Водоворот

Глава 18 КОНЕЦ И НАЧАЛО

Даже при выключенном кондиционере в офисе казалось холодно. Эрик Мюллер с ужасом смотрел на лежащий перед ним на столе полицейский отчет. Судебно-медицинская экспертиза и розыскная работа, наконец позволили установить личность погибшего в подорванном «мерседесе».

Сэмюэль Ноулз. Возраст — тридцать семь. Гражданство — США. Профессия — телеоператор.

Господи. Это катастрофа. Хуже и быть не могло. Он отдал документы АНК, захваченные в Гавамбе, американским журналистам! И они находятся у них в руках уже сорок восемь часов — двое суток драгоценного времени — вполне достаточного для того, чтобы переправить содержащуюся в документах информацию далеко за пределы ЮАР.

Настоящая катастрофа. Даже белые в этой стране все больше испытывают неудовлетворенность и разочарование правительством Форстера. Дорогостоящая военная кампания за рубежом, кровопролитные столкновения внутри страны и разваливающаяся экономика сильно отразились на популярности Карла Форстера. Однако до сих пор белая оппозиция не выходила за рамки отдельных злобных выпадов или случайных и без труда подавляемых студенческих демонстраций. Но все изменится, как только история с «Голубым экспрессом» будет обнародована за рубежом.

Мюллер горестно усмехнулся. Большинство африканеров и других белых южноафриканцев простили бы своим самозваным лидерам любую жестокость в отношении черных, цветных или индийцев. Однако предательство и обман белых соплеменников едва ли будут восприняты с такою же снисходительностью.

Отодвинув в сторону рапорт полицейского управления, он принялся рыться в ящиках стола. Надвигающийся на ЮАР кризис его мало заботит, зато собственная судьба — волнует, да еще как. Когда американское телевидение начнет транслировать свой сюжет, лучше ему быть за тысячи миль отсюда.

Мюллер разложил на столе множество поддельных кредитных карточек, паспортов и дорожных чеков — их было столько, что хватило бы на три легенды, которые могут ему понадобиться, чтобы исчезнуть раз и навсегда. Нет смысла тянуть. Первая же новость о документах, которые он передал американцам, разнесется по всему свету как лесной пожар.

Он встал, взял пиджак, набил бумагами портфель и быстро вышел в приемную.

Рыжеволосая Айрин Руссув с удивлением оторвалась от диктофона.

Мюллер приподнял свой портфель.

— Остаток дня меня не будет, мисс Руссув. Есть кое-какие неотложные дела. Позвоните в гараж, чтобы приготовили мою машину.

Он повернулся и направился к двери, не дожидаясь ответа. Если поторопиться, то можно поспеть на дневной рейс в Лондон. Тогда к рассвету завтрашнего дня, он уже растворится в одном из многолюдных европейских городов.

Погруженный в свои мысли, он не заметил, как секретарша неохотно и неуверенно протянула руку к телефону.

Мюллер спускался в гараж министерства, перепрыгивая через две ступеньки. У него как гора с плеч свалилась. Лучше быть богатым изгнанником в Европе, чем лежать в безымянной могиле в ЮАР.

Когда он вошел в небольшой подземный гараж, которым пользовались высокопоставленные чиновники министерства, на губах его уже играла улыбка.

Но эта улыбка моментально улетучилась при виде четверых человек возле его «ягуара». Заместитель министра правопорядка Мариус ван дер Хейден и еще трое мужчин, быстро смерившие его угрюмыми, оценивающими глазами.

— Куда-нибудь едете, Эрик? — Ван дер Хейден кивнул на пухлый портфель.

Нет, ничего страшного. Мюллер облизнул внезапно пересохшие губы.

— Да просто взял кое-какую работу на дом. Вы позволите? — он сделал шаг к машине.

По едва заметному знаку ван дер Хейдена двое угрюмых мужчин вышли вперед, преградив ему путь. Третий продолжал стоять рядом с боссом.

Ван дер Хейден покачал головой.

— Очень сожалею, но, боюсь, пока не могу вас отпустить, Эрик. — Он неприятно улыбнулся. — Есть небольшое дело, которое президент просил меня… ну, скажем, обсудить с вами.

Мюллер почувствовал, как у него задрожали руки, и убрал их за спину.

— Да?

Ван дер Хейден медленно кивнул, улыбка на его лице превратилась в оскал.

— Кажется, это касается видеокассеты, Эрик. Той, на которой записаны вы и какой-то черный мальчик.

Они все знают! Эти подлые американцы наврали! В конце концов они его продали. Живот Мюллера свело судорогой, и он с трудом сглотнул. О Господи. Им все известно.

Ноги у него подкосились, и он повалился вперед, в оцепенении наблюдая, как из его портфель высыпается на бетонный пол кипа поддельных документов и дорожных чеков. Агенты ван дер Хейдена сгребли его под руки и рывком поставили на ноги.

Ван дер Хейден взглянул на многочисленные паспорта и деньги, а потом поднял глаза на объятое ужасом лицо Мюллера.

— Так-так, Эрик. Работа у вас не менее странная, чем ваши сексуальные привычки. Кто-нибудь мог бы подумать, что вы собрались покинуть нашу любимую родину. — Улыбка на его лице сменилась гримасой отвращения. — Заберите эту грязную свинью, любителя мальчиков. Мне надо задать ему несколько вопросов в приватной обстановке.

Нет! Мюллер почувствовал, что у него кровь стынет в жилах. Он точно знал, что имеет в виду ван дер Хейден. Пытка. Бесконечная пытка, от которой сходят с ума. У него опять подогнулись колени. Одно дело причинять боль, и совсем другое — ее испытывать! Боже, прошу Тебя, впервые за несколько десятилетий обратился он к Небу, подари мне пулю в затылок. Что угодно, только не ЭТО.

— Мариус, подождите! Пожалуйста! — Он извивался в руках двух агентов, державших его мертвой хваткой. — Вам нет нужды этого делать! Я все скажу! Все! Клянусь вам!

Ван дер Хейден опять кивнул своим людям. Один из них схватил Мюллера за горло, заставив его замолчать.

Ван дер Хейден шагнул вперед и с притворной ласковостью дотронулся до красной, заплаканной щеки Мюллера.

— О, Эрик. Я знаю, что ты заговоришь. Я знаю. Но почему ты хочешь лишить нас нашего маленького удовольствия? — Он покачал головой, изображая сожаление. — В любом случае президент уже распорядился насчет того, какой смертью тебе умереть. Так что, meneer, нам больше не о чем торговаться, а скоро у тебя не останется и того, чем торговаться.

Отступив назад, он стал смотреть, как его люди тащат брыкающегося Эрика Мюллера в ожидающий их фургон без опознавательных знаков.

Бывшему шефу военной разведки ЮАР предстояло узнать, каково это — лежать беззащитным перед безжалостными людьми.

Копировальная машина снова и снова вспыхивала ярким светом, ритмично освещая напряженное, полное решимости лицо Эмили ван дер Хейден. Она стояла вплотную к машине, внимательно следя, как листы документов АНК, которые они выманили у Эрика Мюллера, по очереди исчезают в чреве машины, затем вылезают наружу, и так снова и снова. Готовые комплекты громоздились на другом конце копировального стола. Сзади раздался голос Иэна Шерфилда.

— Все же я не уверен, что в этом есть необходимость. И какой-либо смысл. Я хочу сказать, информация и без того уже пошла. — Он посмотрел на часы. — Часа через два весь мир узнает о том, что в действительности произошло с «Голубым экспрессом» и вашим правительством. Форстер уже не сможет загнать джинна обратно в бутылку.

Убрав прядь волос, упавшую на глаза, Эмили внимательно склонилась над копировальной машиной. Двадцать копий уже есть, нужно еще двадцать. Затем она повернулась к Иэну.

— Он, возможно, и не в силах остановить распространение информации по всему остальному миру, но с легкостью может скрыть ее от граждан ЮАР.

Ее слова, похоже, не убедили Иэна. Ему казалось невероятным, чтобы цензура, какой бы жесткой она ни была, могла воспрепятствовать проникновению в страну столь сенсационной информации. В конце концов, слишком у многих здесь есть коротковолновые приемники, принимающие информацию со всего света. Он высказал свои соображения Эмили.

— Да, это так. — Она сняла из машины еще один сброшюрованный комплект. — Услышат эту новость многие, но многие ли поверят? — Она пожала плечами. — Боюсь, что среди моих соотечественников слишком много таких, кто привык не доверять зарубежным радиостанциям. — Эмили аккуратно положила руку на стопку распечатанных бумаг. — У меня есть имена и адреса многих влиятельных людей, способных возглавить борьбу против этого правительства. Но им самим нужны будут доказательства измены Форстера — вот эти доказательства.

Она шагнула к нему и взяла его руки в свои.

— Я прошу тебя, Иэн. Помоги мне, я должна это сделать.

Он посмотрел сначала в ее серьезное, дышащее надеждой лицо, а затем на кипу бумаг позади нее. Эмили не может не понимать, о чем она его просит. Если он поможет ей разослать эти документы потенциальным борцам с режимом, он переступит очень важную грань — грань между сообщением о событии и его инспирированием. Хочет ли он зайти так далеко? И имеет ли он на это право?

Вдруг ему вспомнилась машина, пылающая в ночи, — машина, за рулем которой сидел Сэм Ноулз. А еще раньше жестокий узурпатор уничтожил целое правительство. Этот человек начал войну и замучил в застенках тысячи людей. Смерть Сэма была трагедией, но далеко не первым и не последним преступлением Форстера.

Все встало на свои места. Он УЖЕ перешел черту. Его подтолкнуло к решительным действиям растущее осознание того, какими средствами Карл Форстер захватил и продолжал удерживать власть. Чтобы удовлетворить ненасытные амбиции и патологическую жестокость этого человека, приняли смерть тысячи, а может быть, и десятки тысяч безвинных людей. А народ, боровшийся за то, чтобы стряхнуть с себя остатки позорного прошлого, оказался втянутым в кошмар возведенного в ранг политики расизма и тирании.

Иэн покачал головой. Пускай другие журналисты, стиснув зубы, продолжают беспристрастно описывать события, происходящие в этой стране. Он больше так не может. То, что творится с ЮАР и ее расколотым на части народом, теперь касается и его лично.

Иэн обнял Эмили, крепко прижал к себе и прошептал:

— Хорошо, я готов.

Он поможет ей разослать эти документы, которые наверняка всколыхнут всю страну.

Потом он вернется к своей миссии беспристрастного наблюдателя, но только потом — когда Карл Форстер и его подручные будут там, где им надлежит быть, — в земле или за решеткой.

Куранты Биг-Бена стихли, и в эфире зазвучал ровный, ласкающий слух голос ведущего вечерних новостей.

«Добрый вечер. В эфире новости.

Утверждение американского телевидения о том, что спецслужбы ЮАР заранее располагали сведениями о готовящемся покушении на президента Фредерика Хейманса и членов его кабинета, продолжает получать отклики во всем мире. Хотя вчерашние сообщения пока остаются неподтвержденными, они вызвали экстренные оседания на самом высоком уровне в Лондоне и других европейских столицах. Ранее подобное заседание состоялось в Вашингтоне.

Отношения между демократическими державами и ЮАР отличаются большой напряженностью из-за агрессии Претории против Намибии и грубо насаждаемой ею тотальной системы апартеида внутри страны. Подтверждение того, что нынешний президент страны Карл Форстер был информирован о готовящемся нападении АНК на своего предшественника и ничего не предпринял, чтобы воспрепятствовать этому, может поставить под сомнение легитимность нынешнего правительства ЮАР.

Официальные представители Претории продолжают хранить гордое молчание, отказываясь комментировать то, что они называют «коммунистической пропагандой». — Диктор сделал паузу. — Согласно другим сообщениям с Африканского континента, президент Кубы Фидель Кастро объявил об отправке в Намибию еще одной мотострелковой дивизии. Кастро сделал это заявление в ходе своего трехчасового выступления на съезде комсомола Кубы, утверждая при этом, что дополнительный воинский контингент позволит ему разгромить южноафриканского агрессора «в решающей битве за освобождение».

Западные военные источники подтверждают информацию о том, что кубинские экспедиционные силы готовят новое наступление на войска ЮАР, позиции которых проходят вдоль всей южной оконечности Ауасских гор, менее чем в сорока километрах от намибийской столицы Виндхука…»