Водоворот

Глава 19 ШТОПОР

Прошло четыре дня после первого выхода в эфир сенсационного репортажа Иэна Шерфилда, однако шум вокруг него все не стихал. События в ЮАР продолжали занимать первые полосы газет и заголовки теленовостей.

Не являлся исключением и обзор международных событий Си-Эн-Эн.

Заставка программы новостей исчезла, и экран раскололся надвое. В верхнем правом углу появилась стилизованная карта Южной Африки. На остальной части экрана зрители увидели студии в Атланте и привычное, серьезное лицо ведущего.

— Главные новости этого часа. Правительство Германии только что объявило об отзыве из ЮАР своего посла «для консультаций». Таким образом, число мировых держав, отозвавших из Претории свои дипломатические представительства, достигло восьми. Еще несколько европейских государств, в том числе Франция и Нидерланды, фактически разорвали все связи с правительством Форстера и полностью закрывают свои посольства в столице ЮАР.

Вероятно, западные правительства надеются, что такой дипломатический демарш побудит их граждан, живущих и работающих в ЮАР, выехать из этой страны, пока события там не приняли более угрожающий оборот. Потом может быть слишком поздно.

Карта ЮАР занимала теперь весь экран.

— Несмотря на тотальную информационную блокаду, из Кейптауна, Порт-Элизабета, Дурбана и некоторых других городов настойчиво поступают сообщения об уличных беспорядках. Пока нет возможности получить точные данные о жертвах, однако лидеры политической оппозиции утверждают, что только за последние три или четыре дня от рук полиции и спецподразделений погибло несколько сот человек. — Карту расцветили красные звезды, отмечающие каждое из вышеназванных мест. Казалось, вся страна окружена красной каймой, в которую превратилась береговая линия, при том что внутренние районы оставались относительно спокойными.

Камера отъехала назад. На экране вновь возникло серьезное лицо ведущего и фотография Иэна Шерфилда.

— Согласно полученным сообщениям, информация, переданная американским журналистом Иэном Шерфилдом, который, как предполагается, скрывается где-то в ЮАР, получила подтверждение как из источников внутри АНК, так и из службы безопасности ЮАР. Как стало известно корреспонденту Си-Эн-Эн, копии соответствующих документов распространены среди официальных лиц в Вашингтоне, по-видимому, с тем чтобы убедить их в его подлинности.

В Претории правительство Форстера по-прежнему отказывается давать какие-либо комментарии по поводу того, что оно якобы сознательно допустило нападение АНК на «Голубой экспресс». И если оппозиционные группировки черного большинства уже давно выступают против правительства Форстера, то поступающие из страны обрывочные сообщения свидетельствуют о том, что в оппозицию к его режиму переходит и белое меньшинство, включая крайне правые группировки, которые обычно считались политической опорой нынешнего правительства.

Над левым плечом ведущего появилась фотография хмурого Карла Форстера.

— Завтра на 11 часов утра запланировано обращение президента Форстера к народу. Си-Эн-Эн будет вести прямую трансляцию.

Фотография Форстера исчезла, и ее место заняло изображение золотой ленты, под острым углом пронзенной стрелой.

— Отзвуки обостряющегося политического, военного и экономического кризиса в ЮАР продолжают сотрясать мировые финансовые круги. Сегодня на торгах нью-йоркской биржи цена на золото была зафиксирована на уровне почти шестисот долларов за унцию, и завтра ожидается ее новый подъем. Рост цены на золото сопровождается удорожанием всех видов стратегического сырья, экспортируемого ЮАР. О том, что это может означать для среднего потребителя, вы сможете узнать позднее в нашей передаче из рубрики «Доллар и здравый смысл».

О событиях в стране. Полиция Сан-Франциско отказалась дать информацию о том, имела ли обнаруженная сегодня утром возле здания Федерального управления бомба какую-либо связь с недавней серией терактов, ответственность за которые была возложена на радикальные группировки борцов за охрану окружающей среды…

Иэн, Эмили и Сибена неудобно жались на маленьком диванчике перед черно-белым телевизором. Даже при опущенных шторах дневное солнце превращало эту крохотную однокомнатную квартирку в настоящее пекло.

Иэн утер пот со лба и с трудом удержался, чтобы не посетовать на жару и отсутствие кондиционера. Он подумал, что поговорка о дареном коне применима, должно быть, и к одолженной на время квартире — особенно в случае, если в ней вы скрываетесь от полиции. Им и так повезло, что друг Эмили — журналист и офицер запаса Брайан Пакенхэм — согласился дать ей ключи от своей квартиры, не задавая лишних вопросов.

Им действительно повезло. Иэн не сомневался, что его собственная квартира, студия, а возможно, и посольство США в Претории уже обложены полицией. И он был абсолютно уверен, что его фото уже разослано по всем полицейским постам на выезде из Йоханнесбурга. Ни один полицейский начальник ЮАР не позволит иностранцу, так оскорбившему его президента, ускользнуть из расставленной сети.

Но после девяноста шести часов, проведенных взаперти, Иэн был почти готов рискнуть показаться на многолюдных улицах и пустынных автомагистралях Йоханнесбурга. Все лучше, чем сидеть так в полном неведении. При этой самоубийственной мысли он скептически покачал головой и попытался сосредоточиться на сбивчивом английском переводе извергаемых Карлом Форстером резких, лающих фраз на африкаанс.

«…Я знаю, что мои слова услышат не только мои соотечественники здесь, в ЮАР, но и многие люди на всем земном шаре. Я рад такой возможности говорить сейчас с этими чужаками, этими иностранцами, которые приложили руку к тому, чтобы спровоцировать кризис, который мы сейчас переживаем».

Камера отъехала назад от квадратного лица Форстера и удалялась до тех пор, пока он не уместился в кадре в полный рост, горделиво стоящий на фоне огромного бело-желто-синего флага ЮАР.

«Многие из этих узколобых чужестранцев недовольны нашим стремлением построить новую Южную Африку — на наших собственных условиях. Они возражают против нашей борьбы с марксистами и террористами, которые хотят низвергнуть нас в пучину позора и деградации. Им не понятны те условия, в которых находимся мы, южноафриканцы. Многие из них никогда не бывали в нашей стране — нашей прекрасной отчизне! Они игнорируют тот факт, что в так называемой Черной Африке царит хаос и коррупция. Напротив, они вопят и набрасываются на нас. На нас! Они читают наставления народу, который живет на Земле Обетованной! Мужчинам и женщинам, которые сражались, истекая кровью и умирая за то, чтобы на этой земле правили Господь и Цивилизация!»

Камера снова приблизилась, сфокусировавшись на красном, гневном лице Форстера и его грозящем кулаке.

Иэн вздрогнул. Господи, да ведь он обладает даром гипноза! Даже не понимая языка, он ощущал грубую силу голоса Форстера и его риторики. Иэн взглянул на Эмили — она сидела рядом, бледная и напряженная. Интересно, какие ощущения испытывает она? Он скользнул глазами вниз, на ее руки, сжатые так крепко, что от них, казалось, отхлынула вся кровь. Да, она это тоже чувствует — традиционный призыв к жертвенности и страданию. Инстинктивный порыв сплотиться единым лагерем перед лицом надвигающихся враждебных сил.

Он опять посмотрел на телеэкран. Форстер продолжал говорить, тщательно подбирая нужные слова спокойным, бесстрастным тоном, который совершенно не вязался с его яростным и агрессивным выступлением. Теперь он несколько понизил голос.

«Что ж, мы ответим им, этим узколобым иностранцам. Никто не стремится к борьбе. И никакая борьба не дается легко и красиво. Но наша сегодняшняя борьба необходима. Мы сражаемся за само существование нашего общества, нашего народа. И не уступим. Не сдадимся. Мы не отдадим наш суверенитет и будем сражаться до тех пор, пока существует хоть один враг, хоть один коммунист, хоть один черный мятежник, угрожающий нашим женам и детям».

Форстер сделал паузу и какое-то мгновение мрачно смотрел прямо в камеру.

«Многие из вас слышали раздающиеся из-за рубежа обвинения, будто я и мое правительство захватили власть незаконно. — Он презрительно фыркнул. — Незаконно! Что это значит? Что это вообще может значить, если принимать во внимание те условия, в которых находилась наша любимая родина, когда я пришел к власти?»

Иэн выпрямился, совершенно шокированный всем услышанным. Его охватили сомнения, правильно ли он понял слова Форстера. Но следующая фраза все расставила по своим местам.

«Очень хорошо. Я признаю, что для разрешения опасной политической ситуации мы прибегли к чрезвычайным мерам. Курс, которым следовала предыдущая администрация, мог привести ЮАР к полному краху».

Форстер воздел тяжелые, огрубелые руки вверх, словно взывая к Господу за поддержкой.

«Я и мои товарищи действовали как патриоты, в целях создания стабильного, трезво мыслящего правительства. Да, нам пришлось выйти за рамки обычных конституционных мер. Но мы руководствовались интересами нации.

Наши усилия еще не закончены, и они не кончатся до тех пор, пока мы не сможем гарантировать каждому лояльному гражданину ЮАР безопасное и процветающее общество. Для этой цели мы не пожалеем сил. — Форстер сердито посмотрел в камеру. — И кто не с нами — тот против нас».

Он понизил голос.

«И наконец я обращаюсь к Соединенным Штатам и другим невеждам, которые собираются учить нас, как нам жить и что думать: не лезьте в наши дела, оставьте нас в покое — пока не научитесь принимать нас такими, какие мы есть. Если бы мы позволили себе в адрес ваших правительств хотя бы десятую долю той лжи, какую вы вылили на нас, ваши дипломаты уже визжали бы от возмущения. Что ж, мы не визжим, мы действуем. И ваши послы могут оставаться дома до тех пор, пока вы не захотите говорить с нами на языке разума и позволить нам самим решать свои дела».

Улыбка на лице Форстера приобрела самодовольное выражение, становясь все больше похожей на злобный оскал.

«Запомните, мы нужны вам больше, чем вы нам. Вам нужно наше золото, наши алмазы и все ценные металлы, которые питают вашу промышленность. Более того, мы нужны вам, чтобы продемонстрировать то, чего никогда не сможет достичь ни одно черное государство, — стабильный и процветающий оплот цивилизации на Африканском континенте».

Камера сфокусировалась на его суровом, непримиримом лице и замерла в этом положении. Затем экран погас, и на нем снова появилось изображение главной студии телевидения ЮАР. Даже ведущие, кандидатуры которых были одобрены правительством, были, казалось, потрясены тем, что они только что услышали.

Иэн протянул руку и выключил телевизор. Чтобы осмыслить все это, нужен покой и тишина. Форстер даже не дал себе труда опровергнуть факт своей причастности к трагедии «Голубого экспресса». Вместо этого он практически бросил перчатку — бросил вызов всякому, кто осмелится эту перчатку поднять.

Вопрос был в том, найдется ли такой смельчак?

С воздуха Дурбан теперь производил впечатление города контрастов, в котором сплелись красоты природы, оживленная торговая жизнь и кровавое насилие.

На северо-востоке над ярко-синими волнами бескрайнего Индийского океана сверкало солнце. Длинные пенные валы катились на берег и ударялись в острые серые прибрежные камни либо с тихим шепотом набегали на песчаные пляжи. Ближе к центру города в глубоководном порту Дурбана, крупнейшем на юге Африки, сгрудились десятки кораблей. Танкеры с нефтью, контейнеровозы, вместительные рудовозы, проржавелые грузовые суда — все ожидали своей очереди, выстроившись вдоль причала в ожидании разгрузки.

Все насилие происходило на берегу. Дурбанские небоскребы и улицы были окутаны густой пеленой черного дыма, висящего над центральной частью города. По краям полуразрушенных зданий выбивались красные языки пламени, а из изрешеченных пулями автомобилей с гулом вырывался огонь. По улицам валялись тела, кое-где поодиночке, в других местах — огромными кучами. Из окон и дверных проемов, за которыми засели вооруженные мятежники, сражающиеся с полицией, раздавались винтовочные и автоматные выстрелы.

— Давай еще. — Бригадный генерал Франц Дидерихс постучал пилота по плечу и нарисовал пальцем круг. Крохотный вертолет «Алуэтт-3» сделал крутой вираж и начал еще один заход над городом, превращенным в поле боя.

При виде дыма и пламени внизу Дидерихс нахмурился. Все происходящее было для него неожиданностью, и он испытывал неприятное чувство. Его агентура предупреждала о нарастающих волнениях в этом городе, где преобладало индийское население, но он был совсем не готов к открытому восстанию и вооруженному сопротивлению властям.

В первые полчаса переворота обсаженный пальмами дурбанский муниципалитет, массивное забаррикадированное здание управления полиции и укрепленный центральный склад боеприпасов армии ЮАР подверглись нападению зулусских и индийских отрядов, вооруженных винтовками и пистолетами. Такой альянс сам по себе уже внушал тревогу. В прежние времена зулусское и индийское население провинции Наталь боялись и ненавидели друг друга даже больше, чем правящее белое меньшинство. Дидерихс кисло ухмыльнулся. Уж в чем-чем, а в объединении всех оппозиционных группировок «умельцы» из числа его политических хозяев замечательно преуспели!

«Алуэтт» выровнялся после виража, и взору опять открылась панорама города. От этого вида ухмылка исчезла с лица Дидерихса. Большинство мятежников после нескольких минут ожесточенного боя были отброшены назад, однако это стоило обеим сторонам тяжелых потерь. С тех пор прошло уже несколько часов, а его люди все еще бьются за восстановление контроля над городом, который будто сошел с ума.

Безоружные женщины и дети бросались под колеса бронемашин и БТР, блокируя основные подъездные пути и погибая под колесами. По мере того, как пешие солдаты пытались обойти эти живые кордоны, их одного за другим снимали снайперы, засевшие в учреждениях, церквях и магазинах. Тем самым они создавали препятствия к дальнейшему продвижению войск и вызывали в ответ беспорядочную автоматную пальбу, которая лишь приводила к напрасной трате боеприпасов и новым жертвам среди гражданского населения.

Наконец сопротивление начало ослабевать под превосходящим огнем и решимостью Дидерихса уничтожить всякого, кто встанет на его пути. И все же, даже по самым оптимистичным его прогнозам, для полного подавления мятежа по всему Дурбану ему понадобится еще несколько дней.

Вдруг Дидерихса бросило вперед, и ремень безопасности врезался ему в живот: подхваченный внезапным потоком перегретого воздуха, «Алуэтт» взмыл в небо, а затем камнем понесся вниз, к воде. Однако пилот быстро справился с машиной. Дидерихс посмотрел через стекло налево, где более чем на сто метров вверх вздымались гигантские языки красно-оранжевого пламени. Это горело главное нефтехранилище завода компании «Шелл», что было самым трагичным событием дня, не говоря уже об экономическом ущербе.

В начале боя несколько шальных снарядов и мин угодило в нефтяные цистерны, вызвав пожар, в котором уже погибло по меньшей мере пятьдесят человек и было уничтожено бесценного топлива на десятки миллионов рандов. Хотя прошло уже несколько часов, пожар все еще бушевал, удерживаемый от дальнейшего распространения лишь благодаря нескольким массивным земляным валам и героическим усилиям почти всех без исключения оставшихся в живых пожарных Дурбана.

Глядя на рукотворный ад, пылающий внизу, Дидерихс сознавал, что ему чудом удалось избежать катастрофы значительно большего масштаба. Компания «Шелл» давала около 40 процентов нефтепродуктов, производимых во всей ЮАР, — горюче-смазочные материалы, бензин, дизельное топливо. Запасы нефти, сгоревшие в пожаре, можно будет восполнить за несколько дней, но вот сам нефтеперерабатывающий завод восстановить было бы абсолютно невозможно. И ни одно правительство — в особенности возглавляемое Карлом Форстером — не смогло бы простить того, кто имеет хотя бы отдаленное отношение к подобной катастрофе. Да, это восстание дорого ему обойдется.

Он перевел взгляд на центральную часть города. Там сражались его лучшие части, расчищая себе путь сквозь гущу индийских деловых кварталов. Дидерихс заметил, что от магазинов и лавок поднимаются несколько новых дымков — они были либо подожжены мятежниками, либо разрушены огнем БТР.

Из груды камней вырастал до самого неба столб белого дыма.

Дидерихс презрительно скривил губы. Великая мечеть на Грей-стрит считалась крупнейшей исламской святыней во всей Южной Африке. Мусульмане из числа индийского меньшинства ЮАР строили ее на свои деньги много лет. Что ж, он и его солдаты показали этим жалким кули, как быстро и легко африканерские снаряды могут сровнять ее с землей. Сотни мертвых и умирающих мужчин, женщин, детей теперь лежали распростертые среди разрушенных галерей мечети и ее обращенного в прах святилища.

Бригадный генерал Франц Дидерихс кивнул про себя, удовлетворенный зрелищем этой бойни. Ублюдочное черное и индийское население Дурбана сумело его удивить, но лишь однажды. Больше им этого не удастся. Уж он позаботится о том, чтобы они были слишком заняты подсчетом своих убитых, чтобы больше не тревожили покой ЮАР по крайней мере на протяжении жизни еще одного поколения.

Автоматный и пулеметный огонь всю ночь продолжал грохотать на усеянных трупами площадях Дурбана.

Холодный проливной дождь заливал парки и общественные здания столицы, пузырился в лужах на блестящем мокром асфальте, срывал с деревьев пожухлые листья и швырял их на мостовую. Один за другим в городе зажигались фонари, включенные простодушными фотоэлементами, наивно полагавшими, что темно-серый полумрак означает приближение ночи.

В зале заседаний, двумя этажами ниже поверхности земли, единственной уступкой плохой погоде были кофейники с горячим кофе, занявшие на столе место кувшинов с ледяным лимонадом. Но были и более глубокие изменения. Зал заседаний, при его внешней неизменности, — несмотря на смену времен года, — отражал перемены в мире. На стене на месте карты Юга Африки висела теперь карта Советского Союза. Лица мужчин и женщин, сидящих вокруг стола, были под стать угрюмой погоде.

Сардоническое веселье, вызванное прослушанной записью неистовой речи Форстера, быстро утихло после выразительного напоминания министра торговли о том, что президент ЮАР, возможно, и выжил из ума, но его политика оказывает разрушительное воздействие на экономику индустриальных стран.

Тени и новые складки на красивом лице Хамильтона Рейда говорили о его усталости и озабоченности.

— Цены на стратегическое сырье растут даже быстрее, чем мы ожидали. — Он устало покачал головой. — Откровенно говоря, я полагаю, что уже к концу месяца цены на хром, платину и другие металлы подскочат втрое.

Господи. Вице-президент Джеймс Малькольм Форрестер сделал над собой усилие, чтобы кивнуть как можно более бесстрастно, на лицах же других появилось смятение. Все названные виды сырья были жизненно необходимы многим отраслям промышленности, и безудержный рост цен на них означал новую волну инфляции и кредитных ставок во всем мире. Тот факт, что это было ясно заранее, служил слабым утешением. В любом случае национальная экономика стоит перед кризисом.

Эдвард Хэрли откинулся в кресле, и сейчас же зажегся проектор на потолке, отразившись в его толстых очках в черепаховой оправе.

— Будет еще хуже, господин вице-президент. Мы все видели последние видеозаписи, тайно переправленные в Штаты. Южная Африка разваливается быстрее, чем кто-либо мог себе представить. — Он передернул плечами. — Похоже, Форстер окончательно теряет контроль над главными портами страны. Уравнение очень простое: нет портов — нет экспорта. А отсутствие экспортных поставок сырья из ЮАР означает панические закупки по всему миру и драку за альтернативные источники сырья.

Кивнув, Форрестер бросил взгляд на седовласого, с брюшком, человека, смущенно сидящего на противоположном конце стола.

— Вы можете пролить какой-либо свет на все это, Крис?

Директор ЦРУ Кристофер Николсон нехотя покачал головой, раздосадованный тем, что его выставили в невыгодном свете перед коллегами. Его подчиненные и так уже заключают пари по поводу того, чьи головы полетят первыми в связи с фиаско возглавляемого им ведомства.

— Боюсь, что наши данные не поспевают за развитием событий, господин вице-президент. Мои люди предпринимали усилия, чтобы найти подтверждение истории с «Голубым экспрессом», обнародованной этим репортером, но на прошлой неделе Форстер сам поведал всему миру, что он это сделал и ни о чем не жалеет.

Директор ЦРУ сделал небольшую паузу и протянул две бумаги Форрестеру через стол.

— У нас есть также свежие данные о новых поставках оружия обеим сторонам в намибийской войне, а также биография этого Шерфилда, репортера, который передал сенсационное сообщение.

Форрестер откинулся назад, пробежав глазами бумаги, небрежно бросил их на стол.

— Что-нибудь новенькое об этом Шерфилде?

Николсон вновь помотал головой.

— Боюсь, что нет. Мы не думаем, что юаровцы держат его за решеткой, поскольку они продолжают вести круглосуточное наблюдение за нашим посольством в Претории. Исходя из этого, мы полагаем, что он по-прежнему скрывается где-то в Йоханнесбурге.

— Есть какая-нибудь возможность помочь ему выбраться оттуда?

Николсон раскрыл было рот, но Хэрли нанес ему неожиданный удар.

— Не думаю, что это хорошая идея, господин вице-президент. — Невысокий бородатый помощник госсекретаря легонько постукивал ручкой по очкам, как бы размышляя вслух. — Все наши агентурные точки в ЮАР находятся под пристальным вниманием контрразведки Форстера. Стоит им засечь нашу попытку вызволить Шерфилда, как они тут же поднимут шумиху и объявят его американским шпионом.

— Значит, вы предлагаете оставить этого парня болтаться там до бесконечности и выкарабкиваться самому?

Хэрли мрачно кивнул.

— Не вижу другого выхода, сэр. Мы пока не можем ему помочь, наоборот, любая наша попытка выйти на него лишь наведет на его след спецслужбы ЮАР. — Он сделал паузу. — Где бы он ни находился.

— Очень хорошо. — Форрестер посмотрел себе на руки, внезапно ощутив страшную усталость и груз прожитых лет. Как всегда, аргументы Хэрли были неоспоримы, но от этого решение не становилось более легким.

Хорошо, пусть будет так. Даже при том, что основное бремя ответственности несет президент, все же какая-то доля ее ложится и на его плечи. Форрестер улыбнулся про себя, вспоминая свои относительно беззаботные дни в Сенате США. Только конгрессменам выпадает привилегия говорить одно, а делать совершенно другое.

Тем временем президент ждет от заседания Совета национальной безопасности конкретных рекомендаций, причем как можно скорее. Форрестер поднял глаза, окидывая взглядом присутствующих.

— О'кей. Давайте перейдем к более широкой проблеме: что нам делать со всей этой заварухой?

Ответом ему было молчание.

Вице-президент нахмурился. Членам Совета явно требуется небольшая взбучка для поднятия тонуса.

— Ну-ну, господа, давайте. Американские налогоплательщики держат нас не для того, чтобы мы просиживали тут штаны. — Он обратился к карте. — Итак, нам ясно, что события в Южной Африке ударят и по нам, причем очень больно. Что мы можем этому противопоставить? Эд?

Хэрли поиграл очками, быстро вытер их и надел на нос — откровенно стараясь потянуть время. Наконец он пожал плечами.

— Думаю, Госдепартамент мог бы подготовить для президента заявление с требованием отставки Форстера и назначения новых выборов в соответствии с конституцией ЮАР.

Форрестер не скрывал своего разочарования. От Хэрли он ожидал чего-то более конкретного и действенного. И все же в качестве первого шага это предложение стоило обдумать.

— Форстер просто проигнорирует его, — вступил Хамильтон Рейд.

— Конечно! — парировал Хэрли. — Но прежде, чем предпринимать дальнейшие шаги, мы должны довести до сведения мирового сообщества свою позицию.

Да, это правильно, подумал Форрестер. Кроме всего прочего, четко сформулированное требование отставки Форстера частично снимет с администрации испытываемое ею сейчас политическое давление. И — что еще более важно — оно будет означать обязательство правительства США найти какой-либо способ убрать Форстера с его поста. Он высказал свои соображения собравшимся.

Рейд продолжал настаивать:

— Может быть, и так, но что мы действительно можем сделать? Прямое вмешательство во внутренние дела законного правительства… — Министр торговли замолчал, пораженный внезапным озарением. — Господи, да они ведь не являются законным правительством! Они узурпировали власть незаконным путем!

Николсон продолжил его мысль:

— И Форстер великодушно сообщил об этом всему миру в своем телевизионном обращении. — Он повернулся к Форрестеру. — Господин вице-президент, я думаю, нам надо рекомендовать президенту отказать в признании правительству ЮАР, пока избиратели не выберут себе новое руководство в соответствии с их однобокой конституцией.

Форрестер почувствовал, что присутствующие оживились, и слегка улыбнулся.

— Думаю, последнюю мысль следует сформулировать иначе, но правительство Форстера мы должны определенно квалифицировать как незаконное и разорвать с ним всякие отношения. — Подавшись вперед, он понизил голос. — Но давайте будем смотреть фактам в лицо. Мы все понимаем, что Форстер не может капитулировать и добровольно отказаться от власти только потому, что мы так хотим. На самом деле, мы только подбросим ему дополнительный пропагандистский материал для оболванивания народа. Президент хочет знать, что конкретно мы можем сделать, чтобы спихнуть этого сукина сына.

Министр торговли нерешительно поднял руку.

— Я все же считаю, что экономика — это единственный способ прижать его. Если достаточно большая часть белого населения ЮАР увидит, что их уровень жизни падает, а бизнес идет все хуже и хуже, они сами скинут Форстера. — Рейд скривился. — Однако для того, чтобы экономические санкции в традиционном варианте дали желаемый результат, требуется время. К тому же я не вижу ничего, что приведет южноафриканскую экономику к краху быстрее, чем намибийская война и непомерные расходы спецслужб.

Форрестер нахмурил лоб.

— А если прибегнуть к более широким мерам?

— Насколько широким? — спросил Рейд. Другие сидящие за столом тоже закивали, требуя, вслед за министром торговли, более ясного определения. Мало кто хотел брать на себя ответственность за конкретные рекомендации, не получив ясного представления о намерениях президента.

Достаточно справедливо. Пора бросить маленькую бомбочку, подумал Форрестер.

— Президент уполномочил нас рассмотреть любые варианты, кроме прямого военного вмешательства.

Ошеломленное молчание прорезал низкий бас, раздавшийся из угла зала.

— Тогда — блокада.

Форрестер посмотрел на высокого человека в форме ВВС с худым лицом. Его темно-синий китель был расцвечен нашивками за выслугу лет и боевыми наградами.

— Блокада, генерал?

Генерал Уолтер Хикман, председатель Комитета начальников штабов, коротко кивнул.

— Мы можем направить из Индийского океана боевую авианосную группу и блокировать всю морскую торговлю ЮАР.

Николсон был ошарашен и даже не старался этого скрыть.

— Использовать военную силу? Это же безумие! Блокада экспортной и импортной торговли ЮАР вызовет астрономический скачок цен на потребительские товары во всем мире! А именно этого мы и пытаемся избежать!

За столом раздались возгласы одобрения. Форрестер поднял руку, и воцарилось молчание. Он ткнул пальцем в экономический доклад Рейда.

— Не думаю, что мы можем как-то воспрепятствовать безудержному росту цен, Крис. Пока у власти в Претории находятся эти негодяи, у нас всегда будут проблемы. Так что, может быть, стоит немного пострадать, чтобы решить их раз и навсегда?

Николсон попробовал по-другому.

— А что если Форстер попытается отыграться на гражданах США, находящихся в ЮАР?

— Маловероятно, господин директор, — снова вступил в разговор Эдвард Хэрли. — Он и так уже находится в состоянии войны с кубинцами, намибийцами и по крайней мере четырьмя пятыми своего собственного населения. Не думаю, что он захочет присовокупить к этому списку еще и нас. — Бородатый чиновник Госдепартамента водрузил на нос очки и продолжал: — В любом случае, в ЮАР не так уж много американцев, на которых он может направить свой гнев. По нашим подсчетам, не более трех-четырех сотен. — Он пролистнул блокнот и открыл одну из последних страниц. — Мы изо дня в день отслеживаем эти цифры. После издания нашего справочника большинство туристов уехали, а фирмы, которые все еще ведут дела в ЮАР, начали отправлять своих американских служащих домой. Плюс к тому, штат посольства сведен до минимума.

— Хорошо. Но что если их флот попытается нас остановить? — Николсон, казалось, был полон решимости всеми средствами избежать предложенной блокады.

Хикман фыркнул.

— Флот ЮАР имеет несколько ракетных миноносцев ближнего радиуса действия, три старые подводные лодки и никаких авиационных средств морского базирования. Это третьеразрядная морская держава. — Он покачал головой. — Да что там, даже Ливия представляет большую морскую угрозу! Наши корабли могут нести патрульную службу далеко в море — вне их досягаемости — и таким образом блокировать все морские пути.

Николсон зарделся.

— Я не сомневаюсь, генерал, что мы в состоянии установить такую блокаду. Я не это имею в виду. — Он повернулся к Форрестеру. — Ключевой вопрос состоит в том, должны ли мы начать именно с таких действий?

— А какую вы предлагаете альтернативу, Крис? — спросил Форрестер, заинтригованный, к чему же клонит директор ЦРУ.

Николсон открыл было рот и снова закрыл, застигнутый врасплох.

— Я не утверждаю, что блокада наверняка заставит южноафриканцев скинуть Форстера и действовать в дальнейшем более благоразумно, — пояснил Хикман. — Но в том, что она усилит давление на их экономику, нет никаких сомнений.

— Насколько сильно будет это давление? — обратился Форрестер к ошеломленному Хамильтону Рейду.

Министр торговли потер переносицу.

— Достаточно сильно, господин вице-президент. Конечно, ЮАР сможет продолжать кое-какие экспортные поставки по воздуху и суше, но для основных статей их экспорта это слишком узкие каналы. — Он мотнул головой в сторону карты. — А некоторые товары, такие, как нефть, вообще могут перевозиться только морем. На самом деле именно импорт нефти является их ахиллесовой пятой. Это, наверное, единственный вид сырья, которого у ЮАР нет в нелепом изобилии — в отличие от всего остального.

Хэрли нахмурился.

— Не думаю, что это так, господин министр. В последний раз, когда я смотрел статистические сводки, у Претории предположительно имелся пятилетний стратегический запас нефти.

— Пятилетний запас при условии мирной экономики, — подчеркнул генерал Хикман. — Но ведь идет война, а война съедает нефть в огромных количествах.

Форрестер медленно кивнул.

— Да, это правда. Поэтому блокирование импортных поставок в ЮАР встанет Форстеру как кость в горле — он не сможет этого игнорировать. — Вице-президент почувствовал, как на лице его появляется легкая улыбка. Когда речь заходила о чем-то конкретном, будь то даже в отношении заварухи в ЮАР, у него повышалось настроение.

Он посмотрел на Хикмана.

— Как скоро сможет авианосец и корабли сопровождения прибыть к берегам Южной Африки?

— Авианосец с кораблями сопровождения и восьмьюдесятью шестью самолетами на борту могут быть там через восемь дней, господин вице-президент.

— И все же я полагаю, что отправка в регион боевых кораблей — не лучший способ решить проблему. — В голосе Николсона звучала обеспокоенность, почти тревога. — Любое использование военной силы только усилит напряженность.

— Напряженность — где, позвольте спросить, господин директор? — Хэрли не скрывал своего сарказма. — В Южной Африке? Я бы хотел на это надеяться. В том-то и заключается наша цель. В Европе? Очень сомневаюсь. Во всяком случае, большинство европейцев возмущены действиями Форстера даже больше, чем мы в Штатах.

Форрестер мысленно засчитал очко в пользу Хэрли. Его замечание о европейском общественном мнении пришлось как раз кстати. К примеру, премьер-министр Великобритании всегда был стойким противником любых дискриминационных мер в отношении ЮАР. Но сообщение о том, что Форстер приложил руку к убийству Фредерика Хейманса и его министров, развернуло премьера на сто восемьдесят градусов. За последние два дня он дважды связывался по телефону с президентом, настаивая на совместных действиях США и Великобритании против того, что он именует теперь не иначе, как «подлый заговор Форстера».

Хэрли посмотрел прямо на вице-президента.

— В двух словах, я думаю, предложение генерала Хикмана не лишено смысла. Сейчас нас ругают за бездеятельность. Так пусть лучше будут ругать за наши действия.

Присутствующие закивали — одни с энтузиазмом, другие нехотя, но тем не менее все поддержали предложение генерала. Один только Николсон зло мотнул головой, явно раздосадованный тем, что его точка зрения отвергнута. Форрестер подозревал, что досада директора ЦРУ вызвана не столько глубоким несогласием с предложенной политикой, сколько ощутимой потерей лица.

Он взглянул на настенные часы.

— Хорошо, леди и джентльмены. Через полчаса я встречаюсь с президентом и передам ему наше предложение направить к берегам ЮАР авианосное соединение с целью установления блокады южноафриканских портов. — Он криво усмехнулся. — При данных обстоятельствах, я думаю, он полностью поддержит наше предложение.

Снова кивки. Всем присутствующим было слишком хорошо известно, какому давлению подвергается президент со стороны Конгресса и средств массовой информации за его видимое бездействие. Без соответствующих экономических и дипломатических шагов тщательно сформулированные заявления администрации служат лишь отправной точкой для ее оппонентов. Положительную реакцию могли вызвать только действия, однако призывать к ним было легко, а принимать решения куда труднее.

Форрестер сверил повестку дня. Остается еще один вопрос. Он поднял голову.

— И еще один вопрос требует нашего безотлагательного решения. Президент просил меня образовать рабочую группу для отслеживания ситуации на Юге Африки и выработки необходимых мер по преодолению кризиса в регионе.

Снова кивки. Формирование способной оперативно действовать рабочей группы из числа младших членов Совета национальной безопасности и сотрудников аппарата Белого дома было, по логике вещей, закономерным шагом. Всем было ясно, что события в ЮАР развиваются столь стремительно, что обычные правительственные структуры не в состоянии за ними поспевать. В то же время официальные лица, входящие на постоянной основе в состав Совета национальной безопасности, слишком загружены, чтобы сосредоточить все внимание на этом затянувшемся кризисе, какую бы опасность он ни представлял.

Форрестер обвел взором стол, задержавшись на побагровевшем лице Николсона. Директор ЦРУ уже продемонстрировал удивительное нежелание поддержать какое бы то ни было предложение, исходящее от других членов президентской команды, вырабатывающей внутреннюю политику. Пора было дать ему понять, кто держит в руках бразды правления.

— На пост руководителя рабочей группы я рекомендовал Эда Хэрли, и президент дал свое согласие. Надеюсь сегодня к середине дня получить предложения по кандидатурам от всех заинтересованных ведомств.

Форрестер заметил, что на нескольких лицах отразилось плохо скрываемое изумление. При нынешнем нарастании кризиса многие члены Совета ожидали, что он предложит на пост руководителя группы военного или представителя спецслужб. Что ж, они ошиблись. У Хэрли есть и голова, и все прочие данные для такой работы. Он также доказал, что обладает волей и политическим чутьем, в чем может померяться с любым из членов администрации. В ближайшем будущем Форрестер прочил его на серьезную должность.

Что еще важнее — Хэрли стоит пока слишком низко в табели о рангах, чтобы принимать решения не советуясь. Ни президент, ни сам Форрестер не собирались уступать своей решающей роли в выработке политики Штатов в отношении Претории.

Нарастающая катастрофа на Юге Африки представляла теперь слишком большую проблему, чтобы полностью отдать ее на откуп чиновникам и политическим выдвиженцам.

Линейная группа кораблей американского флота, держащая курс на запад, растянулась на сотни квадратных миль по Индийскому океану, давая возможность массивному авианосцу класса «Нимитц» запускать и принимать самолеты. Авианосец окружали восемь других кораблей — два ракетных крейсера, пара ракетных эсминцев, два других эсминца — противолодочных, и два громоздких корабля боевой поддержки с горючим, боеприпасами и продовольствием в трюмах. Впереди соединения на приличном расстоянии в глубине вод тихо скользили две ударные подлодки класса «Лос-Анджелес», сверхчувствительные компьютеры которых непрестанно анализировали звуки океанских течений и рыбных косяков, выискивая предательский шум моторов и лопастей, который мог бы означать приближение вражеского корабля или подводной лодки.

Над линейной группой кораблей медленно кружили, экономя горючее, самолеты различных типов. Огромные «Томкэты» «Ф-14» с раздвоенными хвостами лениво барражировали над океаном. Двухмоторные разведчики «Е-2Си» «Хок-Ай» готовы были заблаговременно оповестить о любом приближающемся самолете или летящей ракете, а гробоподобный «Викинг» «С-3» то и дело устремлялся вниз, чтобы проверить показания гидроакустических буев, расставленных им перед движущейся группой кораблей.

На самом авианосце видеомониторы передавали в звукоизолированную командную рубку «Карла Винсона» изображения взлетающих и садящихся на палубу самолетов. Из громкоговорителя доносились переговоры командира группы авиации «Винсона» с его заместителями и летчиками, находящими в воздухе, совершающими посадку либо готовящимися к вылету. Сверкающие мониторы компьютера ежесекундно фиксировали перемещения каждой боевой единицы.

Контр-адмирал Эндрю Дуглас Стюарт не обращал внимания на несмолкающий шум. Он был занят изучением только что полученной радиограммы. Читая, он медленно раскачивался на каблуках, такой же крепкий и подтянутый, как и в те годы, когда простым летчиком сражался в небе над Северным Вьетнамом.

Когда Стюарт дошел до строк, обозначающих исходящие данные радиограммы, морщинки у него вокруг глаз стали глубже. Бумага была послана Объединенным комитетом начальников штабов, следовательно, скорее всего санкционирована Белым домом. Суть дела была сформулирована в коротком втором абзаце.

«..Двигайтесь с максимальной скоростью в направлении… — Адмирал посмотрел на расположенную рядом электронную карту. Указанные в документе координаты относились к некой точке океана примерно в четырехстах морских милях от Дурбана. — По прибытии на место приготовьтесь к экстренным действиям у берегов ЮАР».

Он перечитал приказ. Так и написано: «экстренные действия у берегов ЮАР». Он присвистнул и выругался про себя.

— Сукины дети!

— Неприятности, адмирал? — По другую сторону стола находился начальник оперативного отдела штаба соединения.

Стюарт протянул ему радиограмму и стал ждать, как тот отреагирует.

Молодой офицер непроизвольно почесал в затылке и покачал головой.

— Ничего не понимаю. К чему мы должны приготовиться?

— Разрази меня гром, если я сам хоть что-то понял, Том. — Стюарт передернул плечами. О положении в ЮАР он знал из ежедневных разведсводок, толку от которых было не больше, чем от старых журналов, доставляемых самолетами авианосца. Во всяком случае ничто из того, что ему было известно, не предполагало прямого военного вмешательства Соединенных Штатов. Он слегка улыбнулся про себя. Может быть, на сей раз начальники штабов и умные головы там, в Вашингтоне, просчитали все на несколько шагов вперед? Очень сомнительно, хотя за свою более чем тридцатилетнюю службу он сталкивался и с более странными вещами.

Усилием воли он заставил себя вернуться на грешную землю. У них масса дел, а времени не так уж много. При всех новейших средствах связи и компьютерной навигации линейная группа авианосца не может изменить курс по мановению волшебной палочки.

— Давай, бери ребят, Том, и приступайте к делу. Через полчаса, после завершения цикла тренировочных полетов, все должно быть готово к смене курса. Проверь график учений и проверь, сколько у нас авиации для воздушной и морской разведки. — Стюарт посмотрел на длинный ряд циферблатов, показывающих время в разных точках земного шара. — Я тем временем свяжусь с Вашингтоном. — Он посмотрел на радиограмму, которую начальник оперативного отдела все еще держал в руке. — Хочу, чтобы кто-нибудь объяснил мне, что, черт возьми, происходит.

Молодой офицер кивнул и отправился собирать своих подчиненных, на ходу обдумывая, как наиболее эффективно организовать учебные полеты во время движения авианосца «Карл Винсон» и его сопровождения в сторону Дурбана.

Впервые за всю историю американская военная мощь была нацелена на ЮАР.