37

Неделя прошла в водовороте событий, несмотря на то, что я вынуждена была оставаться на одном месте. Постельный режим, предписанный Михаилом, был невыносимо скучным. Я всегда была активной, постоянно находилась в центре событий, и теперь это бездействие сводило меня с ума. Я уже знала наизусть все трещинки на потолке и могла бы с закрытыми глазами описать каждую деталь интерьера.

Олег же был как вихрь. Он работал, кажется, даже больше обычного, мотаясь из офиса в дом братьев и обратно, устраивая совещания в гостиной, обсуждая дела компании с коллегами, которые приезжали и уезжали с документами, и проводя бессонные ночи за компьютером в импровизированном кабинете, который он организовал в нашей спальне.

Михаил каждый раз, когда заходил проверить моё состояние, качал головой, ворчал и тихо ругался, но я видела, что за его строгими словами скрывалась забота. Он недовольно бормотал, что повреждения, хотя и серьёзные, но, к счастью, не оказались фатальными, и настаивал на том, чтобы я строго соблюдала постельный режим, не поддаваясь на соблазн вмешаться в рабочие процессы.

Олег, кажется, совершенно не замечал, что превратил гостеприимный дом братьев в филиал своей компании. Ему неважно было, сколько людей проходило через двери, как часто Михаил ворчал, что его кухня превращается в место для дискуссий, а гостиная — в постоянное поле битвы для обсуждения сделок. Олег был сконцентрирован и сосредоточен, и, кажется, ничего не могло выбить его из этого состояния. Ну а ворчание Миши — когда Олега волновали подобные мелочи?

Коля, как всегда, оставался хладнокровным и спокойным. Он выполнял свою роль водителя и телохранителя, но я видела, что он получал удовольствие, наблюдая, как его брат едва сдерживается, чтобы не выгнать всю эту делегацию из своего дома. Иногда, проходя мимо, он бросал мне заговорщическую улыбку, как бы говоря: «Ничего, справимся». К ни го ед. нет

Каждый вечер Олег возвращался ко мне, усталый, но всё равно не выпускающий меня из своих объятий. Он старался не говорить о работе, знал, что меня это только больше взвинтит, но его телефон не умолкал, а бумажная волокита грозила завалить даже этого урагана. Иногда я просто лежала, наблюдая, как он сидит на краю кровати с ноутбуком на коленях, и спрашивала себя, как у него хватает сил на всё это.

Но, несмотря на весь этот хаос, я чувствовала себя в безопасности. Наверное, впервые за долгое время я могла расслабиться, зная, что рядом те, кто защитит меня, кто не позволит боли снова вторгнуться в мою жизнь. И это знание согревало больше, чем все одеяла и подушки, которыми меня укрывали в этой просторной спальне.

Однако к концу недели я уже была готова выть от скуки.

Тем не менее, коллеги, которые привыкли обращаться ко мне за решениями и советами, вносили в мою жизнь хоть какое-то разнообразие. Начальники отделов моего блока писали сообщения почти втайне, уточняя детали и пытаясь обходить Олега, который, по их словам, был в эти дни особенно строг и не допускал ни малейших ошибок. Латыпов, всегда собранный и аккуратный, звонил короткими звонками, как бы между прочим, присылая на согласование пресс-релизы, обзоры СМИ и другие документы, касающиеся нашей части работы. Его сообщения были как всегда суетливыми, многословными, наполненные неуемным энтузиазмом, но я видела в них скрытую заботу — он давал понять, что я нужна команде.

Марик же звонил в открытую, как будто ничего не происходило, и часами болтал со мной по вечерам. Он рассказывал всё: от последних новостей компании до светской жизни, не забывая вставлять свои остроумные комментарии и язвительные замечания. Мы смеялись, обсуждали курьёзы и слухи, и это хоть как-то скрашивало моё вынужденное заточение.

Самым трудным стало объяснение с Кларой, которая, узнав, что интервью откладывается орала так, что с потолка летела штукатурка, а окна звенели, грозя вылететь прочь.

— Олив, ты там совсем как бы охренела? — трубку пришлось отставить от уха. — Ты звонишь мне в пятницу утром и сообщаешь, что запланированное на вечер интервью летит по фаллосу и по пенису? Да?

Олег поднял голову от ноутбука, удивленно приподнимая брови.

— Клара…. Прости, — я глазами дала понять, что все под контролем.

— Лив, я тебя сначала прощу, а потом просто грохну. Или наоборот. Нормально так будет?

— Клара, ты знаешь, что я так не поступаю без причин…. — приходилось говорить спокойно.

— Да мне похуй на твои причины, Олив, если только тебе обе ноги не сломали!

— Ладно, Клархен, хер с тобой, включай видеозвонок. Посмотришь на мои причины, раз уж тебе неймется.

Клара на секунду замолчала, и я представила, как её лицо меняется, словно она решает, стоит ли соглашаться на моё предложение. Весь её яростный тон исчез, когда она наконец ответила.

— Ладно, давай, показывай свои причины, — голос её стал тише, но всё ещё оставался настороженным. — Только если это какая-то хрень, я тебе этого не прощу, Олив.

Я включила видеозвонок, и через мгновение её лицо появилось на экране. Сначала она прищурилась, глядя на меня, а затем её глаза расширились от удивления. Я специально накинула на плечи тонкий халат, но даже он не скрывал синяков на шее и предплечьях.

— Ебическая сила! — вырвалось у нее. — Что с тобой?

Я старалась улыбнуться, хотя это и давалось с трудом.

— Сломаны три ребра, нос, трещина в руке. Всё как ты и просила, Клара, две ноги правда на месте, но в целом мне достаточно, — постаралась я пошутить, но шутка прозвучала кисло. — Извини, что сорвалось интервью, но не думаю, что твоего генерала порадовало бы такое рыльце на второй странице журнала.

— Да похер на генерала, — она все еще осматривала меня, — тебя трактор переехал?

— Почти, Клархен. Почти.

— И что с трактором?

— Он самоубился, дорогая.

Она внимательно и пристально посмотрела на меня, понимающе кивнув головой.

— Туда и дорога, Олив, туда и дорога. Мои поздравления трактористам. И от Андрея тоже.

— Я передам, Клархен, — усмехнулась я, бросая быстрый взгляд на Олега, внимательно слушающего наш разговор.

Она тоже уловила мой взгляд и улыбнулась. Тепло. Хорошо.

— Выбрала, да, Олив?

— Да, Клар, выбрала. Спасибо за совет.

— Умница, девочка. Но ты мне должна больше, чем интервью! Дашь мне, и новогоднее Эрику из «Бизнес-класса».

— Клара, не борзей.

— До встречи, милая. Два интервью! — с ехидной усмешкой она отключила телефон.

Декабрь уверенно вступал в свои права, заражая город и всё вокруг предновогодней суетой. Магазины заполнились покупателями, витрины сверкали огнями, а в воздухе чувствовался аромат мандаринов и свежих ёлок. Возвращение в офис после двух недель вынужденных каникул было настоящим облегчением, несмотря на скандал с Олегом, который до последнего пытался удержать меня дома. Но в итоге он сдался, и я, наконец, смогла вернуться к работе.

Офис встретил меня предновогодней суетой: все, казалось, были заняты подготовкой отчётов, планированием праздников и обсуждением грядущих отпусков. В коридорах слышался смех, звучала негромкая музыка, и царило какое-то особенное, праздничное настроение.

Даже наша с Олегом приёмная, обычно строгая и выдержанная в нейтральных тонах, неожиданно преобразилась. В углу стояла красивая пушистая ёлка, украшенная сдержанно, но со вкусом: белые и золотые игрушки, нежные огоньки и несколько элегантных бантов. Это создавало удивительное сочетание строгости и уюта, которое напоминало о доме.

Веселая и красивая Диана весело улыбалась Косте, что-то бурно с ним обсуждая, ее глаза сияли как два новогодних фонарика. Костя слушал внимательно, щеки его чуть порозовели. Я едва сдержала довольную улыбку. Похоже Клара взяла свое, а после — вправила ему мозги.

Увидев нас с Олегом ребята сразу заулыбались.

— Доброе утро, Олег Анатольевич, Оливия Германовна, — пропела Диана, — вам чай, кофе?

— Кофе, — выдохнули мы одновременно и одновременно улыбнулись друг другу.

Олег на секунду притянул меня к себе.

— Увидимся на совещаниях — поцеловал прямо в приемной, заставив Костю покраснеть и поспешно отвернуться, Диана же сосредоточенно готовила напиток.

— Перестань, — улыбнулась я.

— Я этого хочу, и я это делаю, — ответил мне Олег. — Костя, когда будешь делать пресс-релиз о нашей свадьбе, занеси его сначала мне.

Диана едва не выронила чашки, Костя подавился словами, а мне показалось, что я окаменела.

Олег мило улыбнулся нам и ушел к себе.

— О чем это он, Олив? — пискнул Константин.

— Понятия не имею, — выдавила я, — Ди, добавь мне коньяка в кофе. Костя, приготовишь этот чертов релиз — убью сразу. Быстро и без мучений.

Все еще злющая на Олега, я вошла в свой кабинет, вдыхая знакомые ароматы офиса: запах бумаги, свежего средства для чистки, ароматы цветов, которые огромными букетами стояли повсюду, и, конечно, запах кофе. Этот запах был особенно уютным и даже умиротворяющим, словно возвращал меня в рабочую колею, где всё было на своих местах, и я могла контролировать ситуацию.

Большой стол, уставленный папками и документами, ожидал меня, как и всегда. Всё было аккуратно разложено, как я и любила, но сейчас взгляд цеплялся за цветы, за маленькие знаки внимания, которые оставили коллеги. Это были розы, лилии, нежные ирисы, даже несколько горшков с зелёными растениями. На некоторых букетах висели маленькие карточки с пожеланиями скорейшего выздоровления, и я почувствовала, как внутри разливается тёплое чувство благодарности.

Я села за бумаги, но мысли мои были далеко. Не то чтобы я не думала, о том, что возможно Олег сделает мне предложение. Да и там, по коже прошла дрожь, в том ужасном доме, он несколько раз назвал меня своей женой. Но больше речь об этом не заходила.

После того тяжёлого разговора, который разрывал наши души на части, мы с Олегом словно обрели новое понимание друг друга. Мы больше не говорили о прошлом, не пытались выяснить подробности или задавать друг другу вопросы, которые могли бы разрушить хрупкий мир, что установился между нами. Мы просто наслаждались каждым мгновением, каждодневными маленькими радостями. Это было как передышка после долгого забега, когда ты наконец можешь остановиться и вдохнуть полной грудью, чувствуя, что ты в безопасности.

Я заметила, как он смотрел на меня, когда думал, что я этого не вижу. В его взгляде была такая нежность, которую он не всегда показывал открыто, словно боялся, что я могу испугаться этой глубины чувств. В его руках, когда он касался меня, было столько осторожности, будто он боялся вновь сделать мне больно, даже случайно. Эти моменты заставляли моё сердце биться сильнее, но я не спрашивала, не пыталась выяснить, что он чувствует. Мы оба знали, что это может разрушить ту хрупкую гармонию, что мы выстраивали по крупицам.

Я часто ловила себя на том, что вспоминаю наши разговоры, те моменты, когда он говорил о своём прошлом. Я знала, что он открылся передо мной настолько, насколько смог, но я также чувствовала, что есть ещё многое, что он скрывает.

Впрочем, рабочий день быстро выбил из меня дурь раздумий. Люди шли непрекращающимся потоком: подписывать документы, решать вопросы, разруливать конфликты. Коллеги приходили и уходили, обсуждая дела, просматривая отчёты и обсуждая планы на следующий год. Всё происходило как обычно, и я постепенно включалась в этот поток работы, забывая на время обо всём, кроме работы. К концу дня я вдруг поняла, что серьезно переоценила свои силы. Закружилась голова, я почувствовала легкую слабость.

— Ди, занесешь мне кофе, — я все время по привычке вызывала Диану, а не своего секретаря — Веру, но девушка не особо переживала.

Она забежала через минуту.

— Оливия Германовна, Олег Анатольевич вас спрашивал. Я сказала, что вы заняты, он велел сказать, когда освободитесь.

— Хорошо, Ди, скажи, что я почти все. По крайней мере на сегодня.

Это было несколько непривычно — обычно Олег заходил ко мне, когда хотел. Впрочем, мои глаза гневно прищурились, после его утренней выходки, вполне возможно ждал пока я остыну.

Перебирая бумаги, принесенные Костей, я наткнулась на записку, присланную Кларой. И громко чертыхнулась.

— Да вы сговорились все, что ли!

— Что такое, рысенок? — Олег зашел как всегда бесшумно, точно дикий кот.

— Клара совсем охренела! — фыркнула я. — Ты посмотри, что творит, зараза такая!

Я бросила ему официальное письмо от журнала «Бизнес-класс» с приколотой запиской Клары:

«Ты моя должница»

— Лив? — Олег приподнял бровь, наблюдая как краска заливает мое лицо и щеки.

— Клара — трепло!

— Рысенок, да объясни ты в конце концов!

— Олег, это рождественский выпуск! Посвящённый семье! Обычно на интервью для этого номера они приглашают пары! — мне казалось, я полыхаю уже вся.

Олег от души рассмеялся.

— Я по-прежнему не вижу проблемы, Лив.

— Ладно, — я потерла глаза рукой, — я что-нибудь придумаю. Отвертимся.

— Мне, любимая, самому им позвонить и дать согласие?

— Олег, — я попыталась возразить, но он был непреклонен.

— Лив, — его голос стал мягче, и он осторожно провёл рукой по моему лицу. — Мы с тобой пережили столько всего. Мы уже давно семья, рысенок. Теперь пусть все это знают. Или…. — его глаза потемнели, — или ты не хочешь?

— Вообще, Олег, на минуту, ты у меня ни разу не спрашивал.

— Согласен. Спрашиваю сейчас: Лив, ты станешь моей женой?

— Господи, Олег, — выдохнула я, чувствуя, как сердце вдруг сжалось. — Ты понимаешь, что только ты мог так просто и буднично задать этот вопрос? А где, мать ее, романтика?

Он всё ещё смотрел на меня серьёзно, но в глазах мелькнула тень усмешки.

— Романтика, Лив? Это тот момент, когда ты крыла матом Клару?

— Ты даже кольцо не приготовил, — я попыталась улыбнуться, но внутри всё металось между шоком и радостью.

— Могу прямо сейчас исправить, — он залез в карман и, достав оттуда небольшую коробочку, поставил её передо мной. — Но я подумал, что сначала спрошу. Вдруг ты откажешься, и тогда мне не придётся прятать это снова.

Я замерла, глядя на коробочку, которая вдруг стала центром всего мира. Олег смотрел на меня, ожидая реакции, и его лицо было серьёзным, даже немного напряжённым. Я, кажется, совсем потеряла дар речи.

— Ты… ты всё-таки подготовился, — прошептала я.

Я медленно открыла коробочку, и внутри, на бархатной подушечке, лежало изящное кольцо. Оно было идеально простым, легким, с золотисто-фиолетовым аметрином.

— Ты действительно всё продумал, да? — спросила я, ощущая, как слёзы то ли радости, то ли удивления наворачиваются на глаза. — Всегда на шаг впереди?

— Лив…. — он словно бы замер, опустив глаза. — Я…. Помнишь… ты как-то спросила, что за анекдот я рассказал сенатору?

— Да, — я посмотрела на него удивленно, не понимая, о чем он говорит. — Зинаида Дмитриевна, кстати, звонила и приглашала нас на новогодний вечер. И да, она снова вспомнила, что ты что-то такое сказал ее мужу, отчего он очень долго смеялся.

Олег внимательно осмотрел мой кабинет, словно что-то прикидывая. Взгляд упал на чашку с кофе, стоящую передо мной.

— Рысенок, пойдем лучше ко мне, — осторожно предложил он.

— Олег, ты меня несколько пугаешь, — я захлопнула коробочку с кольцом и встала, готовая идти к нему. — Почему у тебя?

— У тебя слишком много вещей, которые могут прилететь мне в голову. Вазы, цветы, чашка с кофе.

— Таааак, Олег Анатольевич, — я прищурила глаза.

Мы вышли в приемную.

— Диана, — велел Олег, пропуская меня в свой кабинет, — мне кофе и коньяк, Лив просто коньяка. Все в бумажных стаканчиках.

Мое сердце билось с ужасающей скоростью, глаза Олега были виноватыми и умоляющими.

— Приступай, Олег, расскажи мне анекдот, так повеселивший Павлова, — я села в одно из кресел, предвкушая очень интересный разговор.

Олег глотнул кофе, поморщился.

— Наверное, Лив, придется тебе рассказать и предысторию. Началось все почти три месяца назад, дождливым осенним утром, когда я зашел в приемную и увидел женщину, от которой впервые в жизни не мог отвести глаз. Она ругалась с кофе машиной и без малейших колебаний готова была напоить меня растворимым кофе. И когда на мои слова эта женщина обернулась — впервые в жизни я не увидел в глазах, обращенных на меня ни страха, ни отвращения, ни жалости, ни брезгливости. Она смотрела мне прямо в глаза, оценивающе и пытливо. — Он чуть прикрыл глаза, вспоминая. — Ты тогда посмотрела на меня так, будто видела не просто человека, а задачку, которую нужно решить. Как я тебе уже говорил, сначала я подумал…. — он покраснел до корней волос, — ну что это опять Володя…… Но ты принесла мне кофе, и была настолько профессиональна и спокойна, даже перед лицом моей злости, говорила так четко, что я сразу понял — ты не из тех девушек. Я загружал тебя под завязку в первый же день — ты справлялась играючи, даже особо не напрягаясь. Это было так неожиданно — встретить женщину, которая не прогибается под мои эмоции, не боится, не льстит, не строит из себя невесть что, не рыдает от моих требований. Это было как глоток свежего воздуха.

— И тогда…. — он потер лоб, — я просто вбил в Гугл твои имя и фамилию. Ха, много интересной информации всплыло.

Я закрыла глаза рукой.

— Информации, Лив, было много — правды мало. Сплетни, слухи, грязь…… Мне нужны были факты, а не эмоции. Твое досье лежало у меня на столе утром следующего дня — я загрузил этим Колю.

— Колю? — ахнула я, — Почему не Володю?

— Рысенок, не держи меня за дурака, ладно? Я ведь знал, что он принимал тебя на работу. Лив, я слишком хорошо знаю своего лучшего друга и брата, и, если это он приставил тебя ко мне, значит он чего-то хотел.

— Олег, — у меня перехватило дыхание.

— Лив, я с самого первого дня знал, кто ты. Неужели ты думаешь, я бы не навел справки, кто варит мне кофе и готовит документы? И дело было не в безопасности, тут я верил Володе на все 100, а в том, почему умная, красивая женщина со стальным стержнем внутри довольствуется ролью обычной секретарши. Лив, твой интеллект и управленческие способности нельзя было скрыть. Но я не мог понять, почему ты согласилась на такую роль, когда могла бы управлять целыми департаментами. И тут план Владимира стал кристально ясен: нанять на роль секретаря умелую пиарщицу, чтобы вытащить меня в свет и помочь компании с выходом на новый уровень. План прямолинеен, как и все, что делает Володя, но вполне-таки рабочий.

Я замерла, переваривая его слова. Всё это время я думала, что моя игра была скрыта, что только я знала, зачем оказалась в этой компании и какова моя цель. Но оказалось, что Олег видел меня насквозь, и это было одновременно пугающим и удивительным.

— А знаешь, рысенок, что было самым забавным? — продолжил он, в его голосе звучал откровенный смех. — Наблюдать, как за три недели ты заставила всё высшее руководство компании есть у тебя с рук. Это было потрясающее зрелище, Лив. Даже я аплодировал стоя, мысленно, конечно.

— И что ты решил, когда узнал обо мне всё это? — наконец спросила я, с трудом подавляя гнев и обиду. — Почему не выгнал сразу? Почему позволил мне продолжать работать?

— Потому что ты мне понравилась, Лив, — произнес он, и я видела, как его губы дрогнули в лёгкой улыбке. — Ты оказалась тем человеком, которого я искал. Ты не пыталась играть по чужим правилам, ты не подстраивалась под меня, а делала свою работу профессионально и уверенно. Я и сам прекрасно понимал, что рано или поздно мне придется стать публичным лицом, нанять кого-то посерьезнее Кости. Твое же резюме удовлетворило меня в полном объеме. К тому же, мне стало интересно, что за человек скрывается за этим. И тогда я решил подождать и узнать тебя лучше. И чем больше я тебя узнавал…. Тем больше понимал, что очарован тобой. И понял это окончательно в тот момент, когда мы с Володей услышали твой тихий разговор с Марком, тот самый, когда ты грозилась сделать так, что его посадят на цепь. Тогда ты впервые проявила эмоции при мне, и пусть они были направлены на другого мужчину, ты была…. Невероятна. Хлесткая, сильная, волевая и… одновременно слабая, хрупкая, как хризантема. И я разозлился…. Ведь хотел…. Чтоб эти эмоции… были моими.

Он выдохнул, встал и подошел к окну, глядя на предновогодний город.

— Я всегда был реалистом, Лив, всегда оценивал себя правильно. И понимал, что шансов завоевать тебя просто так, легко и непринужденно, нет никаких. Романтика, подарки, свидания…. — это, увы не про меня, да и не про тебя тоже. Умная и циничная — ты хорошо знала себе цену, и я должен был предложить тебе нечто, от чего ты бы не устояла. Признаюсь честно, промелькнула у меня мысль купить тебя, но как промелькнула, так и пропала: Володя уже попытался — это-то я точно знал, научился за столько лет предсказывать его поступки, — и пролетел. Да и та информация, которую я получил от Коли, показала мне, что и Перумову ты отказала. А эта гнида, как ни крути, был завидным…. спонсором. А вот с Покровским ты была до последнего момента, при этом, не прося у него ни защиты, ни помощи. И даже когда попала в долговую яму — не обратилась ни к кому. Это внушало уважение.

— К тому времени все согласования по сделкам почти завершились. Я понимал, что как только компания выйдет на финиш — начнется настоящая подковёрная возня вокруг «Агоры» и меня. Мои соперники начнут копать, рыть и ползать вокруг, собирая всю грязь, которую смогут найти. Оставаться в тени уже было совершенно невозможно. Лив…. И тогда я….

— Ах ты, сука, Олег, ты подбросил мне встречу с сенатором и чертов вечер, так?

Олег чуть поморщился, но не отводил взгляда, признавая свою вину.

— Я уже достаточно хорошо знал тебя и понимал, что ты не упустишь такой шанс выполнить поручение Володи и вытащить меня к журналистам. К тому же на вечере собиралась вся волчья стая, на которую мне хотелось посмотреть со стороны, и… бросить им кость. Тихо, аккуратно, под контролем. Отвлечь их внимание от предстоящих изменений. Ну и, наконец, Лив…. Я хотел, чтоб на этом вечере ты была рядом со мной. И чтоб все это увидели. Чтоб завидовали, чтоб шептались. Чтоб поняли сразу и все — никому я тебя не отдам.

Я смотрела на него, и мне хотелось ударить его чем-то тяжелым.

— Как я уже и говорил, Лив, мы можем много раз продумывать планы, но жизнь и случайности вносят свои коррективы. Первой такой случайностью…… или моим просчетом, стала тематика вечера. Этот Центр…. — он устало закрыл глаза. — Я сорвался, Лив. Я настолько привык, что слово благотворительность в нашей стране синоним — «уход от налогов», что и подумать не мог, какую тему возьмется продвигать Павлова. Я сорвался и позволил увидеть тебе больше…. Чем стоило. А когда пришел в себя — похолодел от ужаса. Ты могла выйти на след того, что, как ты знаешь, я хоронил столько лет.

— Но ты все-таки согласился идти…. И дал разрешение узнать больше о проекте….

— Маховик был запущен, Лив. Остановить его означало бы начинать все с начала. Я надеялся, что справлюсь. К тому же, — он усмехнулся и в глазах его зажегся огонь. — Тогда, после твоей поездки в центр, произошло то, чего я никак не мог ожидать и даже не мог на это надеется в самых смелых мечтах. Ты ведь понимаешь, о чем я, Лив?

Удушливая волна жара накрыла с головой.

— Я нарушил твое личное пространство, рысенок, — в его голосе зазвучали бархатные ноты, — показал тебе часть своего настоящего я, темного и опасного, а ты…. Вместо того, чтобы отшатнуться, испугаться или ударить меня…… ты…. — он и сам краснел, как мальчишка. — От твоего желания, Лив, я едва не потерял голову. Лив, я вообще не понимаю, как мне удалось тогда сдержать себя. Как и тогда, когда надевал тебе на шею колье. Твое желание, Лив, стало моим лучшим союзником.

Я слушала Олега в состоянии близком к шоковому. Он все это время не просто планировал, он шел к своей цели по четко продуманной дороге.

— Олег…. — я хотела промолчать, но это было выше моих сил. — После…. Фильма…. Когда тебя накрыло…. И ты понял, что показал мне больше, чем я должна была знать, ты… что ты хотел со мной сделать?

— Хотел ли я тебя устранить, Лив? Ты об этом спрашиваешь? — он смотрел мне прямо в глаза.

Я кивнула.

— Была такая мысль, — он не стал лукавить. — Но я не смог. Я уже тогда любил тебя, более того понимал и знал, что люблю. И принял эту любовь как данность.

— Что ты сказал сенатору при встрече? — почти шепотом спросила я.

— Ну…. Когда он пригласил меня на встречу, то задал вопрос, что я хочу от него? Я ответил просто: ничего. Он удивился и спросил, зачем я тогда искал встречи с ним. Я подвел его к панорамным окнам, Лив, указал в зал и ответил: ищите женщину. Когда он понял, что и для чего, он смеялся очень долго, потому что ожидал чего угодно, только не такого ответа.

Мне казалось земля уходит из-под ног. Пока я вела свою игру и делала свою работу, охота велась за мной.

— А Перумов?

— Здесь сложнее, Лив. Во-первых, мне нужен был кто-то, кто отвлечет внимание от сделок. Пока стервятники наблюдают за одной войной, Лив, они упустят другую. И изначально на эту роль планировался Покровский. Ты любила его, рысенок, а он любил тебя — одного этого было достаточно, чтобы я хотел его раздавить, выкинуть из твоей жизни навсегда, показать, насколько он слаб. Однако…. Марик, приводя меня в порядок, порядком распустил язык и несколькими наводящими вопросами мне удалось вытащить из него, кто в действительности организовал тебе неприятности и зачем. А едва я поднес твою руку к губам там, на приеме, как сразу стало понятно, что Марк — не соперник. Почти.

— Во-вторых, Лив, он сам подписал себе смертный приговор, когда сделал то, что сделал. Или ты всерьез полагала, что я спущу ему это, просто набив морду? Я не убил его там, на приеме, только по одной причине — не хотел этого делать на твоих глазах. — глаза Олега стали почти черными. — К тому же, он становился одержим во многих отношениях, многим моим потенциальным союзникам его устранение было только на руку.

— Твою мать, Олег…… А сделка? Наша сделка?

— Лив, после приема…… ты…. Тебя нужно было встряхнуть. Вырвать из тебя страх и заменить чем-то еще. Не важно чем: злостью, обидой, пусть яростью. Прости, Лив, — он присел передо мной и заглянул в глаза. — Прости. Да, это было подло с моей стороны. Очень подло. И да, я воспользовался тем, что тебя вышибло из колеи. Но…. но ты справилась со страхом и это самое важное.

Слова Олега обрушились на меня, как удар. Я смотрела на него, чувствуя, как внутри всё сжимается. Он воспользовался моей слабостью, зная, что я потеряла равновесие, зная, что мне было страшно и больно. Я понимала, что его поступок был продуманным шагом, что он стремился защитить меня и одновременно освободить от страха, но осознание того, что он намеренно толкнул меня в этот омут, было невыносимым.

Олег… — выдохнула я, стараясь справиться с нахлынувшими эмоциями. — Ты специально поставил меня в ситуацию, в которой я должна была справиться со своим страхом, чтобы доказать… что? Что я смогу? Что я не сломаюсь?

Он внимательно смотрел на меня, в его глазах читалась искренняя боль и сожаление. Он, похоже, действительно сожалел о своём поступке, но не отступал.

— Да, Лив, — сказал он мягко, но твёрдо. — Мне нужно было, чтобы ты поняла свою силу. Ты должна была увидеть, что, несмотря на всё, что произошло, несмотря на все удары и страх, ты можешь встать и бороться. А тебе нужно было выплеснуть свои страхи, дать волю своим чувствам, опустошить себя полностью, для нового. Я знаю, это было жестоко и подло, но у меня не было другого выбора. Я должен был убедиться, что ты не сдашься, что ты не сломаешься. И ты справилась, Лив, ты доказала, что сильнее, чем кто-либо может себе представить.

Слова Олега резонировали во мне, я чувствовала, как внутри поднимается волна гнева и обиды.

— Ты мог бы просто поговорить со мной, — прошептала я, с трудом сдерживая слёзы.

— И что бы я сказал, Лив? Что такое бывает? Что он козел? Что ты сильная и справишься? Лив, а хоть что-то из этого бы помогло? Да и при наших тогдашних отношениях, Лив, как ты себе представляешь наш разговор? Лив, он был в миллиметре от того, чтобы изнасиловать тебя! И ты как, хотела всю жизнь при виде него испытывать холодный ужас? Кому как не мне знать, что насилие порождает контроль, сбросить который невероятно сложно. А слова, Лив, всего лишь звуки: иногда нужные, но в этом случае — пустые! Напугав тебя, он приобрел над тобой реальную власть, а я убил твой страх перед ним в зародыше, вырвал его из тебя, пока он не набрал силу и не испортил тебе жизнь! Превратил его в злость, обиду, в страсть, в цель.

А еще, — очень тихо признался Олег, — тогда, в воскресенье утром…. Я надеялся, что ты останешься…. Но понял, что уйдешь, едва ты открыла глаза. Это было…. Больно.

— Олег…. Я…. — я не могла рассказать ему всего. Да, наверное, этого и не требовалось.

— Лив, я понимал, насколько тяжело тебе было. Поэтому и отпустил. Ты пережила шок, устала, я добавил тебе неприятностей. Тебе нужно было время, я старался дать его. Но тогда я понимал, что шанс того, что ты уйдешь навсегда — очень велик. Наверное, это был самый рисковый момент во всех наших отношениях. И я…. — он вздохнул, — я уехал… — голос стал едва слышным, — на могилу матери и сестры.

Ох, у меня перехватило дыхание.

— Я редко туда езжу, Лив, — голос звучал глухо. — Очень редко. И никогда эти поездки не бывают легкими…. А потом еще эти фото…. Лив, то что произошло в понедельник не было ни игрой, ни планом, клянусь.

— Что дальше, Олег? — едва слышно спросила я, измученная и ошарашенная.

— Дальше все пошло так, как и было задумано. Не с тобой, Лив, а в бизнесе. К тому же, я был счастлив. Счастлив настолько, что иногда терял голову. Ты была со мной и это…. Это окрыляло. Правда я часто не знал, как мне вести себя с тобой. С одной стороны, наши отношения стали такими прекрасными, теплыми, с другой…. Лив, мне было этого мало. Не смотря на то, что мы делили дом и постель, я хотел большего. Но ты настолько четко установила границы, что у меня не хватало смелости их перешагнуть. Лив…. — он взял меня за холодную руку, поднял с кресла, подвел к сейфу и открыл его.

— Что ты делаешь? — тихо спросила я, глядя на несколько коробочек, что стояли внутри. Только две из них я знала — там лежали драгоценности, которые я надевала на официальные мероприятия.

— Посмотри сама.

Я медленно потянулась к одной из незнакомых коробочек, сердце бешено колотилось, а руки слегка дрожали. Взяв её, я приоткрыла крышку и увидела изящный браслет — тонкий, с несколькими маленькими подвесками. Протянула руку и открыла еще одну — шпильки и заколка с сапфирами.

— Лив, не Марик купил тогда драгоценности для тебя, а я. И заплатил я за них не со счета компании, а с личного счета. Как и за все, что здесь лежит. А Марик прикрывал мою задницу. Надо отдать должное, прикрывал самоотверженно. Но как я мог подарить их тебе, если ты не давала мне ни малейшего шанса переступить черту твоей независимости. Черт, даже деньги Володи ты перебросила на счет Центра! Лив! Мать твою, ты до сих пор сама платишь ипотеку! Моя жена сама за себя платит! Это вообще, что такое?

Слова Олега звучали одновременно возмущённо и беспомощно. Он смотрел на меня с каким-то отчаянием, словно не мог понять, почему я так упрямо держусь за свою независимость. Черт! Я ведь уже и сама поняла, что здорово перегнула палку. Хотелось горько засмеяться, а еще больше — заплакать.

— Там, на концерте, Лив, я впервые понял, что возможно дорог тебе сильнее, чем ты это показывала. Твоя ревность…. Она стала подарком для меня. Никто, никогда не ревновал меня, Лив. Это было…. Ошеломляющее ощущение. Только так и не могу понять с чего?

Слушая его слова, я чувствовала, как во мне поднимается горькая волна. Он говорил о моей ревности как о чём-то важном, как о доказательстве наших чувств, но для меня это был один из самых болезненных моментов. Я действительно ревновала его, потому что боялась потерять, боялась, что он найдет ту, которая станет выгодным вложением или союзом. А сейчас он, этот сильный, уверенный мужчина, говорил об этом, словно о чем-то чудесном.

— Чертова Клара, — вырвалось у меня. — Олег…. На премии, она сказала, что рассталась со своим шефом. Они 10 лет были вместе, но он был женат на женщине… на выгодной женщине, понимаешь? И у меня за спиной была ровно такая же история. Марк едва выносил Марину, но она принесла ему компанию. А там, на концерте…. Эти дочери и сестры…. Потенциальные выгодные партии. Это наш мир, Олег, и я знаю его правила не хуже тебя.

— Так ты из-за этого бросила меня и уехала к себе? — фыркнул он.

— А что я должна была сделать? — ядовито уточнила я. — Выесть тебе мозг чайной ложечкой? Устроить разборку? Сказать: женись на мне?

— От последнего предложения я бы не отказался, — рассмеялся он. — Я так опьянел тогда, рысенок, что едва не пропустил важную встречу, — он обнял меня сзади и прижался щекой к волосам. Я даже не сопротивлялась, хоть и чувствовала злость. Но его руки, сильные, смелые, ласковые — лишали меня воли к сопротивлению.

— Да, ты уходил…. — вспомнила я, неосознанно подставляя его губам шею. — Я тогда испугалась….

— Почему, родная?

— Я подумала…. — ох, как страшно это сказать, — я заметила…. Что Марка тоже нет в зале!

Его руки на мгновение замерли, а затем он ещё крепче прижал меня к себе.

— Моя умная, хитрая, наблюдательная рысь. А ведь ты совершенно права, любимая.

— Что? — я стремительно обернулась к нему. — Ты….

— Я поймал момент, когда мальчишка вышел, и нашел его. Нам нужно было переговорить без свидетелей.

Я хотела повернуться к нему лицом, но Олег не позволил, продолжая целовать шею и рассказывать.

— Ты совершенно точно поняла, что Перумов теряет позиции. Наш мир не прощает слабостей, а то, что ему надавали по сопатке, да еще и на приеме — жестко выставило его дураком. Лив, радость моя, мужики — сплетники почище женщин. Его видели с моими следами и правильно все поняли. Врагов у этой падали было не мало, все ждали, пока он споткнется. В том числе и Покровский, — Олег чуть прикусил мне ухо, и внутри меня начал тлеть огонек. — Знаешь, рысенок, как ни погано это признавать — этот щенок действительно любил тебя. И любит до сих пор.

Он внимательно наблюдал за моей реакцией, но я просто приняла эти слова к сведению.

— Когда он узнал, что Перумов одержим тобой, а он, Лив, действительно слегка поехал на этой почве, когда узнал, что едва не произошло на вечере, когда увидел, что тестюшка теряет позиции — он начал свою игру. Целью был «Австром» и развод с женой. В идеале…. — Олег усмехнулся, — ну идеал я ему обломал. Но нас, как бы это было не смешно, объединяло одно — ты. Поэтому Марк согласился стать союзником. На время.

Я слушала Олега, чувствуя, как всё, что он говорит, медленно проясняет запутанную картину того, что происходило вокруг меня последние месяцы. Я знала, что мир бизнеса и власти жесток и безжалостен, но всё равно не могла представить, что окажусь в самом центре этой битвы.

— Я не могу поверить, что Петр настолько поехал головой, что из-за меня начал войну….

— Лив, трое мужчин поехали головой из-за тебя. Для каждого из нас ты была той, которую он хотел видеть рядом с собой. Деньги, власть — это все, конечно, интересно. Но пока еще ни один человек не смог полностью избавиться от чувств. А чувства мужчин к женщинам — самое естественное, что есть в этом мире. Марк видел в тебе силу, которая поддерживала его три года, Перумов — для него ты была законной добычей, но при этом, каждый раз, когда ускользала, становилась все более желанной, желанной до одержимости, Лив. До очень опасной одержимости. Полагаю, — проворчал он, — проблемы с психикой у него были и до этого, ты же стала спусковым крючком.

— А кем ты видел меня, Олег? — тихо спросила я его.

Он вздохнул, но ответил честно:

— Женой, Лив. Мой женой. На меньшее я был не согласен.

Он немного помолчал и продолжил:

— Дальше все было гораздо проще. Володя нашел Борисова в три счета. На самом деле, Лив, мы и до тебя подобрались близко, поняв, что у Перумова есть тот, кто роет для него грязное белье. Понимаешь, любимая, компромат — это конечно вещь хорошая и нужная, но только тогда, когда не перегибаешь палку. Петр же, когда понял, что власть под ним пошатнулась, начал давить на тех, на кого давить не стоило. Ну по крайней мере не на всех сразу. Он искал слабые места «Агоры», но я закрыл ему все ходы. Предсказывать его действия в бизнесе было элементарно. Тогда он начал искать мои слабые места, и это тоже было предсказуемо. Кстати, счастье мое, спасибо тебе, — он снова приник к моей шее, лишая возможности к сопротивлению.

— За что? — только и выдохнула я.

— За тот разговор с Володей. Знаешь, что я чувствовал, когда узнал о нем? Счастье. Невероятное счастье первый раз в жизни. Ты не задавала вопросов, Лив, ты защищала меня.

— Ты и об этом знал? — я не знала смеяться или плакать, или все-таки врезать ему как следует.

— Рысенок, я уже говорил и повторю снова — это моя компания, я знаю, что происходит здесь.

Немного помолчав, Олег продолжил:

— Не желая рисковать, через Марка мы слили Перумову то, чего он так желал. И тут, Лив, я совершил вторую ошибку, едва не ставшую фатальной.

Олег все-так развернул меня к себе и крепко поцеловал в губы.

— Как и ты, Лив, я переоценил Перумова. Думал, ему нужен я: за то, что пошатнул его позиции, за то, что демонстративно увел то, что Перумов считал своим, за то, что подставил его перед Павловым. Дал ему компромат, чтобы в последствии легко опровергнуть, а за одним и прихлопнуть Борисова. Компромат, настолько близкий к правде, что ближе просто невозможно. И при этом — легко опровергаемый. Дай врагу полуправду, Лив, и, опровергнув лживую часть, навсегда закроешь вопрос. Не так ли? Но не учел, что твари нужна была ты. Не я, Лив, был целью. А ты. Его больной мозг тебя винил во всем, что происходит. Никогда, Лив, я не прощу себя за это.

— Олег…. — я обхватила его за голову руками.

— Тебя спасла Диана. Она увидела, что ты вылетела из кабинета и побежала из офиса. Она тут же вызвонила Володю, сообщив, что ты убежала без охраны.

Я вернулся, Лив, раньше, потому что ожидал проблем. Даже не от Перумова, от других…. коллег. Мы с тобой разминулись в 15 минут. 15 чертовых минут, Лив! Володя был уже на ушах, судорожно соображая, куда ты могла рвануть. Для меня же это было очевидным. Мы полетели в Центр и по пути нам позвонила Катерина, сказала, что у вас случились проблемы. Лив, мы опоздали на 10 минут, — он почти рычал от злости на себя. — Нашли только выброшенный телефон, — тут он замолчал, вспоминая тот кошмарный вечер. — И да, тут я признаю, именно Марк понял, куда Перумов тебя увез, — это признание далось ему не легко. — Дальше ты все знаешь.

Олег замолчал. Молчала и я, не зная, что сказать.

Его слова оседали на меня, словно тяжелые капли дождя, оставляя следы понимания того, что я была лишь частью сложной мозаики, которую он создавал с таким мастерством. Я всегда знала, что Олег силен в своих манипуляциях и умел просчитывать каждый шаг, но сейчас осознала это в полной мере. Он был на два шага впереди, а может, и больше.

Я слегка отстранилась от него, всматриваясь в его лицо, в эти глаза, которые скрывали столько тайн. В нём всегда была эта смесь силы и хрупкости, скрытой за маской уверенности.

— Таким образом, Олег, ты заполучил меня, ведь я действительно полюбила тебя, провел три сделки и вывел компанию на новый уровень, уведя внимание конкурентов от основного действия, разобрался с тем, кто представлял опасность для нас с тобой и избавился от соперника. Так? — холодно резюмировала я.

— Ну…. Еще я получил дружбу сенатора, который и сам готов был убить тварь, поддержку губернатора, которого серьезно стал напрягать Перумов и…. предложение иностранных партнеров выйти за пределы России.

— Я тебя ненавижу, Королев! — вырвалось у меня.

— Ты только что сказала, что любишь, — он смотрел с таким обожанием, что просто не оставлял мне ни единого шанса. — А еще, Лив, разве тебе не было бы скучно, если б я таким не был?

Я закрыла глаза и громко выдохнула, пытаясь справиться с бурей чувств, которые нахлынули на меня. Злость, раздражение, обида и… любовь. Да, черт возьми, я любила этого человека, несмотря на все его интриги и манипуляции. Он стоял передо мной, весь такой уверенный в себе, с этими искрящимися глазами, которые знали, как играть на моих нервах, и при этом, как никто другой, понимал меня.

Выругалась. Еще раз выругалась. И снова выругалась. Вроде стало полегче.

— Хочешь, дам тебе дырокол кинуть? — участливо спросил Олег. — Можешь даже в шкаф — ему не привыкать стекла менять.

— Черт возьми, Олег, ты прав, — ответила я с улыбкой, полной горечи и принятия. — Если бы ты не был таким, я бы, наверное, спятила от скуки. Я привыкла к этой игре, к этим вечным разборкам, интригам и твоим планам. Ты ведь знал это с самого начала, верно? Знал, что я не смогу устоять. Это ведь ровно то, что ты готов был предложить мне, так?

Он усмехнулся, и я увидела в его глазах тень удовлетворения.

— Если я сейчас открою рот, то дырокол точно полетит в меня. Это больно. Костя рассказывал.

— Не повезло ему.

— Я потом извинился.

— Ты реально меня бесишь, Королев. И я люблю тебя. Очень люблю.

— Так ты выйдешь за меня, рысенок?

— Боюсь, Олег, что если скажу «нет», последствия твоих дальнейших манипуляций будет расхлебывать весь офис.

— Это «да», Лив?

— Это «да», Олег, — обреченно кивнула я.

Его глаза засветились изнутри, таким нестерпимо жарким и ярким светом, что он обжег меня. Олег бережно взял мою руку и осторожно надел кольцо на палец.

А потом обнял

— Наконец-то…… — глухо выдохнул он, — наконец-то только моя.

Он опустил голову и осторожно поцеловал меня, будто боясь, что этот момент может исчезнуть, если он сделает что-то не так. Поцелуй был мягким и нежным, полным обещаний и любви. Я ответила на его поцелуй, чувствуя, как всё внутри меня замирает, и мир сужается до одного единственного ощущения — его губ на моих.

— А ты, Олег, только мой, — успела прошептать я.

Он снова засмеялся, и я почувствовала, как его смех вибрирует в его груди, обволакивая меня теплом и любовью. И в этот момент я поняла, что готова пройти с ним через всё, что бы ни ждало нас впереди. Ведь мы всегда были командой, даже тогда, когда играли против друг друга.

Загрузка...