать роковой.
Я достал свой пистолет, держа его возле себя во время движения.
Дом в стиле кантри должен облегчить мне доступ внутрь через окно. На фасаде есть небольшое крыльцо, а эркер. (Эркер — выходящая из плоскости фасада часть помещения, частично или полностью остеклённая ярко освещен изнутри). Скорее всего, они там. Я быстро осмотрел дом, пытаясь определить лучший путь, чтобы забраться внутрь. Вокруг страшно тихо, луна ярко светит, что дает мне достаточно света, чтобы видел я, но не видели меня.
Я подошел ближе и увидел, как двигается занавеска.
Надеюсь, что шериф уже близко, но это Шугарлоаф, поэтому я не очень надеюсь на него, и нет никакого шанса, что я буду ждать, пока он появится, прежде чем я зайду.
— Кевин. — Я услышал бормотание через окно. — Не делай этого.
Голос Элли сорванный и хриплый. Совсем не такой красивый, милый и почти песенный, как раньше.
— Ты думаешь, я хочу, чтобы моя жена бросила меня? Я человек, который поддерживал тебя, любил тебя, обеспечил тебе жизнь, а потом я проснулся и увидел, что ты крадешь мою дочь!
Я посмотрел в окно и увидел, как она лежит на полу перед камином, а он ходит по комнате. Я осмотрел территорию, решив, что входная дверь является лучшим входом, чтобы быстро добраться до нее.
— Я везла ее в безопасное место, — пытается крикнуть женщина, но ее рука поддерживает грудь, и кажется, что она едва может сделать полный вдох. — Ты ударил меня в последний раз.
Мудак причинил ей боль.
Красный цвет наполняет мое зрение, и все мои продуманные планы вылетают в окно.
Я подхожу к дому, засовываю пистолет за пояс и ногой открываю дверь так сильно, что дерево раскалывается. Я иду вперед, мне уже безразлично на все, кроме того ублюдка, который поднял руку на женщину.
— Что за хрень? — Он спотыкается назад, а потом выступает вперед. — Пришел спасать свою проститутку?
— Я услышал какой-то шум, поэтому захотел посмотреть, что здесь происходит.
Он покачал головой. Мы оба знаем, что я ничего не слышал, потому что живу почти в миле вниз по дороге, но мне действительно наплевать на то, что он думает. Мне не плевать на женщину на полу и маленькую девочку, которая ждет дома, напуганная до чертиков.
Из-за этого ублюдка.
— Убирайся из моего дома.
— Очень хотелось бы, но у меня есть строгое правило насчет мужчин, которые бьют людей меньше их. — Я подошел ближе, сжал кулак и расслабил его. — Понимаешь, я думаю, что настоящий мужчина выберет человека своего размера, правда же?
— Отъебись.
— Как насчет того, чтобы попробовать ударить меня? Держу пари, что это заставило бы тебя почувствовать себя больше мужчиной, чем бить женщину.
Я закружился вокруг него, подстерегая свою добычу, готовый броситься в ту же секунду, когда увижу, что Элли в стороне.
Однако синие и красные фары заливают комнату своим светом, и я вижу панику в его глазах.
Кевин движется налево, будто хочет выскочить по коридору, а затем через заднюю дверь, но я бросаюсь на него. Мои руки обхватывают его тело, и я позволяю импульсу и силе тяжести потянуть нас обоих на пол. Он наносит удар кулаком мне в лицо, и я откидываюсь назад, когда вокруг раздается громкий выстрел.
Это все, что я слышу, после чего чьи-то руки тянут меня назад.
— Отпусти его, сынок. Я заберу его отсюда, — говорит шериф Мендоза.
Он схватил Кевина, а я бросился к Элли, которая сидит, сгорбившись, на полу.
— Ты в порядке?
Она качает головой.
— Нам нужно доставить тебя в больницу.
— Где Хэдли?
— Она в безопасности, — быстро сказал ей. — Она у меня дома.
— Мне нужно пойти к ней. — Элли попыталась встать, но закричала.
— Элли?
— Мои ребра. Мой живот.
Я сжал зубы, чтобы удержаться от того, за что попаду в тюрьму.
Она ранена и пережила Бог знает что. Мне не нужно быть похожим на мужчину, которого она только что видела.
— Ты можешь ходить? — Ее губы задрожали, и она попыталась отвернуться, чтобы скрыть синяк, образовавшийся на щеке. Я поднял руку, но она отклонилась. — Мне жаль.
— Нет. — Она попыталась меня остановить. — Мне нужна Хэдли, и убраться отсюда.
— Я не сделаю тебе больно.
— Она в безопасном месте?
— Она у меня, — ответил я.
Ее глаза встретились с моими, и из них полились слезы.
— Спасибо, что пришел за мной.
Если бы эта девушка только знала, что именно она заставляет меня возвращаться раз за разом. Именно эта ночь, которую мы провели вместе, улыбки, смех и все, что она подарила мне когда-то. Я чувствовал себя живым, достойным. Будто я мог быть чьим-то героем. Я возвращался бы за ней каждый день своей жизни, даже если бы знал, что она никогда не станет моей.
— Я рад, что пришел сюда вовремя.
Она обняла рукой живот и задохнулась.
— Элли?
— Просто очень болит.
Я хочу оторвать ему руки. Как он посмел сделать такое со своей семьей? Его жена и дочь должны быть единственным, что имеет значение, а сегодня он сломал их обоих.
Я оглядываюсь туда, где стоит он с руками за спиной, и надеюсь, что эти металлические манжеты настолько тугие, что впиваются в его кожу. Он наблюдает за мной, и я двигаюсь, чтобы закрыть ее от него. Он не заслуживает на нее смотреть.
Она издает другой звук, и я не знаю, как ей помочь. Никогда раньше я не чувствовал себя таким бездарным.
— Что мне делать?
Слезы, которых не сосчитать, не прекращают падать вместе с моим сердцем.
— Просто отведи меня к Хэдли.
Я киваю, но потом шериф Мендоза привлекает наше внимание.
— Элли, у меня есть несколько вопросов, которые я хочу задать.
— Хорошо. Но мне нужно добраться до Хэдли.
Дрожь в ее голосе сказала мне, что она на грани потери сознания Ей нужно увидеть свою дочь.
— Можно ли было бы попросить ее дать вам показания там, где они оба в безопасности? — спросил я.
Мендоса посмотрел на нее, а затем кивнул.
— Конечно. Я попрошу заместителя Маккейба отвезти Кевина на станцию, а я подвезу вас обоих.
Элли выглядит так, будто она готова сломаться. Ее руки дрожат, и она продолжает втягивать воздух, когда двигается.
— Ты можешь стоять? — тихо спросил ее.
— Поможешь мне? — Я протянул ладони, не зная, куда прикоснуться, но она едва пошевелилась, чтобы принять предложенную помощь.
К черту это. Я наклонился и так осторожно, как только смог, взял ее на руки.
— Извини, — сказал я, когда услышал ее писк.
— Не извиняйся, спасибо. Я не думаю, что смогла бы ходить.
Я поднимаю ее, как можно нежнее прижимая к своей груди.
— Я не дам тебе упасть.
И, помоги мне Бог, я больше не позволю ему сделать ей больно.