Вопрос цены

20

Разбудил меня телефонный звонок, трещавший прямо над ухом, словно звонившего пытали током. Еще не открыв глаза, мало соображая, что происходит, я потянулась к телефону, но наткнулась лишь на руку Олега, оказавшегося быстрее меня.

— Кто там? — сквозь сон спросила я.

— Тише, — ответил он, — спи. Еще рано, я отвечу.

Он забрал телефон, и я услышала, как выходя из комнаты он приглушенно рыкнул в трубку.

— Латыпов, ты совсем охренел? Ты б еще в семь утра позвонил!

Его слова прозвучали отрывисто, с лёгкой раздражённостью, но в голосе я уловила знакомую уверенность. В голове было туманно, мысли медленно скользили сквозь сознание, словно мне дали сильное успокоительное.

Костя… Латыпов… Наверное, он сейчас в шоке. Звонил мне — ответил Олег. Что ж, это не та ситуация, которая меня сейчас волнует. «Да и хрен с ним», — подумала я, снова погружаясь в мягкий полусон.

Мягкий утренний свет сочился через панорамные окна, тихо падал снег, тут же тая на стекле и оставляя после себя водяные разводы. Как странно, я то открывала глаза, то снова закрывала их. Одна мысль оторвать голову от подушек вызывала отвращение.

Я устала, смертельно устала. То, что произошло вчера вечером, ночью и сегодня утром — полностью иссушило мои силы. Мне не хотелось думать сейчас ни о чем: ни о работе, ни о вчерашнем, ни тем более об Олеге.

Я слышала, как он разговаривает в гостиной. Его голос был ровным, спокойным, он продолжал решать вопросы без остановки. Звонили оба телефона — и его, и мой, но это больше не касалось меня. Я продала свою душу дьяволу вчера вечером, и теперь, лежа в пустой комнате, расплачивалась за это полной опустошённостью.

Пустота в душе была ошеломляющей. Ничто не приносило ни радости, ни облегчения. Я лежала в этом холодном вакууме, где даже боль больше не чувствовалась. Только тишина и этот мягкий свет.

Тихо вошел Олег. Я закрыла глаза, сделав вид, что еще сплю. Видеть его, говорить с ним не хотелось. Этот мужчина острым крючком застрял у меня внутри, и взаимодействовать с ним — все равно что тащить этот крючок.

Думала, что он уйдёт или попробует разбудить меня, но он ничего не сделал. Вместо этого Олег просто сел на край кровати, тихо и спокойно. Его присутствие ощущалось как странная смесь тепла и тяжести. Мне казалось, что тишина в комнате только усиливается с его появлением, будто мир затаил дыхание, ожидая, что случится дальше.

Он протянул руку и положил ладонь мне на лоб, словно проверяя температуру. Да, Олег, снова ты прав — ночью, похоже, ломало не только тебя.

Наверное, если бы он попробовал меня поцеловать или обнять — это вызвало бы панику, если не отвращение, но мягкое касание, словно он проверял мое состояние, пытаясь понять все ли в порядке, не вызвало отторжения, которое вызывали ночные воспоминания. Он просто сидел рядом, и это было странно… комфортно.

Все равно рано или поздно нужно будет вставать — промелькнула мысль. Я не могу лежать вечно в своем гнездышке, убегая от реальности. Не Олег виновен в том, что я позволила загнать себя в ловушку, позволила ему играть со мной как играет сытый кот с мышью. Я сама приняла все решения вчера, в том числе и ехать к нему, спать с ним и остаться в его доме на ночь. Мне и нести за них ответственность.

Я глубоко вдохнула и, набравшись решимости, открыла глаза. Олег сидел рядом, его лицо, расплывчатое из-за отсутствия линз, оставалось непроницаемым, но в нем не было той привычной жесткости, что я ожидала увидеть. Он молча смотрел на меня, словно ждал, когда я сама решу заговорить.

— Тебе лучше? — наконец, спросил он.

— Да, — вздохнула я, садясь на кровати. — Я сейчас встану.

— Это не обязательно. Сегодня воскресенье.

— Да, — я позволила себе горькую улыбку, — но Латыпов уже звонил….

— За что и получил по башке, — проворчал Олег, глядя на свои руки. — Нашел моду чуть что сразу к тебе бежать.

— Олег, это его работа. Тем более я сама велела ему с утра держать руку на пульсе.

— Ко мне он так не бегал.

— Тебя он… побаивается, — это еще мягко сказано. — Что он сказал?

— Не знаю. Услышав мой голос, он как-то быстро извинился и отключился, — с легкой усмешкой ответил Олег, продолжая смотреть на свои руки.

Я не могла сдержать усмешку в ответ. Латыпов и вправду всегда избегал Олега — тот был для него драконом, грозным и непредсказуемым.

— Ну, теперь он точно будет осторожнее, — заметила я, чувствуя, как немного расслабляюсь. — Хотя, если честно, я ему и не завидую. Его работа — быть начеку, а когда начальница вдруг оказывается вне зоны доступа… Ответственность за репутацию компании лежит на мне, Олег. Так что да, мне нужно быть на связи.

Он молча кивнул.

— Только вот…. не нужно было, наверное, его посвящать в наши с тобой отношения….

Олег поднял взгляд на меня, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на удивление.

— Ты думаешь, Латыпов не догадался бы сам? — сухо заметил он. — Этот парень умнее, чем кажется.

— Вся компания, Олег, догадывается. Только знать и догадываться — разные вещи.

— А ты, значит, уже сожалеешь…. О своей благотворительности сегодня ночью? — яда в голосе Олега хватило бы на десяток человек.

— Нет, — ответила, устало прищурив глаза, без линз я чувствовала себя неуверенно, — не сожалею. Я хотела этого не меньше тебя. Да, думаю, ты и сам это заметил…

— А сейчас?

— А сейчас…. Сейчас я хочу спать, лежать, не думать ни о чем и ни о ком. Но мы заключили сделку, Олег, и моя работа, мои мозги, мои навыки, насколько я поняла, тоже часть этой сделки. Не думаю, что ты бы довольствовался одним только сексом, хотя это сильно бы упростило для меня жизнь!

Олег нахмурился, его взгляд скользнул по мне, оценивая мои слова. Он сделал короткий вдох, явно сдерживая что-то, что хотел сказать.

— Ты права, — сказал он, голос снова стал холодным, почти деловым. — Я не из тех, кто довольствуется только одним. И я ценю, когда человек выполняет свою часть сделки полностью. Секс — это приятный бонус, но не главная цель.

Он встал с кровати, словно вновь оборачивая себя своим привычным образом контролирующего человека.

— Так что, Лив, — продолжил он, глядя на меня сверху вниз, — отдыхай, если нужно, но потом возвращайся к работе. Я не ограничиваю тебя сегодня в отдыхе. Как будешь готова — спускайся вниз, завтрак ждет.

Я кивнула, наблюдая, как Олег медленно уходит, снова оборачиваясь в свою непроницаемую оболочку. Это его умение резко сменять тон и возвращаться в состояние абсолютного контроля всегда заставляло меня чувствовать себя неуверенно.

Оставшись одна в комнате, я села на кровати и посмотрела на окно, за которым продолжал падать снег. Белые снежинки кружились за стеклом, и в этот момент мне хотелось остановить всё — просто замереть в этом холодном зимнем утре, где ни одна из проблем не существовала. Но это была лишь иллюзия, слишком далёкая от реальности.

«Работа… Отдых…» — эхом отозвались его слова в голове. Не то чтобы я не хотела вернуться к работе, просто сейчас мне очень нужны были силы.

Горячий душ немного снял боль в мышцах, усталость и разбитость в теле. Стоя под упругими струями воды, я чувствовала легкий дискомфорт внизу живота, напомнивший о смелых ласках Олега. От этих воспоминаний снова стало жарко — этот человек, внушавший страх и неприязнь, все равно притягивал меня, вызывал определенные реакции, хотя вчера я получила все, что хотела и даже больше.

Болели руки и печи, и когда я осмотрела себя в зеркале, то с удивлением обнаружила синяки: на спине и запястьях. Вздрогнула. Одни напомнили о пережитом ужасе и омерзении, другие…… Я прижалась лбом к холодному кафелю. Эти синяки свидетельствовали о том, что сегодня утром я приняла на себя часть боли другого человека. И именно эта боль привязала меня к нему намного сильнее всех манипуляций, предложенной цены и заключенной сделки.

Когда вышла из ванной, с удивлением обнаружила лежащие на кровати джинсы и свитер — мягкие, удобные, домашние. Олег позаботился даже об этом. Интересно, одежду ему привезли вместе с завтраком? Или — щеки вспыхнули от досады — он заранее предусмотрел, что я останусь?

Впрочем, выбора особого не было, поэтому спускалась вниз я уже полностью одетая в подаренную одежду.

Я спустилась на кухню, где Олег сидел за столом, погружённый в чтение с планшета. Я невольно улыбнулась, заметив, как его внешний вид гармонировал с моим: простая, но стильная одежда, а очки в тонкой, дорогой оправе делали его не таким суровым, как обычно. Он выглядел более расслабленным и даже… домашним, что ли.

— Доброе утро, — произнесла я, устраиваясь напротив него за столом. Олег поднял глаза, и на его лице тоже промелькнула легкая улыбка.

— Утро уже прошло, — ответил он спокойно. — Но я рад, что ты решила присоединиться к завтраку.

На столе был уже накрыт завтрак: свежие булочки, нарезанные фрукты и что-то, что выглядело как омлет — ничего особенного, но запах от еды шел божественный. Видя всё это, я невольно почувствовала облегчение — хоть в этот момент можно было немного отвлечься от всех мыслей.

— Передай мне, пожалуйста, мой телефон, — попросила я его, наливая кофе из кофейника. — Надо все-таки позвонить Латыпову…

— Держи, — он протянул трубку, которая лежала около него. — Он у тебя все утро не замолкает.

— В принципе, — задумчиво сказала я, включая экран и просматривая сообщения, — Косте можно и не звонить.

— Что такое?

— Олег, 129 сообщений от журналистов, редакторов и блогеров — это мой личный рекорд, — ответила я, набирая номер Латыпова. — Костя, доброе утро, в смысле, добрый день!

— Олив… — он на мгновение растерялся, — доброе…. Добрый день.

— Что у нас, Костя? Ты уже промониторил СМИ?

— ООООО! Олив, ты это сделала! Ты не представляешь, что творится в СМИ и у меня в телефоне!

— Вполне представляю, — откашлялась я. — Негативные есть?

— Есть нейтральные. Но в основном — либо позитивные, либо вопросительные. Павлова, кстати, давая интервью, упомянула Олега Анатольевича. Комментарии разлетелись по всем изданиям.

— Хорошо, — даже более чем я ожидала. Не думала, что Павлова упомянет нас. — Пришли мне обзор на почту…. И Олегу… Анатольевичу тоже.

— Он… он это… рядом?

— Костя, — голос мой похолодел, но губы дрожали от сдерживаемой улыбки, — не переходи границ.

— О, прости, понял….

— И да, он рядом.

— Понял, не дурак…. Отправляю.

— Со ссылками, Костя.

— Конечно, Олив.

— Отлично, жду, — ответила я, стараясь сохранять серьезность, хотя ситуация становилась все забавнее. Закончив разговор, я положила телефон на стол и взглянула на Олега, который все это время внимательно слушал. При взгляде на него сердце опять забилось неровно, как у птицы, попавшей в клетку.

— Можно я… воспользуюсь твоим планшетом? — спросила я. — Мой, как ты понимаешь, не при мне, а обзор глянуть надо. Он, конечно, только предварительный, основной дурдом будет завтра, но я сама хочу глянуть.

Олег молча протянул мне планшет и открыл свою почту. Мои глаза невольно пробежали по письмам, но я тут же заставила себя вернуться к работе. Сообщение от Латыпова пришло через мгновение — он действительно не зря ел свой хлеб, работая с самого утра.

Олег встал у меня за спиной, чуть склонившись над плечом. Он стоял так близко, что я чувствовала его дыхание у себя на шее. Это слегка сбивало концентрацию, но я старалась сосредоточиться на экране.

— Что ж, — подытожила я, — все более чем хорошо. Я думала будет хуже…. Но… внимание сенатора сделало свое дело, шакалы тявкать не рискнули. Завтра будет больше материала, — я чуть повернула голову и посмотрела на израненную щеку, тепло которой ощущала рядом с ухом, — но думаю, ничего отрицательного. Разве что по мне проехаться могут.

Олег слегка улыбнулся, довольный вышедшими информационными лентами, его шрам на щеке едва заметно дрогнул, когда он поднял глаза и встретился со мной взглядом.

— Проехаться по тебе? — его голос был тихим, но в нем чувствовалась скрытая сила. — Пусть попробуют. Они ведь не знают, с кем связались.

Я почувствовала легкий холодок по спине, когда он наклонился еще ближе.

— Перестань, Олег, — я и сама не знала, к чему относились мои слова, к его близости или его заявлениям, — это не те проблемы, которые меня волнуют. Решать, что делать с поганым материалом — моя работа, не твоя, — я непроизвольно дернулась от его осторожного прикосновения к шее.

Но это была не ласка, он чуть-чуть оттянул ворот свитера, и лицо его потемнело.

— Синяки? Откуда, Лив?

Я вздрогнула от его неожиданного вопроса и отпрянула от него, невольно прикрывая плечо рукой. Вопрос прозвучал резко, и в его голосе было больше, чем просто беспокойство — это был гнев, который он едва сдерживал.

— Это Перумов? Да? Вчера?

— Да, — выдохнула я, не смея поднять глаз, боясь, что он обнаружит мою ложь. — Это он, — чтобы окончательно подтвердить свои слова показала запястья, на которых так же остался след, действительно от пальцев Петра. Я под страхом смерти не рассказала бы Олегу, что произошло сегодня ранним утром, как он судорожно сжимал меня, прячась в моих руках от своих кошмаров.

При воспоминании об его объятиях, крепких от кошмара и уязвимых, как у ребенка, у меня внезапно от ужаса свело живот.

— Олег…. — прошептала я, глядя на него и прижимая ладонь к лицу. — Вчера… ночью… мы…. Мы предохранялись?

— Что? — не понял он, замер, лицо исказилось от непонимания и недоумения. Он пристально смотрел на меня, пытаясь осознать, что я только что спросила.

— Что ты сказала? — тихо повторил он, хотя его голос дрожал от напряжения.

Я опустила руку с лица, глядя на него более прямо, но внутри меня поднималась волна страха, что ответ может быть не тем, на который я надеялась.

— Мы… предохранялись? — повторила я, пытаясь выдавить слова.

— Вот что тебя волнует, да? — по лицу пробежала судорога. — Не психуй, Лив, со мной ты матерью не станешь. А справки… я тебе на почту брошу! — Олег произнёс это с такой холодной уверенностью, что на секунду я почувствовала облегчение.

А потом непонимание.

— Я сделал вазэктомию пятнадцать лет назад, — холодно пояснил он, глядя на меня с кривой усмешкой. — Не дам своей крови ни шанса.

Олег произнёс это с такой безэмоциональной уверенностью, что я буквально застыла, не в силах осмыслить услышанное. Вазэктомия. Его слова эхом отдавались в моей голове, холодные, как сталь.

— Ты… сделал вазэктомию? — выдавила я, глядя на него. — Пятнадцать лет назад?

— Не думала, правда?

Мы подошли к самой черте. Настолько близко, что еще немного и свалимся в нее оба.

— Олег, я хочу домой, — выдохнула я, поднимаясь.

— Да, — выдохнул он, чуть ослабляя свое давление. — Я увезу тебя.

— Нет, — мне было слишком много Олега за это время, я задыхалась рядом с ним. — Я вызову такси. Завтра сложный день…. Мне нужно отдохнуть….

— В том числе и от меня, — закончил он недосказанную фразу.

Олег смотрел на меня, и в его глазах было трудноразличимое выражение — смесь ярости, обиды и, возможно, понимания. Он отступил на шаг, словно дав мне пространство, но его напряженная фигура выдавала внутреннюю борьбу.

— И еще, Олег, — устало попросила я, — мне нужен выходной. Не завтра…. Завтра будет слишком много вопросов…. Послезавтра. Ты можешь разрешить мне уйти?

— Это твое законное право, — ледяным тоном ответил он, скрещивая руки на груди. — Согласно трудовому кодексу.

— Хорошо. Я напишу заявление, — кивнула я, сжимая зубы. — На один день. В среду буду на работе.

— Пиши, — ответил Олег, всё так же холодно, его голос был как сталь. — Отпущу тебя на один день.

Я чувствовала, как внутри всё сжимается от его тона, от этой ледяной стены, которую он снова возводил между нами. Возможно, это и к лучшему — каждый из нас знал, что близость между нами была не только притяжением, но и постоянной борьбой.

— Спасибо, — тихо сказала я, не зная, что ещё добавить.

Олег не ответил, лишь кивнул, и я поняла, что этот разговор окончен. Я быстро собрала свои вещи и, чувствуя, как тяжело дышать рядом с ним, вышла на улицу, где меня уже ждало такси.