Вопрос цены

24

Я спала глубоко и без сновидений, лишь пару раз просыпаясь за ночь из-за беспокойства за Олега. Я боялась, что его снова могут накрыть кошмары, как это уже случалось в его доме. Но он спал спокойно, иногда тихо вздыхая во сне и крепче прижимая меня к себе.

Вечером мы вернулись домой не так уж поздно, но настолько уставшие, сытые друг другом и сонные, что хватило нас только на пару чашек чая. Олег, сдерживая любопытство, оглядывал мою квартиру, его взгляд задержался на фотографиях, развешанных на стене. Он ничего не говорил, просто внимательно рассматривал снимки, словно пытался лучше понять меня через эти детали.

— Это мои родители, — тихо пояснила я. — А это я и бабушка. Ее тоже звали Оливией.

Олег мягко посмотрел на меня и снова вернулся взглядом к фотографиям.

— Оливия, — повторил он тихо, как будто пробуя имя на вкус. — Значит, ты в честь неё названа.

Я кивнула, чувствуя, как воспоминания всплывают на поверхность.

— Она была очень сильной женщиной, из обрусевших немцев. Стойкая, всегда знала, что хочет от жизни, и никогда не боялась трудностей. Она прошла трудовой лагерь, но сохранила гордость и силу духа. Поговаривают, даже надзиратели побаивались ее взгляда, — сказала я, улыбнувшись уголками губ. — Думаю, я многому научилась у неё.

Олег внимательно слушал, не перебивая, его взгляд оставался сосредоточенным на фотографиях, но теперь я видела, что он пытается впитать каждое моё слово.

— Она была невероятной женщиной, — тихо произнёс он, не отрывая глаз от снимка. — Видимо, сила в твоей семье передаётся по наследству.

Я улыбнулась, чувствуя тепло воспоминаний о бабушке.

— Да, её внутренней стойкости можно было позавидовать, — продолжила я. — Она никогда не рассказывала о лагере, но её молчание говорило громче любых слов. Она просто жила, преодолевая все трудности, и это всегда восхищало меня. И учила меня никогда не склонять головы, ни перед кем.

— А мама и папа?

— Папа был ученым археологом. Из-за его работы в детстве мы много путешествовали. Я побывала на раскопках в Самарканде, в Тбилиси, в Астане, даже в Китае. Они с мамой и погибли, когда ехали ночью по пустыне в очередной экспедиции. Меня с ними не было, потому что я уже заканчивала школу, и они решили, что я присоединюсь к ним позже.

Олег крепко обнял меня и прижал к себе, но не прерывал. Ему была интересна моя жизнь до него.

— Я не знал, что ты столько видела в детстве, — тихо сказал он, продолжая внимательно слушать. — Это, наверное, сильно повлияло на тебя.

Я кивнула, чувствуя, как в груди поднимается тепло от воспоминаний, хотя они были горькими.

— Да, папа любил открывать новые миры. Он говорил, что археология — это не просто работа, а способ понять прошлое, чтобы лучше увидеть будущее. Путешествия с ним открыли мне глаза на многое, — я улыбнулась, хотя в голосе звучала горечь. — Но вот это будущее без них оказалось совсем не таким, как я думала.

Олег молча сжал мою руку, его взгляд был полон понимания и сочувствия. Он медленно выдохнул, словно пытаясь подобрать нужные слова, но вместо этого просто оставался рядом, давая мне возможность продолжить, если я захочу.

— Я тогда не думала, что всё может измениться так быстро, — продолжила я, чувствуя, как горечь воспоминаний смешивается с тихой грустью. — Папа всегда был уверен, что наше будущее светлое и наполнено приключениями, что мы всегда будем вместе. Но после их гибели всё это как будто исчезло. Если бы не бабушка и Марик….

Олег погладил по волосам и усмехнулся.

— Ох уж этот Марик, — его взгляд остановился на фото, где я и Марик стоим вместе в обнимку, прижимаясь щеками.

— Олег, надо ли тебе объяснять, что ревность к Марику — последнее, что ты можешь сделать?

Олег усмехнулся, но его глаза всё ещё оставались прикованными к фотографии.

— Да я понимаю, — сказал он, снова поглаживая меня по волосам. — Марик для тебя — друг. Но знаешь, иногда сложно держать ревность под контролем, даже когда понимаешь всё разумом.

— Ему всегда доставалось за его непохожесть на других людей…. Сколько раз я вытирала ему кровь из носа, залечивала синяки. Сколько раз убеждала, что он уникальный. Олег, он — лучший из людей, которых я знаю. Ты сказал, что он мне друг. Не просто друг — брат, которого у меня никогда не было. Олег, в 17 лет от него отказались родители и он пришел жить к нам с бабушкой. В комнату в коммуналке. Он готов был спать на коврике на кухне. Пахал как конь, помогая мне и бабушке.

Олег слушал меня, и его лицо постепенно теряло следы усмешки, становясь серьёзным и внимательным. Он медленно перевёл взгляд с фотографии на меня, и я видела, как его понимание углублялось с каждым моим словом.

— Лив, я не знал, — тихо сказал он, его голос стал мягче, почти извиняющимся. — Ты много с ним пережила.

Я кивнула, вспоминая те непростые времена, когда мы с Мариком вместе пытались выжить и поддержать друг друга.

— Да, Олег, он не просто друг. Он моя семья, — продолжила я. — И это нечто, что нельзя разрушить или изменить. Он был рядом в самые трудные моменты. Когда бабушка умерла, когда родители погибли… Он был там, всегда. И всегда будет.

Я отвернулась от стены с фотографиями.

— Тут нет Марка… — очень, просто очень тихо сказал Олег.

Его слова прозвучали так тихо, что я почти не услышала их. Я замерла на мгновение, чувствуя, как этот едва уловимый вопрос повис в воздухе между нами. Олег смотрел на меня с какой-то странной смесью любопытства и осторожности, словно и не хотел задавать этот вопрос, но не мог удержаться.

— Нет, — ответила я, чуть вздохнув и отвернувшись от стены. — Его здесь нет. Он не часть моей семьи, Олег. И ему здесь делать нечего. Мы закончили с этим вопросом?

— Прости, рысенок, — Олег впервые попросил у меня прощения и прижался губами к моей макушке. — Больше не стану говорить об этом.

— Я рада, — прохладно отозвалась я. — И еще…. Олег, та фотография, которую сделал Марик… ты и я…. Где она? Можно мне ее забрать?

— Нет, рысенок, ее я не отдам.

Я замерла, услышав его ответ. Олег смотрел на меня серьёзно, и в его глазах не было ни следа мягкости или компромисса, который я ожидала. Он был спокоен, но непреклонен.

— Почему? — спросила я, стараясь не выдать лёгкого раздражения в голосе.

— Потому что, это единственная фотография, где я себе нравлюсь, Лив.

Я прикусила язык.

Мы молча сидели на диване, погруженные в тишину. Я положила голову на его колени, чувствуя, как его шершавая, неровная рука мягко скользит по моим волосам. Это было простое, но бесконечно уютное мгновение. Кажется, все наши разговоры, страхи и сомнения исчезли, оставив только это спокойствие.

Я уловила, как с каждой минутой Олег всё больше расслаблялся. Если вначале в нём ещё оставалось напряжение, словно он ожидал вопросов о прошлом, которые мог бы не захотеть обсуждать, то теперь его дыхание стало ровнее, а прикосновения более уверенными. Мы просто сидели рядом, не нужно было ни слов, ни объяснений — только это тихое, спокойное присутствие друг друга.

Тишина между нами больше не казалась неловкой. Это было как раз то, что нужно в этот момент: побыть рядом, без суеты, без разговоров.

Ночью, когда мы лежали в постели, я почувствовала, как Олег сначала осторожно, словно спрашивая разрешения, обнял меня одной рукой. Его прикосновение было нежным и нерешительным, но вскоре он крепче прижал меня к себе. Я слышала его спокойное, ровное дыхание у своего уха, а спиной чувствовала размеренное биение его сердца. Через тонкую ткань ночной футболки ощущалась неровная поверхность его груди — шрамы, которые напоминали о том, что за его спокойствием скрываются непростые переживания. Это было странное и новое для меня чувство — засыпать рядом с мужчиной. За всю мою 30-ти летнюю жизнь такие моменты можно было пересчитать по пальцам. С Марком это было невозможно, он никогда не оставался на ночь. Но сейчас, лежа рядом с Олегом, я чувствовала не только его тепло, но и ощущение уюта, которое раньше мне было незнакомо. Возможно именно поэтому уснула я на удивление быстро, хотя боялась, что не смогу спать всю ночь. Судя по всем, Олег последовал моему примеру.

Утром нас разбудили почти одновременно зазвонившие будильники на телефонах. Я услышала резкий звук сначала со своей стороны кровати, а затем — с его. Олег протянул руку и, не открывая глаз, быстро отключил свой будильник. Я сделала то же самое, чувствуя, как спокойствие ночи постепенно сменяется утренней суетой.

Он повернулся ко мне, слегка улыбнувшись, и, всё ещё лежа рядом, протянул руку, чтобы нежно погладить меня по плечу.

— Похоже, утро настало слишком рано, — тихо пробормотал он с лёгкой усмешкой, закрывая глаза и притягивая меня к себе. Я усмехнулась в ответ, положив голову ему на грудь и ещё наслаждаясь последними минутами теплоты и тишины перед началом дня.

— Не передумала, рысенок, насчет выходного? — не открывая глаз спросил Олег.

— Нет, не передумала, — прошептала я, всё ещё наслаждаясь спокойствием этого момента. — Ты же знаешь, я редко отказываюсь от того, что заслужила.

— Тогда, я встаю. А ты еще можешь спать. Отдохни, Лив, — он поцеловал меня в нос.

— Олег, зубная щетка на полке в ванной, там есть запасная, — я села в кровати, наблюдая, как он одевается. — Только один косяк: у меня кофе — растворимый. Ты меня за него уволить обещал.

— Ну знаешь, тогда придется готовить его самому. Тем более ты умудрялась испортить и хороший кофе. Ума не приложу, как вообще это можно было сделать, но…. видимо это особый талант.

— Я полна неожиданностей.

Олег усмехнулся, застёгивая рубашку, и бросил на меня лукавый взгляд.

— О, я в курсе!

Странное это было утро: простое, незамысловатое, уютное. Просто два человека на кухне, просто две чашки простого, растворимого кофе, просто быстрые тосты с простым сыром и зеленью.

— Чем займешься, Лив? — тихо спросил Олег, стоя у окна.

— Знаешь, — я встала рядом с ним и положила голову на плечо. — Неделю назад одна мудрая женщина сказала, что у каждого человека должно быть «тихое место». Место, где он может побыть с самим собой наедине, подумать, принять необходимые решения. Сегодня у меня будет такое «тихое место». Я должна о многом подумать, Олег. Без тревог, без нервотрепки и ежеминутных звонков.

Я прижалась к его плечу, наслаждаясь моментом покоя. Он стоял спокойно, словно разделяя мои мысли и понимая, что сейчас не время для спешки или лишних слов.

— Я понимаю, Лив, — ответил он, его голос был тихим, но уверенным. — Если тебе нужно это время для себя, я не буду мешать.

— Ты не понял, Олег. Ты не мешаешь мне и мысли мои будут не о нас, об этом я уже приняла решение вчера вечером и отступать от него не собираюсь. Мне нужно подумать о том клубке событий, что завязывается вокруг нас.

— Ты точно не отступишь? Не передумаешь? — вдруг с каким-то внутренним страхом спросил Олег.

— Нет, Олег, — тихо ответила я, переплетая свои пальцы с его. — Я не передумаю и не отступлю. Я все для себя поняла и решила. Я вернусь к тебе сегодня вечером.

Он вздохнул, хотя в его глазах всё ещё оставалась тень беспокойства.

— Ты для меня важна, Лив, — наконец сказал он, его голос стал более уверенным. — И я боюсь не потерять контроль над ситуацией, а потерять тебя.

— Я тоже боюсь, Олег, — призналась я. — Я втянула нас в дополнительные неприятности…. Я боюсь… ты возненавидишь меня за это.

— Лив, — рассмеялся он. — Ты серьезно считаешь, что я не просчитал вероятность того, что мне придется из-за тебя схватиться с Перумовым? Рысенок, я мастер просчитывать ситуации, поэтому моя компания и идет упорно вверх. Я понял все с той секунды, как поймал его взгляд на тебе. И сам спровоцировал его. Помнишь? Когда поцеловал твою руку. Нет, не спорю, дополнительно я хотел проверить, насколько отвратителен тебе — ты же не стала бы вырываться у меня из рук посреди зала, вот я и воспользовался ситуацией. Каюсь. Но и этого отморозка провоцировал я специально.

Я замерла на мгновение, ошеломлённая его словами. Олег рассмеялся, словно ему было легко признаться в том, что он не только всё просчитал, но и сам сыграл свою роль в этой опасной игре. Его глаза светились лукавством, но в них была и серьёзность.

— Ты… специально это сделал? — переспросила я, пытаясь переварить услышанное. — Спровоцировал Перумова?

Олег кивнул, его улыбка стала чуть шире.

— Конечно, Лив, — сказал он. — Я же не наивный мальчишка. Как еще я мог дать ему понять, что не уступлю тебя?

Я смотрела на него, пытаясь осознать, что этот человек, всегда казавшийся таким контролирующим и осторожным, всё время действовал с ясной стратегией.

— Ты правда всё это знал и принял это решение заранее? — спросила я, уже понимая, что это в его духе.

Олег усмехнулся и кивнул.

— Конечно. И я сожалею лишь об одном — что тебе пришлось пережить. У Петра, похоже крышу порвало окончательно, это был лишь вопрос времени. Но мы справимся, Лив. Я не возненавижу тебя за это, потому что я знал, на что иду.

— Олег, — я потерла переносицу, — я тебя сейчас убью.

Олег рассмеялся, услышав мои слова, его смех был неожиданно лёгким и искренним. Он обнял меня за талию.

— Ты всегда будешь так реагировать на мои расчёты? — спросил он с усмешкой, целуя меня в шею.

Я тяжело вздохнула, пытаясь сохранить серьёзный вид, но его спокойствие и уверенность не позволяли мне долго злиться.

— Да, Олег, — ответила я, приподнимая бровь. — Потому что я только теперь узнаю, что всё это было частью твоего плана.

Он снова усмехнулся, потянув меня ближе к себе.

— Лив, — сказал он мягко, глядя мне в глаза, — я всё просчитываю не потому, что не доверяю тебе, а потому что хочу защитить нас обоих.

Я посмотрела на него, чувствуя, как моё раздражение постепенно улетучивается. Олег оставался Олегом — всегда на шаг впереди, даже когда я этого не ожидала.

Он целовал меня в шею, пока телефон не сообщил, что к дому подъехал Николай.

— Рысенок, — оторвался он от меня, — ты планируешь куда-то ехать сегодня?

— Вообще-то да, — удивилась я вопросу, недовольная и вторжением водителя, и вообще тем, что Олег сейчас уедет.

— Тогда вызови рабочую машину.

— Олег, у меня официальный выходной! А оплачивать водителя из своего кармана…. Прости, это пока для меня как-то непозволительно.

— Тогда держи, — он отдал мне в руки ключи от своего БМВ, на котором мы вчера приехали.

Я продала свою машину три месяца назад, чтобы покрыть хотя бы часть ипотеки. Вздохнула — о том, что у меня есть права Олегу, судя по всему, известно.

— А если я его разобью? — невинно осведомилась я.

— Вычту из зарплаты, — набрасывая на плечи пальто, ухмыльнулся он.

— Блин…. Мне тогда три года бесплатно на тебя пахать придется, — потерла я шею.

— У тебя такая маленькая зарплата?

— Ээээ…. Вообще-то, я сейчас понятия не имею, какая у меня зарплата, Олег. Я вторую неделю твой зам.

— Открою тайну, рысёнок, — уже на пороге он обнял меня, поцеловал и прошептал, — если разобьешь машину, пахать придется всего каких-то два месяца. Но да, бесплатно.

— Уже легче… — насколько стало все проще для нас сейчас: смотреть на него, смеяться вместе с ним, обнимать его. Сейчас, где-то в глубине души, я была даже рада этой несчастной статейке, которая позволила нам, наконец-то, выяснить отношения, пусть и на грани взаимного уничтожения.

— Лив, — прошептал Олег, — пожалуйста, не отключай телефон. Я прослежу, чтоб ни один засранец тебя сегодня не побеспокоил.

— Не стану, — шепнула в ответ, — и да, один меня беспокоить может в любое время.