Вопрос цены

12

Присутствие Марика в компании существенно скрасило мои рабочие часы. Он был как луч света среди постоянного напряжения и давления. С ним можно было расслабиться, забыть о тревогах, пусть даже на несколько минут. Его юмор и легкость в общении действовали как бальзам на мои нервы, израненные после бесконечных встреч и напряженных переговоров.

Его знакомство с коллективом тоже прошло без всякого напряжения или неприязни, а Латыпов вообще влюбился в него с того момента, как Марик выложил перед свои работы в фотографии.

— Чеерт, а я всегда думал, что за гений делает снимки для Перумова, — протянул Латыпов.

Марик прекрасно чувствовал кадр, знал как и в каком ракурсе следует снять человека так, чтобы подчеркнуть его сильные стороны.

— Олив, — через несколько дней Латыпов снова перешел к неформальной форме общения наедине со мной, — нужно снять вас для сайта и показать Королеву. Пусть выберет снимок.

— Себя он снять не хочет? — проворчала я, но скорее по привычке. До приема оставались считаные дни, напряжение в компании росло пропорционально напряжению в кабинете.

Но, к моему удивлению, сам Королев сохранял внешнее спокойствие, словно всё происходящее вокруг его не касалось. Несколько дней после нашего памятного разговора мы пересекались только на совещаниях или по телефону, и это дало мне возможность вздохнуть чуть свободнее.

В среду вечером я подтвердила его участие на благотворительном вечере у организаторов, а уже в четверг на компанию обрушился шквал звонков от журналистов. Телефоны буквально раскалились от количества запросов, и Володе пришлось значительно усилить охрану не только офиса, но и самого Королева. Журналисты были готовы на всё, чтобы первыми взять эксклюзивное интервью и прорваться к нему.

К сожалению, и мне не удалось избежать настойчивого внимания бывших коллег. Как только весть о моем назначении разлетелась в кругах журналистов и моих коллег, мне на телефон тут же посыпались предложения разного рода. Кто-то звонил сообщить, что счастлив снова работать со мной, кто-то поздравить с назначением, кто-то пытался выведать информацию. За сутки я выслушала столько лживых и лицемерных фраз, что к вечеру четверга уже с трудом сдерживалась при ответах.

Часов в семь вечера в кабинет заглянул Володя.

— Что, ишачишь?

— Составляю план книги: 400 остроумных способа послать друзей — показала пальцами кавычки, — на хер, — ответила я, усмехнувшись.

— Зам. директора по внутренней политике, — прочитал Володя на бейджике, валяющемся на столе. — Хм, отличная фотка. Кто делал?

— Тот, кто будет нас спасать, — ответила я, еще раз перечитывая регламент вечера.

— У тебя все готово? — уточнил он.

— Да. Только вот организаторы словно с цепи сорвались. Если на первом месте у них безусловно сенатор и его жена, то мы уверенно лидируем на второй позиции. Будет очень много внимания, Володя.

Володя кивнул, слегка нахмурившись.

— Да, я тоже это заметил. Безопасность усилена до предела, но, черт побери, журналисты и любопытные не дадут нам спуска. И дело не только в Королеве, Олив. Ты тоже теперь на виду. Тебе самой нужна охрана?

— Нет, обойдусь.

— Лив, я весь твой, до кончика тонких пальцев, — в двери просунулась лохматая голова Марика.

— Хорошо, заходи и посиди пока здесь. Если услышишь крик, мат, грохот — просто беги и не оглядывайся. Все, мальчики, пожелайте мне удачи в бою…. Пошла на растерзание зверя.

Диана была на месте — поливала цветы в приемной.

— Шеф у себя? — спросила я.

— Да. По-моему, ждет вас, Оливия Германовна.

Набравшись смелости, я постучала в дверь и, не дожидаясь приглашения, вошла. Олег сидел за своим столом, сосредоточенно просматривая какие-то документы. Он поднял взгляд, услышав мои шаги, и молча пригласил жестом садиться.

— Добрый вечер, — начала я, пытаясь звучать максимально уверенно.

Олег слегка приподнял бровь.

— Добрый, Оливия. С чем пришла?

— Вот, — я передала ему папку с документами по благотворительному проекту и регламентом вечера, списки приглашенных гостей и журналистов, отдельно список тех, кто скорее всего постарается поймать гостей при въезде.

Пробежав глазами бумаги, он вздохнул и устало потер переносицу. В самом конце из папки вылетели три моих фотографии в разных ракурсах.

— Что за…. — он взял одну из них, внимательно рассматривая.

— Это фото для сайта компании, — спокойно пояснила я. — Мне сказали, что даже такую мелочь можно сделать только после согласования с вами…

— Бред какой…

Да, тут я солгала, признаюсь. Но его внимание к фото того стоило. Он смотрел на изображение и во взгляде его была оценка. Он смотрел как художник, как человек, который чувствует красоту и гармоничность изображения в целом. Да, я помнила про его рисунки и сохранила их уже в своем новом кабинете.

— Тебя любит камера, — заметил Олег, положив снимки на стол. — Они все хороши.

— Меня любит не камера, меня любит фотограф, — ответила я. — А еще он любит свою работу и является лучшим в этом.

Олег снова усмехнулся, сложил руки замком.

— Почему, Оливия, у меня есть очень неприятное ощущение, что ты сейчас пытаешься заставить меня сделать что-то что мне точно не понравится? Что, Оливия?

— Так, — я подошла к столу и забрала с него тяжелую папку, подумав, убрала подальше чашку с недопитым кофе. Олег наблюдал за моими действиями чуть приподняв бровь, что на его лице выглядело устрашающе.

— Убери еще вот это, — он подал тяжелый дырокол. — На всякий случай.

— Ага, спасибо. Я хочу познакомить вас с нашим фотографом и стилистом, — на одном дыхании выпалила я, воочию наблюдая, как леденеют глаза Олега.

— Послезавтра, один черт, вас увидят все, — быстро, быстрее чем зверь начал бы рычать проговорила я, — так лучше быть к этому готовым! И только на своих условиях!

Олег слегка прищурился, не сводя с меня взгляда.

— Ты ведь знаешь, что я ненавижу это всё… — его голос был почти шёпотом, но в нём звучала угроза.

— Я знаю, — быстро перебила его, прежде, чем он заведет себя. — Но это необходимость. Сенатор… — напомнила я, помахав рукой.

— Хорошо. Чем тебе не нравится моя одежда?

— Вы собираетесь идти на благотворительный бал, посвященный проблеме домашнего насилия в костюме от Армани и в запонках, которые стоят как три моих зарплаты? Серьезно?

Олег замер, его лицо оставалось непроницаемым, но я видела, как уголки губ едва заметно дёрнулись.

— А что ты предлагаешь, Оливия? — спросил он, прищурившись. — Явиться в спортивном костюме и кедах? Может, добавить кепку?

— Нет, — сдержанно ответила я. — Я предлагаю не выпячивать своё состояние, а быть ближе к теме вечера. Люди будут ждать от вас не роскоши, а понимания, искренности. Они хотят видеть в вас человека, который понимает их проблемы, а не бизнесмена, сверкающего бриллиантами.

Олег откинулся на спинку кресла, словно взвешивая мои слова.

— Ладно, ты у нас специалист, — махнул он рукой. — Зови своего мастера, Маргарита!

Я едва заметно перевела дыхание и потянулась забрать фотографии, все еще лежавшие на столе.

— Оставь, — он внезапно закрыл их рукой. — Я позже выберу.

Его жест застал меня врасплох, но я старалась не показать этого. Оставив фотографии на столе, я снова выпрямилась и кивнула.

Олег посмотрел на меня долго и внимательно, словно оценивая каждое движение, каждый жест.

— Ты действительно думаешь, что всё это изменит что-то, Оливия? — его голос был странно тихим. — Что костюм или фотографии смогут заставить их увидеть меня иначе?

Я встретила его взгляд и почувствовала, как ледяной холод его глаз буквально пронзил меня.

— Нет, — честно ответила я. — Но они помогут увидеть в вас человека.

Марик смирно ждал в моем кабинете.

— Пошли, смертничек, — ухмыльнулась я.

— О, значит свершилось, сейчас я увижу нашего Франкенштейна?

— Маарик, — простонала я. — Давай без этого мультипликационного юмора, умоляю тебя. Я тебя позвала не состязаться в остроумии, а помочь.

— Я тебе сразу паранджу предложил, но ты отказалась.

— Марик, — я закатила глаза, — если бы я пошла по твоему совету, наша компания точно бы оказалась на всех первых полосах. Так что, пожалуйста, держи свои шуточки при себе.

— Мои шуточки, дорогая, всегда при мне. Я же не хочу, чтобы их мне оторвали. Ладно-ладно, — сказал он уже более серьёзно. — Без остроумия так без остроумия. Будем творить чудеса с тем, что есть. Но, Лив, ты понимаешь, что даже я не смогу стереть… ну, всё, что…

— Понимаю, — быстро перебила я, пытаясь избежать обсуждения шрамов. — Но ты сделаешь всё, чтобы он выглядел… более презентабельно, что ли?

Мы зашли в кабинет Олега, и я почувствовала себя сильно не в своей тарелке. Олег разложил мои фото перед собой и внимательно их рассматривал.

Он поднял глаза на нас, когда мы вошли, и его взгляд был холоден и проницателен, как будто он видел насквозь каждое наше намерение.

— Это и есть ваш фотограф? — спокойно спросил он, убирая фотографии в сторону. — Тот, который любит свою модель так, что смог передать ее непростой характер?

Марик, как всегда, не остался без ответа, слегка приподняв бровь.

— Живой и в цвете, — сказал он с лёгкой усмешкой. — И да, Лив в моем списке любимых людей — единственная женщина, для которой я сделал исключение.

Я похолодела, опасаясь реакции Королева на такое откровенное признание. Однако напротив, тот казалось бы немного расслабился.

— Единственная женщина, говоришь? — его голос прозвучал спокойнее, чем я ожидала.

— Для вас, Олег Анатольевич, я тоже готов сделать исключение. Только вы обещайте, что будете со мной чуть менее суровы, чем с Лив, — пропел мой друг.

Что ты творишь, сволочь??? — хотелось заорать мне.

— Уже нажаловалась?

— О нет, — Марик внимательно и бегло осматривал своего клиента со всех сторон, — Лив, знаете ли, никогда не жалуется. Даже когда ее жизнь бьет ключом. Гаечным и по голове. Поднимитесь, пожалуйста.

О чудо! Олег встал безо всяких возражений.

— Так так…. — пробормотал Марик под нос, — можно руки?

И снова чудо — Олег молча протянул ему ладони.

— И с чего ты взял, что я к ней суров? — казалось Олега забавляет вся эта ситуация.

— О… она запрещает мне злословить при вас. А я не могу не злословить… это моя натура.

— Так, значит, ты её защитник от моих суровостей? — спросил Олег, слегка прищурив глаза.

— Конечно, — Марик, как всегда, не упустил возможность пошутить, — не могу же я позволить своей любимой девочке страдать! Да и потом, если она будет нервничать, у неё появятся морщины, а это прямой ущерб моей репутации.

Я увидела, как уголки губ Олега дёрнулись в слабой усмешке. Однако, как ни крути, Марик умело вёл свою игру, не давая Олегу полностью взять ситуацию под контроль.

— Ладно, хватит шуток, — продолжил Марик уже более серьёзным тоном. — Для благотворительного вечера я предлагаю вам что-то более сдержанное. Без лишнего блеска, но с характером. Должно быть ощущение, что вы приехали, чтобы поддержать, а не блестеть. Лив, завтра мне нужен будет водитель и твоя карточка. В субботу продолжим, Олег Анатольевич, — пропел мой друг-юморист, собираясь убраться из кабинета.

— Стоять! — велел Олег, таким тоном, что Марик вытянулся по струнке. — Возьми утром мою карточку. Пин код запишу тебе на бумажке. Про чеки не забудь.

— Оооо, чеки — это мое все, — Марик улыбнулся Королеву, хорошо хоть воздушный поцелуй не послал и вышел, снова оставляя нас наедине.

Олег посмотрел на меня, качая головой.

— Он действительно тебя очень любит, — заметил он.

— Да, но это не мешает мне иногда хотеть оторвать ему его голову.

— Испугалась, что голову ему оторву я?

— С ним это было бы непросто, — ответила я, стараясь сохранять легкий тон. — Марик умеет уворачиваться.

Олег внимательно посмотрел на меня, его глаза блеснули хищным огоньком.

— Если бы я хотел оторвать ему голову, — тихо проговорил он, — он бы не успел увернуться.

Этот ответ прозвучал столь спокойно и хладнокровно, что я едва не вздрогнула.