Водоворот

Глава 41 СВЕРШИЛОСЬ

Воздушные атаки продолжались и ночью. Американские летчики видели в темноте лучше, чем его люди. Мало того, что потери среди кубинских солдат постоянно росли — под непрерывными ударами у них не было времени не только на сон, но и хотя бы на то, чтобы мало-мальски прийти в себя после дневных налетов.

Было около полуночи. С захода солнца генерал Антонио Вега в течение многих часов инспектировал подразделения, собирал информацию, отдавал приказы и успокаивал встревоженный личный состав. Ветераны, десятки раз выдерживавшие удары южноафриканской авиации, оказались не готовы противостоять интенсивности и мощи американских атак.

Если четыре «Миража» несли на борту около тонны бомб, то четыре «интрудера» сбрасывали в четыре-пять раз больше, а перед ними успевали сделать свое дело «хорнеты» с противорадарными ракетами и кассетными бомбами. Они наносили удар по его зенитным средствам, и только после этого уступали место загруженным под завязку штурмовикам.

Первые штурмовики появлялись на заре и продолжали атаковать в течение всего дня, заходя парами, четверками, а однажды и целой эскадрильей, так что его тщательно подготовленное наступление потихоньку сходило на нет. Как раз сейчас он собирался подбодрить солдат и выяснить, остались ли у них силы идти дальше.

Следующую остановку Вега должен был сделать у одной из своих зенитных батарей. В темноте, с потушенными фарами, при тусклом свете месяца, казалось, только его водитель и мог отыскать дорогу в кромешной тьме и благополучно доставить его к месту назначения.

Батарея была развернута на открытом пространстве в пятистах метрах к востоку от города. Благодаря этому ничто не мешало ее орудиям вести прицельный огонь, и в то же время они находились на некотором удалении от других, более заметных целей.

Заранее о приезде Веги не сообщалось, и он почти успел уже выбраться из «газика», когда навстречу ему вышел одинокий часовой с автоматом наперевес. Он окликнул генерала и тут же узнав его, позвал начальника караула. Козырнув в ответ часовому, Вега двинулся дальше, прислушиваясь к голосам, передававшим друг другу новость о его прибытии.

Меньше чем через минуту подбежал приземистый, с крючковатым носом, капитан и отдал честь, остановившись в нескольких метрах поодаль.

— Капитан Рудольфо Морона, командир 2-й батареи. Добро пожаловать, товарищ генерал.

Вега заметил скользнувшую по лицу капитана ироническую улыбку, но подавил в себе желание сделать ему выговор за нахальство. Похоже было, что капитан знает свое дело.

— Доложите обстановку, капитан.

— Четыре орудия из шести в порядке, пятое ремонтируется. В ближайшие полчаса его ремонт будет закончен. Шестое восстановить не удастся.

— А радар? — спросил генерал. Морона покачал головой:

— Дохлый номер, товарищ генерал. — Он указал рукой: — Сюда, пожалуйста. Посмотрите сами.

Вдвоем они подошли к радару, установленному на батарее, которая состояла из шести 57-миллиметровых пушек «С-60», надежных орудий, обеспечивающих прикрытие от нападения с малой и средней высоты. Правда, все они были не самой последней модификации, буксируемые грузовиками и небронированные. Расположенные в круг орудия были соединены кабелем с управляющим радаром «СОН-9», известным в НАТО как «Флэп Уил».

С виду радар был незамысловат: квадратный вагончик с маленькой параболической антенной на крыше. Он тоже уже устарел, прослужив добрых двадцать лет.

Подойдя ближе, Вега разглядел в лунном свете очертания установки, которая выглядела вроде бы неповрежденной. Но подойдя ближе, генерал увидел, что ее стены изрешечены осколками, а тарелка антенны пробита в нескольких местах.

Морона осветил красным карманным фонариком стену вагончика — в ней было несколько десятков больших пробоин.

— Сзади на крыше — та же картина, — докладывал Морона. — В нас попала противорадарная ракета. Она разорвалась в воздухе, метрах в двадцати или тридцати над нами. Один солдат заметил огненную полоску — промелькнула так быстро, что и заметить-то толком не успел. Все только услышали вууш-буум, и радар осыпало вот этим.

Капитан протянул Веге горсть металлических осколков. Они были кубической формы, некоторые деформировались от удара.

— Этим была начинена боеголовка. После попадания они усеяли все вокруг, а в вагончике мы нашли их больше пятидесяти… и весь расчет, — Морона помолчал.

— В результате той атаки, товарищ генерал, я потерял пять человек убитыми и семерых ранеными. Мы пытаемся наладить дублирующую оптическую систему, и даже если бы у меня были запчасти для ремонта радара, я бы не торопился его включать. Мы просто-напросто вызвали бы на себя другую такую ракету.

Вега покачал головой. Это был опасный подход. Пусть в словах Мороны есть доля правды, но он признавал превосходство противника, что никогда не могло понравиться генералу. И все-таки этот парень знал свое дело. Сегодня на счету 2-й батареи было два американских самолета, один из них был сбит как раз во время той ракетной атаки.

— Капитан, мне понятно ваше нежелание…

Его слова потонули в пронзительном завывании сирены, и оба тотчас поняли, о чем она предупреждает. Приближается новый воздушный налет.

— Генерал! — крикнул Морона. — Вам придется вернуться на командный пункт.

Вега мотнул головой и тоже повысил голос:

— По нему снова могут нанести удар.

— Его уже бомбили, мы его перенесли, но потом его снова бомбили.

— Я останусь здесь.

— Тогда в штабной окоп, товарищ генерал! — властно прокричал, чуть ли не скомандовал Морона, что, впрочем, было единственным разумным решением. Оба они устремились к траншее; капитан показывал Веге путь.

Рядом бежали другие: орудийные расчеты занимали свои места, связисты подключили и опробовали телефонную сеть. Вега видел, как поднялись и повернулись вокруг своей оси стволы орудий: наводчики проверяли механизмы.

Они добрались до штабного окопа, прямоугольной ямы глубиной немногим более шести футов. Когда Морона спрыгнул вниз, телефонист прокричал ему:

— По меньшей мере восемь самолетов с востока!

Обычно в таком сообщении указывались еще высота и скорость полета, но Вега подозревал, что переданные данные основывались на аудио- и визуальном наблюдении. Передвижной радар воздушного поиска тоже был уничтожен, и поэтому они лишились информации не только об атакующих машинах, но и расчетном времени налета. Самолеты могут появиться в любой момент, подумал Вега.

Морона надел наушники, что-то выслушал и приказал в микрофон:

— Высота заградительного огня — сто метров. — Подняв к глазам бинокль он начал всматриваться в ночное небо, стараясь уловить очертания приближающихся штурмовиков.

Не отрываясь от бинокля, он опять заговорил с Вегой:

— Без радаров мы не можем прицельно бить по отдельным машинам, тем более ночью. Все, что нам доступно — вести рассеянный огонь на правильно выбранной высоте, чтобы самолеты были вынуждены прорываться через наш заслон.

— А почему всего сто метров? — спросил Вега.

— Потому что американские пилоты любят заходить низко, но ниже ста метров не летают.

Продолжая оглядывать небо, капитан внезапно указал на юго-восток:

— Трассирующие снаряды! Наземные войска начали обстрел самолетов! — Нажав на клапан микрофона, Морона приказал: — Центральный сектор на один-три-пять. Начать заградительный огонь!

Через полсекунды заговорили четыре исправных орудия батареи, наполняя воздух грохотом пальбы. Помимо грома орудий Вега различал то и дело возобновлявшееся жужжание приводов и пощелкивание, с которым из стволов выскакивали пустые гильзы. В короткие мгновения относительной тишины между залпами слышались обрывки приказов: орудия поспешно перезаряжали.

«С-60» производит семьдесят выстрелов в минуту. Казалось, четыре пушки извергают в небо поток снарядов, которые в полете начинали светиться и как бы увеличиваться в размерах. В нескольких сотнях метров над землей и примерно в километре от позиций батареи, огненные линии сходились, образуя подобие орнамента из светящихся полос, которые в идеале должны были пересечься с курсом полета самолетов. В подобной ситуации, даже ведя прицельный огонь, необходимо было израсходовать тысячи снарядов на одно попадание. Веге оставалось лишь наблюдать и надеяться.

— Сколько у вас снарядов? — крикнул он Мороне.

— Больше двухсот на каждое орудие, — ответил тот. Морона так низко наклонялся в сторону батареи, словно непрерывные залпы поднимали сильный встречный ветер. Эх, если бы у них были все шесть орудий, вместо четырех, и радар впридачу, подумал Вега, но тут же понял нелепость подобных сожалений. Его удел — факты, суровая действительность войны.

Сквозь лай орудий прорезался пронзительный вой, и генерал уловил на юго-востоке движение угловатых теней, скользивших слева направо. Они шли низко, и на фоне лунного неба проступали только их силуэты. Было сложно определить тип самолетов, но напрашивалась мысль, что это «интрудеры» или «хорнеты». Создавалось впечатление, что они надвигаются довольно медленно, хотя их скорость, несомненно, была не меньше тысячи километров в час.

Они должны были преодолеть заградительный огонь, и по некоторым из светящихся нитей прошла волна: зенитчики пытались попасть в ведущий самолет. По мере приближения штурмовиков стремительность их полета на глазах нарастала, и наконец они промелькнули над головой, так что Вега даже не успел ни сосчитать их, ни понять, что на сей раз является их целью.

— Ложись! — кто-то сгреб его в охапку и грубо бросил на дно окопа. Он было запротестовал, но сверху грянул оглушительный гром, прокатившийся прямо над их укрытием. Затем раздался еще более громкий взрыв. Растянувшись на земляном полу, генерал услышал, как вокруг со щелканием сыпятся осколки. В блиндаже заклубилось удушливое облако пыли. Что-то обожгло левую ногу Веги.

Помотав головой, чтобы прийти в себя, он взглянул на Морону. Тот встретился с ним глазами.

— Я увидел, как они заходят с севера, пока мы стреляли по передовой группе. Их было два, и летели они прямиком на нас. — Капитан помолчал и кивнул на край окопа: — Думаю, они сбросили на батарею кассетную бомбу.

Генерал стал подниматься, но вдруг снова сел. Левая нога не слушалась его. Он вообще не мог ей двигать.

Морона склонился над ним и, бросив взгляд на ногу, закричал:

— Генерал ранен!

Вегу интересовало, какой урон понесла батарея, и он настаивал, чтобы ему помогли встать, но тут появился врач и начал разрезать штанину, чтобы осмотреть рану. Генерал попытался ему помочь, но у него вдруг закружилась голова. Когда он наклонился вперед, желая увидеть рану, все поплыло у него перед глазами, и больше он ничего не помнил.

Третий и пока последний командный пункт разместился в неприметном торговом ряду на одной из улочек города. Поскольку связь теперь осуществлялась через посыльных и с помощью полевого телефона, здесь не было присущей подобным местам суеты и шума. Ни радиоперехвата, ни поиска целей. Осуществлять свои функции стало гораздо труднее, но они, по крайней мере, продолжали свое дело.

По праву командующего Вега выбрал под личный кабинет маленькую книжную лавку. Устроившись в мягком кресле в полулежачем положении с поднятой на подушки ногой он чувствовал бы себя неловко — если бы не испытывал пульсирующей, неутихающей боли.

— Русские обещают заменить наши зенитные орудия и доставить новые ракеты для укрепления нашей противовоздушной обороны, — Суарес протянул телекс Веге.

Тот потянулся было за листком, но затем вяло отмахнулся.

— Полковник, вы представляете, сколько надо ракет класса «земля-воздух», чтобы обеспечить надежное прикрытие от двух авианосцев? А кто обеспечит нам инструкторов, которые обучили бы наш личный состав обращаться с оружием? — генерал понурил голову. — Конечно, это нам не помешает, но дополнительно к средствам ПВО просите дымовые машины и побольше макетов.

Суарес с улыбкой закивал:

— Так мы убьем сразу двух зайцев: подкинем им лишние мишени и введем южноафриканцев и американцев в заблуждение относительно нашей реальной боевой мощи.

Вега тоже улыбнулся, но покачал головой:

— Я бы предпочел, чтобы и те, и другие считали нас слабее, а не сильнее, чем мы есть на самом деле. Совершенно ясно, что ЮАР стягивает против нас все оставшиеся силы. Каковы наши потери на сегодняшнее утро?

— Уничтожено около десяти процентов бронетехники, еще десять повреждено, но может быть отремонтировано, особенно если выпотрошить те машины, которые уже не восстановить. По подразделениям поддержки цифры вдвое выше: больше всего пострадали артиллерия и ПВО.

Вега помрачнел и кивнул, вспомнив 2-ю батарею. Сейчас в ней оставалось лишь два орудия. Кроме того, во время вчерашнего ночного налета погибло двадцать человек. Это была суровая иллюстрация к холодным статистическим выкладкам Суареса.

— В свою очередь мы сбили семь самолетов и повредили еще десять, — докладывал полковник.

Вега уже давно научился не полагаться целиком на сообщения о потерях противника:

— Сколько сбитых самолетов обнаружено на земле?

— Три, товарищ генерал. За четырьмя другими тянулся дымовой хвост, когда они на последнем издыхании пытались покинуть поле боя.

Генерал покачал головой.

— Ладно, сколько бы их там ни было, думаю, они теперь немного уймутся. Мы вполне можем ожидать еще налеты, но не такой силы, как в последние двадцать четыре часа. Отныне мы будем продвигаться вперед по ночам. Должным образом рассредотачиваясь и маскируясь, мы можем рассчитывать на минимальные потери.

Суарес попытался придать голосу бодрость:

— Пока они не атакуют наши базовые аэродромы в Мозамбике и Зимбабве, мы будем по-прежнему обеспечены нормальным снабжением.

— А им и не нужно атаковать аэродромы. Грузы следуют длинным маршрутом, и они могут нанести удар в любой точке на всем отрезке отсюда и до границы. За пределами ЮАР для американцев слишком велик риск уничтожить русских или других иностранных граждан, а здесь русские боятся приземляться: слишком вероятна опасность потерять грузовой самолет вместе с экипажем.

Вега полулежал в кресле, но внезапно силы оставили его, и он откинулся назад. Хроническое недосыпание и рана в бедре, на которую пришлось наложить тридцать швов, сделали свое дело. Суарес встревожился. Еще до ранения генерал совсем загнал себя. Сейчас он заметно побледнел и был на грани нервного и физического истощения.

— Я прикажу, чтобы принесли поесть и позвали врачей, товарищ генерал. Вам следует отдохнуть и подлечиться.

— Да, как и всей моей армии, — отозвался Вега.

Несильное болеутоляющее и легкая закуска помогли ему расслабиться и немного освежили. Начальник штаба не будил его до обеда, а сам за это время попытался восстановить боеспособность армии и систему материально-технического обеспечения.

Проснувшись, Вега все еще выглядел бледным и осунувшимся, но говорил энергичнее и был настроен более оптимистически. За обедом он отдал около дюжины приказов, направленных исключительно на то, чтобы совладать с воздушными атаками американцев и подготовиться к ночному наступлению. Он негодовал на себя из-за того, что потерял полдня, но Суарес улыбался. Ему было бы не жаль на полдня задержать подготовку к наступлению, лишь бы удалось поставить на ноги генерала.

Только добравшись до наблюдательного пункта, они смогли оценить масштаб ущерба, нанесенного американскими налетами. Хотя Суаресу это пришлось явно не по вкусу, Вега настоял на том, чтобы лично наблюдать за первой ночной атакой. Никто из них не имел опыта крупных ночных операций, и Вега заявил, что ему надо учиться быстрее, чем кому бы то ни было в армии, а главное, быстрее южноафриканцев.

Гомес припарковал «газик» в лощине — в том месте, где русло ручья врезалось в склон холма. Первой заповедью кубинцев было избегать заметных деталей рельефа, и хотя неподалеку росло несколько деревьев, они укрыли машину в овраге, а сами осторожно взобрались на вершину.

Там командная группа в составе Веги, Васкеса и Гомеса с радиопередатчиком, в сопровождении двух телохранителей, обосновалась и стала ждать. Суарес должен был руководить сражением из штаба. Вообще-то, он недурно справляется, подумал Вега. Несомненно, заслуживает того, чтобы оказаться в списке представленных к генеральскому званию. Дать бы ему дивизию…

Череда взрывов вернула Вегу к действительности.

— Долго я проспал?

— Полчаса, генерал. Смотреть было не на что, а вам необходим отдых. Артиллерия только начала заградительный огонь.

— Ладно.

Он испугался было, что пропустил что-то важное, и теперь чувство облегчения смешивалось в его душе с раздражением. Значит, теперь вся армия будет с ним нянчиться? Вега заснул на спине, но теперь перекатился на живот и схватил полевой бинокль.

Он смог разглядеть лишь основные контуры ландшафта. Отдельные облака отчасти скрывали звезды и то и дело набегали на совсем еще молодой месяц. Типичный вельд — саванна, покрывающая значительную часть территории на севере ЮАР, на вид плоская, поросшая редкими кустиками и высокой травой.

Слева генерал заметил мерцание. Оттуда доносился шум разрывающихся артиллерийских снарядов. Похоже, в нескольких местах от взрывов вспыхнула трава; хотелось надеяться, что где-то на позициях южноафриканцев.

Обманчиво плоская местность на деле была вся в пригорках и впадинах, иногда достаточно глубоких, чтобы скрыть танк. При наличии времени можно было даже закопать его так, чтобы над поверхностью земли выступала лишь башня и орудие. И этого времени они предоставили бурам больше, чем достаточно, поскольку наступали очень медленно.

В сегодняшнем бою они должны были опять перехватить инициативу. Южноафриканцы восстановили свои оборонительные позиции, а Вега намеревался снова их опрокинуть. Несмотря на рану, генералом овладел свойственный ему азарт. Он знал, что вполне способен выкурить проклятых буров из их нор. Артподготовка была только началом.

Заградительный огонь прекратился. Вега знал, что в нескольких километрах позади него расчеты поспешно перемещают орудия на новые огневые позиции. Лучше, если батарея умолкнет на полчаса, чем навсегда.

Генерал лежал и ждал, следя за происходящим со своего наблюдательного пункта. Вновь воцарилась тишина, и в темноте его слух мог уловить лишь глухое громыхание где-то далеко в тылу. Какие-то из его частей бомбили, и ему оставалось лишь надеяться, что Суарес сумеет справиться с дополнительными сложностями.

Вторая фаза атаки задерживалась, или ему это только казалось. Так или иначе, он нервничал заметно больше, чем обычно. Он потянулся было к рации, но в этот момент слева заговорило танковое орудие. Никаких новых огней не появилось, но когда танк начал стрельбу, Вега увидел, как сверкающие нити вытягиваются и ложатся вдоль позиций южноафриканцев. Вряд ли «Т-62» сможет поразить цель, решил генерал, но во всяком случае отвлечет внимание буров.

После нескольких выстрелов, Вега увидел светящиеся нити, полетевшие с позиций буров в обратном направлении. Нельзя было разглядеть ни откуда они тянутся, ни куда попадают, и Вега мог лишь надеяться, что его солдатам повезет.

Генерал оглядел поле боя. Все как надо. Ни огней, ни звуков, ни каких бы то ни было других признаков движения. После прекращения артподготовки прошло пятнадцать минут, и Вега нервно прикидывал, успела ли артиллерия вовремя сменить позиции.

Не успела. За резким хлопком последовала вспышка ослепительно мерцающего белого света. Вега рассмотрел, что осветительные ракеты пускают на правом фланге. Это означало, что его план разгадали.

Магниевые сполохи озарили ряды танков и бронетранспортеров, приближающихся к позициям буров. Наверное, те услышали рокот моторов, потому-то и решили выпустить осветительную ракету. Избежать этого было нельзя, но, как любому генералу, Веге хотелось бы, чтобы это произошло позднее, и его частям удалось подобраться поближе к противнику.

Что же касается стрельбы на левом фланге, то там стояла лишь горстка танков с поврежденными двигателями, но вполне исправными орудиями. В сочетании с артподготовкой это было ложным маневром, который, по замыслу Веги, отвлек бы на себя не только внимание, но и резервы буров.

Генерал следил за наступлением своей бронетехники. Машины прибавили скорость, пожертвовав стройностью боевого порядка ради стремительности сближения с врагом. Вопреки общепринятым правилам, они не должны были стрелять, пока перед ними не появится цель, причем желательно на небольшом расстоянии. В любом случае они находились уже лишь в километре от оборонительных позиций противника.

Бурам хватило нескольких секунд, чтобы заметить атакующий батальон и осознать всю опасность положения. Их артиллерия извергла массу снарядов, осыпав ими приближающихся кубинцев. Им удалось подбить несколько танков, но темные силуэты продолжали наступать и вести огонь.

Вега начал вставать, но стоило ему пошевелиться, как он почувствовал на плече твердую руку Васкеса:

— Если вы подойдете ближе, то ничего не увидите, товарищ генерал. Вас просто легче будет снова ранить, и на этот раз все может обернуться гораздо хуже.

Генерал покорно кивнул и лег на место. Желание подобраться поближе было естественным, но с небольшого расстояния ночное сражение представало лишь круговертью теней и какофонией звуков. Самый лучший обзор был именно отсюда, где перед ним развертывалась вся панорама битвы, пусть и в темноте.

Вега слегка покачал головой. Обычно он сразу подавлял в себе подобные порывы. Ему оставалось только гадать, насколько его рана могла быть причиной подобной слабости. Впредь он решил держать себя в руках.

Огонь внезапно стал шквальным, и кубинский командующий понял, что скорее всего батальон подошел к позициям буров достаточно близко, и танковые орудия в упор бьют по видимым целям. Теперь стрельба раздавалась и по центру, и слева. Генерал улыбнулся, представив себе смятение в рядах неприятеля: сначала они были вынуждены послать подкрепление на левый фланг, а потом, разобравшись, откуда исходит главная угроза, из последних сил перебрасывать подразделения обратно. Хаос и сумятица боя были милы сердцу Веги, коль скоро они царили в тылу противника.

Вдруг Гомес произнес:

— Командир батареи докладывает о готовности выполнить боевую задачу № 2.

Генерал почувствовал, что настроение у него понемногу улучшается.

— Пусть действует в соответствии с планом, — бросил он связисту. Тот передал его приказ по рации, а Вега продолжил наблюдение.

На поле боя горело уже много кубинских танков и бронетранспортеров. Путь батальона можно было проследить по расширявшемуся в сторону противника клину огней, и Вега знал, что в общей сложности подбитых машин оказывается раза в два больше, чем горящих.

Он надеялся, что солдаты сумели выбраться из объятых пламенем стальных ловушек. И, что еще важнее, им хватило воли и сообразительности сориентироваться в смертоносном водовороте и продолжить атаку в пешем строю.

Тут раздалось басовитое гудение, за которым последовали гулкие удары. Его артиллерия обстреливала африканеров, но дымовыми, а не фугасными снарядами. Ложась под нужным углом к неприятельским позициям, они разрывались и делали ночь еще темнее, а заодно весьма успешно разделяли поле боя дымовой завесой так, что по одну ее сторону находилась приблизительно треть его площади, а по другую — остальная его часть. Этим они, конечно, не могли остановить огонь буров, но сильно снизили его эффективность и замедлили движение подкрепления к месту наступления кубинского батальона.

Орудия кубинцев опять смолкли, и Вега понял, что артиллеристы снова меняют позиции. Такая тактика учитывала угрозу американских воздушных ударов, независимо от того, действуют ли янки по наводке африканеров, или нет. Эту угрозу следовало неизменно иметь в виду — наряду с погодными условиями и характером местности — но ее можно было отвести.

— Заместитель командира батальона докладывает, что его танки прорвали линию обороны и огибают противника слева! — Докладывая, Гомес чуть не кричал «ура», и Вега был рад, что в темноте никто не видит его ухмылки. Однако всерьез беспокоиться об этом было некогда.

С танками в тылу и на фланге бурам придется немедленно отступить, иначе их ждет полное уничтожение. Вега надеялся, что они не отступят. Он представил себе, как в панике оборачиваются назад вражеские пехотинцы, видя почти рядом возникающие из дыма очертания стальных чудовищ. Но победа далась дорогой ценой. Ведь не смог же командир батальона лично доложить обстановку. Его танк шел в первом ряду, и Веге очень хотелось верить, что все дело в сломавшейся рации.

Задумка генерала заключалась в том, чтобы захватить позиции африканеров, окопаться и быть готовыми встретить зарю, а с нею — очередную серию воздушных налетов. Он желал обеспечить своим людям относительную безопасность до той поры, пока американцы определят их новое местоположение.

Он медленно встал, преодолевая слабость, но упиваясь победой. Теперь до Претории рукой подать. Он и его люди выдержали ядерный удар, атаки партизан, воздушные налеты американцев, и вот теперь — открытую битву с грозным противником. Отныне их ничто не остановит.

В то утро Вега проспал, что было ему несвойственно, но полезно для здоровья и весьма разумно. Он привык вставать спозаранку и в первую очередь расправляться с самыми сложными проблемами, но так было до ранения и до того, как его войска перешли на ночной образ жизни.

Когда он проснулся, в его спальне, где ранее располагалась контора книжного магазинчика, было темно. Утратив ощущение времени, он на какой-то момент подумал, что еще не рассвело, однако он почему-то чувствовал себя слишком хорошо отдохнувшим. Тогда его охватила паника: неужели он проспал целый день? И уже надо организовывать очередную ночную атаку.

Из передних помещений послышались голоса, он увидел пробивавшийся сквозь ставни солнечный свет и наконец посмотрел на часы. Одиннадцать. Он проспал восемь часов, и несмотря на адскую боль в ноге, его самочувствие впервые за много недель показалось ему неплохим. Пора было планировать следующее сражение, пока африканеры как следует не окопались на новых позициях.

Он одевался неторопливо и осторожно, стараясь не побеспокоить ногу. Ему не хватало присутствия Гомеса, но отныне тот был нужнее при штабе и у него не оставалось времени на обязанности ординарца.

Расправив плечи, он открыл дверь и вошел в залу, где теперь размещался штаб.

Васкес, Суарес и несколько офицеров разведвзводов о чем-то азартно, но беззлобно спорили. Повсюду валялись книги и карты. Они так увлеклись, что не заметили, как командующий возник рядом с ними.

Васкес первым ощутил чье-то присутствие, обернулся и едва не ахнул, увидев перед собой генерала. Все остальные сразу прервали обсуждение, смущенные и слегка испуганные тем, что пропустили момент его появления.

Генерал ответил на приветствия и с благодарностью опустился на предложенный ему стул. Оказалось, что возня у него за спиной была связана с приготовлением завтрака: вскоре ему подали хлеб с джемом, консервированное мясо и крепкий кофе. Когда это ставили перед ним, Вега вспомнил тот роскошный обед в отеле «Стрэнд». Казалось, это было много лет назад, но он ясно помнил, чем их тогда потчевали. Сегодняшняя еда нравилась ему гораздо больше.

— Каково наше положение, полковник? — спросил Вега, взяв чашку с кофе.

— На основании показаний пленных и другой информации, мы полагаем, что батальон, с которым мы столкнулись прошлой ночью, был составлен из нескольких недоукомплектованных подразделений. Судя по трупам и уничтоженному вооружению, которые мы нашли, они потеряли как минимум двадцать пять процентов личного состава.

Суарес добавил:

— Наши потери доходят до пятнадцати процентов. Погиб полковник Олива.

Вега мрачно кивнул. Ночные сражения обычно ведутся на близком расстоянии, что означает большое число попаданий и потерь. Как ни выстраивайся и ни маневрируй, сражение в конце концов заканчивается беспорядочной дракой, где штык так же хорош, как и противотанковая ракета. Однако он был готов нести такие потери, если это поможет ему достичь Претории. Большая победа вынудит русских укоротить пути его снабжения, а в союзниках у него окажется больше стран социалистического лагеря…

Он понял, что его мысли путаются. Васкес продолжал описывать следующий наиболее вероятный опорный пункт буров, город Тембу.

Следовавшие за отступающими южноафриканцами разведчики видели, как те вошли в этот небольшой шахтерский городок. Находящаяся на пересечении второстепенных дорог Темба занимала неудобное для наступающих положение — она была расположена на берегу небольшой речки.

Васкес показал на схему с многочисленными пометками.

— Поскольку рельеф местности весьма сложен, я послал разведчиков прочесать район, чтобы выявить мертвые зоны и потенциальные пути подхода. Они должны вернуться сегодня после полудня. Мы также пытаемся определить дислокацию сил противника, но… — полковник остановился, задумавшись, — мы столкнулись с кое-какими трудностями.

Вега нетерпеливо кивнул. Васкес хорошо справляется с работой, которая становится все труднее и труднее. Сначала разведка приносила кое-какие плоды, но теперь американские самолеты делали любое передвижение опасным. А провести разведку с воздуха не представлялось возможным, особенно после того, как два его лучших разведывательных самолета были сбиты истребителями с авианосцев.

И все же его командиры владели ситуацией и представляли, что нужно предпринять или, по крайней мере, умели найти наилучший выход из тех, какие можно было придумать. Он посмотрел на полковника.

— Итак?

— Мы наблюдаем массированные перемещения не только в городе, но и на ведущих к нему дорогах.

— Это неудивительно, — возразил Вега. — Город — главный опорный пункт южноафриканцев на пути к столице. И естественно, что…

— Товарищ генерал, по моей оценке, оборона африканеров в худшем для нас случае могла бы состоять из сводного батальона бронетехники, двух недоукомплектованных пехотных батальонов и двух артиллерийских батарей. — Все члены штаба, услышав это перечисление, поморщились. Такая сильная оборона могла сделать Тембу почти неприступной.

— Но мы получили надежные данные о двух батальонах бронетехники, оба сильнее, чем мы ожидали. Один из них, похоже, состоит исключительно из танков!

— Что? — Вега был явно озадачен. Во всей южноафриканской армии не должно было остаться ни одного полного танкового батальона.

— Несколько наших разведывательных машин были уничтожены противотанковыми ракетами с большого расстояния — более трех тысяч метров. Пусковые установки были замаскированы, но, похоже, они расположены на окраинах города. — Офицер разведки продолжал: — Мы также заметили в районе Тембы вертолеты. Они не приближались к нам достаточно близко, и моим разведчикам не удалось установить, к какому типу они относятся.

Вега был заинтригован.

— Как вы думаете, полковник, что там происходит?

— Мы можем лишь заключить, что противник предпринимает отчаянные усилия удержать оборону. Мы гораздо ближе к Претории, чем американцы, и буры бросили против нас свои основные силы. На американском фронте на юге в последние несколько дней было тихо. Может быть, янки столкнулись с теми же проблемами снабжения, что и мы, а их армия не может воевать на голодный желудок. Я считаю, что они оголяют американский фронт, снимая все подразделения, какие только возможно. А после нашей вчерашней победы задействовали еще и национальный резерв, дислоцированный в Претории.

— А какие-то другие войска? — спросил генерал.

— Мне о них ничего не известно. Когда мы начинали войну, у нас была полная информация об их силах. Больше у них ничего нет. Если не считать частей, сражающихся с американцами и англичанами, противостоящая нам бригада — последнее сильное соединение, оставшееся в южноафриканской армии.

— Тогда давайте приступим к планированию операции. Если мы сможем организовать еще одну ночную атаку, сконцентрировав все силы на одной из частей бригады, мы сможем сделать с ней то же, что и с тем батальоном. — Голос Веги был полон энергии и электризовал весь штаб. Они чувствовали, что могут атаковать окопавшегося противника, войска которого имеют почти такую же численность, как и их собственные, и одержать над ними победу.

Вега и его офицеры сгрудились вокруг карты, пытаясь взглянуть на нее отстраненно, вызвав перед глазами реальную местность, когда их прервал радист.

— Товарищ генерал, разведчики докладывают, что со стороны Тембы к нашим позициям направляется джип под белым флагом.

Вега, с головой ушедший в разработку операции, воспринял это событие как очередную интересную загадку. Чего от него хотят буры? Что у них на уме?

— Остановите их возле расположения наших передовых частей и ведите себя корректно, — приказал Вега.

Генерал схватил свою фуражку и мятый мундир.

— Пошли, — сказал он. — Не буду же я принимать буров в книжном магазине. Мы встретимся с ними на передовой.

Все поспешно сели в командирский «газик» и он, взревев, помчался по дороге на юг. Охрана еле успела попрыгать во второй «газик» и броситься вдогонку.

Дорога на Тембу проходила меж невысоких холмов, среди которых недавно укрывались бурские защитники, а ныне служивших укрытием для кубинских солдат.

Когда командная группа прибыла на место назначения, Вега заметил странного вида машину, припаркованную под одним из нескольких росших там деревьев. Это был американский джип желто-зеленого цвета. На сиденьях развалилось несколько человек. Остальные, похоже, были охраной.

Когда их «газик» приблизился, люди поднялись и стали переговариваться. Кольцо охранников сомкнулось вокруг них, словно для того, чтобы предотвратить возможное вероломство со стороны кубинцев.

Группа Веги теперь была уже достаточно близко, чтобы ясно их различить, и тут генерал чуть было не потерял самообладание. Он увидел возле джипа не только южноафриканского офицера, но и двух других людей, выглядевших как офицеры американских и английских вооруженных сил. Что они здесь делают? Кто они? Наблюдатели?

Взяв себя в руки, он вышел из «газика» и стал терпеливо ждать, пока члены его штаба соберутся вокруг него.

Он позволил Васкесу пройти вперед, и они направились к тому месту, где их ожидали вражеские офицеры. Васкес говорил по-английски и поэтому должен был исполнять роль переводчика. Сам Вега говорил только по-испански и по-русски.

Полковник подошел к южноафриканцу, по-видимому, бригадному генералу.

— Я имею честь быть полковником Кубинской Революционной армии Хауме Васкесом. Я хотел бы представить генерала Антонио Вегу, Верховного Главнокомандующего объединенными силами социалистических стран в Африке. — Вега учтиво кивнул.

Южноафриканец козырнул Васкесу в ответ, хотя ему удалось это сделать так, что полковник смог почувствовать его ненависть. Тон бригадного генерала был холодным и жестким, а быстрая английская речь подчеркивала его раздражение.

— Я бригадный генерал Денейс Кутзи, начальник генерального штаба южноафриканских сил обороны и глава временного правительства ЮАР.

Реакция Васкеса была настолько очевидной, что Кутзи даже улыбнулся. Они не имели об этом ни малейшего представления. Новость о падении Форстера еще держалась в тайне, что было несложно сделать в условиях жесткого контроля над средствами массовой информации, установленного форстеровскими законами. Это дало Кутзи и американцам бесценное время для выработки общей позиции и, что еще важнее, для подготовки ошарашивающего сюрприза для кубинцев.

Кутзи дал полковнику ровно столько времени, сколько нужно было для перевода этих слов для Веги, а затем представил двоих других офицеров.

— Это генерал-майор Сэмюэл Вебер из армии Соединенных Штатов и полковник Найджел Мур из армии Великобритании.

И Вега, и Васкес знали имя Вебера из донесений разведки. Он командовал 24-й механизированной дивизией вооруженных сил США. Согласно последним докладам, она находилась на государственной дороге № 3, прорываясь с боями к северу, на Йоханнесбург. Вега почувствовал, как мурашки побежали у него по спине.

Кутзи снова заговорил.

— Скажите своему генералу, что южноафриканское правительство прекратило боевые действия против правительств США и Великобритании и обратилось к ним за помощью в отражении коммунистических сил, вторгшихся на нашу территорию.

Васкес слегка ощетинился, но перевел эту фразу. Вега сохранял бесстрастное выражение лица, но, судя по эмоциям других членов штаба, эти слова попали в точку.

Вега сказал:

— Спросите его, что произошло с Форстером.

Васкес перевел вопрос.

Кутзи ответил:

— Об этом сейчас речи не идет, но поскольку данная информация скоро станет достоянием гласности, мы можем сказать вам, что он находится под арестом и вскоре предстанет перед южноафриканским судом по обвинению в геноциде.

Когда это было переведено, Вега похолодел. Ему показалось, что его внутренности превратились в кусок льда. Он почти физически ощущал его в своем горле. Форстер никогда не заключил бы мира с американцами. Он был готов уничтожить свою страну прежде, чем потеряет над ней власть. Если Форстера на самом деле нет, тогда у американцев и англичан развязаны руки.

Американец сделал два шага вперед, встав вплотную перед Васкесом. Вебер произнес:

— Я не буду церемониться. Если ваша разведка вообще работает, вы знаете, кто я такой.

Не подумав, Васкес кивнул. Заложив руки за спину, Вебер сказал:

— Я уже разместил батальон своих танков «Эм-1» в этом городе вон там, и вскорости подойдут еще два батальона одной из моих бригад. Я не скажу вам, ребята, когда это будет в точности, но можете готовиться к худшему.

Он наклонился ближе к Васкесу, так что оказался с ним нос к носу.

— Две другие бригады тоже не задержатся. — Он указал на британского офицера. — Этот джентльмен также кое-чем командует. Есть еще другие офицеры, которые в связи с занятостью не смогли прибыть на нашу дружескую встречу. — Васкес мельком заметил, что на голове у британского офицера красный берет, а это могло означать только то, что он командует батальоном десантников. — Короче, полковник, скажите вашему генералу, что теперь перед ним не разрозненные части южноафриканской армии, а объединенные силы США, Великобритании и ЮАР.

Васкес начал переводить, но Вебер перебил:

— И скажите генералу Веге, что мы рвемся в бой. Я немного повоевал с южноафриканцами и мне это не очень понравилось. Теперь, когда о Форстере позаботились, я с удовольствием дам вам, кубинцам, под зад.

Васкес, сдерживаясь, передал как мог слова Вебера Веге. Даже в смягченном виде они заставили генерала сбросить маску отчужденности и угрожающе сделать шаг в сторону американца.

Кутзи сказал:

— Мы ставим вам следующие условия: немедленный вывод войск с территории ЮАР. Маршруты — те же, по которым вы сюда пришли. Вас будут сопровождать по всему пути, но никаких действий против вас предприниматься не будет. Вернувшись в Мозамбик и Зимбабве, вы эвакуируете все войска туда, откуда они присланы. На намибийском фронте мы заключим соглашение о немедленном прекращении огня, за которым последует обоюдный постепенный вывод войск с целью восстановления суверенитета Намибии. Мы даем вам два часа для организации марша к границам ЮАР. Если же по истечении этого срока мы увидим, что вы не выполняете наши условия, вам небо с овчинку покажется.

На обратном пути в Вармбад никто в «газике» не проронил ни слова. У всех были свои мысли и соображения, но все ждали, пока генералу захочется их услышать.

А Вега никак не мог собраться с мыслями: он рассуждал, прикидывал, отбрасывал неподходящие варианты. Он не собирался трусливо покориться требованиям южноафриканцев и их западных друзей.

Форстера больше нет, и скорее всего нет никого из его сторонников. Что представляет собой это временное правительство ЮАР? Очевидно, это марионетки союзников, но так всегда и было.

Если американцы такими силами вошли в Тембу, считай, Претория уже у них в руках. Вега догадывался, что с мечтой заполучить месторождения полезных ископаемых можно распрощаться, а вместе с ней и с ролью Кубы в этом регионе.

Генерал все еще пытался собрать куски разлетевшейся мозаики воедино, свести сложную ситуацию к простым составляющим. Может ли он взять Преторию? Непохоже. По крайней мере с имеющимися на данный момент силами и снабжением.

Может ли он нанести вред Западу? Возможно, если ему удастся разрушить шахты. Вега знал, что просто оставаясь в Южной Африке, он будет по-прежнему представлять угрозу для экономики многих западных стран.

Это была цель, за которую можно сражаться.

«Газик» подъехал к его штабу, и Вега медленно вышел, стараясь не опираться на раненую ногу.

— Отправьте срочную депешу в Гавану. Сообщите им об изменении ситуации и попросите подкреплений. Нам понадобится больше поддержки от русских. Скажите Кастро, что силы капиталистов объединились против нас, и настало время социалистическим странам сказать свое слово. Это будет великая война.

Васкес побежал составлять послание. Вега хранил молчание, и в конце концов Суарес спросил:

— Так что, мы не отступаем?

— Мы отступаем, полковник, но не дальше Вармбада. Передайте всем командирам, что мы занимаем оборонительные позиции в городе. — Он заметил их взгляды и добавил: — Мы наступали, а это значит, что теоретически должны были обладать численным преимуществом три к одному. Если мы окопаемся в Вармбаде и позволим им наступать на нас, мы легко выдержим атаку силами дивизии. Расквасив им нос, мы начнем ограниченные контратаки, направленные на удержание позиций и уничтожение их войск. Никакого продвижения вперед, никаких наступлений. Им придется нападать на нас, а мы будем пускать им кровь. К моменту, когда они соберут достаточно сил для решающего штурма, Гавана и Москва пришлют нам дополнительные подкрепления, которых нам катастрофически не хватает.

Суарес кивнул. Он был согласен с планом Веги, но его беспокоили детали.

— А как насчет воздушных налетов американцев?

— Мы уже видели все, на что они способны, и можем легко им противостоять. Начинайте отход прямо сейчас. Делайте это погромче и пошумнее, а потом тихо окопайтесь вокруг города. Окапывайтесь побыстрей и поглубже.

Послание Веги с просьбой о подкреплении было подвергнуто всестороннему обсуждению. Вопрос не вызывал особых дискуссий — все члены Совета были едины во мнении: Вега сделал почти невозможное и находится сейчас в двух шагах от цели. Вопрос заключался только в том, какую именно помощь следует предоставить.

В Совете также не было абсолютно никаких разногласий по поводу просьбы кубинцев доставлять грузы непосредственно в ЮАР. Ее просто не рассматривали. Посадка советских транспортных самолетов на южноафриканской территории несомненно вызвала бы прямую конфронтацию с американцами.

Так что кубинцам придется удовлетвориться тем, что есть.

Маршал Каменев, начальник генерального штаба, выглядел бледным и измученным после ночной работы с плановиками. Совет обороны не мог дать ответ Кастро и Веге без точных цифр, и его задачей было их обеспечить.

Сводя ситуацию к простейшим выводам, Каменев сказал:

— Вега теперь противостоит силам не просто значительно превосходящим его по количеству, но и принципиально другого качества. Его «Т-62» и ракеты «сэггер» столкнутся с танками «М-1» и противотанковыми ракетами «тоу», а также штурмовыми вертолетами и современными истребителями.

Присутствующие согласно закивали. Хотя только министр обороны и маршал Каменев были военными, все могли понять преимущество современного вооружения перед списанной техникой двадцатилетней давности.

— Ясно также, что мы больше не можем планировать захват южноафриканской столицы. Американцы и англичане выиграли эту гонку, посадив там свое марионеточное правительство. Вместо этого нашей стратегией должны стать планы экономической блокады. Если силы кубинцев смогут дойти до Витватерсранда, они смогут укрепиться и держаться там до бесконечности.

Помощники Каменева, начали раздавать членам Совета какой-то многостраничный документ.

— Это список вооружения, которое нам придется предоставить, если Вега приступит к выполнению своей миссии, — передовые противотанковые ракеты новейших образцов, артиллерия, средства ПВО и, что самое главное, большое количество современных военных самолетов.

Вмешался министр иностранных дел:

— Я провел переговоры с некоторыми из наших социалистических союзников. Они не готовы выделить дополнительную материальную помощь, но с удовольствием воспользовались бы возможностью испытать своих пилотов в бою. Все они так или иначе внесут свою лепту в общее дело.

Президент кивнул. На карту поставлен авторитет страны. Если Советы бросят своего социалистического союзника в беде, вина за поражение Кубы ляжет на них. Он взглянул на людей, сидящих вокруг стола: возражений не было.

— Значит, решено: мы предоставляем Кубе военную помощь. — Повернувшись к Каменеву, президент спросил: — Когда вы сможете приступить?

— Мы начнем загружать транспортные самолеты немедленно. Если все пойдет нормально, первые партии оружия смогут быть на месте уже завтра вечером. Кораблями, конечно, будет дольше.

Президент кивнул, потом обвел взглядом всех членов Совета обороны.

— Вы отдаете себе отчет, что это затянет войну?

Министр иностранных дел сказал:

— Да, товарищ президент, но это будет война, которая нанесет сокрушительный удар по экономике Запада. Мы не жертвуем жизнями русских солдат — мы лишь несем кое-какие расходы, но Западу это дорого обойдется.

Утром, на заре, Вега инспектировал командный бункер, оборудованный штабной группой с помощью саперов.

Расположенный в подвале разрушенного дома на окраине города, он имел крышу толщиной в два метра из нескольких слоев деревянных балок и земли. Весь бункер, включая следы его постройки, был тщательно замаскирован. Генерал даже дал разрешение на установку ложного передатчика, В надежде отвлечь внимание противника от настоящего штаба.

Он с облегчением обнаружил, что на подготовку у них есть целая ночь. В соответствии с первоначальным планом предполагалось спешное укрепление существующих позиций, но когда солнце зашло, а враг так и не появился, Вега пошел на риск и приказал провести более тщательные приготовления. Если не считать нескольких пролетевших над ними самолетов, скорее всего разведывательных, их не трогали.

Армия без устали окапывалась всю ночь, зная, что ждет их на рассвете. Генерал гордился своими людьми. Измученные множеством ночных сражений, недоедающие и ослабленные физически, они трудились не покладая рук, предпочитая лучше пролить пот сейчас, чем истечь кровью, когда начнется наступление противника.

Генерал, однако, не бросил своих людей на произвол судьбы. Он заставил все оставшееся трудоспособное население Вармбада, принять участие в строительстве укреплений под руководством его инженеров. Белые и черные, они работали под дулами автоматов почти до зари, после чего их отпустили, дав возможность бежать куда глаза глядят.

Вега их не винил. Не надо быть крупным военным теоретиком, чтобы понять, какая участь уготована городу.

Вега все еще осматривал бункер снаружи, когда раздался голос радиста:

— Капитан Морона докладывает о приближении авиации противника.

Вега поспешил укрыться в бункере. Однажды он уже оказался вне укрытия, и ему не хотелось повторять этой ошибки. В первый раз ему повезло, но ради общего дела надо было подумать о собственной безопасности.

Недавно установленная сеть полевых телефонов позволяла Веге связаться со всеми командирами батальонов, передовыми постами и точками ПВО. Имелись и запасные, линии связи, самые важные из которых были закопаны в землю, чтобы их случайно не перерезало.

Сквозь толстую дверь бункера доносился приглушенный грохот. Держась рукой за бетонную стену, он чувствовал толчки — земля вибрировала от взрывов авиационных бомб.

— Всем постам доложить обстановку, — приказал он.

Оператор передал его приказ, и, прильнув к трубке, принялся повторять слова поступающих в командный пункт сообщений.

— Двадцать четвертый батальон докладывает, что его не атакуют. Однако, они видят, как самолеты бомбят город. Они ведут по ним огонь из стрелкового оружия и тяжелых пулеметов.

Вега одобрительно кивнул. Всему личному составу было приказано обстреливать каждую воздушную цель, находящуюся в зоне досягаемости их оружия. Целая рота или батальон, стреляя вверх, могут стать приличной угрозой для любого самолета или вертолета противника.

Три других батальона доложили примерно то же самое. Его артиллерия также не подвергалась бомбардировке. Однако становилось ясно, что вражеская авиация сконцентрировала свою мощь на подавлении средств ПВО.

— Пост пять докладывает, что 2-я батарея подверглась атаке как минимум шести самолетов. — Оператор замолк, потом попытался напрямую вызвать батарею. — Там никто не отвечает.

Поступали новые и новые сообщения о массированных воздушных атаках, направленных против подразделений ПВО. У Веги было три батареи 57-миллиметровых зенитных орудий и три — 23-миллиметровых. Хотя зенитки были тщательно закопаны в землю, удара такой силы они выдержать не могли.

Обычно самолеты пытаются уйти из-под огня средств противовоздушной обороны или подавить их ограниченными силами, поскольку идея состоит в том, чтобы разбомбить главную цель, а не ее защитников. Однако его боевые подразделения, судя по всему, атаке не подверглись.

Налет продолжался уже двадцать минут, когда Вега обратился к своему штабу. Он уже составил собственное мнение, но хотел услышать оценки коллег.

— Товарищи, каковы, на ваш взгляд, планы противника?

Васкес заговорил первым.

— Это специально разработанный план, по которому сначала предполагается вывести из строя нашу противовоздушную оборону, а потом сконцентрироваться на основных силах.

Суарес согласился.

— Они поняли, что мы хорошо укрепились и только мощный воздушный удар поможет им в дальнейшем избежать больших потерь. Скорее всего, они будут бомбить нас все утро, потом начнут наземную атаку.

Вега кивнул. Он был согласен со своими офицерами.

Налет продолжался уже полчаса, когда Вега понял, что пора приступать к каким-то действиям. Ни одна из батарей ПВО не отвечала, а посты и другие подразделения, которые могли их видеть, докладывали, что не наблюдают там никаких признаков жизни. Доброволец, рискнувший добежать из ближайшего укрытия до 2-й батареи, доложил лишь о тяжелых потерях и множестве разбитых орудий.

И Веге пришлось свыкнуться с мыслью, что у него больше нет противовоздушной обороны.

— Пост три докладывает, что с востока приближаются новые самолеты.

Немного раздраженно Вега потребовал дополнительной информации:

— Скажите Третьему, чтобы смотрели получше. Количество самолетов, их тип, высота полета.

Оператор передал замечание Веги и выслушал ответ с широко раскрытыми глазами.

— Они говорят, около десяти самолетов, очень большие, на большой высоте. Их тип они не могут различить.

— Тогда я могу, — сказал Вега и схватил бинокль. Открыв дверь бункера, он выпрямился и оглядел небо. Суарес и остальные члены штаба обменивались озадаченными и растерянными взглядами. Что еще задумали американцы?

Но сам Вега все понимал, или, по крайней мере, так ему казалось. В свое время он служил в составе международных наблюдателей во Вьетнаме. Он посмотрел вверх, потом поднял бинокль еще выше. Вон там. Самолеты были так высоко, что их практически нельзя было разглядеть, но даже на такой высоте эти широко расправленные, узкие крылья и длинные фюзеляжи ни с чем нельзя было спутать.

Узнав самолеты, генерал встрепенулся. Повернувшись и захлопнув дверь, он произнес:

— Американские бомбардировщики «Б-52». Хватайтесь за что-нибудь и держитесь покрепче.

Подавая пример, он сунул бинокль между столом и стеной, потом сел, пригнувшись. Его штаб быстро повторил действия командира.

Внутри бункера они не могли слышать рева двигателей реактивных самолетов, шедших на большой высоте. Первое, что они различили, был звук падающих бомб.

Четыре звена по три «Б-52-Джи» вылетели с базы в Диего-Гарсия пять часов назад. На самом деле приказ о вылете поступил еще накануне вечером, но время ушло на то, чтобы заправить топливом восьмимоторные громады и загрузить в каждую из машин по пятьдесят одной 750-фунтовой бомбе.

Бомбардировщики шли на одной высоте, в тесном строю. Эскадрилья «ФА-18» обеспечивала сопровождение, а еще одна, состоявшая из «Ф-14», шла впереди. После того как три эскадрильи штурмовиков разбомбили средства ПВО, от них не ожидали никакого серьезного противодействия.

Бомбардировщики положили бомбы аккуратно, плотно покрыв ими Вармбад.

Звуки разрывов быстро нарастали — так быстро, что пронеслись над их головами прежде, чем они успели прикинуть скорость их приближения.

Отдаленный рокот перешел в близкий гром, а потом в каскад взрывов, которые, как показалось Веге, еще мгновение — и вскроют бункер, словно консервную банку. Звук нарастал. Вдруг последовал ужасной силы толчок, отшвырнувший его от стены, и все потонуло в сплошном, непрекращающемся, оглушительном реве.

Сначала весь командный бункер наполнился пылью, поднявшейся в воздух от разрывов падающих снаружи бомб. Незакрепленное оборудование начало подпрыгивать и падать на пол, но люди внутри держались, глядя на потолок и моля Бога, чтобы он выдержал.

В течение каких-то секунд нарастающее крещендо и постоянная вибрация отбила у них способность думать. Те, кто не смог удержаться на ногах, так и полетели по комнате, ударяясь обо все на своем пути.

Вегу просто выкинуло из его угла, и он столкнулся с радиооператором, который то ли из чувства долга, то ли от растерянности остался сидеть за своим пультом. Теперь все оборудование лежало в путанице проводов, и только кабели, уходившие в стену, не давали приборам летать по бункеру.

Свет погас, послышались крики и звуки ударов: люди сталкивались друг с другом и с окружающими предметами, стены и пол ходили ходуном. На какое-то мгновение Веге показалось, что бункер отделился от земли и покачивается с боку на бок, хотя он знал, что ничего подобного не может произойти.

Выбираясь в темноте из-под груды тел, Вега в суматохе не заметил, что взрывы прекратились.

Кашляя от носящейся в воздухе пыли, он неловко попытался встать. Когда ему это удалось, он ударился головой о потолок. Пригибаясь и потирая ушибленный затылок, генерал вспомнил, что раньше мог спокойно стоять в бункере в полный рост.

Надо выбираться наружу, и побыстрее. Где дверь? Пыль была такой густой, что во мраке невозможно было разглядеть даже стен, но Вега все же заметил тусклую полоску света и заковылял туда.

Деревянная дверь слетела с разбитых петель и надломилась, дверная рама покоробилась. Скрывающая ее куча бревен взрывом была отброшена в сторону, и генерал взобрался по скату вверх, на открытое место.

Воздух снаружи был немногим лучше, чем внутри. Пытаясь вздохнуть, он поперхнулся и согнулся пополам, захлебываясь в кашле.

Однако здесь ситуация была чуть яснее: он мог по крайней мере увидеть, что творится в сотне метров от него. Город не особенно пострадал, и в душе Веги мелькнул было слабый луч надежды — но только пока он не повернулся туда, где должны были быть позиции 25-го батальона.

Бункер Веги находился на окраине Вармбада, в северной его части. Он расположил свои батальоны вокруг города, каждому из четырех был отведен сектор в девяносто градусов. Позиции батальона, окопавшегося на плоской, без единого деревца местности, должны были выглядеть как вереница невысоких холмиков с торчащими кое-где башнями закопанных танков.

Вместо этого на неровной, вздыбленной земле не было никаких признаков жизни и никаких следов присутствия человека. Дым и пыль еще немного рассеялись, и Вега увидел воронки от бомб. Они были огромными, каждая диаметром почти двенадцать метров. С досадой он заметил недалеко от себя обломки автомата «АК-47».

Вдруг Вега услышал позади голоса — возгласы, вздохи, какие-то приказы. Бункер помог его штабу выжить, и вот теперь его соратники выбирались на поверхность. Не обращая на них внимания, он пошел по направлению к командному пункту 25-го батальона, находившемуся в нескольких сотнях метров от штабного бункера.

Легкий ветерок уносил пыль, очищая воздух. Контуры пейзажа становились все резче, и стали видны новые ужасающие детали.

Возле разбитого автомата Вега обнаружил ногу, полузасыпанную грязью. Торчащее из земли бедро было покрыто пылью. Медленно продвигаясь вперед, генерал нашел и другие части тела, но нельзя было точно сказать, принадлежали ли они одному и тому же человеку.

Веге приходилось осторожно выбирать дорогу. Сверху лежал слой рыхлой земли около полуметра глубиной. Он вспомнил, как ходил дома по свежевспаханному полю: здешняя земля напомнила ему о родине.

Он шагнул и почувствовал под ногой что-то твердое. Камень, человек, или какая-то часть амуниции — трудно сказать. Осторожно продвигаясь по ненадежной опоре, он чуть не налетел на металлический бок того, что когда-то было бронетранспортером.

Машина была почти не повреждена, но практически вся покрылась рыхлой землей. Лежа на боку, она находилась на расстоянии по меньшей мере ста пятидесяти метров от того места, где до налета стояли БТР.

Вега потянулся к люку, намереваясь взглянуть на экипаж, потом бессильно опустил руку. В этом не было смысла.

Его штаб нашел его через пять минут. Глядя на запад, он даже не повернул головы в их сторону. Когда они остановились, боясь нарушить молчание, он сказал:

— Отправьте парламентера к южноафриканцам, — и, повернувшись к ним, добавил: — Мы возвращаемся домой.