Глава 9 ЗАСАДА

23 АВГУСТА, 20-Й КАПСКИЙ СТРЕЛКОВЫЙ БАТАЛЬОН, БЛИЗ БЕРГЛАНДА, 40 КИЛОМЕТРОВ К ЮГУ ОТ ВИНДХУКА

Дорога № 1 проходила через маленькое селение Бергланд, а потом начинала подниматься все выше, уходя в остроконечные Ауасские горы. Чуть севернее Бергланда прокладывавшие дорогу южноафриканские строители решили, что лучше прорубить путь насквозь через скалы, а не подниматься вверх по крутому, каменистому, поросшему кустарником кряжу, тянувшемуся с запада на восток. С помощью динамита и бульдозеров они проделали туннель в пять метров шириной и двинулись дальше, не задумываясь о том, какие осложнения принесет их работа будущим завоевателям.

Им и в голову не могло прийти, что их сыновья будут находиться среди тех, кто попытается пробиться через созданную ими преграду.

Узкие улочки Бергланда были забиты танками и бронетранспортерами, потертые бронированные бока и орудийные башни которых казались каким-то чужеродным телом на фоне чистеньких, с остроконечными крышами домов и магазинчиков, построенных еще во времена германского колониального владычества.

Передовая колонна армии ЮАР неожиданно застыла как вкопанная.

Подполковник Генрик Крюгер на ходу спрыгнул со своего «рейтела» и побежал к небольшой группе испачканных в пыли офицеров, сгрудившихся возле боевой бронированной машины «руйкат». Фляга и планшет, висевшие у него на плече, позвякивали при беге. За ним следом бежал молоденький лейтенант.

Майор Даан Фиссер первым заметил их и встал по стойке «смирно» — все подчиненные немедленно последовали его примеру. Внешний вид офицеров показывал, насколько они устали. Вокруг воспаленных глаз Фиссера залегли темные круги, а пот, мазут и пятна смазки сделали рисунок его камуфляжной формы еще более замысловатым. Пять дней безостановочного продвижения вперед, лишь изредка прерываемого короткими и ожесточенными боями, не прошли бесследно.

— Почему встали, Даан? — Крюгер не собирался тратить драгоценное время на пустую болтовню. Его батальон выбился из графика уже на целые сутки, и тот факт, что сам этот график ни к черту не годился, мало волновал Преторию, неизменно высказывавшую в депешах свое неудовольствие.

— Мы с ребятами наткнулись на засаду — там, за гребнем горы. — Майор указал рукой на север, глотая слова от усталости и возбуждения. — Напали на нас, когда мы выезжали из туннеля.

Крюгер поднял к глазам бинокль, чтобы разглядеть место действия. Двухрядное шоссе здесь как раз проходило через тянущийся с востока на запад кряж, где строители прорыли туннель. В результате в узком проеме едва могли разъехаться два автомобиля. У подполковника не оставалось никаких сомнений, что все противотанковые орудия, которыми располагал противник, были нацелены на противоположный конец этого представляющего смертельную опасность туннеля. Пока он осматривался в поисках другого пути, майор продолжал свой доклад.

— Они нас обстреляли. У нас не было времени развернуться, поэтому мы устроили дымовую завесу и вернулись для перегруппировки.

Крюгер кивнул, соглашаясь с принятым Фиссером решением. Это ущелье могло стать смертельной ловушкой для солдат и техники, которые попытались бы пройти через туннель.

— Потери есть?

Фиссер покачал головой.

— Слава Богу, нет. Но мы были на волоске. — Он указал на тонкую проволоку, застрявшую на башне и ходовой части «руйката». — Какие-то черные ублюдки чуть не отправили меня на тот свет своим чертовым «сэггером».

Крюгер чуть не присвистнул. «Сэггер», противотанковая ракета, управляемая по проводам, прошла в сантиметре над башней «руйката», оставив проволоку как свидетельство своего промаха. У намибийских боевых расчетов на той стороне хребта на уме было лишь одно: остановить дальнейшее продвижение батальона — прямо здесь и сейчас.

Очень хорошо. Намибийцы хотят вступить с ним в открытый бой — он им предоставит такую возможность. Чем больше сваповских войск они уничтожат сейчас, тем меньше их останется на потом.

Крюгер взглянул вверх по крутому склону, ведущему к гребню горы.

— Ваши машины смогут перебраться через кряж?

Фиссер кивнул.

— Нет проблем. Но чтобы расправиться с этими чертовыми ракетами, мне понадобится поддержка пехоты и артиллерии.

— Вы ее получите. — Крюгер раскрыл планшет и порылся в нем в поисках карты местности, расположенной за горой. Не самое лучшее место для боя. Густой кустарник и низкорослые деревья, лощины, каменистые участки и холмы — все это давало хорошее укрытие обороняющимся силам противника. Мысль о фронтальной атаке против занявших такие позиции солдат не доставляла ему удовольствия, но выбора не было, по крайней мере, в отпущенное для этого время. Был, конечно, еще один путь на Виндхук, но тогда пришлось бы вернуться на шестьдесят километров назад, а затем предпринять еще один бросок, преодолевая расстояние в триста километров по труднопроходимым горным дорогам.

Крюгер устало покачал головой. Варианта, исключающего тяжелый, кровопролитный бой, у него не было. Батальону придется пробиваться через удерживаемую намибийцами долину близ Бергланда, рассчитывая на превосходство в воинской выучке, боевом духе и огневой мощи.

Он повернулся к стоящему рядом лейтенанту.

— Радируйте всем командирам рот, чтобы в течение пятнадцати минут прибыли сюда.

Операция «Нимрод» перерастала в настоящую войну.

ПЕРЕДОВОЙ КОМАНДНЫЙ ПУНКТ, 8-Й МОТОСТРЕЛКОВЫЙ БАТАЛЬОН, КУБИНСКИЕ ЭКСПЕДИЦИОННЫЕ ВОЙСКА, К СЕВЕРУ ОТ БЕРГЛАНДА

Старший капитан Виктор Марес сидел, согнувшись, под рыжевато-коричневой маскировочной сетью, натянутой над его колесным «БТР-60». Он медленно покачал головой, отказываясь верить в то, что только что услышал в наушниках, и нажал клапан микрофона:

— Повторите, пожалуйста, товарищ полковник!

Вежливый, хорошо поставленный голос батальонного командира приобрел жесткий оттенок.

— Вы меня отлично слышали, капитан. Вам необходимо удержать эту позицию. Ни шагу назад! Я повторяю: ни шагу назад! Наши братья по классу надеются на нас! Помните об этом. Конец связи.

Голос замолчал, и в наушниках послышался треск радиопомех.

Марес снял наушники и протянул их радисту. Может, полковник сошел с ума? Неужели этот идиот всерьез рассчитывает на то, что две пехотные роты, несколько расчетов противотанковых ракетных установок и взвод 73-миллиметровых безоткатных орудий смогут остановить продвижение наступающей колонны армии ЮАР? Это было полнейшим безумием!

Стройный, чисто выбритый кубинский офицер вынырнул из-под маскировочной сети и направился к группе деревьев, где располагалась его оперативная группа. Пехотинцы в касках, залегшие за скалами и деревьями, нервно обернулись на звук шагов. Большинство были вооружены автоматами «АКМ», у некоторых были ручные пулеметы Калашникова, третьи сжимали гранатометы «РПГ-7».

Еще пятнадцать «БТР-60» и несколько отделений пехотинцев заняли оборону вдоль узкой линии примерно на триста метров ближе к горному кряжу, укрывшись, где возможно, — за зарослями кустарника, крупными валунами или в расщелинах. У пехотинцев даже не было времени как следует окопаться. Слабая оборона, нет ни одного по-настоящему укрепленного участка, с отвращением подумал капитан.

Мареса и его ребят перебросили сюда из Виндхука как раз вовремя, чтобы успеть заблокировать шоссе севернее Бергланда. Но они опоздали занять господствующие высоты возле деревни. Марес считал выбранную ими позицию крайне невыгодной. Горы закрывали его ротам линию видимости и линию цели, позволяя южноафриканцам сгруппировать силы скрытно и без риска для жизни. Они могли предпринять неожиданную атаку в любой точке его слишком растянутой обороны.

И вот теперь его политически грамотный, но не очень разбирающийся в военных вопросах командир запретил им отойти на более удобные позиции поближе к Виндхуку. И все лишь для того, чтобы поразить намибийцев доблестью и отвагой кубинских солдат.

Дикость какая-то. Он и его войска должны быть принесены в жертву политической идее. Чистое безумие!

— Капитан! — услышал он крик ниже по линии обороны. Придерживая рукой каску, чтобы не слетела на бегу, Марес бросился туда, где притаился в укрытии один из самых молодых его лейтенантов, наблюдающий в бинокль за высотой.

— Я заметил там движение, капитан. Там, в горах, люди, — лейтенант указал рукой в сторону высоты.

Марес поднес к глазам бинокль: в фокусе появились фигурки в военной форме, похожие на муравьев, несмотря на большое увеличение. Южноафриканские пехотинцы либо разведчики, собирающиеся занять укрытие. Он похлопал лейтенанта по плечу.

— Молодец, Мигель! Так держать!

Юный офицер застенчиво улыбнулся.

Марес поднялся и, тяжело дыша, побежал к штабной машине. Возможно, в этом бою преимущество полностью на стороне южноафриканцев, но у него тоже есть кое-что в запасе. Несколько фугасно-осколочных сюрпризов.

Резко затормозив возле замаскированного «БТР-60», он схватил микрофон.

— Штаб! Мне нужна огневая поддержка! Осколочными! Координаты три-пять-четыре-восемь-девять-девять-два-пять!

2-Я РОТА, 20-Й КАПСКИЙ СТРЕЛКОВЫЙ БАТАЛЬОН

На самой вершине горы, со стороны дороги на Виндхук, капитан Роби Рикерт, укрывшись за высокой скалой, следил за тем, как его передовой взвод рассредоточивается по каменистому гребню в поисках выгодных позиций, которые дали бы хороший обзор и сектор обстрела. Его старший сержант и радист находились неподалеку.

С их стороны горы доносился шум моторов — это две роты бронемашин майора Фиссера, по восемь машин в каждой, медленно взбирались на крутой склон. Бронетранспортеры «рейтел» с двумя пехотными взводами 2-й роты следовали за разведывательным подразделением.

Довольный тем, что его солдаты занимают оборону, Рикерт обратил свой взор на пустынную, бурую местность к северу от него. Отвратительная страна, в ней даже поспать неприятно, подумал он.

— Видно что-нибудь?

Сержант покачал головой.

— Ни черта.

Рикерт навел бинокль на ближайшие заросли кустарника, медленно переводя его слева направо.

— Может, они ушли, а? Отступили ближе к городу? — Он поморщился, услышав нотки надежды в собственном голосе. Ему не хотелось участвовать в первом ударе по обороняющемуся противнику: уж слишком хорошо была ему известна статистика. В атаке всегда погибает много младших офицеров. А Роберту Рикерту хотелось жить.

— Сомневаюсь, капитан. — Сержант указал большим пальцем на север. — Видите, нет птиц. Поверьте мне на слово, эти ублюдки все еще там.

— Возможно, но… — Рикерт внезапно замер. Вот они. Смутно выделяются на фоне высохшего, коричневого кустарника и высокой желтеющей травы. Приземистые, длинные, Господи, значил, у противника тоже есть бронемашины! Он повернулся к радисту.

— Полковника мне! Живо!

Пронзительный свист заставил его замолчать — в небе что-то промелькнуло и упало вниз. Ба-бах! В сотне метров от Рикерта взметнулся столб дыма и пламени — разорвавшийся снаряд образовал огромную воронку.

Некоторое время молодой южноафриканский офицер не мог прийти в себя. Раньше он никогда не попадал под артиллерийский обстрел.

Ба-бах! Еще один взрыв, на этот раз ближе. Сверху посыпались камни и комья земли.

Наконец Рикерт очнулся от временного замешательства.

— В укрытие! Все в укрытие!

Казалось, весь мир потонул во взрывах — снаряды сыпались градом, поднимая в воздух камни и изувеченные тела, покрыв высоту бурлящим облаком огня и дыма.

Капитан армии ЮАР Роби Рикерт не слышал, как в метре от него разорвался 122-миллиметровый снаряд. И только пропитанный кровью погон уцелел как единственное свидетельство того, что он пал смертью храбрых в бою.

ПЕРЕДОВОЙ КОМАНДНЫЙ ПУНКТ, 20-Й КАПСКИЙ СТРЕЛКОВЫЙ БАТАЛЬОН

— Черт побери! — Генрик Крюгер ударил кулаком по бронированной обшивке своего «рейтела», увидев, как заградительный огонь уничтожает передовые позиции его батальона. — Ракеты, бронетехника, а теперь еще и артиллерия! Будь проклят этот ублюдок де Вет! Проклятый подхалим! Во что он нас втравил?!

Стоявшие рядом офицеры отвели глаза, не желая комментировать довольно бестактную, но абсолютно точную характеристику главнокомандующего Вооруженными силами ЮАР.

Крюгер заставил себя успокоиться. Гнев по поводу его никчемных командиров придется приберечь на потом. А сейчас он должен командовать батальоном, вести своих солдат в бой.

К сожалению, выбор у него был небольшой. Руководства по тактике рекомендовали подавлять артиллерию противника контрударом своих батарей. Но в них ничего не говорилось о том случае, когда ближайшая артиллерийская часть расположена в шести часах езды от тебя. А тяжелые минометы, находящиеся на вооружении батальона, не имеют достаточной дальности стрельбы, чтобы накрыть огневые позиции противника.

Все это оставляло ему лишь два варианта: либо отступить за кряж, дожидаясь, пока прибудет артиллерия, либо войти в соприкосновение с противником и тем самым вынудить его прекратить артобстрел, чтобы не попасть в собственных солдат.

Время. Все упирается в фактор времени. Чем дольше он будет медлить, тем больше времени будет у намибийцев, чтобы подтянуть резервы и укрепить оборону.

Крюгер нажал клапан микрофона.

— «Дельта-Чарли-четыре»! «Дельта-Чарли-четыре»! Говорит «Танго-Оскар-один». Прием.

Послышался густой баритон Хенни Мэддера.

— Первый, вас слышу. Прием. Вы готовы?

Снова раздался голос Мэддера.

— Заняли позиции и готовы открыть огонь.

Крюгер кивнул своим мыслям. Отлично. 81-миллиметровые минометы 4-й роты были его единственными орудиями непрямого наведения. Расчеты Мэддера должны будут впервые за все время кампании отработать свое военное жалованье.

8-Й МОТОСТРЕЛКОВЫЙ БАТАЛЬОН, КУБИНСКИЕ ЭКСПЕДИЦИОННЫЕ ВОЙСКА

Бух! Бух! Бух! Первые пущенные южноафриканцами мины не долетели пятидесяти метров до огневого рубежа кубинских сил. Каждый взрыв был отмечен устремившимся в небо серовато-белым дымом. Далее последовали новые взрывы, все ближе и ближе к войскам и технике, рассредоточенным по равнине. В считанные секунды всю линию обороны окутала серая дымка, поднимающаяся вверх и становящаяся все гуще по мере того, как плотность огня росла.

Старший капитан Виктор Марес стоял возле бокового люка своего БТР и смотрел на юг, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь сквозь устроенную южноафриканцами дымовую завесу. Ничего. Только крутой, темный склон горы, черт бы его побрал.

Он плотнее сжал микрофон портативной радиостанции. Дым сделал его «сэггеры» абсолютно бесполезными. Управляемым по проводам ракетам надо пролететь как минимум метров триста, прежде чем оператор сможет навести их на цель, а видимость снизилась до ста метров.

Он нажал клапан микрофона.

— Всем подразделениям! Доложить обстановку!

В наушниках по очереди раздались голоса командиров взводов, удерживающих оборону, — все докладывали о плохой видимости. Никто не мог ничего разглядеть сквозь дымовую завесу, грохот минометов заглушал все остальные звуки.

Бах!

Марес подпрыгнул. Это уже не миномет, а бронебойные снаряды.

Ба-бах! Неожиданно БТР в самом центре линии обороны вспыхнул оранжево-красным огнем, ослепив Мареса даже несмотря на дымовую завесу. От загоревшегося бака с горючим поднялся столб ядовитого черного дыма.

— Они наступают! — послышались в наушниках панические крики — это из-за дыма показались южноафриканские «руйкаты» и «эланды», идущие на большой скорости и стреляющие на ходу. Взорвались еще три БТР подбитые 76- и 90-миллиметровыми снарядами, которые легко пробивали тонкую броню, способную защитить лишь от осколков. Пулеметный огонь веером прошелся по близлежащим зарослям и камням, подрезав кусты, пули рикошетом отскакивали от скал и насквозь прошивали тела. Кубинские солдаты с криками падали на землю — одни корчились в агонии, другие оставались лежать неподвижно.

Теперь были видны и южноафриканские пехотинцы в касках — они продвигались короткими перебежками, стреляя с бедра из автоматов и ручных пулеметов. Позади них сквозь дым маячили приземистые, квадратные очертания. Это были бронетранспортеры, вооруженные пулеметами и 20-миллиметровыми полуавтоматическими пушками.

Марес не мог шевельнуться, потрясенный мощью атаки южноафриканцев. В мгновение ока, его части были стерты с лица земли.

Позади него взревел БТР, из-под колес полетел песок. Захлопали дверцы люков, открываемые спешившими укрыться пехотинцами штабного взвода. За ним последовали другие бронетранспортеры, отступавшие с места кровавого побоища.

8-й мотострелковый батальон был разбит наголову.

ПЕРЕДОВОЙ КОМАНДНЫЙ ПУНКТ, 20-Й КАПСКИЙ СТРЕЛКОВЫЙ БАТАЛЬОН

Штабной «рейтел» Генрика Крюгера неожиданно накренился, наехав на кусок торчащей из земли каменной глыбы. Подполковник высунулся из башни и принялся осматривать крутой, покрытый кустарником склон, простиравшийся перед ним.

Метрах в ста впереди двигались еще три выстроившихся клином «рейтела». Другие бронетранспортеры ушли дальше, спускаясь в долину и постепенно скрываясь из виду в окутавшей ее дымке. Яркие и короткие вспышки огня, пробивавшиеся сквозь дымовую завесу, свидетельствовали о том, что их орудия продолжают стрелять. Мерцающее красноватое зарево нависло над тлеющими погребальными кострами их жертв.

В наушниках раздался слабый, искаженный помехами голос.

Прижав их руками, Крюгер прислушался. Из-за постоянного, неумолкающего шума, создаваемого грохотом танковых орудий, треском пулеметов, уханьем минометов и криками людей, ничего не было слышно и совершенно невозможно было сосредоточиться.

— Повторите, «Эхо-четыре»!

— «Танго-Оскар-один»! Эти ублюдки бегут! Повторяю, мы обратили их в бегство! — Возбуждение, охватившее майора Даана Фиссера, пробивалось даже сквозь радиопомехи. — Преследую их на полной скорости!

Что? Крюгер внезапно похолодел. На полной скорости бронемашины Фиссера скоро оторвутся от основной колонны! А это значит, что пехота лишится так необходимой ей поддержки разведроты. И тогда его «руйкатам» и «эландам» придется вслепую пробираться по вражеской территории.

Он изо всех сил надавил на клапан микрофона.

— «Эхо-четыре», отставить! Подождите пехоту! Повторяю, не смейте отрываться от основных сил! — Он отпустил кнопку, вслушиваясь в ответ.

Но ответа он так и не получил.

«РУЙКАТ-101», ПРИДАННАЯ РАЗВЕДРОТА, 20-Й КАПСКИЙ СТРЕЛКОВЫЙ БАТАЛЬОН

Взревел двигатель и восьмиколесная БМП «руйкат» на полной скорости перескочила через узкий овраг. Росшие вдоль оврага невысокие деревца и колючий кустарник согнулись и хрустнули под его мощными шинами.

Майор Даан Фиссер стоял, высунувшись из открытой башни «руйката» Темные очки защищали глаза, а оранжевый шарф — рот — от песка и едкого дыма. Длинный ствол установленного на башне пулемета подпрыгивал и вращался под ним.

В какой-то момент Фиссер с экипажем оказались на поле боя в полном одиночестве. Клубы дыма и пыли настолько снизили видимость, что семь остальных, принадлежавших его роте «руйкатов» и «эландов» были уже вне поля зрения и не слышали его команд по рации. Пехота осталась далеко позади. Судя по доносившимся сзади звукам, ребята подавляли последние очаги сопротивления.

Фиссер усмехнулся под своим платком. Пусть царица полей позаботится о том, чтобы завершить разгром вражеской части. А он со своими парнями покажет им, как выиграть эту войну. Сначала надо пробить брешь в сваповской обороне, прорваться сквозь нее и уж тогда уложить в землю всех оставшихся в живых. Вот истинный путь к победе. И к славе.

Впереди, метрах в сорока от него из дыма вынырнул «БТР-60».

— Стрелок, цель!

Громоздкая башня бронемашины, лязгнув, повернулась на тридцать градусов вправо.

— Цель поймана! — В голосе стрелка слышалось то же возбуждение, что испытывал и сам Фиссер. Нет ничего проще, чем стрелять по людям, которые не хотят или не могут ответить тебе тем же.

— Огонь! — Башня лишь слегка подалась назад — отдачи от выстрела главного орудия почти не почувствовалось. От 76-миллиметрового бронебойного снаряда БТР треснул пополам, подняв град раскаленных добела осколков.

Несколько секунд спустя «руйкат» приблизился к разбитому, полыхающему остову БТР, проехав настолько близко от него, что Фиссер почувствовал жар пламени на своем лице. Еще одна жертва. Еще один трофей.

В густых зарослях слева что-то зашевелилось. Он повернулся, ища глазами очередную машину противника, которая станет его следующей жертвой.

Но это была не машина, а одинокий пехотинец, словно в замедленной съемке поднявшийся из зарослей колючек и высокой травы с «РПГ-7» в руках. Казалось, время замедлило свой бег.

Фиссер всем существом почувствовал что-то неладное. Человек был светлокожим, а не черным. Дуло РПГ с гранатой на конце повернулось влево, вслед за продолжавшим двигаться «руйкатом».

О Боже. Фиссер вцепился в пулемет, который был тут же, под рукой. Бушевавшую только что радость сменил бешеный страх. Только бы успеть развернуть пулемет, он бы этого подонка…

Солдат выстрелил из своего РПГ в упор. Оставляя огненный след, 85-миллиметровая реактивная противотанковая граната попала точно в покрытую легкой броней башню «руйката». Раздался взрыв.

В каком-то смысле майору Даану Фиссеру повезло и на этот раз. Он был убит наповал. А вот три члена экипажа не были столь же удачливыми: они сгорели заживо в охваченной пламенем бронемашине.

20-Й КАПСКИЙ СТРЕЛКОВЫЙ БАТАЛЬОН

Подполковник Крюгер оглядел местность, забытую Богом и вот теперь разоренную еще и людьми.

Поле боя было усеяно горящими бронетранспортерами, от которых поднимались клубы дыма. Возле каждой машины лежали мертвые тела. Костры от взорвавшихся мин и баков с горючим издавали бодрое потрескивание, сопровождаемое коротким стаккато самонепроизвольно стреляющих патронов на телах раненых и убитых бойцов.

По долине бродили медицинские команды в поисках тех, кого еще можно было спасти. От батальонной санчасти отъезжали переполненные санитарные машины, направляясь в госпиталь, устроенный в Рехоботе. Но не всем их пассажирам суждено было пережить это путешествие в шестьдесят километров длиной.

Солдаты из ремонтного взвода подогнали свои тягачи и копошились в грудах покалеченной техники, собираясь оттащить в мастерские то, что еще можно было восстановить. Но еще больше на поле боя было квартирмейстеров — они собирали оружие: автоматы, пулеметы и РПГ брошенные той и другой стороной.

А те, другие, с высоко поднятыми руками, шли, спотыкаясь, подгоняемые тычками в спину Небольшие группы пленных под конвоем отправлялись на юг. Это были кубинцы.

Крюгер нахмурился. Присутствие кубинских мотострелковых частей объясняло, почему его люди встретили такое ожесточенное сопротивление, но в связи с этим возникали новые, еще более сложные вопросы. По утверждениям разведслужб ЮАР, нехватка стратегических транспортных средств делала невозможным вступление Кубы в войну на стороне Намибии. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, насколько они заблуждались.

Вопрос стоял так: сколько кубинцев уже прибыло в Намибию и насколько быстро они прибывают.

Позади него песок заскрипел от чьих-то шагов. Он медленно обернулся и увидел невысокого коренастого офицера с решительным выражением лица, заменившего Фиссера.

— Итак, капитан?

Офицер сглотнул, все еще не желая верить в то, о чем ему предстояло доложить.

— К дальнейшим боевым действиям готово меньше половины роты. Два «руйката» и один «эланд» восстановить не удастся. Еще два нуждаются в капитальном ремонте.

Крюгер кивнул. Данные о потерях полностью соответствовали его собственным прикидкам. Идиотская кавалерийская атака Фиссера, конечно, нанесла противнику серьезный урон, но и его собственная рота тоже понесла большие потери. А если к этому прибавить еще и потери 2-й роты, то для 20-го Капского стрелкового батальона все складывалось не лучшим образом.

Они отбросили кубинцев на несколько километров, но победа далась им слишком большой ценой. Приданные батальону танковые подразделения нуждались в отдыхе, машины требовали ремонта. Пехотные роты были полностью дезорганизованы; срочно требовалось пополнение взамен убитых и раненых. Но что хуже всего, в минометном подразделении Хенни Мэлдера почти не осталось дымовых снарядов и резко сократилось количество боеприпасов, включая осколочно-фугасные мины.

Крюгер повернулся на север и прищурился, внимательно глядя на узкую асфальтовую полоску дороги № 1, забиравшейся все выше и выше в островерхие Ауасские горы. Не только инстинкт, но и весь его опыт подсказывали, что время молниеносного продвижения вперед и легких побед кончилось. Один лишь ожесточенный бой приостановил победное шествие армии ЮАР по территории Намибии.

Части регулярной кубинской армии, тактически грамотно заняв оборону, смогут как угодно долго удерживать эту горную дорогу, с относительной легкостью отражая атаки на постоянно сужающемся фронте. И эта война станет войной на истощение, в которой солдаты будут вынуждены жертвовать жизнями ради нескольких квадратных километров никому не нужной бесплодной земли.

Одно было ясно: если ЮАР хочет получить Виндхук, ей придется платить за него слишком высокую цену. И Генрик Крюгер не был уверен, что его страна может позволить себе такую цену заплатить.

8-Й МОТОСТРЕЛКОВЫЙ БАТАЛЬОН

На вершине покрытого валунами холма в шести километрах от места сражения старший капитан Виктор Марес сидел, привалившись к своему «БТР-60», в окружении остатков оперативной группы штаба. На его гимнастерке расплылось ржавое пятно — кровь его погибшего радиста, прошитого пулеметной очередью в тот момент, когда он хотел вспрыгнуть в БТР, чтобы покинуть поле боя.

Что осталось от двух его рот! Пять обшарпанных бронетранспортеров да горстка измученных солдат, которые сейчас заняли временные огневые позиции для прикрытия дороги. Капитан сомневался, что им удастся продержаться больше пяти минут, если атака южноафриканцев возобновится. 8-й мотострелковый батальон практически перестал существовать.

Но как ни странно, южноафриканцы, похоже, не торопились развить успех. Может, их потери оказались более тяжелыми, чем он предполагал. А может, они были очень самонадеянны. Или решили избрать другой путь через горы. Марес слишком устал, чтобы думать об этом. Его клонило в сон, несмотря на нервное состояние, связанное с возбуждением и ужасом, пережитыми во время боя.

— Капитан!

Марес сел прямо и уставился на молодого лейтенанта, в панике карабкающегося вверх по склону.

— Капитан! Они здесь! Они здесь!

Черт! Он вскочил на ноги — от охватившего его отчаяния усталость прошла. Через несколько минут он и его люди будут мертвы. А проклятые южноафриканцы пойдут дальше — завоевывать Виндхук.

Но тут вдруг до Мареса дошло, что лейтенант показывает не на юг, а на север. Туда, где виднелась длинная колонна колесных бронетранспортеров и тягачей с противотанковыми орудиями. На длинной, тонкой антенне головного «ГАЗ-69» развевался кубинский флаг.

Жертвы его батальона были не напрасны! Они продержались до подхода подкрепления, и теперь дорога на столицу Намибии закрыта.

24 АВГУСТА, ВИНДХУКСКИЙ АЭРОПОРТ, НАМИБИЯ

Огромные многомоторные транспортные самолеты медленно кружили над единственной взлетно-посадочной полосой Виндхукского аэродрома, ожидая своей очереди захода на посадку. Те, что уже приземлились, отъезжали в сторону к ожидавшим их ремонтным бригадам и топливозаправщикам.

На территории аэропорта находились сотни человек, но лишь четверо были в гражданском.

Несколько кубинских солдат и два офицера сопровождали независимого репортера из Франции и его съемочную бригаду через царящий на аэродроме хаос, пока те выбирали удобное место для обещанного интервью.

Время от времени они останавливались, но тут же шли дальше, потому что звукооператор отрицательно качал головой — свист ветра и рев реактивных турбин делали запись человеческого голоса просто немыслимой.

В конце концов, они нашли место под навесом с неплохим видом на взлетную полосу. Француз встал перед камерой. Он был высоким, поджарым человеком; долгие годы съемок под открытым небом, поездки в горячие точки и зоны военных конфликтов сделали свое дело: его обветренное лицо и взъерошенный вид нельзя было исправить никакой косметикой. Рядом с ним перед камерой встали два кубинских офицера.

— Отлично. Итак, давайте попытаемся снять все за один заход. Хорошо?

Съемочная бригада и кубинцы кивнули — всем хотелось поскорее укрыться от ветра и шума в здании аэровокзала. Оператор поднял камеру на плечо и нажал кнопку.

— Идет запись.

«Мы находимся в Виндхукском аэропорту. Это небольшое летное поле, обслуживающее полудеревенскую столицу самого молодого независимого государства, превратилось сегодня в центр напряженного военного противостояния. Сейчас, когда в пятидесяти километрах от города находятся боевые части армии ЮАР, сюда по воздуху с головокружительной быстротой прибывают кубинские и ангольские войска. Точная их численность хранится в секрете, но каждый из транспортных самолетов «Ил-76» — вы видите их приземление — может взять на борт более ста пятидесяти человек или две бронемашины. — Репортер сделал паузу, пережидая шум двигателя только что приземлившегося самолета. — А эти гиганты в течение последних двух суток садятся здесь день и ночь.

Рядом со мной находится полковник кубинской армии Хавьер Ферралес».

Полковник был невысокого роста, смугл. Одет он был в парадную форму. Хотя стоял зимний сезон и было не так жарко, полковник явно чувствовал себя неуютно. Но он имел приказ и точно знал, что должен сказать. Он располагающе улыбнулся и кивнул.

Француз повернулся к нему с микрофоном в руке.

— Полковник, по данным западных разведок, эти огромные транспортные «Илы» не входят в состав кубинских ВВС. Кроме того, поступили сообщения, что здесь применяются самые последние модификации ракет «земля-воздух» и другая техника, которая не состоит у вас на вооружении. Должно быть, это серьезным бременем ложится на экономику вашей страны. Какую финансовую и материальную поддержку обещал вам Советский Союз? И собирается ли Москва перебросить сюда свои сухопутные войска?

Полковник неплохо говорил по-английски, хотя и с небольшим акцентом. Недаром для интервью выбрали именно его. Улыбаясь, он произнес:

— Конечно, Куба — маленькая страна. Наше единственное богатство — это наши солдаты, но и их использование было бы невозможно без братской поддержки. Мы получаем помощь от многих наших социалистических союзников. Как вы понимаете, я не могу распространяться о том, какую помощь оказывает нам каждая отдельно взятая страна. Любое участие в этой борьбе за свободу почетно, независимо от конкретного размера вклада. — Улыбка кубинского офицера стала чуть менее искренней. — Мы бы с радостью приняли помощь и так называемых западных демократий. Все страны, независимо от идеологических различий, должны сплотиться и поставить агрессии ЮАР надежный заслон.

Репортер еле сдержал гримасу — политическая демагогия плохо смотрится на экране. Тем не менее он продолжал:

— А каковы долговременные планы вашей страны, связанные с Намибией? Что вы рассчитываете получить от участия в этой войне?

Ферралес расправил свою украшенную орденскими планками грудь.

— Единственная цель Кубы — изгнать южноафриканских захватчиков с территории Намибии и в дальнейшем обеспечить ее суверенитет. Все наши усилия, как дипломатические, так и военные, направлены исключительно на достижение этой цели. Вот почему мы группируем здесь, в Виндхуке, наши войска, — чтобы отразить ничем не спровоцированное и не оправданное нападение расистской Претории. Куба лишь выполняет свой интернациональный долг.

Француз кивнул. Он мог безошибочно угадать, когда человек заканчивал свою речь. Отлично. Конечно, из помпезной риторики полковника можно извлечь мало чего полезного, но по крайней мере, он сможет показать захватывающие кадры массированной переброски кубинских войск. Он сделал шаг назад и кашлянул, показывая оператору, что съемка окончена.

— Благодарю вас, полковник. Вы очень нам помогли.

Ферралес пожал протянутую ему руку и пошел прочь, довольный тем, что так легко отделался. Западные журналисты обычно вели себя до возмутительного цинично и недружелюбно. В любом случае, этот репортер со своей командой через час уже будет на борту самолета, направляющегося в Луанду. Там их репортаж будет смонтирован, а уж оттуда его передадут по всему миру. И десятки миллионов людей увидят наглядное свидетельство силы и решимости кубинских солдат.

Временный штаб генерала Антонио Веги занимал одно крыло здания аэровокзала, и Ферралес поспешил туда с отчетом. Пройдя через помощника и начальника связи генерала, полковник дважды постучал в деревянную дверь и, не дожидаясь ответа, вошел.

Вега сидел за походным столом в окружении карт, книг и бумаг. Его мундир висел на крючке, сверху висел и галстук. На нем были очки, которые он надевал крайне редко. Он напряженно работал, считая что-то на маленьком калькуляторе германского производства. Ферралес отдал честь.

— Докладывайте, полковник, — сказал Вега, не поднимая глаз от работы; в голосе его звучало нетерпение. — Выступили удачно?

— Так точно, товарищ генерал. Я донес до них всю информацию, которую мы планировали, и упрекнул Запад в трусости.

Вега, улыбаясь, посмотрел на него.

— Хорошо. Очень хорошо. — Он снова вернулся к работе, продолжая говорить. — Полковник Ферралес, раз это интервью прошло так успешно, подумайте о новых интервью, которые вы можете дать. Пока западные средства массовой информации готовы повторять наши слова, пусть повторяют. Для разнообразия неплохо бы иметь их на своей стороне.

Вега закончил расчеты и сделал несколько быстрых пометок на одной из карт. Затем он встал, потянулся и принялся убирать свой походный стол.

— А теперь позовите моего помощника. Я собираюсь лететь в Карибиб ближайшим самолетом.


Сорок минут спустя француз со своей съемочной группой уже сидел на борту принадлежащего ангольской авиакомпании транспортного самолета «Ан-26» советского производства, который служил и для гражданских перевозок. Но никакая краска не могла скрыть его военного происхождения. Его с головой выдавал имеющийся сзади грузовой люк, а также сиденья, расположенные вдоль стенок салона.

Когда «Ан-26» поднялся в воздух и полетел над безрадостным намибийским ландшафтом, летчик чуть отклонился от обычного курса, взяв немного на восток. Это было сделано для того, чтобы самолет не пролетал над небольшим городком под названием Карибиб, расположенным в 140 километрах к северо-западу от Виндхука. По шоссе до него было 180 километров.

Самолет генерала Антонио Веги, «Ан-26», принадлежащий кубинским ВВС, покрытый маскировочной желто-зеленой окраской, вылетел десять минут спустя, в сопровождении двух «МиГ-29». Но вместо того, чтобы взять курс на Луанду, огромная турбовинтовая махина полетела на запад — в Карибиб.

КАРИБИБСКИЙ ПЛАЦДАРМ ДЛЯ ВЫСАДКИ ДЕСАНТА, НАМИБИЯ

Уже через двадцать минут «Ан-26» с Вегой на борту кружил над единственной взлетно-посадочной полосой Карибибского аэродрома. Поле вдоль короткой летной полосы было забито военными самолетами всех типов и размеров.

На этот раз Вега решил отказаться от привилегий, положенных ему по рангу, согласившись ждать своей очереди на приземление. Ничто не должно мешать нормальному ходу операции, тем более бессмысленные и отнимающие много времени церемонии.

Пока его самолет кружил в воздухе, он наблюдал, как внизу шел процесс погрузки и выгрузки. Огромные «Ил-76», «Аны», вроде его собственного, и даже гражданские «Илы» кубинских авиалиний должны были почти одновременно сесть, разгрузиться, заправиться горючим и тут же отправляться в обратный путь. Летное поле Карибибского аэродрома вмещало не больше трех самолетов сразу.

Выше над аэродромом летали истребители, неся постоянное боевое дежурство на случай появления южноафриканских самолетов-разведчиков.

На некотором отдалении Вега заметил небольшой палаточный городок с аккуратными рядами боевых машин. Их должно быть гораздо больше, но на такие расстояния даже гигантские «Ил-76» советского производства не могли доставлять одновременно больше двух БТР. Так что приходилось сделать около тридцати вылетов, чтобы оснастить усиленный мотострелковый батальон.

Вега нахмурился. Слишком мало сил для такой ответственной операции. Он бы предпочел, чтобы в ней участвовала тактическая группа силой в полк, но не хватало времени, и к тому же обидно было упускать уже имеющиеся шансы. Точный расчет, немного удачи — и задуманная им игра принесет успех. А в крайнем случае расчеты тоже можно отбросить.

— «Антонов-один-один»! Можете садиться! — Голос диспетчера выдавал смертельную усталость: сказывались семьдесят два часа непрерывной работы у пульта управления полетами, оборудованного в небольшом трейлере, стоящем возле земляной взлетно-посадочной полосы.

— Вас понял! Захожу на посадку!

Только привязные ремни удержали Вегу на сиденье, когда самолет резко клюнул носом и камнем полетел к земле. Генерал почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота, и сглотнул, стараясь сохранять спокойное выражение лица. Высшее командование кубинской армии никогда в присутствии подчиненных не показывает, что страдает от бортовой качки. Сам генерал знал, как себя вести, вот только его желудок этого не знал.

Посадка в боевых условиях была жесткой, но приемлемой, и как только они вырулили на то, что здесь проходило как предангарная бетонированная площадка, бригада техников тут же заклинила колеса и принялась при помощи портативной помпы заполнять баки горючим.

Задний люк самолета открылся, прежде чем пропеллеры перестали вращаться.

Полковник Карлос Пельерво, запыхавшись и тяжело дыша, уже ждал его вместе со своим штабом. Когда Вега в сопровождении свиты вышел из самолета, полковник встал навытяжку и козырнул.

В ответ на приветствие Вега тоже отдал честь. Пельерво остался стоять по стойке «смирно».

Все еще испытывая головокружение после полета, Вега с неудовольствием отметил про себя обеспокоенное выражение лица полковника и его незастегнутую гимнастерку. Хотя Пельерво имел связи в политических кругах, он, по представлениям генерала, был не лучшей кандидатурой на этот пост. К сожалению, батальон под его командованием был первой частью, которую не предполагалось посылать в район сосредоточения возле Виндхука.

Вега нахмурился. Он никогда не ратовал за идеальный порядок, но ведь должны быть какие-то рамки!

— Здравствуйте, полковник! — В его голосе зазвучали резкие нотки. — Насколько я понимаю, вы заранее получили уведомление о моем намерении произвести смотр ваших войск. Мне доподлинно известно, что уведомление было направлено более двух часов назад. Но, возможно я нарушил сиесту или какую-то иную форму досуга?

Пельерво побелел.

— Никак нет, товарищ генерал! — Он заговорил скороговоркой, чуть не заикаясь. — Несколько минут назад меня вызвали, чтобы решить проблему с хранением боеприпасов. Я только что разобрался с ней.

Вега оглядел его с головы до ног.

— Товарищ полковник, нельзя допускать, чтобы какая-то неприятность нарушала ваши планы и вызывала спешку. Мне нужны офицеры, которые и в условиях неразберихи могут сохранять спокойствие, которые умеют импровизировать и преодолевать трудности! Ясно?

Пельерво несколько раз кивнул, побледнев под своим тропическим загаром.

Вега тут же перевел разговор, довольный тем, что устроенная им выволочка возымела действие.

— Подготовка идет по плану?

— Так точно, товарищ генерал, все идет по графику. — Пельерво махнул пухлой рукой в сторону летного поля, явно обрадованный, что его оставили в покое.

— Превосходно. — Вега отвернулся, заложив руки за спину.

Наступление, начало которого намечалось через пять часов, было рискованным, но он не видел разумной альтернативы. Советские транспортные самолеты могут перебросить сюда столько людей и снаряжения, что можно будет удерживать все северные районы Намибии, но они не смогут доставлять в больших количествах тяжелое вооружение и бронетехнику. Танки и тяжелая артиллерия, которые так необходимы ему для контрнаступления, могут прибыть только на кораблях.

И только один порт на побережье Намибии может принять советские грузовые и транспортные суда, которые уже находятся в пути. Только один.

Вега посмотрел на юго-запад, его взгляд блуждал по бесплодной намибийской пустыне. Скоро высшее командование ЮАР узнает, что в предложенную им игру в прятки можно играть и вдвоем.

25 АВГУСТА, 5-Й МЕХАНИЗИРОВАННЫЙ ПЕХОТНЫЙ БАТАЛЬОН, В СЕМИДЕСЯТИ ПЯТИ КИЛОМЕТРАХ К ЗАПАДУ ОТ ВИНДХУКА, ДОРОГА № 52

Небо на востоке постепенно становилось из черного более светлым, приобретая розовато-серый оттенок, — верный признак того, что скоро рассвет. Рассвет, который несет начало еще одного дня войны.

На фоне бескрайних песков пустыни Намиб, вырисовывались корпуса десятков южноафриканских бронемашин. К югу виднелись скалистые, островерхие склоны Гамсберга, уходящего на двадцать три тысячи футов вверх, в безоблачное небо, возвышаясь над пустыней подобно спине гигантского кита, выскочившего из волн, чтобы набрать воздуха. Возле Гамсберга поднимались другие горы, отливая слабым розовато-красным светом в ярких лучах, — их гряда тянулась на восток, к столице Намибии Виндхуку.

Полковник Георг фон Брандис сидел на своем штабном «рейтеле», изучая карту местности. Высокий и стройный, он уже начинал лысеть. Настроение у него было прескверное. Он был недоволен позицией, которую занимал батальон. Ему не нравилась поставленная перед ними задача. И полученные им приказы.

Начиная с рассвета восемнадцатого, когда они вышли из Уолфиш-Бей, прибрежного анклава ЮАР, они неуклонно продвигались на восток, сокрушив по пути несколько пограничных постов и уничтожив охрану Россингского уранового рудника, размером с роту. С тех пор они практически не встречали сопротивления и шли вперед быстрыми темпами.

На самом деле он должен был бы радоваться успехам 5-го механизированного пехотного батальона, но нет — он то и дело с беспокойством оглядывался через левое плечо, глядя поверх бескрайних песков на север. Генерал де Вет со своим штабом — полные идиоты, если думают, что ангольцы с кубинцами оставят их в покое. Луандийские коммунисты слишком много теряют, в случае если ЮАР вновь оккупирует свою бывшую колонию. Они в ближайшее же время наверняка нанесут по нему удар. Пусть там, на севере, нет крупных частей противника, но нет там и южноафриканских частей. Ровная, бесплодная земля простиралась слева от него, словно неведомый мир.

Фон Брандис взглянул на карту. Вопрос коммуникаций тоже беспокоил его. Он забрал с собой всех, кроме небольшого подразделения охраны… В Уолфиш-Бей будет размещен гарнизон, сформированный из частей, которые прибудут позже, но пока они не подойдут, порт можно будет взять практически голыми руками. В результате тот, кто захватит Уолфиш-Бей, перережет единственную ниточку, связывающую его с ЮАР.

Черт побери! Он сложил карту и убрал ее в карман. Приказы Претории поставили перед ним неразрешимую дилемму. Он уже сто раз перечитал четкие фразы составленного в штабе документа, но даже тщательное его штудирование не могло сделать их хоть немного понятнее.

5-му механизированному пехотному батальону предписывалось пробиваться на восток к Виндхуку максимально быстрыми темпами, осуществляя постоянное давление на обороняющиеся силы Намибии. В задачи фон Брандиса и его батальона входил захват территории вокруг Виндхука и уничтожение расположенных там сил противника, в первую очередь единственной в Намибии моторизованной бригады. В каком-то смысле они должны были вызвать огонь на себя, тем самым отвлекая противника от гораздо более крупных соединений вооруженных сил ЮАР, наступающих со стороны Китмансхупа.

С этим все ясно. Понятная, хотя и весьма опасная задача.

Проблему составляло дополнение, присланное в последнюю минуту, когда в Претории осознали, что ограниченные людские ресурсы не позволят им в ближайшее время прислать в Уолфиш-Бей резервные части. Штаб де Вета легко «решил» эту проблему, приказав 5-му механизированному пехотному батальону быть одновременно и там, и здесь. Быстро продвигаться к Виндхуку, в то же время обеспечивая безопасность Уолфиш-Бей. Уничтожить большинство мобильных сил противника, но не предпринимать наступательных действий, которые могут привести к утрате базы.

Другими словами, он должен был быстро и решительно наступать на намибийцев, одновременно прикрывая протянувшиеся на многие километры оголенные фланги и обеспечивая безопасность тыла. Очень хорошо.

Полковник поморщился. Ему платят не за то, чтобы он осторожничал или избегал риска. Лучший способ обезопасить фланги это продвигаться так быстро, чтобы противник не мог понять, где именно эти самые фланги находятся.

По звукам, доносящимся из расположенных вокруг его «рейтела» машин, он понял, что батальон начал просыпаться. Он оглядел лагерь. Парк грузовиков с брезентовыми кузовами, бензозаправщиков и других вспомогательных машин, составлявших обоз, был гораздо многочисленнее покрытых маскировочной окраской бронемашин и БТР. Это было неизбежное зло, когда приходилось воевать в условиях намибийских пустынь и бесплодных равнин. Без большого количества боеприпасов, горючего, продовольствия и особенно воды, батальонная бронетехника не могла далеко уйти.

Он зевнул раз, потом еще. Всю ночь пришлось заправлять боевые машины горючим и проводить техобслуживание; его ремонтники с ног валились от усталости — так много им приходилось чинить техники, вышедшей из строя за время долгого и изнурительного броска. Больше двадцати «эландов», «рейтелов», грузовиков и артиллерийских орудий требовали к себе внимания, означающего тяжелый труд, сопровождаемый усталостью и отборной бранью.

И вот, готовые следовать дальше, но вряд ли отдохнувшие, его ребята бродили в предрассветном сумраке по лагерю, заводя моторы, проверяя оборудование и заваривая чай, чтобы отогреться после ночного холода. Рассвело ровно настолько, чтобы видеть смутные очертания людей и машин — лишь над холмами, загораживающими восточную часть горизонта, появилась ослепительно-яркая полоска света.

Фон Брандис прищурился, поскольку смотрел именно туда — в сторону восходящего солнца, где находились позиции противника, которого он собирался уничтожить, прежде чем продолжать движение на Виндхук. Остатки намибийского батальона окопались вдоль невысоких холмов, даже скорее, возвышенностей, простиравшихся с севера на юг. Хотя даже «остатки» — это слишком сильно сказано про то, что осталось от этой сваповской части, подумал он. 5-й механизированный батальон накануне с утра уже уничтожил одну пехотную роту, а потом и другую — во второй половине дня.

К сожалению, батальону нужно было заправиться, пополнить боезапас, починить сломанную технику, и поэтому он не мог в полной мере закрепить успех. Ночная передышка дала намибийцам время собрать остатки сил и блокировать западные подходы к своей столице.

Фон Брандис пожал плечами. Молниеносная атака с применением артиллерии может решить все дело. Он достал потрепанную, замасленную карту. Никогда не лишне проверить план наступления, разработанного поздней ночью при свете фонаря.

— Доброе утро, Kolonel. — Иоханн, его водитель, протянул ему видавшую виды фарфоровую кружку.

Прихлебывая крепкий, обжигающий напиток, фон Брандис изучал карту стараясь не обращать внимания на то, что сидит на неустойчивом и жестком сиденье. Еще он старался не думать о своей помятой, невыспавшейся физиономии и исходящей от него вони после недели, проведенной в боевых условиях. Некоторые из его солдат уверяли, что запах нестиранной одежды, засохшего пота и кордита служит лучшим средством для отпугивания змей. Он в этом не сомневался. Ни одна уважающая себя гадина не отважится и на километр приблизиться к существу, от которого так воняет.

Но несмотря на все трудности, полковник не мог не признать что любит войну. Ему нравилась полная лишений полевая жизнь, удовлетворение, которое приносило каждое новое повышение в звании, и возможность уничтожать врагов своей страны. Он смотрел на карту, как на шахматную доску, в поисках тактического решения, которое избавит его людей от лишних жертв и будет способствовать окончательному разгрому намибийцев.

Действительность всегда богаче ожиданий, но он был доволен своим планом. Он обеспечит большие потери противника при минимальных затратах боеприпасов, горючего и жизней его солдат.

Он прикидывал расстояние до противника, когда в наушниках послышался голос майора Хугарда.

— Все роты «Фокстрот» готовы к отбытию. «Фокстрот-Дельта» уже в пути.

Рев двигателей подтвердил доклад начальника штаба.

Прекрасно.

Фон Брандис провел пальцем вдоль обозначенной на карте лощины, которая шла в южном направлении параллельно дороге № 52, мимо невысоких холмов а потом поворачивала на север. По его приказу несколько разведчиков под покровом ночи тщательно осмотрели ее, убедившись что подходы с той стороны охраняют лишь несколько часовых, которые валятся с ног от смертельной усталости и спят на посту. В данный момент разведчики следили за намибийцами с края лощины, дожидаясь подхода 4-й роты с бронемашинами «эланд».

Вооруженные 90-миллиметровыми пушками «эланды» с пехотинцами на борту обойдут с флангов намибийские позиции и выгонят сваповских ублюдков из укрытий. После этого фон Брандис рассчитывал ударить по ним из минометов, а затем уж окончательно добить атакой пехоты на «рейтелах». Возможно, это слишком мощный удар для горстки необученных каффиров, но двадцать лет боевых действий в Анголе и Намибии научили его, что никогда нельзя недооценивать боевую мощь окопавшегося противника.

И еще он хотел разбить этот вражеский батальон чтобы заставить ввести в бой резервы. Все, что будет отвлекать силы намибийцев или кубинцев от Ауасских гор поможет южноафриканской армии возобновить захлебнувшееся наступление на юге Фон Брандис знал, что его части в операции «Нимрод» отводилась второстепенная роль, но существует много способов выиграть войну.

Он оглядел коричневые, лишенные растительности склоны, высившиеся примерно в двух с половиной километрах от него вне досягаемости тяжелых пулеметов. Ничего. Никаких признаков жизни. Холмы казались необитаемыми, как лунный пейзаж.

Фон Брандис посмотрел на часы, затем на карту проигрывая в уме фланговую атаку 4-й роты. Как раз в этот момент она должна уже осторожно продвигаться по каменистому и безводному руслу. Тринадцать бронемашин и пехотинцы 3-й роты, цепляющиеся за что попало в трясущихся и подпрыгивающих на неровной дороге машинах. Слава Богу, разведчики прикрывали их подход.

Он положил карту и взялся за бинокль, осматривая позиции других подразделений батальона. Все они, укрывшись в складках местности были построены к бою. «Рейтелы» 1-й и 2-й рот стояли с открытыми люками, но их команды находились тут же рядом, готовые в любой момент подняться на борт и начать решающую атаку.

Стало светлее, и фон Брандис представил себе, как командир намибийцев, уже мысленно поздравляет себя с тем, что ему удалось сдержать продвижение южноафриканских сил. С восходом солнца у него наверняка поднялось настроение. Этот клоун, вероятно, сейчас продумывает, как укрепить оборону или даже, собравшись с силами, предпринять небольшую контратаку…

— «Фокстрот-Отель-один»! Говорит «Фокстрот-Сьерра-один»! На позициях противника замечено движение. Мы слышим моторы «Дельты». — Голос капитана разведчиков звучал утомленно — победа выучки над нервами.

Фон Брандис напрягся. Если «эланды» будут обнаружены, пока они зажаты в лощине, его бронемашины могут стать прекрасной мишенью для намибийских РПГ. В этом случае он готов был немедленно дать приказ о фронтальной атаке, чтобы спасти роту «эландов» и приданную им пехоту. При обычных обстоятельствах это было бы довольно опасно, но при таком слабом противнике может пройти, к тому же с левого фланга против намибийцев уже проводится отвлекающий маневр.

— «Отель-один»! Вызывает «Сьерра». Мы готовы. — Эта короткая радиограмма разведчиков свидетельствовала о том, что они уже заняли свои позиции. В любой момент может начаться перестрелка.

Фон Брандис услышал звук скорострельного орудия, но он был глубже и мощнее, чем выстрел из 90-миллиметровой пушки «эланда».

Ба-бах! Просвистевший у него над головой снаряд приземлился в сотне метров справа, в опасной близости от «рейтелов» 1-й роты. Взрыв поднял облако земли и камней, дав сигнал к массовому движению людей и техники. Шум заводящихся моторов и захлопывающихся люков почти заглушил грохот орудий, доносившийся откуда-то с удерживаемой намибийцами высоты. Визг приближающихся реактивных снарядов и громыхание взрывов слились в сплошной гул.

Все его боевые машины стояли в укрытии, чтобы затруднить наблюдение и защитить их от огня. Обстрел, устроенный намибийцами, был рассчитан лишь на то, чтобы они не могли поднять головы, и противнику это удалось.

Полковник поборол желание укрыться в «рейтеле» и вновь оглядел вражеские позиции. Его внимание привлекло облачко серого дыма и мгновенная вспышка ярко-оранжевого пламени. Он получше навел бинокль. Ага! Выстрел был произведен из небольшого темного бугорка, двигающегося вниз по холму в сторону занятых его батальоном позиций. Теперь, когда он знал, что искать, он обнаружил три… пять… восемь, девять, десять стреляющих на ходу машин. Танковая рота!

Вслед за танками двигались маленькие точки — пехота, старающаяся не отстать от своего бронированного прикрытия. Он опустил бинокль. Господи, намибийцы действительно предприняли комбинированное наступление на его батальон. Поразительно, просто невероятно!

В и без того нечеловеческий грохот врывались все новые и новые шумы. Снаряды, выпущенные из танков, издавали низкий рев, эти же падали с пронзительным воем, производя взрыв гораздо большей мощности. Тяжелые минометы!

Фон Брандис прыгнул в свой «рейтел» и плотно захлопнул люк. Больше нечего ждать. Настало время действовать. Он взглянул на карту, вспоминая, откуда дует ветер. С запада. Отлично. Он постучал по плечу капрала, призванного из резерва и служившего у него радистом.

— Передайте минометным расчетам, чтобы они послали дымовые мины метров на пятьсот от наших позиций. И предупредите противотанковые джипы, чтобы они были готовы открыть огонь, как только из-за дымовой завесы появятся танки противника.

Помимо бронемашин «эланд», посланных в атаку с фланга, единственным противотанковым средством были доисторические ракеты «СС-11» французского производства, установленные на обычных джипах. С такого расстояния фон Брандис не мог установить, что это за танки, наверняка «Т-54» или «-Т-55». Он уже имел возможность воевать против них огромных, громоздких чудовищ со 100-миллиметровыми орудиями и мощной броней. И тут он вспомнил, что в боевых действиях участвуют ангольцы и кубинцы. А у этих на вооружении находятся «Т-62», вооруженные 115-миллиметровыми пушками с более надежными системами наведения.

Боже! Его «СС-11» рассчитаны на «Т-55», но смогут ли эти ракеты пробить лобовую броню «Т-62»? У него возникло тяжелое чувство, что сейчас придется это проверить.

Где же, черт побери, 4-я рота? Ему позарез нужны сейчас бронемашины с большими орудиями — в бою, а не на дне этой чертовой лощины! Он принялся нервно крутить в руках наушники, слушая, как радист передает приказ взводу противотанковых орудий. Наконец капрал замолчал. Линия свободна! Фон Брандис нажал клапан микрофона.

— «Фокстрот-Дельта-один»! Говорит «Фокстрот-Отель-один». Как у вас дела? Прием.

Голос в наушниках заглушали звуки пушечной и пулеметной стрельбы.

— «Отель-один», говорит «Дельта-один»! Мы вступили в бой с пехотой противника. Обнаружили батарею крупных минометов. В данный момент наступаем. Потерь нет. «Отель», вижу следы движения танков. Повторяю, вижу много гусеничных следов. Прием.

Спасибо за предупреждение, подумал про себя фон Брандис, но ничего не сказал.

— «Дельта-один», выделите взвод для атаки на минометы, остальные силы как можно скорее отводите к востоку! На нас наступает танковая рота и пехотная часть, численность которой нам неизвестна!

Даже по радио можно было уловить удивление командира.

— Вас понял. Попробуем заманить танки на запад. Конец связи.

Прошло почти четыре минуты — вполне достаточно для того, чтобы танки противника продвинулись на несколько сот метров. Фон Брандис прильнул к крохотной, с толстыми стеклами, смотровой щели в башне БТР. Ничего. Видимости никакой!

Проклиная эти так называемые смотровые отверстия, он высунулся в верхний люк и принялся рассматривать приближающиеся войска противника в бинокль.

Перед наступающими танками рвались мины, распространяя вокруг серо-белый дым. Возникающий в результате химической реакции внутри каждой мины, дым оказывал свое действие, наползая на танки и снижая эффективность их огня.

Бух! Взрыв мины, прозвучавший в непосредственной близости от полковника, напомнил ему, что опасность еще не миновала, и он мысленно приказал 4-й роте увеличить скорость продвижения. Батальону была жизненно необходима ее огневая поддержка.

Танки противника продолжали стрелять, постепенно исчезая в созданной южноафриканцами дымовой завесе. Фон Брандис перестал обращать на них внимание. Подвижной огонь с танка, особенно старого образца, не бывает прицельным. Его ребята выжидали, пока противник появится из-за дыма и попадет в радиус стрельбы. Вот тогда начнется, подумал полковник.

Новые снаряды приземлились на пустынный ландшафт. Минометный огонь намибийцев приближался. Мины рвались уже совсем близко. Слишком поздно фон Брандис понял, что противник стреляет наобум, концентрируя огонь на различных участках его растянутой обороны. Не в состоянии видеть цели, они просто лупили по точкам, которые сами выбрали на карте. Нынешней их мишенью стал, к сожалению, небольшой овражек, где находился его, фон Брандиса, командный пункт. Даже неприцельный, слепой огонь при высокой концентрации может быть смертельно опасен.

Ба-бах! Он снова захлопнул люк — врыв прозвучал всего в двадцати метрах от его «рейтела»; БТР хорошенько тряхнуло, и по броне заскрежетали уже не камни, а осколки.

Два тяжелых удара пришлись по левому борту. И если первая мина только чуть сдвинула машину в сторону, то вторая приподняла и опрокинула ее набок.

Фон Брандис и весь его штаб подпрыгнули и перевернулись в узком пространстве машины. Посыпалось незакрепленное оборудование, и они едва не порезались об острые углы внутреннего отсека. Но что хуже всего, среди незакрепленных вещей оказался чей-то автомат.

Когда «рейтел» подпрыгнул, «Р-4»[15] подбросило вверх, после чего он ударился об пол и выстрелил. Пуля рикошетом прошлась по стенам, выпуская мириады искр, и наконец застряла в животе помощника водителя. Тот вскрикнул и согнулся пополам, конвульсивно сжимая руками зияющую рану.

Фон Брандис в это время сражался со столиком для карты, ручкой огнетушителя и радиошнуром. Справившись наконец со всем этим, он встал на накренившийся пол, протянул водителю аптечку и бросился открывать верхний люк.

Прежде чем вылезти из бронетранспортера, он пригнулся и выглянул наружу, держа в руках автомат.

Все по-прежнему находились в укрытии, прячась от пущенных наобум мин и огня из надвигающихся танков противника. Он оглядел передний край дымовой завесы.

Ничего не видно. Все правильно, неприятельские танки должны находиться примерно в километре от него.

Намибийские минометы изменили направление огня и теперь обстреливали безлюдный участок пустыни. Отлично. Вот одно из преимуществ рассредоточенного боевого порядка. Плотная завеса пыли и дыма ограничивала обзор пятьюстами метрами. Он закашлялся. Становилось жарче, но солнце не могло пробиться сквозь едкую дымку.

Недостаток расчлененного боевого порядка заключался в том, что он затруднял передвижение, особенно под огнем. «Рейтел» начальника штаба стоял метрах в ста пятидесяти за небольшим холмиком — в расположении 1-й роты и ее огневых позиций.

Фон Брандис склонился над открытым люком своего БТР.

— Я иду к машине майора Хугарда. Франц, пойдешь со мной. Остальным оставаться на месте!

Когда радист вылез из машины и встал на ноги, они пустились бежать, скорее инстинктивно, чем сознательно пригибаясь, когда рядом слышался взрыв. Осколки мин разлетались в разные стороны с такой скоростью, что ни один человек не успел бы среагировать на них.

Это было самое малое из того, что ощущает в бою рядовой пехотинец, но полковник все равно мечтал как можно скорее почувствовать себя в безопасности штабной БТР. Отчаянный бег по хорошо утрамбованному песку под огнем, был не самым лучшим способом вести бой.

Наконец они добежали до хугардовского «рейтела», и фон Брандис постучал в боковой люк рукояткой штыка. После пятисекундной паузы, стоившей им многих нервов, люк открылся, и мужчины ввалились в и без того битком набитую машину.

Фон Брандис пробился к круглолицему, бородатому человеку с обманчиво добродушной внешностью.

— Полковник, что, черт возьми!.. — воскликнул майор Нами Хугард, но вдруг резко оборвал себя на полуслове. Было ясно, что БТР командира подбит, а детали могли подождать.

— Какова ситуация? — У фон Брандиса не было времени на пустую болтовню. Он и так потерял несколько драгоценных минут, пробираясь к запасному командному пункту.

Прижимая к уху наушник, Хугард слушал очередное донесение.

— В настоящий момент «эланды» ведут огонь по этой чертовой минометной батарее. Так что скоро они положат конец этому проклятому заградительному огню. Они положили много намибийских пехотинцев.

Фон Брандис кивнул: хорошие новости, но это не главное, что его заботило. А как насчет танков? Они очень скоро должны выйти из дымовой завесы. К счастью, передовой наблюдатель его собственной минометной батареи находился в машине Хугарда.

Обернувшись к молодому артиллеристу, он приказал:

— Дымовых снарядов ровно столько, чтобы поддерживать завесу. Чередуйте дымовые снаряды с осколочными для воздушных разрывов.

Лейтенант энергично кивнул. Всего несколько взорвавшихся в воздухе мин, которые осыплют землю градом острых стальных осколков, разметут укрывшуюся за танками пехоту.

Хугард протянул полковнику наушники. Тот скинул шлем и приложил их к уху как раз в тот момент, когда голос Хугарда произнес:

— «Дельта-один», повторите последнее. Прием.

В голосе командира взвода бронемашин слышалось ликование. Хотя огонь из его собственных орудий сильно затруднял слышимость, фон Брандис все же разобрал его рапорт.

— Вас понял, «Фокстрот-Отель-один»! Находимся в естественном укрытии, обстреливая танки с тыла на расстоянии тысячи метров. Три, нет, пять попаданий! Продолжаем огонь! Наступление противника захлебывается! — На мгновение его голос пропал, заглушённый выстрелом из установленного на «эланде» 90-миллиметрового орудия. — Извините, «Отель», но у нас тут много дел. Конец связи.

Фон Брандис и Хугард улыбнулись друг другу. Они побеждали. Никакие силы противника не смогут долго выдержать такой обстрел с тыла.

Фон Брандис снова повернулся к молодому артиллеристу.

— Отмените последний приказ. Отставить дым! Беглая стрельба на тысячу пятьсот метров с воздушными разрывами! Покажем мерзавцам, где раки зимуют!

Когда дым рассеялся, фон Брандис увидел горящие машины и неровную цепь трупов в километре от его позиций. Несколько неприятельских танков еще продолжали вести стрельбу, но когда они развернулись, чтобы отразить нападение с тыла, установленные на джипах противотанковые ракеты быстро расправились с уцелевшим противником. То и дело над линией обороны противника возникали грязно-серые облачка: это его минометы расправлялись с оказавшейся без укрытия намибийской пехотой.

Вражеская атака была отбита. Солдаты противника разбегались в разных направлениях, некоторые поднимали руки, многие, в полной прострации, тупо пялились в пустоту.

Фон Брандис улыбнулся. Вот она, победа — путь на Виндхук открыт!

— Полковник, донесение на коротких волнах. — Каждый штабной БТР был оборудован коротковолновыми передатчиками и передатчиками, работающими на УКВ. Эти последние применялось для переговоров на небольших расстояниях во время боя, где все говорилось открытым текстом или использовался незамысловатый словесный код. Короткие волны использовались для передач на большие расстояния, сообщения, поступающие по этому каналу, всегда были зашифрованы.

Фон Брандис надел наушники.

— «Фокстрот-Отель-один» слушает. Прием.

— Первый, говорит «Чессборд». Ждите. Сейчас последуют новые указания.

Он чуть не присвистнул. «Чессборд» было позывными генерала Адриана де Вета, командующего всей этой чертовой армией ЮАР. Неспроста все это, ох, неспроста!

Фон Брандис сразу узнал голос де Вета. Даже тысяча триста километров радиопомех не могли изменить этот приторно-учтивый тон. Не могли они скрыть и того факта, что командующий Вооруженными силами ЮАР был очень взволнован.

Kolonel, наш самолет-разведчик обнаружил силы противника, приближающиеся к Свакопмунду. Сегодня на рассвете они находились всего в сотне километров к северо-востоку от города. В связи с этим я приказываю вам развернуться и силами своего батальона приостановить продвижение противника!

Что? Фон Брандис не сразу нашелся, что сказать. Он вскочил на ноги, пытаясь осмыслить услышанное.

Свакопмунд был небольшим городком, расположенным к северу от Уолфиш-Бей, базы 5-го механизированного пехотного батальона. Каждая унция бензина, каждый снаряд и даже каждый литр питьевой воды поступал через имевшийся в Уолфиш-Бей порт. И вот сейчас ему угрожают войска противника? Господи Боже мой!

У фон Брандиса пересохло во рту.

— Какова численность сил противника, генерал?

— Разведка считает, что это кубинский батальон.

Фон Брандису стало не по себе. На этот раз легкой победы не будет.

Вкрадчивым голосом де Вет продолжал:

— У вас самые крупные силы во всем регионе, Kolonel. Необходимость обеспечения тыла других колонн, не дали нам возможность как следует укрепить оборону Уолфиш-Бей. Повторяю: вы должны вернуться назад и разгромить кубинцев, в противном случае мы потеряем порт. В настоящее время мы перебрасываем туда дополнительный контингент, но нам не удастся сделать это настолько быстро, чтобы он мог своими силами удержать город. Вы можете сделать то, о чем я прошу?

На это мог быть только один ответ.

— Так точно, сэр! — Не выпуская микрофона из рук, фон Брандис склонился над картой, разложенной у Хугарда на столе, подсчитывая про себя, сколько боеприпасов и горючего израсходовал батальон во время утреннего танкового сражения. — Одна просьба, генерал. Мы нуждаемся в боеприпасах. И у нас осталось мало топлива.

— Я немедленно займусь этим, «Фокстрот». Удачи вам! Помните: мы рассчитываем на вас! — Передача прервалась, потонув в шуме помех.

Фон Брандис сорвал с себя наушники. Эти чертовы идиоты все-таки подставили его! И главное, в тот момент, когда он был уже на подходе к главной цели всей кампании.

Теперь его батальон должен будет сломя голову нестись на запад, ломая технику, по дороге № 52 и с ходу вступить в отчаянный бой с равными по численности силами противника.

Оставив при себе большой матерный загиб, он принялся отдавать приказы, которые должны были развернуть его наступающий батальон назад, прочь от намибийской столицы.

Загрузка...