Восток в новейший период (1945-2000 гг.)

Говоря о новейшей истории стран Востока второй половины XX в., было бы неверным настаивать на ее особой периодизации, отличной от общей периодизации всемирной истории. Однако в целях систематизации и для удобства изложения целесообразно выделить такие границы между различными периодами политической истории стран Востока, которые в максимальной мере вписывались бы в глобальный контекст и одновременно учитывали бы местную специфику.

Послевоенная политическая история Востока своеобразна, но не может быть понята в отрыве от мировых процессов, от действий и политики глобальных держав и транснациональных сил (к примеру, нефтяных корпораций, мирового коммунистического движения и т. д.). Отчасти это отражено в данной главе. Кроме того, если в главах, посвященных отдельным странам Востока, практически все внимание уделено крупным «системным игрокам» — государствам, обществам, этническим группам, политическим партиям и движениям, то в рамках данного дискурса отмечается роль и менее крупных системных сил, а также человеческого фактора, иначе говоря — индивидуального акторства. Политическая история зачастую является результатом взаимодействия всего многообразия отмеченных факторов. В частности, как будет показано ниже, политические и неправительственные организации, спецслужбы ведущих стран мира, корпорации и отдельные политические и государственные деятели нередко осуществляли действия, не предписанные официальным курсом правительств или даже выходящие за его рамки. В данном контексте на микроуровне, позволяющем, тем не менее, более точно охарактеризовать крупные тенденции и явления, приводится ряд малоизвестных фактов. При этом автор вводной главы не ставит перед собой задачу рассмотреть все политические процессы, происходившие во всех странах Востока[1].

Освобождение от колониализма одних стран Востока происходило с помощью революций, в том числе в результате вооруженной борьбы, другие получили независимость мирным путем, что далеко не во всех случаях отражало добрую волю метрополий, вынужденных идти на предоставление независимости в силу сложившихся внутренних и международных условий, главным из которых явился достигнутый со временем международный консенсус по вопросу о ликвидации колониальной системы (а также, возможно, и системный кризис колониального хозяйства, о котором говорится в начале следующей главы). Большая часть стран, находящихся в восточной части Азиатского континента, освободилась от колониальной зависимости уже к концу 1950-х годов, но для стран Западной Азии и Северной Африки это время наступило позднее. Возможно, Великобритания, в отличие от Франции и Голландии, довольно рано поняла, что при существовании в колониальных странах сильного национально-освободительного движения лучшим способом сохранения своего влияния является передача ему формальной власти. Однако и Великобритания не устояла перед искушением применить силу для сохранения своих позиций в Египте — к тому же вместе с Францией и Израилем — в 1956 г., хотя ее фиаско было предопределено.

Национально-освободительное движение определяло политическое лицо стран Востока в первой половине XX в.[2] Его зарождение относится к гораздо более раннему времени, а его истоки кроются в первых антиколониальных выступлениях народных масс стран Востока конца XIX — начала XX в. и в деятельности первых национально-патриотических организаций. Антиколониализм отразил, с одной стороны, возросшее национальное самосознание народов стран Востока, с другой — изменившиеся международные условия. Он явился видом национализма, который был парадоксальным образом вскормлен самой колониальной системой. Подчинив себе страны Востока, европейский колониализм заложил основу своего будущего самоуничтожения. Движение за национальное освобождение в этих странах в XX в. походило на европейский национализм XIX в., поскольку оба они были основаны на идее самоопределения. Но если европейский национализм, ставший главной движущей силой строительства национальных государств в XIX в., после Первой мировой войны был направлен внутрь себя, на самореорганизацию, то национализм освободительных движений в странах Востока изначально был устремлен вовне, его неотъемлемой чертой была антизападная ориентация, которая не исчезала, а в отдельных случаях и усиливалась с завоеванием политической независимости. Этим отчасти объясняется направление, в котором пошло развитие многих освободившихся от колониальной зависимости государств. Естественно, не все страны Востока находились под прямым колониальным управлением, часть из них были полуколониями, другие имели свою государственность, но и эти восточные общества сохраняли черты архаичности, нуждались в обновлении.

Победа Советского Союза над фашизмом, разгром японского милитаризма, резкое повышение международного престижа СССР, симпатизировавшего освободительной борьбе народов Востока, коренное изменение баланса сил на международной арене создали благоприятные внешние условия для завоевания независимости. Не случайна укрепившаяся связь значительной части национально-освободительных движений с социалистическими идеями. Она объяснялась как антизападными настроениями в колониях и привлекательностью, которой в то время обладал Советский Союз, так и — в первую очередь — тем, что идеи социализма не только позволяли колониальным народам осознать свою порабощенность и отсталость, но и предлагали им альтернативу в виде концепции социальной справедливости и экономической эмансипации.

Вплоть до конца 1980-х годов страны Востока, как и всего «третьего мира», были втянуты в холодную войну[3], которая нередко была причиной, хотя далеко не единственной, развертывания в них кровопролитных конфликтов. По приблизительным подсчетам, за период с 1945 г. до наших дней около 30 млн. жителей стран «третьего мира» лишились жизни в различного рода столкновениях. Люди гибли в результате межгосударственных и гражданских войн, мятежей и переворотов, иностранных интервенций, этнополитических и этно-конфессиональных конфликтов, попыток режимов сдержать социальные революции, репрессивных действий правителей, эксплуатации населения колониальными державами и сотрудничавшей с ними местной верхушкой, а также ужасающей бедности, которая не изжита во многих странах Востока и по сей день.

В политической истории стран Востока 1945–2000 гг. отчетливо выделяются основные маркеры на уровне как событий, так и тенденций, во многом определившие судьбу не только самих стран Востока, но и всего мира. Это, в частности, создание КНР и ее постепенное превращение в мировую державу; распад колониальной системы и образование независимых государств; послевоенная реконструкция Японии и ее возвышение как экономического гиганта; вьетнамские войны и объединение Вьетнама; корейская война; завоевание независимости Индией и ее бурное развитие: алжирская война за независимость; образование Израиля и арабо-израильские войны 1948–1949, 1956, 1967, 1973 гг.; усиление влияния коммунистических партий и их закат; торжество арабского национализма и его уход с политической арены; появление, а затем исчезновение режимов, ориентирующихся на «некапиталистический» путь развития; вовлечение государств Востока в холодную войну; образование движения неприсоединения; появление ядерных держав, как признанных (Китай), так и непризнанных (Израиль, Индия и Пакистан): «культурная революция» в Китае; иранская революция; война в Афганистане; ирано-иракская война и иракский кризис; рост влияния политического ислама и взлет исламского экстремизма; распад Советского Союза и образование новых независимых государств из его бывших восточных республик. Этот перечень далеко не исчерпывает всего многообразия значимых событий и тенденций, оставивших более или менее заметный след в истории этой эпохи.

Установление нового мирового порядка и первая холодная война (1945–1953): Войны и революции

После окончания Второй мировой войны стали закладываться основы нового мироустройства, постепенно приобретавшего отчетливые черты биполярности. Приход к власти в странах Центральной и Восточной Европы коммунистических партий, образование Организации Объединенных Наций, создание ядерного оружия Соединенными Штатами, а затем Советским Союзом оказали важнейшее влияние на систему международных отношений. Начавшаяся в 1946 г. со знаменитой фултонской речи Уинстона Черчилля холодная война привела к тому, что Запад начал активно поддерживать антикоммунистические силы на Востоке (в частности, по доктрине Трумэна 1947 г., США декларировали готовность организовать и поддерживать такие группы в Турции), а Советский Союз, в свою очередь, начал оказывать не менее энергичную поддержку силам, выступающим против господства Запада. Американская стратегия сдерживания вылилась в курс, нацеленный на уничтожение советского режима, хотя холодная война была для Запада и Советского Союза с «народными демократиями» в отличие от стран Востока бескровной.

Борьба за раздел мира на сферы влияния напрямую коснулась стран Востока и способствовала возникновению здесь кровопролитных войн, революций, переворотов и внутренних вооруженных конфликтов[4]. Хотя их глобальный геополитический контекст явился значимым фактором, революции объяснялись в первую очередь внутренними причинами. Значительная часть народов Востока еще находилась в колониальной зависимости, вступившей в острое противоречие с бурно растущим национальным самосознанием народов «третьего мира» и возросшей тяге к свободе в результате победы над фашизмом. В Европе установилась линия, разделившая два мира и признанная ими незыблемой, по обе стороны которой налаживалась мирная жизнь населения и росло его благосостояние, в то время как подавляющее большинство населения стран Востока жило в ужасающей нищете и не видело перспектив ее преодоления. Демонстрационный эффект оказывал воздействие на настроения жителей стран Востока. Антиколониальные чувства были уже столь сильны, что совсем недавно нацистская Германия и милитаристская Япония, апеллируя к ним, сумели привлечь на свою сторону часть политических элит в отдельных зависимых странах Востока. Прокатившаяся по всему «третьему миру» волна революционных изменений в немалой степени была и результатом ослабления государств-победителей и их колониальных режимов в ходе Второй мировой войны.

На Дальнем Востоке тогда происходили события огромного значения, в которых немалую роль играли внешние, глобальные акторы. В число главных задач западных держав в этом регионе входили создание тесно связанных с ними капиталистических режимов, сдерживание коммунизма и советского влияния. Япония была оккупирована американскими войсками, и США стали «инженерами» послевоенной реконструкции этой страны. Заключенный в 1951 г. между США и Японией договор надолго сделал США союзником в обеспечении обороны и безопасности Японии.

Новая расстановка сил в мире оказывала влияние на борьбу в Китае. Разгром советскими войсками Квантунской армии позволил расширить территорию, контролировавшуюся коммунистами. Народно-освободительной армии Китая были переданы захваченные у японцев оружие и военная техника. Китайские коммунисты применяли гибкую политическую тактику в противоборстве с Гоминьданом, шли на переговоры как с Чан Кайши, так и с американцами, использовали благоприятную для коммунистов международную ситуацию. В декабре 1945 г. США, СССР и Англия высказались против гражданской войны и фактически договорились о невмешательстве в китайские события. Советский Союз вывел свои войска из Маньчжурии, но американские войска остались в зоне, контролировавшейся гоминьдановцами. В 1946 г. в стране развернулась гражданская война, продолжавшаяся до 1949 г. Освобожденные северо-восточные районы стали основной базой китайских революционеров. Благодаря привлечению на свою сторону крестьянских масс коммунисты сумели изменить баланс сил в свою пользу. Гоминьдановскому режиму не помогла военная и политическая помощь США, которые при этом не решились на прямое вмешательство. Армия Чан Кайши была разбита, и 1 октября 1949 г. в Пекине было провозглашено образование Китайской Народной Республики. И.В. Сталин принял решение поддержать создание единого Китая, хотя среди имевшихся вариантов было и сохранение отдельного буферного государства на территории Маньчжурии. Однако КНР пришлось примириться с существованием не контролируемого ею Тайваня.

Уже с образования КНР начала формироваться советская концепция своего рода разграничения сферы ответственности с нею, суть которой состояла в том, что СССР и КНР как бы обращены спинами друг к другу. Если Советский Союз стратегически обращен на Запад, то КНР — в направлении Азиатско-Тихоокеанского региона[5].

Классическим примером гражданской войны с прямым участием глобальных держав явилась корейская война. Север страны, занятый советскими войсками после разгрома Квантунской армии, находился под властью коммунистических сил, на юге американские войска создали антикоммунистический режим. Противостояние двух частей расколотой страны было полигоном для противоборства двух полюсов разделенного мира. В июне 1950 г. правительство Северной Кореи предприняло попытку с помощью военной силы подчинить себе проамериканский юг. Сталин допустил тактическую ошибку, позволив Совету Безопасности ООН принять опасную для Северной Кореи резолюцию. Однако Сталин был уверен в своих силах, так как в 1949 г. Советский Союз лишил США монополии на ядерное оружие. В кровопролитной гражданской войне на стороне армии Северной Кореи участвовали советские военнослужащие и так называемые китайские народные добровольцы, на стороне Южной Кореи — подразделения армий США и еще около полутора десятков государств, действовавших по мандату ООН. Именно в Корее по разные стороны фронта впервые оказались советские и американские военные (второй случай им представился позднее, во время вьетнамской войны). Однако две сверхдержавы не хотели, чтобы корейская война привела к прямому столкновению между ними.

В то же время в Великобритании полагали, что США хотят расширения войны если не с Советским Союзом, то с Китаем, что не входило в планы Лондона. Противоречия между США и Великобританией сыграли свою роль в ходе развернувшихся событий. Уже через несколько дней после начала войны британский посол в Москве беседовал с заместителем министра иностранных дел СССР А.А. Громыко о возможности положить конец военным действиям. Москве было предложено оказать соответствующее давление на Северную Корею. Ценой, которую просил за это Громыко, был отказ США от обязательства защищать Тайвань в случае нападения на него со стороны КНР. Приоритетом для англичан было сохранение Гонконга, а в случае вооруженного конфликта из-за Тайваня они могли бы его потерять.

С учетом этих опасений, когда в 1949 г. в Гонконг были эвакуированы из Китая самолеты частной компании, принадлежащей ЦРУ, «Сивил Эйр Транспорт», британский губернатор конфисковал их, а затем передал КНР. Раздражение у американского разведывательного ведомства вызывало то, что британские колониальные власти закрывали глаза на деятельность подпольных коммунистических группировок, просочившихся в гонконгские профсоюзы. В то же время власти колонии не давали действовать в Гонконге финансировавшимся ЦРУ тайваньским группам, ведущим подрывную деятельность в материковом Китае.

В корейской войне ни одна из сторон не одержала победу, в июле 1953 г. было подписано соглашение о прекращении огня, по которому стороны фактически вернулись к исходным позициям, и 38-я параллель осталась рубежом, разделяющим не только две части страны, но и два мировых лагеря. Корейская война унесла жизни почти 4 млн. человек.

Драматические события на Дальнем Востоке служили аккомпанементом к напряженности между балансирующими на грани войны США и СССР. Сегодня известно, что командование американских ВВС уже в 1948–1953 гг. думало о планах превентивной, или упреждающей войны с Советами[6]. Их обоснование состояло в том, что СССР стремится к мировому господству и так или иначе нарушит линию водораздела между двумя мирами в Европе, поэтому лучше начать войну самим, пока Советы еще не способны выиграть ее. Английская разведка уверяла американцев, что СССР не будет готов к большой войне ранее 1955 г. В сентябре 1950 г. из ВВС США был уволен генерал Андерсон, который озвучил идею превентивной войны публично. План превентивной войны даже стал причиной охлаждения отношений между США и Великобританией в начале 1950 г., поскольку англичанам стало известно, что план предполагает вовлечение в войну Великобритании, что привело бы к ее разрушению. У англичан также вызывал недовольство интервенционизм американцев в Корее.

В Индокитае происходили не менее драматичные события и также, как и в случае с Кореей, с активным участием внешних игроков. Еще в августе 1945 г., когда японские войска оставались на вьетнамской территории, в стране под руководством компартии поднялось народное восстание, и 2 сентября была провозглашена Демократическая Республика Вьетнам. Вскоре она была признана Советским Союзом. В это же время на территорию страны для разоружения японцев вступили на север от 16-й параллели — гоминьдановские войска, на юг — английские. По договоренности с Францией англичане оказали ей содействие в восстановлении колониального господства в этой стране. Такие же планы в отношении некоторых своих бывших колоний имели и сама Англия, и Голландия. К 1946 г. французскому экспедиционному корпусу удалось оккупировать значительную часть страны и договориться с гоминьдановцами о замене их войск своими. Велась дипломатическая игра между ДРВ и французами, стороны вроде бы шли на компромиссы, но на самом деле хотели лишь выиграть время, накапливая силы для предстоящего неминуемого столкновения[7]. Уже 19 декабря 1946 г. началась освободительная война народа Вьетнама против французской оккупации. В результате маневров французские власти в марте 1949 г. создали на оккупированной территории во главе с бывшим императором Бао Даем марионеточное «государство Вьетнам», вошедшее во Французский Союз. В 1950 г. оно было признано Англией и США, и американцы стали оказывать французам и марионеточному государству массированную военную и экономическую помощь. Именно с этого момента фактически началось вмешательство США во Вьетнаме, достигшее своего апогея в последующий период и объяснявшееся тем, что США рассматривали эту страну как главный источник угрозы распространения коммунизма в регионе. Англичане, несмотря на настойчивость Вашингтона, не стали помогать французам.

Благодаря героизму, сплоченности и военно-организаторскому искусству вьетнамское сопротивление добилось победы в войне, апофеозом которой стал разгром французов при Дьенбьенфу весной 1954 г. 20–21 июля того же года были подписаны Женевские соглашения, в соответствии с которыми признавались независимость и суверенитет Вьетнама. Тем не менее, эта страна также оказалась разделенной: к северу от 17-й параллели располагалась зона контроля ДРВ, к югу — вооруженных сил Франции и баодаевского режима. Было ясно, что, несмотря на договоренности, окончательное оформление раскола страны на коммунистическую и антикоммунистическую зоны не за горами. Разделенность Кореи, Вьетнама и (де-факто) Китая на длительную перспективу сохранила конфликтный потенциал в этих регионах Азии.

В этот же период, с 1949 г., велась партизанская борьба за освобождение в Лаосе.

В Юго-Восточной Азии (не считая Индокитая) события развивались не столь бурно. Индонезия провозгласила свою независимость 17 августа 1945 г., но уже в конце сентября на Яве высадились английские войска, а затем прибыла голландская колониальная администрация и части голландской армии. Но под напором народного движения англичанам в ноябре 1946 г. пришлось вывести войска, а голландцам пойти на переговоры с новой властью. Как и во многих других бывших колониях, в Индонезии, в Лингаджати, 25 марта 1947 г. было заключено компромиссное соглашение, которое лишь позволяло выиграть время каждой из сторон. США в этой ситуации стремились завоевать для себя выгодные позиции на будущее и содействовать нанесению удара по левым силам в стране. Возобновление голландцами военных действий после мирной передышки не помогло им удержать страну под своим контролем. 2 ноября 1949 г. были подписаны соглашения о признании суверенного государства Соединенных Штатов Индонезии, а 17 августа 1950 г. под давлением народного движения была провозглашена унитарная Республика Индонезия. Таким образом, голландцам, вопреки их планам, пришлось уйти из этой страны, так как они недооценили силу местного национально-освободительного движения. При этом часть индонезийцев хотели бы сохранить их присутствие из опасения засилья яванцев в будущем независимом государстве.

США в то время не считали Индонезию важной частью фронта борьбы с наступлением коммунизма в Азии, тем более, что местные националисты легко подавили восстание во главе с ИКП в 1948 г. В странах ЮВА вооруженные методы не в меньшей степени, чем в других регионах, использовались революционерами для реализации политических целей, и связь с глобальным конфликтом между двумя блоками была и здесь несомненной.

В Малайзии с 1948 г. около восьми тысяч повстанцев под руководством Компартии Малайи, являвшиеся в подавляющем большинстве этническими китайцами, развернули войну в джунглях одновременно под лозунгами национального освобождения и социальной революции[8]. Вероятно, моноэтнический характер революционного движения в значительной мере способствовал будущему поражению малайских коммунистов. Поначалу Запад не вел активной борьбы с повстанцами: в довоенный период англичане не воспринимали коммунистическое движение в этом регионе всерьез, так как в коммунистические организации была успешно внедрена их агентура[9] и Малайскую компартию они считали организацией умеренного толка. Однако постепенно действия повстанцев стали рассматриваться как серьезная угроза. Англичане пришли к выводу, что восстанием в Малайе дирижируют из-за рубежа, увязывая начало восстания с созданием СССР Коминформа в 1947 г. и полагая, будто бы советские агенты привозят в Малайю деньги, документы и т. п. Сильный страх перед «коммунистическим заговором» из Москвы мешал колониальным властям понять, что восставшие опирались исключительно на свои силы, а если какое-то внешнее влияние и было, то оно шло из Китая. Тем не менее, мобилизация огромных ресурсов и изощренная тактика британских колониальных властей и спецслужб (с использованием таких мер, как массированная информационная война или переселение полумиллиона китайцев из районов, граничащих с джунглями) помогли постепенно покончить с восстанием. Вероятно, именно опасения, связанные с глобальным противостоянием, заставили англичан оттянуть предоставление независимости этой стране до 1957 г. Для сдерживания вооруженного сопротивления в Малайзии колониальными властями было использовано 50 тыс. солдат, 60 тыс. полицейских и 200 тыс. местных ополченцев.

Периферические схватки холодной войны шли по всему периметру южных границ Китая. В Бирме, получившей независимость от Великобритании в октябре 1947 г., в 1948 г. развернулась гражданская война, где одной из сторон были коммунисты, которые поначалу одерживали верх над правительственными силами (на определенном этапе в союзе с ними стали выступать повстанцы из этнических меньшинств). В 1949 г. правительство контролировало лишь треть территории страны. Но в конце гражданской войны в Китае по согласованию с Трумэном гоминьдановский генерал Ли Ми со своими частями перебрался в Северную Бирму, где на территории шанов он образовал полунезависимое бандитское государство, финансировавшееся Тайванем и ЦРУ из Таиланда. Там он не только способствовал поражению местных коммунистов, но и нападал оттуда на провинцию Юньнань, где, однако, неизменно терпел поражение. Великобритания и Франция опасались нарастания внутренней нестабильности в Бирме и того, что она будет либо ввергнута в хаос, либо попадет под контроль коммунистов, поэтому вместе с США активно содействовали сдерживанию коммунистов и в этой стране.

В Южной Азии событием исторического значения было завоевание независимости Индией и Пакистаном. Как и повсеместно на Востоке, в Британской Индии летом 1945 г. начался подъем национально-освободительной борьбы, которую ведущая политическая сила страны — Индийский национальный конгресс стремился удержать в русле ненасильственных действий. Резко обострились отношения между индуистами и мусульманами, столкновения между ними в некоторых княжествах носили кровопролитный характер. По плану вице-короля Индии Маунтбэттена от июня 1947 г., одобренному основными политическими силами, Индия расчленялась по религиозному признаку. 15 августа вступил в силу Закон о независимости Индии, согласно которому Индия и Пакистан получили статус доминионов в Британском Содружестве. Как и в большинстве других размежеваний, осуществленных англичанами при передаче власти своим колониям, в них закладывались источники нестабильности и конфликтности, хотя формально вхождение в Индию или Пакистан решалось путем волеизъявления представителей каждого из 601 княжества. Пакистан оказался разделенным территорией Индии на две части — западную и восточную. Княжество Джамму и Кашмир стало объектом притязаний обеих стран и оказалось поделенным, а кашмирский вопрос на долгие годы стал причиной вооруженных конфликтов. Раздел колониальной Индии был кровавым, жертвами религиозной вражды стали не менее 700 тыс. человек, а несколько миллионов человек были вынуждены оставить свои дома и переселиться на территорию другого из двух появившихся независимых государств.

Постколониальная реструктуризация «третьего мира» была результатом иногда «инженерии» метрополий, иногда — автономных процессов, в которых этнический или религиозный факторы могли играть основную роль. Саудовская Аравия — пример государства, созданного не на основе этничности, а на основе транснациональной «религиозности». Пакистан явился другим примером, до сих пор не вполне концептуализированным[10].

26 января 1950 г. была введена в действие конституция независимой Индии. Начался сложный процесс формирования основ ее государственности, в котором учитывались как практика развитых западных демократий, так и местные особенности, в том числе традиционные общественные институты. Проводился в жизнь этно-лингвистический принцип построения административной системы страны. Заслугой индийских лидеров было то, что в ней капиталистическая модернизация началась на ранних этапах независимости. Индийские коммунисты здесь участвовали в политической жизни страны как парламентская партия, а в ряде штатов им удалось добиться успеха на выборах. С учетом популярности социалистических идей ИНК ввел в свою программу как цель «построение общества социалистического образца», что означало, в частности, проведение мер по обеспечению равенства и социальной справедливости, сохранение как частного, так и государственного секторов в экономике и др. Как и для всех других государств Востока, важнейшее значение имела задача преодоления отсталости и зависимости от иностранного капитала.

Внешняя политика, установление системы взаимоотношений Индии с окружающим миром занимали важное место в стратегии индийских лидеров. В этот период Запад рассматривал Индию как возможного сильного союзника в сдерживании коммунистического Китая, а главным инструментом для этого стал Тибет. Индийское правительство с момента провозглашения КНР было настроено на выстраивание дружеских отношений с Китаем, но в октябре 1950 г., когда китайская армия разбила малочисленную тибетскую армию и вошла в Лхасу, отношение Индии к Китаю стало меняться. Антикитайские настроения подогревались западными державами. Великобритания решила занять компромиссную позицию и признала сюзеренитет, но не суверенитет Китая над Тибетом. В свою очередь, США 24 июля 1950 г., когда уже разразилась корейская война, информировали англичан, что они намерены оказать тибетцам помощь оружием и нуждаются для этого в транзите через Индию. Однако вовлеченность США осталась низкой, поскольку англичане не одобрили этих планов, а Индия заняла осторожную позицию, не желая ссориться с Китаем. В целом Индия критически относилась к деятельности США по распространению холодной войны на Азию, но в данном случае индийцы одобрительно отнеслись к действиям США по оказанию поддержки группам тибетского сопротивления. Фактически начались военные действия низкой интенсивности в районе границы с Китаем. В марте 1951 г. было подписано секретное американо-индийское соглашение о военной помощи и сотрудничестве спецслужб. Англичане были заинтересованы в росте тибетского сопротивления, но не хотели провоцировать китайцев, чтобы не рисковать Гонконгом. Стратегической целью США было втянуть Индию в холодную войну и соответственно помешать ей придерживаться статуса неприсоединившегося государства. Но когда Неру узнал о планах США включить Пакистан в создаваемый блок СЕАТО, он отреагировал очень остро и тут же вступил в переговоры с Китаем по снятию напряженности вокруг Тибета.

Страны Ближнего и Среднего Востока в период 1945–1953 гг. также включались в орбиту холодной войны. В Иране в конце Второй мировой войны стояли советские войска, и перспектива вхождения этой страны в сферу советского влияния была для Сталина очень заманчивой. Однако на переговорах с Западом ему не удалось добиться уступок в данном вопросе: эта страна с богатыми нефтяными ресурсами была чрезвычайно важна для западных государств. Но иранская нефть интересовала и Сталина. В конце 1945 г. на севере Ирана было образовано автономное правительство Иранского Азербайджана, находившееся под советским влиянием и пользовавшееся советской поддержкой. Было сформировано и автономное правительство курдов в Мехабаде. Результатом маневрирования иранских властей было подписание 4 апреля 1946 г. в Тегеране соглашения о создании смешанного советско-иранского Общества по разведке и эксплуатации нефтяных месторождений в Северном Иране. Но в конце 1946 г. иранские власти при поддержке США и Великобритании нанесли удар по позициям дружественных СССР сил. Правительственные войска вошли в Иранский Азербайджан и Северный Курдистан и жестоко расправились с политической элитой автономий. По данным Народной партии Ирана («Тудэ»), в Иранском Азербайджане было убито около 30 тыс. жителей[11]. А 22 октября 1947 г. меджлис признал недействительным советско-иранское соглашение.

Началось активное военное и экономическое сотрудничество Ирана с США, поставившими задачу проникновения в эту страну и полной нейтрализации в ней советского влияния и коммунистической идеологии. Со своей стороны, Политбюро ЦК ВКП(б) в январе 1950 г. утвердило секретное постановление о развертывании антиамериканской пропаганды в Иране с участием партии «Тудэ». США и Великобритания в Иране, как и в других нефтедобывающих странах Востока, здесь конкурировали друг с другом. Когда англичане разработали «дополнительное соглашение», которое сохраняло за ними права на эксплуатацию нефтяных ресурсов юга страны, меджлис в июле 1949 г. не без влияния американцев проголосовал против него. Национальное движение, которое развернулось в Иране, проходило под лозунгом отмены неравноправного договора о концессии 1933 г. и национализации нефтяной промышленности, но было ясно, что это движение имеет более широкие политические перспективы.

Страны Запада стали опасаться новой коммунистической угрозы внутри страны, которую несло усиление Народной партии Ирана. Занявший пост премьер-министра в апреле 1951 г. лидер Национального фронта Мосаддык отказался от англо-американского предложения передать иранскую нефть международной компании, а английская блокада не заставила правительство капитулировать. Возвышение Мосаддыка было для советской разведки неожиданным, и в письме из центра тегеранская резидентура подверглась жесткой критике за то, что не сумела оценить потенциал движения за национализацию нефти и «использовать его в целях ослабления американского и английского влияния». Американцы смотрели в то время на Иран исключительно через призму холодной войны, а англичане думали и (далеко не в последнюю очередь) о своих экономических интересах. Американцы запугивали шаха и иранских военных угрозой коммунистического переворота, который якобы готовила партия «Тудэ»[12], и шах согласился, что Мосаддыка следует убрать, чтобы не допустить этого. В 1952 г. президент Трумэн был против вмешательства в Иране, но новый президент Д. Эйзенхауэр в 1953 г. одобрил такой план. 25 июня 1953 г. новый госсекретарь США Джон Фостер Даллес на совещании с директором ЦРУ Алленом Даллесом одобрил план по свержению «этого сумасшедшего Мосаддыка». Успешно совершенный с помощью ЦРУ государственный переворот, в ходе которого премьер был арестован, стал первой в истории американской операцией по «смене режима» в иностранном государстве[13]. После этого спецслужбы США и Великобритании начали действовать в странах «третьего мира» более уверенно и бесцеремонно.

Турция стала одной из опорных баз капиталистического мира в регионе. Эта страна в послевоенное время тесно связала себя с США, была включена в сферу действия «доктрины Трумэна» и с 1948 г. стала получать массированную экономическую помощь в рамках «плана Маршалла». В американских планах сдерживания Советского Союза Турция занимала особое место.

На Арабском Востоке наряду с периферийными столкновениями холодной войны происходила социальная, политическая и идейная трансформация. Ярким примером этого была Палестина. Советский Союз в то время смотрел на арабские страны как на «вотчину империалистов», и поначалу у Сталина, вероятно, даже были иллюзии, что Израиль с его сильным социалистическим компонентом может стать проводником советских интересов. Он рассчитывал, что, способствуя разжиганию англо-американских противоречий. Советский Союз сумеет ослабить позиции Великобритании в регионе. Маневрируя, сверхдержавы все время меняли позиции. В конце Второй мировой войны СССР выдвигал идею замены британского мандата в Палестине на временное советское управление, затем предложил ввести коллективное управление СССР, США и Великобритании, после этого поддержал концепцию единого еврейско-арабского государства и, наконец, согласился с разделом Палестины. Всех ошеломила речь заместителя министра иностранных дел СССР А.А. Громыко на Генеральной Ассамблее ООН 14 мая 1947 г. (решение поддержать раздел, видимо, было принято в конце апреля), где он впервые заговорил о «еврейском народе». Поддержка Москвой «сионистского проекта» была ударом для арабских коммунистов, политическое влияние которых на население было безнадежно ослаблено. (Один из лидеров палестинских коммунистов, Эмиль Тума, даже написал письмо в Москву с критикой выступления Громыко.)

В начавшейся после провозглашения государства Израиль арабо-израильской войне 1948–1949 гг. причудливо переплелись интересы местных, региональных, транснациональных и глобальных игроков, сочетались черты локального межгосударственного, межэтнического и межконфессионального столкновения с глобальным противостоянием двух сверхдержав. Советская пресса того времени мало внимания уделила резне, устроенной боевиками Иргун и ЛЕХИ в арабской деревне Дейр-Ясин 9 апреля 1948 г., советская дипломатия в ООН возложила вину за судьбу депортированных палестинцев на Великобританию и лояльные ей арабские режимы, выступила против не устраивавшего Израиль плана Бернадотта, а в декабре 1948 г. СССР проголосовал против проекта резолюции 194-III, предусматривавшего возвращение беженцев или выплату им компенсации. Со своей стороны, США верили, будто СССР поставляет оружие обеим воюющим сторонам, чтобы свалить арабские режимы и привести к власти коммунистов. Неожиданно сверхдержавы поменялись позициями: 9 марта 1948 г. США вдруг заявили, что план раздела не может быть мирно претворен в жизнь, и выступили за совместное управление, но теперь уже СССР был против!

Расчеты Сталина на использование Израиля не оправдались, советско-израильские отношения стали ухудшаться, вступив в острый кризис в 1952–1953 гг. после «дела врачей» в СССР, а в 1955 г. началось историческое сближение СССР с арабским миром. Лишь после этого затяжной арабо-израильский конфликт стал наиболее ярким в истории примером регионального конфликта, одну из сторон которого поддерживали СССР и его союзники, а другую Запад во главе с США.

Поражение арабов в первой арабо-израильской войне вызвало в арабских странах горечь национальной униженности и способствовало притоку сторонников в три главных идеологических движения арабского мира — светских националистов, коммунистов и исламистов (представленных в то время в основном организацией «Братья-мусульмане»). В лагере светских националистов были как локальные (палестинские, алжирские, сирийские и др.), так и панарабские организации. Среди последних выделялись две образованные в конце 1940-х годов структуры — Партия арабского возрождения (Баас), к названию которой в 1954 г. было добавлено «социалистического», и Движение арабских националистов. Обе эти организации выдвигали лозунг единства всех арабов, который генетически восходил как к идеям основателей арабского национально-патриотического движения конца XIX — начала XX в., так и к существовавшим в ту же эпоху планам воссоздания Арабского халифата или образования Великого арабского государства. Другим лозунгом была «свобода», которая понималась как освобождение арабов от любой зависимости и освобождение Палестины. Светский национализм в условиях послевоенного бурления Востока выглядел более привлекательным, чем исламизм, который тоже апеллировал к прошлому, утверждая, что только создание исламского государства решит все национальные проблемы арабов. Привлекательность марксизма ослаблялась двумя факторами — его негативным отношением к религии и концепцией классовой борьбы, вступавшей в острое противоречие с популярным лозунгом единства всех арабов и соответственно приматом национального над социальным и классовым. Идея классовой солидарности трудящихся также противоречила растущей враждебности к еврейским иммигрантам, независимо от их социальной принадлежности. Светские националисты заимствовали у марксистов наиболее приемлемую часть их идеологии, прежде всего, теорию революции, идеи социальной справедливости и равенства, борьбы с колониализмом и империализмом Запада. К двум влиятельным панарабским националистическим организациям добавилась и третья, концептуальная основа которой в тот период еще только складывалась в Египте, — «насеризм».

В конце Второй мировой войны в Египте активизировалось массовое движение за отмену англо-египетского договора 1936 г., в соответствии с которым в Египте находились английские войска. Одновременно в ходе забастовок и демонстраций выдвигались и экономические требования. В 1948 г. правительство провело через парламент закон «О борьбе с коммунизмом». После поражения в войне с Израилем молодыми армейскими офицерами было создано тайное общество «Свободные офицеры», руководство которого возглавил молодой подполковник Гамаль Абдель Насер. Под мощным народным напором правительство решило отклонить предложение Англии, Франции и Турции о присоединении к Средневосточному блоку, и вслед за этим парламент принял закон о денонсации договора 1936 г. и соглашения 1899 г. о Судане. Англичане тут же ввели дополнительные контингенты войск в зону Суэцкого канала. Начались столкновения египетских патриотов с английскими войсками и полицией.

В этих условиях 23 июля 1952 г. организация «Свободные офицеры» свергла короля и реакционное правительство и передала власть в руки Совета революционного командования, в котором взяла верх национал-патриотическая группировка во главе с Насером, выступавшая за окончательную деколонизацию страны. Резкая враждебность Насера к местным коммунистам, объяснявшаяся в первую очередь его неприятием интернационализма, на том этапе вызвала к нему некоторые симпатии со стороны Вашингтона[14] и двойственное отношение со стороны советских лидеров, которым нравился его антиколониализм, но претил антикоммунизм (в статьях некоторых советских авторов того времени его даже называли «фашистом»).

Сирия и Ливан стали независимыми еще в ходе Второй мировой войны. Для сирийских сторонников национального освобождения, так же, как для египтян, стояла задача добиться вывода из страны англо-французских войск. После обсуждения в Совете Безопасности этот вопрос был решен, и войска выведены 17 апреля 1946 г. В это время западные державы стали лишаться военного присутствия в странах Востока, поэтому на повестке дня встала новая стратегия — создания военных блоков.

В Ираке прозападным силам удалось справиться с коммунистическим движением, и эта страна стала одним из центров по формированию под эгидой Запада новой блоковой структуры.

Первая холодная война завершилась со смертью Сталина и избранием президентом США Эйзенхауэра, который пообещал закончить корейскую войну и выполнил свое обещание. При Н.С. Хрущеве началась «оттепель» в отношениях с США, был провозглашен курс на мирное сосуществование. Одновременно Советский Союз наращивал свою ядерную мощь, приближаясь к достижению паритета с Америкой. Активизировалась советская политика на Востоке, которая стала более прагматичной и не обусловленной лишь задачами противостояния главному противнику.

Частичная стабилизация и продолжение деколонизации (1953–1961)

В результате затухания первой холодной войны на Востоке временно установилась шаткая относительная стабильность. На Дальнем Востоке и в Индокитае возникло три революционных государства — КНР, КНДР и ДРВ, параллельно с которыми сохранились три капиталистические прозападные территории — Тайвань, Южная Корея и Южный Вьетнам. Капиталистическая тенденция преобладала, был свергнут левонационалистический режим Мосаддыка в Иране, подвергнуты репрессиям коммунистические силы в Индонезии, Малайе, на Филиппинах, потерпели поражения радикальные крестьянские движения (в частности, в Индии), огромное число государств оставалось под колониальным господством. Однако в условиях передышки в холодной войне продолжалась освободительная борьба пародов Востока, происходила мобилизация социальных сил на внутренние революционные изменения. Происходили и столкновения, которые хотя и не носили такого кровопролитного характера, как в предыдущий период, но также были связаны с глобальной конфронтацией.

24 февраля 1955 г. в Багдаде был заключен договор между Ираком и Турцией. С присоединением к нему Великобритании, Ирана и Пакистана он превратился в военный блок — Организацию Центрального договора (СЕНТО), а Пакистан, Филиппины и Таиланд образовали другой блок — Организацию договора Юго-Восточной Азии (СЕАТО). Они были предназначены для военного сдерживания СССР и коммунизма. Тем самым страны Востока оказывались еще больше втянутыми в непрекращавшееся, хотя и принимавшее разные формы биполярное противоборство.

Оформившееся на Бандунгской конференции в апреле 1955 г. движение неприсоединившихся государств, среди которых большинство составляли государства Востока, несмотря на то что оно пользовалось поддержкой советского лагеря, на самом деле руководствовалось стремлением избежать втягивания в конфронтацию двух мировых сверхдержав. Не следует полагать, что все конфликты на Востоке были непосредственно связаны с этой конфронтацией. По крайней мере в двух регионах — на Индийском субконтиненте и на Ближнем Востоке — острая конфликтность, регулярно принимавшая форму вооруженного столкновения, имела свой генезис и свою собственную динамику, хотя в обоих случаях территориальное размежевание, проведенное с помощью «колониальной инженерии», заложило основу нестабильности. В конфликтах, вспыхивавших на Индийском субконтиненте, не было сценария «игры с нулевой суммой», и обе сверхдержавы придерживались нейтралитета и даже играли роль миротворцев. На Ближнем Востоке ситуация была иной — стратегические интересы сверхдержав и их ближайших союзников были вовлечены в локальную конфронтацию напрямую. Именно этот регион был поставщиком наибольшего числа революций и переворотов, не говоря уж об одном из наиболее затяжных региональных конфликтов — между Израилем и его арабскими соседями.

В этом регионе важные изменения в середине 1950-х годов происходили в Египте. Ставший в 1954 г. лидером страны Насер вел борьбу за вывод английских войск. США здесь вели свою игру, осуществляя энергичное проникновение в страны региона, иногда вместе со все больше уступавшими по возможностям и влиянию западными союзниками, но чаще оттесняя их. Огромную роль в этом играли спецслужбы, что может проиллюстрировать пример Египта. ЦРУ удалось установить тесные отношения с президентом Насером, и в 1954 г. ему была предложена широкая помощь в подготовке сил внутренней безопасности. Аллен Даллес, в частности, передал в египетскую службу безопасности опытного советника, бывшего оберштурмбанфюрера СС Деймлинга. Глава ЦРУ, симпатизировавший Насеру, несмотря на его пока еще очень осторожное сближение с восточным блоком, исходил из того, что ему и таким, как он, арабским националистам принадлежит будущее в арабском мире. Насер надеялся на получение оружия от США, но переговоры, состоявшиеся в 1954 г., окончились для него неудачей. Тогда, в 1955 г. Насер заключил первый контракт на покупку советского оружия. Чтобы сгладить негативное впечатление со стороны Запада от этой сделки, офицеры ЦРУ, через которых Насер поддерживал связь с США, посоветовали ему публично заявить, что оружие получено не из СССР, а из Чехословакии, и включить в это свое заявление, подготовленный ими пассаж об египетско-израильской разрядке. Вопреки советам американцев, Насер принял в 1955 г. участие в конференции в Бандунге, на которой родилось — при активной роли Египта — движение неприсоединения. В том же году Насер отказался примкнуть к созданному по инициативе англичан при поддержке США Багдадскому пакту. Дружественный Западу король Иордании Хусейн, несмотря на данное им Лондону обещание, тоже отказался примкнуть к пакту, в чем были усмотрены происки Насера. На Западе думали также, что под влиянием Насера Хусейн снял с поста командующего Арабским легионом английского генерала Глабб-пашу. Для англичан Насер стал главным противником в регионе.

В то же время советское руководство с 1955 г. стало постепенно сближаться с Насером и предпринимать первые шаги по привлечению на свою сторону его и других молодых националистических политиков Арабского Востока.

В данных условиях по распоряжению премьера А. Идена британские спецслужбы разработали план физической ликвидации Насера — это должно было стать третьей операцией Запада (после Ирана и Гватемалы) по «свержению режима»[15]. В Вашингтоне многие, но не все, тоже хотели бы устранить Насера. Французы настойчиво предлагали англичанам использовать военную силу. В 1956 г. произошел Суэцкий кризис, в ходе которого имело место нехарактерное для холодной войны размежевание. Англия и Франция, желая восстановить контроль над Суэцким каналом, национализированным Насером, в союзе с Израилем, преследовавшим свои цели, совершили вооруженное вторжение в Египет. СССР решительно выступил против, США же заняли позицию, которая была ближе к советской, нежели к английской. Это объяснялось тем, что в то время американцы не хотели участвовать в прямых военных действиях в регионе и рассчитывали привлечь на свою сторону новых националистических лидеров на Востоке (они видели в них потенциальных союзников в нейтрализации главной угрозы — коммунизма). Кроме того, в политической борьбе вокруг Египта проявилась попытка ЦРУ оказывать самостоятельное влияние на ход событий. В результате неудачной агрессии англичане серьезно испортили свои отношения с арабами и подтолкнули Насера к Москве. Вскоре СССР согласился оказать Насеру содействие в строительстве Асуанской плотины. Объединение Египта с Сирией в Объединенную Арабскую Республику в 1958 г. испугало западных лидеров, хотя политический эксперимент по созданию панарабского государства продолжался недолго.

Однако, как уже упоминалось, в 1950-е годы «игра с нулевой суммой» на Ближнем Востоке еще не была политическим императивом. Лишь позднее арабо-израильское противостояние стало ярким примером регионального конфликта, одну из сторон которого поддерживал СССР и его союзники, а другую Запад во главе с США. Эйзенхауэр вообще занимал осторожную позицию в отношении Израиля, в то время как французское социалистическое правительство оказывало ему военную помощь. По мере сближения арабского мира с Советским Союзом арабо-израильское противостояние все больше становилось полигоном для сил биполярной конфронтации. Но провозглашенная 5 января 1957 г. «доктрина Эйзенхауэра» фактически предопределила возможность использования американской военной силы во имя идейно-политических целей, что позднее было реализовано во Вьетнаме и затем в Ираке[16]. Теперь уже не британская, а американская разведка предпринимала усилия для свержения Насера, а госсекретарь Даллес в 1957 г. заказал ближневосточному отделу госдепартамента исследование о возможности поворота вод Нила в Красное море, чтобы лишить Египет водных ресурсов.

Одним из важнейших событий этого периода в регионе стала начавшаяся в Алжире в 1954 г. освободительная война против Франции, упорно сопротивлявшейся неминуемой деколонизации. Но действия французов в Алжире не вызвали к ним симпатии у американских союзников.

Антимонархическая революция, происшедшая в июле 1958 г. в Ираке под руководством Абдель Карима Касема, на Западе была воспринята как результат суэцкого триумфа Насера и сильнейший удар по позициям Запада. В то же время она укрепила надежды СССР на то, что революционно настроенные националисты, в том числе из числа военных, игравших в то время огромную роль практически во всех странах «третьего мира», могут быть важнейшими союзниками Москвы в противодействии Западу в различных регионах Азии и Африки. Именно тогда в советской общественной науке началась активная разработка таких понятий, как «революционные, или национальные демократы», «три потока мирового революционного движения (мировое коммунистическое движение, рабочий класс капиталистических стран и мировое национально-освободительное движение)», и основанных на них теорий, в том числе «некапиталистического пути развития» и, позднее, «пути социалистической ориентации».

Хотя Эйзенхауэр не разделял панических настроений Черчилля, предсказывавшего, что весь Ближний Восток, если Запад не предприми решительных действий, может скоро оказаться под советским контролем, он также опасался революционного «эффекта домино», подобного тому, что имел место в Юго-Восточной Азии. Высадка 20 тыс. американских морских пехотинцев в Ливане для поддержки лояльного Западу президента Камиля Шамуна и десантирование 6 тыс. британских парашютистов в Иордании для поддержки короля Хусейна сразу же после свержения монархии в Ираке подтверждали серьезность этих опасений. Теперь, через два года после Суэца, США и Великобритания вновь действовали совместно и обсуждали планы возможной военной интервенции в Ираке. Однако, в отличие от Макмиллана, Эйзенхауэр не проявлял решимости прибегнуть к военной силе: его доктрина 1957 г. не предполагала, что США на практике будут непременно использовать военную силу для свержения коммунистических или левых режимов. США явно предпочитали открытой военной интервенции тайные операции спецслужб. Кроме того, США не хотели терять моральный капитал, который они приобрели в арабском мире после Суэца. Их репутация стала ухудшаться лишь в самом конце 1950-х годов, когда они, как и Великобритания, стали открыто занимать произраильскую позицию. Но госсекретарь Даллес прямо говорил о необходимости дистанцироваться от европейского колониализма.

Касем, ударивший по самому центру антисоветской блоковой системы на Ближнем и Среднем Востоке и к тому же установивший неплохие отношения с местными коммунистами, был для Москвы хорошим кандидатом в новые союзники. Международный кризис вокруг Ирака в 1958 г. был значительно более серьезным, чем принято считать. Советский Союз выступил с резкими угрожающими предупреждениями насчет англо-американской интервенции в Ираке. Решения в советском руководстве принимались непросто: представление о том, будто в то время при обсуждении вопросов внешней политики на Президиуме ЦК КПСС господствовало единомыслие, было связано исключительно с засекреченностью материалов его заседаний. Повторяя опасения военных, которые высказывались еще в 1957 г., маршал К.Е. Ворошилов на заседаниях заявлял, что ему не нравилась воинственность политики Советского правительства на Ближнем Востоке и что частое повторение угроз в адрес Запада их обесценивает (имелись в виду два заявления Советского правительства)[17]. Он считал, что поддержка прогрессивных режимов на Ближнем Востоке может иметь для Советского Союза катастрофические последствия, спровоцировав войну с США. Другие члены Президиума также не хотели войны, но считали, что лучший способ избежать ее — постоянно угрожать США. Эту точку зрения поддерживал Н.С. Хрущев. А.И. Микоян говорил, что США размышляют, пойти ли им на интервенцию в Ираке, причем их решение зависит от того, будет ли СССР в этом случае воевать, защищая угу страну. (Ирак в дальнейшем еще несколько раз станет объектом силовых акций Запада.) Ворошилов же утверждал, что Запад уже принял решение о вмешательстве, поэтому не надо рисковать, чтобы тем самым не стать обязанными вступить с США в открытое военное противостояние. Можно предположить, что вероятность столкновения великих держав из-за Ирака была тогда вполне реальной. Именно страх перед возможной военной англо-американской интервенцией лежал в основе обращения Хрущева к лидерам шести государств на конференции в Женеве 22 июля. Было принято решение об оказании военной помощи Ираку, а доставка вооружений и военной техники осуществлялась при помощи Египта. В то же время советское руководство спокойно отнеслось к отправке американских и британских войск в Ливан и Иорданию.

Между западными державами не было согласия и по вопросу о признании нового руководства Ирака. Когда вопрос об интервенции был снят, Англия посчитала необходимым признать Ирак, чтобы не толкать его в объятия СССР, США же не хотели торопиться, чтобы не вызвать обиду у лидеров Ирана и Турции. Тем не менее, США тоже пошли на признание нового режима. Но уже активно шло советско-иракское сближение, и под влиянием Москвы Касем согласился сотрудничать с коммунистами. Для Хрущева огромное значение имела асимметрия иракского кризиса. Признание Ирака Западом было расценено как политическая победа СССР, советский лидер стал действовать на международной арене гораздо более решительно (в частности, во время кубинского кризиса). Был сделан вывод, что Запад хотел силой свергнуть иракский режим, но отступил под советским давлением и что мощное политическое давление является единственным языком, понятным для западных соперников СССР. Таким образом, Ирак сыграл важную роль в холодной войне.

Именно во время этого кризиса предпринимались попытки втянуть КНР в новый оборонительный союз, что было связано с новой «малозатратной» военной доктриной Хрущева. Он верил в то, что подводный флот может значительно усилить обороноспособность страны, но порт Владивосток мог быть легко блокирован силами НАТО. Поэтому Хрущев хотел, чтобы Мао разрешил СССР пользоваться китайскими портами хотя бы в случае войны и установить на юге Китая радиостанции для связи с Тихоокеанским флотом. Но 15 июля 1958 г. Мао сам направил письмо Хрущеву с просьбой помочь в модернизации ВМФ КНР. Здесь опять сыграл роль личностный фактор. Вместо того чтобы ответить Мао письменно (такого рода документы обычно готовил опытный Микоян), Хрущев поручил послу Юдину передать китайскому лидеру устное послание. Мао интерпретировал ответ (подлинное содержание его беседы с советским послом неизвестно) как предложение создать совместный советско-китайский флот под командованием Москвы, т. е. как намек на то, что ему предлагают быть вассалом. В телеграмме 22 июля Юдину пришлось сообщить в Москву, что Мао отверг предложение, назвав его «проявлением великорусского шовинизма». Более глубокая причина этого и подобных конфликтов была в том, что критика Хрущевым культа личности Сталина и политика мирного сосуществования вызывала неприятие со стороны Мао. Так обозначились контуры идейно-политического противостояния, хотя контакты на высшем уровне с обсуждением совместных действий в борьбе с главным противником еще продолжались (в 1958–1959 гг. Хрущев в ходе конфиденциальных встреч с китайским лидером обсуждал вопросы координации действий СССР и КНР в сфере внешней политики и обороны).

Во второй половине 1950-х годов ярко проявился национал-утопизм Мао, его, по выражению Б. Шварца, «коллективистский мистицизм», с помощью которого он рассчитывал моментально превратить Китай в развитое государство, где будет построен коммунизм. В рамках этой волюнтаристской идеологии, далекой от классического марксизма и основанной на безумной вере во всесилие субъективного революционного порыва, с мая 1958 г. руководство КПК стало проводить курс на осуществление «большого скачка в промышленности и сельском хозяйстве» (с помощью дворовых плавильных печей удалось всего за год удвоить, а еще через год утроить выплавку стали), ускоренное создание крестьянских «народных коммун» (их было создано за два месяца 24 тыс.). Китай стал выступать против тезиса Хрущева о возможности предотвращения мировой войны и пошел на осложнение отношений со своими соседями, подвергнув бомбардировкам с воздуха позиции гоминьдановских войск на Тайване. С учетом событий на Ближнем Востоке США прореагировали очень решительно: в Тайваньский пролив отправились американские авианосцы, а в сентябре 1958 г. Эйзенхауэр подтвердил готовность США использовать ядерное оружие в случае обострения конфликта. В ходе краткого визита в КНР в августе Хрущев дал понять Мао, что ему не следует рассчитывать на помощь СССР в тайваньском кризисе. После того как в январе 1959 г. советский лидер выдвинул идею превращения Дальнего Востока в безъядерную зону, о том, что КНР была стратегическим союзником СССР, можно было забыть. Выступления китайских лидеров на мировой арене против поддержания и статус-кво, и биполярности, а в двухсторонних отношениях против «советского гегемонизма» вели к разрыву между СССР и Китаем.

Как точно отмечает российский политолог А.Д. Богатуров, КНР с конца 1950-х годов добивалась выравнивания своего статуса в отношениях с США и СССР. Существует спорная точка зрения, что начиная с этого времени именно Китай, а не СССР стал главным фактором глобальной политики США на всю оставшуюся часть столетия и вероятность возникновения полномасштабной войны между ними сделалась весьма высокой. Однако госсекретарь США Дж. Ф. Даллес 10 февраля 1959 г. заявил, что США было важно держать коммунистические режимы «под давлением», которое могло бы привести к их дезинтеграции. США исходили из того, что ни СССР, ни КНР не начнут большую войну и не пойдут на такую агрессию, которая вызовет столкновение с США.

Насилие над самой природой общественного развития в Китае быстро привело к краху: в 1960–1961 гг. деревня была поражена массовым голодом, а энтузиазм масс быстро сменился протестом.

Как и на Ближнем Востоке, в других регионах Востока западные спецслужбы и отдельные колониальные чиновники также пытались оказывать влияние на политику своих правительств. В частности, англичане, испытывавшие страх перед возможной победой коммунистов в Индокитае, в мае 1955 г. решили предпринять «специальные меры» для оказания поддержки Нородому Сиануку в борьбе с его коммунистическими оппонентами, согласовав их с американцами (но не с французами). Эти меры состояли в радиопропаганде и отправке офицеров камбоджийских спецслужб на подготовку в Великобританию. В то же время американская разведка, хотя она и действовала в контакте с англичанами, вела в этом регионе свою «тихую» дипломатию. Например, резидент ЦРУ в Бангкоке Джантзен уговорил таиландского премьера Сарита отказаться от намерения совершить запланированное им вторжение в нейтральную сиануковскую Камбоджу.

«Колебательный антагонизм» и волна «полевения» (1961–1969)

В этот период близился к завершению процесс деколонизации, которому содействовала принятая ООН 14 декабря 1960 г. Декларация о предоставлении независимости колониальным странам и народам. В ООН был образован Специальный комитет по контролю за осуществлением этой декларации. Если в период с 1943 по 1960 г. государственной независимости добились 20 стран Азии и Африки, то с 1960 по 1975 г. — еще около 50.

В эти годы раскачивание стабильности на Востоке усилилось, борьба за освобождение продолжалась, а в целом ряде стран происходил процесс «полевения», сопровождавшийся заимствованием элементов советского опыта и этагизацией экономики. Новым элементом мирового баланса сил в этот период стало советско-китайское соперничество, также оказавшее существенное влияние на политическую ситуацию в странах Востока, и, прежде всего, на революционные движения.

На Ближнем Востоке переход Насера в 1961 г. к «некапиталистическим» реформам, антиколониальная война в Алжире под руководством Фронта национального освобождения, завершившаяся провозглашением независимости в 1962 г., антимонархическая революция 1962 г. в Йемене, антиколониальное вооруженное восстание, вспыхнувшее в октябре 1963 г. в Южной Аравии, усилили страх западных лидеров перед угрозой того, что регион Ближнего Востока может оказаться под влиянием СССР и его союзников. В 1961 г. Великобритания ввела войска в Кувейт, чтобы защитить его от возможного вторжения Касема, британская разведка инспирировала волнения в Иракском Курдистане, а ЦРУ вновь попыталось работать с Насером, чтобы помочь иракским баасистам захватить власть. В феврале 1963 г. не без помощи тайных операций американской и британской разведок баасисты свергли Касема и развернули кровавый террор против иракской компартии и сторонников прежнего режима, но они не стали орудием сдерживания советского влияния. Восстановить же доверительный контакт с Насером американским разведчикам не удалось. При президенте Джонсоне Вашингтон отошел от поддержки арабских националистов, сделав окончательный выбор в пользу безусловной поддержки Израиля.

Франция долго и отчаянно сопротивлялась алжирцам, с оружием в руках боровшимся за независимость. При попытках подавить это движение была проявлена чрезвычайная жестокость. Но в процессе и под влиянием этих событий Франция пошла на деколонизацию Туниса и Марокко. С такой же легкостью Великобритания, потеряв Египет, согласилась на деколонизацию Судана — он был уже не нужен.

В ходе этих событий играл свою роль новый фактор — содействие силам, выступавшим за изменение статус-кво, со стороны усилившихся региональных игроков, все чаще и чаще проявлявших политическую активность. Так, в гражданской войне между республиканцами и монархистами в Йемене на стороне первых выступали египетские войска (также в обороне, осажденной монархистами республиканской Саны, участвовали не только советники из СССР, но и несколько боевых самолетов с советскими экипажами). Алжирцы добились независимости фактически при опоре на внутренние силы, но при политической поддержке извне. Но вскоре они сами стали оказывать всестороннюю помощь фронту ПОЛИСАРИО в Западной Сахаре, который повел борьбу за отделение от Марокко. Саудовская Аравия в Йемене активно поддерживала монархистов. В 1963 г. началась война за освобождение в аденской колонии и английских протекторатах Южного Йемена, завершившаяся провозглашением независимости в ноябре 1967 г. И здесь Египет оказывал поддержку одной из национально-освободительных организаций — Фронту освобождения оккупированного Юга Йемена (ФЛОСИ), правда проигравшему в противоборстве с другой организацией — Национальным фронтом.

Драматические события в регионе развернулись в июне 1967 г., когда эскалация напряженности в отношениях между Израилем и арабскими странами (Египтом, Сирией, Иорданией) привела к вспыхнувшей 5 июня новой войне, имевшей катастрофические последствия для арабов. В египетской, американской, израильской историографиях укоренилось мнение, что обострению ситуации способствовала передача советским представителем (то ли послом Д.П. Пожидаевым, то ли советником) египтянам 12 или 13 мая 1967 г. информации о концентрации израильских войск на сирийской границе, побудившей Насера к решительным действиям. Высказывалось и предположение о том, что эту информацию подбросили советской разведке сами израильтяне. Однако советское руководство, опираясь на мнение дипломатов и военных советников, хорошо понимало, что Израиль в военном отношении превосходит арабские государства, и вряд ли было заинтересовано в войне, которая привела бы к поражению арабов. Само же оно ни в коем случае не намеревалось ввязываться в конфликт. В то же время некоторые советские государственные деятели внушали Насеру мысль о его превосходстве над Израилем. Среди них был, в частности, министр обороны А.А. Гречко. Могли вызывать иллюзии у Насера и хвалебные высказывания Л.И. Брежнева о боеспособности египетских вооруженных сил.

Однако, когда 25 мая военная делегация Египта во главе с военным министром Бадраном поставила на переговорах в Москве вопрос о возможности начала превентивной войны против Израиля, председатель Совета министров А.Н. Косыгин выступил категорически против. Именно после этого, 26 мая, сирийский премьер-министр Юсеф Зузйн, по сообщению советской разведки, предложил Насеру идею превентивных действий против Израиля, но Насер отверг ее. Правда, у израильтян действительно существовал план военных действий против Сирии с захватом части ее территории (он впервые был разработан еще в 1957 г.). За несколько дней до этого Египет потребовал вывода чрезвычайных сил ООН с Синая, ввел туда египетские войска, а затем закрыл Тиранский пролив для израильского судоходства. С началом нападения на Египет 5 июня израильская авиация сумела уничтожить всю египетскую авиацию еще на летном поле[18]. В результате «шестидневной войны» Израиль оккупировал Западный берег реки Иордан. Восточный Иерусалим, сектор Газа и Голанские высоты. С тех пор урегулирование арабо-израильского конфликта стало одним из важнейших внешнеполитических приоритетов двух сверхдержав и всего международного сообщества, а палестинские арабы надолго остались не имеющим своей государственности народом, чьи земли находятся под оккупацией. После поражения арабов в войне СССР восстановил все вооружение и технику, которые потерял Египет. Насер даже проявил готовность вступить с Москвой в союзнические отношения, но советское руководство проявило благоразумие и убедило его в нецелесообразности такого шага.

В 1960-е годы основная часть колониального мира Востока превратилась в совокупность номинально суверенных государств, большинство из которых не имело устойчивых традиций собственной государственности. Э. Хобсбаум верно заметил, что именно страны с длительной историей государственности — Китай, Турция, Иран — стали ареной вооруженных революций, совершенных государствообразующими группами. Но в то время идея независимого суверенного государства с четко определенными границами, отделяющими его от других таких же образований, и подчиненного контролю одного правительства подчас выглядела странной в глазах местного населения, различные группы которого привыкли общаться друг с другом через рубежи, не воспринимаемые ими как границы. Территории новых независимых государств были в основном определены колониальными завоеваниями и волей метрополий, предоставивших независимость, зачастую при этом вовсе не учитывались местные факторы. В какой-то мере искусственность межгосударственного размежевания и неподготовленность местного менталитета к процессу создания суверенных государств Востока того времени можно спроецировать и на постсоветское государственное строительство 1990-х годов.

Сопротивление этому процессу совмещалось с отторжением традиционными восточными обществами колониальной и постколониальной модернизации. В этих условиях непростой задачей для национально-освободительных движений, ведомых преимущественно представителями среднего класса, было завоевание поддержки масс консервативного населения, приверженного вековым традициям, в процессе не только деколонизации, но и осуществления программы модернизации. Жесткие идеологические системы играли важнейшую роль в этом процессе. Арабский национализм Насера и баасистов позволил мобилизовать на перемены такие слои населения, которые традиционно выступали против нововведений. Соединенный с местным национализмом марксизм южнойеменских революционеров, опиравшийся на концепцию вооруженной борьбы, позволил нанести сокрушительный удар по трайбализму и родоплеменной солидарности. Еще раньше, в период освободительной борьбы в Индии, Махатма Ганди, осуществляя политическую мобилизацию через призывы к традиционной национальной индийской духовности, сохранял связи с «модернизаторами» и избегал конфронтации с местными мусульманами, к которой всегда тяготели воинствующие индийские националисты. Таким образом, был сформирован особый индийский формат национально-освободительной революции: коллективный акт пассивного неповиновения и социальная модернизация (что проявлялось, прежде всего, в отрицании кастовых различий). Ганди сделал индуизм одновременно и популистским, и обновленческим.

Исламисты (в первую очередь «Братья-мусульмане») сочетали идеи освобождения с приверженностью концепции транснациональной исламской государственности, в которой консерватизм парадоксальным образом сочетался с реформизмом. На Арабском Востоке все политические силы (за редким исключением) так или иначе уважали всеобщую религиозность народа. Но в отличие от Индии 1940-х годов арабские революционеры 1950-1960-х поднимали на борьбу не деревню, а средние городские слои, прежде всего, интеллигенцию. Но и ее значительная часть попадала под влияние исламских радикалов. Принято считать, что такие исламские мыслители, как египтянин Сейид Кутб (1906–1966), индопакистанец Маулана Абуль Аля аль-Маудуди (1903–1979), в тот период сыграли особо важную роль в продвижении идей религиозно-революционного насилия в исламском мире.

В Индокитае в начале этого периода происходило резкое усиление поддерживаемых Северным Вьетнамом повстанцев Южного Вьетнама, а Лаос и Камбоджа фактически перестали быть нейтральными. Вмешательство США, параноидально опасавшихся распространения коммунизма в Юго-Восточной Азии, принимало все более откровенный характер. В ноябре 1963 г. США помогли южновьетнамским военным свергнуть президента Дьема, в августе 1964 г. конгресс США санкционировал использование военной силы во Вьетнаме после того, как два американских миноносца якобы были атакованы в Тонкинском заливе[19], в феврале 1965 г. президент Джонсон принял решение об отправке дополнительного контингента сухопутных войск и ВВС во Вьетнам. Широкомасштабные бои между силами Национального фронта освобождения Южного Вьетнама и войсками сайгонского правительства, поддерживаемыми вооруженными силами США, параллельно с варварскими американскими бомбардировками Северного Вьетнама и районов Южного Вьетнама, контролируемых повстанцами, вызвали в конечном счете гибель четырех миллионов вьетнамцев, в том числе большого числа мирных жителей. В мае 1966 г. США впервые вторглись в Камбоджу, а в 1969 г. подвергли бомбардировкам вьетнамские войска, дислоцированные в этой стране. Острое идеологическое противостояние между СССР и КНР не помешало обеим державам оказывать Северному Вьетнаму все возрастающую военную и экономическую помощь.

Использование даже небольших и не имеющих серьезного стратегического значения государств в геополитической игре глобальных и региональных держав хорошо иллюстрирует пример Лаоса. Еще во второй половине 1950-х годов советское руководство не уделяло большого внимания Индокитаю. Хрущев посетил Бирму и Индонезию, но не счел нужным заехать во Вьетнам. После XX съезда КПСС Хо Ши Мин поддержал хрущевскую концепцию мирного сосуществования, но по мере нарастания советско-китайских противоречий и особенно после частичного отхода Хо Ши Мина от дел в 1958 г. руководство ДРВ стало склоняться к более революционаристским позициям, а на XV пленуме ЦК КПВ в 1959 г. заменило лозунг «мирного сосуществования» на «стратегию борьбы за объединение с использованием военных методов». Политика Вьетнама беспокоила советское руководство, отчасти поэтому в Лаосе Хрущев с большей симпатией относился к нейтралисту Суванне Фуме, чем к провьетнамским коммунистам. Для него мирный переход к социализму такой страны был бы в перспективе отличным подтверждением оправданности его нового курса. В целом же до начала 1960-х годов Лаос не вызывал интереса у СССР.

В отличие от СССР США в стратегии холодной войны уделяли этой стране гораздо большее внимание. Эйзенхауэр опасался, что переход власти в Лаосе к прокоммунистическим силам может угрожать продолжением коммунистической экспансии дальше — в Бирму, Камбоджу и Таиланд. Поэтому он рассматривал Лаос как «ключ ко всей зоне Юго-Восточной Азии». США рассчитывали, что поддержанный ими военный переворот Конга Ле 9 августа 1960 г. закроет дорогу во власть левым силам. Однако этот командир батальона упрекнул США за вовлечение Лаоса в политику холодной войны и передал власть Суванне Фуме. Тогда наконец были установлены дипломатические отношения СССР с Лаосом, советским руководством было принято решение об оказании ему помощи, в том числе военной. Американская администрация, в свою очередь, стала активно поддерживать генерала Фуми Носавана, развернувшего борьбу против нейтралистского правительства. Коммунисты — фронт Патет Лао — установили контроль над половиной территории страны, и США даже стали обдумывать планы направления войск в Лаос. Хрущев хотел, чтобы лаосские коммунисты вступили в единый фронт с нейтралистами, а ориентация на Суванну Фуму стала стержнем советской политики в отношении Лаоса. Советский лидер не разделял оптимизм китайцев и северовьетнамцев по поводу возможной победы вооруженной революции в регионе. Однако после довольно успешных действий левых и нейтралистов в Лаосе он сделал поправку к стратегии мирного сосуществования, заявив в 1961 г., что иногда вооруженная борьба необходима для национально-освободительных движений, а борьбу вьетнамцев и алжирцев назвал «священной войной».

Несмотря на то что Женевская конференция 1962 г. гарантировала нейтралитет Лаоса, ситуация оставалась напряженной. Хотя США продолжали оказывать военную помощь некоммунистическим силам, коммунисты, опираясь на Северный Вьетнам, становились все сильнее. Пытаясь уничтожить «тропу Хо Ши Мина», самолеты США сбросили на Лаос 580 тыс. бомб и 2 млн. т. взрывчатки.

В Юго-Восточной Азии трагические события произошли в Индонезии. Начавшаяся в 1963 г. конфронтация с появившейся на политической карте Малайзией усилила влияние внешних игроков на ситуацию в Индонезии, президент которой стал выступать против политики мирного сосуществования и сближаться с Китаем. Запад начал испытывать серьезное беспокойство по поводу дальнейшей судьбы этой страны и подстрекать местных военных, СССР не имел желания поддерживать прокитайские тенденции. В октябре 1965 г. правые военные обвинили Коммунистическую партию Индонезии, находившуюся под сильным влиянием маоистов и располагавшую значительными ресурсами, в попытке переворота. В ходе развернутого в стране террора против левых организаций погибло не менее полумиллиона человек, не менее полутора миллионов были брошены в тюрьмы. Непосредственное участие в этих событиях принимало ЦРУ. Американская разведка передала Индонезии список индонезийских коммунистов, который ей удалось заполучить с помощью своей агентуры в регионе, и все люди из списка были уничтожены.

На Дальнем Востоке главные события разворачивались в Китае и вокруг него. В Китае окончательно победил экстремистский, левацкий революционаризм. Чтобы подавить недовольство своим политическим курсом, Мао в 1965 г. поддержал анархистское молодежное движение «красных охранников» — хунвэйбинов и «бунтовщиков» — цзаофаней, с их помощью под флагом «великой культурной революции» (1966–1970) были подвергнуты репрессиям многие партийные руководители и интеллигенция. Вместе с бесчинствующими хунвэйбинами в «захвате власти» участвовали подразделения армии. С конца января 1967 г. началось создание новых органов власти — «ревкомов». Китайское руководство, как когда-то Л. Троцкий, говорило о «непрерывной революции», о необходимости готовиться к войне. По словам американского автора М. Халперина, Китай выступил против программы разоружения, предложенной Хрущевым в начале 1960-х годов, так как считал, что она направлена против его национальных интересов и дела мировой революции. Уверенность Китая в своих силах укрепилась с его вступлением в «ядерный клуб» в 1964 г.

Одним из проявлений роли как системного, так и несистемного, личностного факторов была происходившая во время «культурной революции» характерная для всех тоталитарных режимов смертельно острая борьба, чистки и перестановки в правящей щите КНР. Показательна загадочная история, происшедшая с министром обороны КНР, одним из высших военных, партийных и государственных руководителей страны, рассматривавшимся как будущий преемник Мао, маршалом Линь Бяо (его жена тоже была членом Политбюро ЦК КПК). Линь обеспечивал поддержку контролировавшейся им армией политики «культурной революции» Мао, но в 1971 г. был заподозрен им в подготовке государственного переворота. Большинство историков и свидетелей той эпохи считают, что Линь всегда оставался лоялен к Мао, но, получив слишком большую власть, стал жертвой его параноидальной подозрительности, другие — что переворот действительно готовила группа военных, в которой активную роль играл не сам Линь Бяо, а его сын. Линь Лиго. Высказывалась и версия, что падение Линя началось с его отказа подписать заявление с самокритикой после второго пленума ЦК КПК в августе 1970 г., когда Мао уже начал предпринимать шаги по ослаблению его позиций. Осенью 1971 г. попавший в опалу Линь начал готовиться к бегству вместе со своей семьей в СССР, где он в прошлом провел четыре года. Самолет, на котором летела семья, 13 октября 1971 г. разбился над Монголией. Для изучения места аварии туда вылетела группа представителей советских спецслужб, а останки погибших были вывезены для идентификации в СССР.

Резкий отход Китая от советской модели развития, его окончательный выход из-под влияния СССР в сочетании с превращением в ядерную державу, попытка завоевать лидерство в мировом коммунистическом движении, приведшая к его расколу, желание господствовать в национально-освободительном движении постепенно привели к тому, что КНР превратилась для СССР из младшего союзника в едва ли не второго — после США — главного противника. Для Китая «советский гегемонизм» стал одним из главных врагов. Развернулась своего рода «параллельная холодная война», отвлекавшая ресурсы и КНР, и СССР. Одновременно наметилась тенденция к примирению Китая и США, когда в 1968 г. президентом стал Р. Никсон, декларировавший намерение учитывать «китайские» реалии в азиатской политике Вашингтона. Китай нанес поражение Индии в локальной войне 1962 г., что еще больше убедило Дели в необходимости скорейшего создания ядерного оружия.

На фоне вовлеченности коммунистических стран Азии в многоуровневое противостояние, осложненное социально-экономическими экспериментами, Япония, Гонконг, Южная Корея и Тайвань добивались внушительных экономических успехов. Темпы роста ВНП Японии на протяжении всего периода 1960-х годов были самыми высокими в мире, а безопасность страны обеспечивалась с помощью договора с США.

Дальнейшее размежевание на Востоке в условиях разрядки (1969 — конец 1970-х годов)

В эти годы продолжался процесс становления национальных государств, среди которых шло размежевание между сторонниками различных путей развития. Дальнейшее обострение советско-китайского соперничества стало одной из главных отличительных черт политических процессов на Востоке этого периода. Среди стран Азии и Африки стало более четким разделение на входящие в социалистический блок; идущие по пути капиталистического развития; избравшие путь «социалистической ориентации», когда на местную почву пересаживались элементы советской или китайской модели развития. Некоторые из них провозглашали особую концепцию «третьего пути», который не был ни капиталистическим, ни социалистическим. Лавирование между сверхдержавами помогало отдельным режимам укреплять власть и добиваться реализации задач строительства национального государства. На Востоке то и дело вспыхивали конфликты, происходили перевороты, в результате которых к власти, как и в предшествовавший период, часто приходили военные. Начавшаяся в отношениях между Западом и советским блоком разрядка не остановила конфронтацию и соперничество сверхдержав и их союзников на Востоке, где в качестве самостоятельного игрока все чаще пытался выступать Китай.

Именно эта страна оказывала наибольшее влияние на ситуацию на Дальнем Востоке и во многих странах Востока. Фактор советско-китайского противостояния играл большую роль в холодной войне между Западом и Востоком и оказывал серьезное воздействие на революционное движение в странах Востока. Во времена конфронтации 1960-1970-х годов при формировании политической линии в отношении Китая в советском руководстве шла борьба между двумя группами. Одна из них стояла на резко антикитайских позициях и предлагала проведение решительных действий для его нейтрализации как противника. Одним из идеологов этой группы был заместитель заведующего отделом ЦК КПСС О.Б. Рахманин. В 1971 г. представителями этой группы даже высказывалась идея нанесения по Китаю ядерного удара. Другая группа во главе с А.Н. Косыгиным отстаивала сдержанный подход и считала необходимым прилагать усилия к смягчению идеологических противоречий и нормализации отношений. Тем не менее, вдоль китайской границы в СССР были сосредоточены предприятия военной инфраструктуры, а противостояние двух держав поглощало как в КНР, так и в СССР огромные ресурсы. На Востоке возникло немало партий и организаций прокитайской ориентации, под влиянием маоистского руководства Китая оказался ряд лидеров азиатских и африканских государств.

Огромный вред стране нанесли репрессии периода «культурной революции», во время которой, по оценочным данным, было уничтожено не менее миллиона человек, а много миллионов были арестованы и сосланы, 12 млн. молодых людей были направлены для «перевоспитания» в деревню. В 1970-е годы руководство КНР отказалось от многих установок «культурной революции», после смерти Мао в 1976 г. была подвергнута критике и позднее арестована руководившая ею «банда четырех». В ходе борьбы между различными группировками и отдельными личностями в партийно-государственном руководстве, которая всегда была важнейшим фактором политической жизни Китая, победили прагматики. С 1977 г. постепенно в стране возобладали реформаторские идеи реабилитированного Дэн Сяопина на модернизацию, важнейшей составной частью которой являлись постепенный демонтаж командно-административной системы управления и переход к рыночной экономике. Летом 1978 г. Китай подписал Договор о мире и дружбе с Японией, уже входившей к тому времени в число самых развитых государств мира.

На Ближнем Востоке 7 января 1970 г. Израиль резко обострил конфронтацию с Египтом. Обвинив его в нарушении соглашения о прекращении огня, он начал воздушные бомбардировки египетских целей в густонаселенных районах страны в рамках своей новой стратегии «глубокого проникновения». С помощью этой стратегии Израиль рассчитывал загнать Насера в угол и создать условия для его падения. Насер обратился за помощью к СССР. Во время секретного визита в Москву, начавшегося 22 января, он сказал, что, если Москва не окажет ему решительной помощи, ему придется уйти в отставку и его место займет проамерикански настроенный президент. В этих условиях Политбюро ЦК КПСС приняло беспрецедентное решение о прямом участии в противовоздушной обороне Египта. Туда должны были направиться дивизионы ракетно-зенитных комплексов с боевыми расчетами, 150 самолетов с советскими экипажами, 12–14 тыс. военнослужащих, включая 150 пилотов, 10 тыс. человек технического персонала для обслуживания ракетно-зенитных комплексов. В феврале-марте шло развертывание этих сил, а когда в апреле в районе дельты Нила произошло их первое столкновение с израильскими ВВС, Израилю пришлось отказаться от стратегии «глубокого проникновения». Советская помощь не только помогла защитить Египет от воздушных атак Израиля, но и создала условия для успешных действий египетских вооруженных сил в новой войне 1973 г.

После смерти Насера президент Анвар Садат избавился от ближайших сторонников Насера и, приступая к серьезному изменению внутренней политики, решил постепенно менять и внешнеполитическую ориентацию. Дело было не только в прозападных настроениях Садата, но и в бесперспективности продолжения насеровского курса на «социалистическую ориентацию», мешавшего модернизации, сдерживавшего рост капиталистических отношений и противоречащего интересам не только буржуазии, но и среднего класса. Кроме того, союз с СССР уже не мог дать Египту то, в чем он остро нуждался, — мира и безопасности. В 1972 г. США получили от Садата неожиданный подарок, когда он изгнал (в немалой степени при поддержке Саудовской Аравии) советских военных из Египта. Арабо-израильская война 1973 г. прошла уже без видимого участия СССР, а когда после этой войны госсекретарь США Генри Киссинджер стал посредником между Каиром и Тель-Авивом, это еще больше снизило уровень воздействия Москвы на ближневосточный кризис. Несмотря на это, некоторые западные историки считали арабо-израильскую войну 1973 г. «первым нарушением разрядки» со стороны СССР. На самом деле она была лишь прелюдией к новой победе США в «третьем мире» после инспирированного ими антикоммунистического «холокоста» в Индонезии: с изгнанием военных советников из Египта Советский Союз лишился наиболее значимого района своего военного присутствия на Востоке.

Хотя две сверхдержавы и использовали кризисные ситуации на Востоке в своих интересах в противоборстве друг с другом, они сами нередко оказывались в зависимости от обострявшихся кризисов. Это в полной мере проявилось в ходе войны на Ближнем Востоке в 1973 г. В целом обе стороны проявляли сдержанность и не хотели подвергать угрозе существующее мирное равновесие оказанием чрезмерно активной поддержки государству-клиенту. При этом и в американском, и в советском руководстве были деятели, которые стремились обострить ситуацию. Никсон по доверительному каналу связи передавал Брежневу, что его «провоцируют в США на то, чтобы взорвать разрядку», а в Москве министр обороны Гречко требовал «демонстрации советского присутствия в Египте». Подобные авантюристические призывы обычно встречали сопротивление группы прагматиков в советском руководстве во главе с Косыгиным, а Брежнев в таких случаях всегда занимал сторону тех, кто призывал к сдержанности.

В результате оттеснения Советского Союза Саудовская Аравия и Иран превратились в две опоры западного влияния не только в регионе Персидского залива, но и — наряду с другими опорными странами на Дальнем Востоке и в Юго-Восточной Азии — на всем Востоке.

В Ираке еще в 1977 г. подпольные шиитские организации устроили длительную демонстрацию против режима, завершившуюся массовыми репрессиями со стороны светского баасистского режима. В то же время Саддам Хусейн — еще занимавший второе место в государстве — стал в большей мере использовать исламские лозунги в риторике. В 1978 г. были развернуты массовые репрессии против коммунистов, прежде всего, в ответ на их критику политики правительства в курдском вопросе. В 1977 г. иракские лидеры осудили визит Садата в Иерусалим и разорвали отношения с Египтом, пытаясь представить себя главными защитниками национальных интересов арабов. Между тем все более напряженными становились отношения между баасистскими режимами Ирака и Сирии. Убийство Садата исламистами было их первой успешной террористической акцией по устранению не угодного им арабского лидера.

В Индокитае происходили события, оказавшие важнейшее влияние на положение глобальных держав, одна из которых — США — была непосредственным участником кровопролитного военного конфликта во Вьетнаме. В 1973 г. были подписаны Парижские соглашения, которые позволили удержать власть проамериканскому правительству в Сайгоне. Однако в 1973–1974 гг. Тхиеу неоднократно нарушал соглашения, и тогда ДРВ и Национальный фронт освобождения Южного Вьетнама возобновили военные действия, в результате которых в 1975 г. им удалось добиться триумфального объединения страны. Этому немало способствовали массированные поставки советского оружия в 1974 г.

В Камбодже шла гражданская война между правыми проамериканскими силами и левыми во главе с «красными кхмерами», которые возвели в абсолют левоэкстремистский и бесчеловечный авантюризм Мао. Согласно логике «параллельной холодной войны», КНР поддерживала и свергнутого главу государства Н. Сианука, и «красных кхмеров», а СССР, заняв выжидательную позицию, принимал у себя как посольство проамериканского правительства Лон Нола, так и дипломатического представителя оппозиционных ему левых сил. После того как в апреле 1975 г. войска «красных кхмеров», свергнув режим Лон Нола, взяли Пномпень, более 1,5 млн. кхмеров были уничтожены или погибли на каторжных работах. СССР приветствовал приход к власти «красных кхмеров» во главе с Пол Потом в первую очередь из-за их антиамериканских устремлений и серьезной недооценки реального китайского влияния на это движение. В январе 1979 г. вьетнамские войска вошли в Камбоджу, свергнув режим Пол Пота, за чем последовало вторжение китайских войск на территорию Вьетнама. Хотя США и осудили Вьетнам, они неодобрительно отнеслись и к карательной акции Китая. СССР не проявил желания вмешиваться в конфликт.

Региональные и внутренние этнополитические конфликты, с одной стороны, осложняли положение тех государств, где они существовали, с другой — использовались руководством этих стран для решения своих политических и даже экономических задач. Иногда за это приходилось платить немалую цену.

Формирование государства-нации в странах Востока сопровождалось укреплением постколониальной национальной самоидентификации, в которой часто бывало значимым противопоставление «мы-они». Так, к примеру, компонентом национальной самоидентификации кхмеров была «вьетофобия». Правительства государств Востока систематически использовали мотив борьбы с внешним и внутренним врагом для достижения национальной консолидации, хотя в ряде случаев они прибегали к насилию или развязывали вооруженные конфликты во имя реальных политических целей (например, война Ирака против Ирана в 1979 г.).

Некоторые этнически фрагментированные страны Востока, столкнувшись с возрастанием конфликтности в отношениях между различными этническими группами населения, стали решать эту проблему путем создания преференций для тех или иных групп в таких сферах, как образование, занятость, бизнес и отношения собственности. Так, в Шри-Ланке во второй половине 1970-х годов 70 % студентов зачислялись в университеты на основе стандартных оценок, 30 % — по квотам для областей (для Коломбо и тамильской столицы Джафна — по отдельным квотам). Потом эта система стала меняться, но задачи оставались прежними — обеспечить преимущественные возможности более многочисленным и менее конкурентоспособным группам и постепенно охватить высшим образованием этнические группы пропорционально их доли в численности населения. Аналогичные меры были предприняты в Малайзии, где среди студентов преобладало китайское меньшинство. В сфере бизнеса преференционная политика в пользу основных этнических групп проводилась в Малайзии и Индонезии. Ограничения на получение лицензий и прав собственности для «некоренных групп» населения (в первую очередь господствовавших в этой сфере китайцев) привели к тому, что предприниматели из их числа стали за плату нанимать псевдопартнеров[20]. В Малайзии для получения лицензий на предпринимательство в популярной сфере транспорта (легковое и грузовое такси) немалайцы платили взятки чиновникам. В 1970-е годы малазийское правительство поставило перед собой амбициозную задачу довести долю малайцев в сфере владения капиталом с 2 до 30 %. Преференционная политика в сфере занятости проводилась правительствами некоторых индийских штатов. Хотя подобные меры в интересах наиболее многочисленных групп и имели в краткосрочной перспективе немало негативных последствий (коррупция, снижение привлекательности предпринимательства, отток капитала и т. п.), в долгосрочной перспективе обеспечение пропорционального представительства этнических групп и предоставление им пропорциональных возможностей приводили к важному позитивному результату — сокращению межэтнических столкновений.

В то же время дискриминация меньшинств в целом ряде стран Востока была одним из серьезных факторов конфликтности. Закоснелая система квотного представительства конфессиональных групп во власти в Ливане вступила во всеобостряющееся противоречие с их реальными интересами и меняющейся структурой населения. В Шри-Ланке конституция, обеспечивавшая права тамилов, была принята только в 1978 г., после семи лет их дискриминации сингальским правительством, но это уже не смогло остановить начавшееся вооруженное сепаратистское движение. Отделение Восточного Пакистана от Западного и образование в 1971 г. государства Бангладеш послужило стимулом для национальных движений тамилов в Шри-Ланке и Индии, мусульманского меньшинства на Филиппинах и в Таиланде, ведущих борьбу за сецессию этнических меньшинств в Бирме и даже курдов на Ближнем Востоке. Одни народности стран Востока в ходе процесса деколонизации, когда границы между новыми государствами часто проводились по воле метрополий, оказались разделенными, другие не смогли обрести собственной государственности. Это надолго стало фактором нестабильности, который использовался как орудие в геополитической игре глобальных сил, участвовавших в холодной войне. Белуджи Пакистана, Афганистана и Ирана; бенгальцы Бангладеш и Индии; малайцы Малайзии, Индонезии, Брунея, Таиланда и Сингапура; курды Ирака, Ирана, Сирии и Турции; берберы государств Северной Африки; пуштуны Афганистана и Пакистана; китайцы Китая и практически всех государств Юго-Восточной Азии; узбеки и таджики Афганистана и СССР (а после его распада — Узбекистана и Таджикистана); азербайджанцы Ирана и СССР (а затем Азербайджана) — вот далеко не полный перечень подобных групп.

Вторая холодная война и конец биполярного мира (конец 1970-х — конец 1980-х годов)

Вторая холодная война развернулась в результате событий, начавшихся на Ближнем и Среднем Востоке в 1979 г. Это, прежде всего, исламская революция в Иране, означавшая потерю Соединенными Штатами своего стратегического союзника в регионе, и советское вторжение в Афганистан. В США президент Картер еще в преддверии этих событий стал переходить к более активной антикоммунистической стратегии, чем предыдущая администрация[21], используя концепцию прав человека. Он не только отказался от своих прежних намерений вывести войска из Южной Кореи, но и усилил поддержку южнокорейского режима. Захват американских заложников в Тегеране фактически поставил США на грань войны с Ираном. ЦРУ опасалось, что СССР может попытаться обратить уязвимость позиций США в свою пользу, хотя Тегеран занял враждебную позицию и в отношении СССР. Появление шиитского исламского режима, в равной степени удаленного и от США, и от СССР, и от светских и суннитских режимов в регионе, явилось совершенно новым фактором политической ситуации.

Соперничество в холодной войне по-прежнему доминировало во всех аспектах международных отношений биполярного мира, вмешательство во внутренние дела государств Востока и использование региональных конфликтов в интересах противоборствующих сверхдержав подрывали независимость только недавно освободившихся государств. Лишь некоторым удавалось использовать в своих интересах борьбу сверхдержав за влияние. Все это приводило к бурному росту поставок оружия в страны «третьего мира», к распространению повстанческих движений, гибели мирных жителей и появлению огромного числа беженцев. Окончание холодной войны положило конец и «клиентским войнам», хотя их последствия оказались весьма тяжелыми. Афганистан представлял собой наиболее яркий пример такой ситуации.

Ввод советских войск в Афганистан в 1979 г. был первой советской акцией за рубежом подобного рода после Второй мировой войны[22]. Однако апрельская революция в этой стране была совершена исключительно при опоре на собственные силы, без какой бы то ни было поддержки СССР. Тем не менее, здесь, как и в других аналогичных ситуациях, на политические события в значительной степени оказывали влияние ведомства и агентства сверхдержав, а также отдельные политические лидеры. После того как в марте 1979 г. капитан афганской армии из Герата Исмаил Хан начал джихад против коммунистического режима в Кабуле, председатель КГБ СССР Ю.В. Андропов на заседании Политбюро 17 марта сказал, что, хотя СССР могут объявить агрессором, «нам нельзя потерять Афганистан». При этом уже 18 марта министр обороны Д.Ф. Устинов отметил, что афганское руководство «недостаточно оценивает роль исламских фундаменталистов». В США опасались, что советская разведка попытается использовать против США непростую обстановку, сложившуюся на Ближнем и Среднем Востоке после иранской революции. В марте 1979 г. ЦРУ впервые предложило Картеру развернуть тайную помощь антикоммунистически настроенным моджахедам-афганцам. Советская пропаганда начала обвинять США, Пакистан и Египет в поддержке афганских повстанцев. Американские аналитики предполагали, что падение режима Тараки может вызвать вторжение со стороны СССР, в этом случае Пакистан, Иран и Китай станут активно помогать повстанцам, а пакистанский лидер Зия-уль-Хак попросит США вмешаться, чтобы предотвратить переход советских войск на пакистанскую территорию. Это был сценарий начала третьей мировой войны. Советская и американская разведки развернули активную деятельность в регионе. ЦРУ стало выяснять у своих партнеров в Пакистане и Саудовской Аравии, что можно сделать в Афганистане для ликвидации левого режима. Картер выделил средства на оказание помощи повстанцам и тайные операции ЦРУ. Драматические события в Афганистане вынуждали СССР принять серьезное решение. Приход к власти Амина был расценен в Москве как угроза (Амин, живя в США, был связан с фондом «Азия», имевшим особые контакты с ЦРУ). Опасались и того, что он был американским агентом, и его связей с Пакистаном и Китаем, и возможных договоренностей с моджахедами. Парадоксально, но американцы также крайне негативно относились к Амину, считая, в частности, что он повинен в похищении и убийстве посла США в Афганистане. Тем не менее, именно в этих условиях было принято решение о вводе советских войск.

Осуществленная в декабре 1979 г. советскими спецслужбами ликвидация Амина и замена его на Бабрака Кармаля была исключительным для СССР примером операции по «смене режима». Она была расценена на Западе как грубое вмешательство во внутренние дела суверенного государства и помогла США мобилизовать мировое общественное мнение против СССР. Правда, жестокие репрессии против населения, предпринятые правительством Амина в 1978–1979 гг., в не меньшей мере способствовали дискредитации революционного Афганистана, чем массовая бойня, устроенная в Камбодже «красными кхмерами» в 1970-е годы, подрыву доверия к их режиму.

Зия-уль-Хак, автор «исламизации сверху», при мощной поддержке США, Саудовской Аравии и других аравийских монархий решил сделать джихад в Афганистане своей стратегией. Огромную роль в индоктринации моджахедов играли создаваемые на аравийские деньги медресе[23]. Шеф саудовской разведки, служившей главной опорой США в борьбе с коммунизмом в регионе, блестяще образованный сын убитого в 1975 г. короля Фейсала — Турки аль-Фейсал, стал архитектором и главным спонсором джихада[24], а лидер Иттихад-е ислами (Исламского союза), ваххабит Абдуррасул Сайяфего главным клиентом среди моджахедов. Постепенно в их ряды стали вливаться арабские добровольцы и наемники. Ошибки, допущенные режимом в Кабуле, способствовали росту популярности джихада среди афганцев не меньше, чем щедрое финансирование со стороны Саудовской Аравии и американское вооружение. Стала заметной организационная и идейная роль Бен Ладена — ученика духовного отца ХАМАСа, джихадиста, иорданского палестинца Абдуллы Аззама (он погиб во взорванном автомобиле в ноябре 1989 г.), который, как считается, в 1985 г. основал Исламский фронт спасения для поддержки моджахедов[25]. Аззам воспевал насилие и отвергал любую иную интерпретацию джихада кроме как вооруженной борьбы с неверными и отступниками. Своим радикализмом он превзошел и аль-Маудуди, который исходил из принципа постепенности, и основателя движения «Братья-мусульмане» Хасана аль-Банну, выступавшего за социальные реформы, и даже Сейида Кутба. Бен Ладену, тогда регулярно общавшемуся с саудовскими принцами, удалось привлечь в ряды моджахедов выходцев из многих государств исламского мира. По оценке американской разведки, уже к 1984 г. (из-за действий джихадистов) советские войска потеряли 350–400 самолетов и 2750 танков и бронетранспортеров. Особенно эффективным оружием явились американские «Стингеры», которыми моджахеды сбивали советские вертолеты. Шеф ЦРУ У. Кэйси был одним из самых горячих сторонников джихада, который всего через несколько лет повернется против самих США. В СССР на заседании Политбюро 13 ноября 1986 г. начальник Генерального штаба маршал С.Ф. Ахромеев сообщил М.С. Горбачеву, что, хотя для прикрытия афганско-пакистанской границы было размещено 50 тыс. советских военнослужащих, этого числа было недостаточно, чтобы остановить поставки оружия из США через Пакистан.

Подъем политического ислама в этот период охватил и целый ряд других государств. В Алжире с 1979 вплоть до 1988 г. исламисты были пока еще разрознены и слабы, но постепенно завоевывали поддержку. Среди них выделялась радикальная группа Мустафы Буйали. В Ираке с конца 1970-х годов развернулось сложное противоборство националистических, марксистских и исламистских сил, военных и гражданских элит, происходившее на фоне межэтнического, межобщинного (суннитско-шиитского) и межкланового соперничества и борьбы между региональными державами. Иранскую революцию светский баасистский режим Ирака воспринял как событие, угрожающее усилением шиитской активности в регионе. Став президентом Ирака в 1979 г., Саддам Хусейн[26], слабость стартовых позиций которого предопределялась его происхождением (из семьи безземельного крестьянина) и отсутствием военного прошлого, начал строить новую систему управления страной, основанную на разветвленном бюрократическом аппарате, в котором особо важную роль играли спецслужбы, при опоре на узкий круг зависимых от Хусейна и выдвинутых им соратников. Создаваемый им культ личности использовался как для консолидации страны, так и для укрепления режима. Демократическая партия Курдистана во главе с молодым Масудом Барзани начала искать поддержку в Иране, а ее соперник — Патриотический союз Курдистана во главе с Джалалем Талабани, наоборот, стал сближаться с Багдадом (позднее эта ситуация изменилась). Подпольные шиитские организации перешли к насильственной борьбе против режима, а после покушения на жизнь вице-премьера Тарика Азиза в апреле 1980 г. шиитские духовные лидеры аятолла Бакр ас-Садр и его сестра Бинт аль-Худа были казнены в Багдаде. Хусейн избавлялся от старых и оппозиционных шиитских лидеров и ставил на их место новых, лояльных режиму.

Периодически возникали столкновения с иранцами из-за пограничных споров. Хусейн решил, что революционные чистки в иранской армии создают благоприятную ситуацию для восстановления суверенитета над рекой Шатт-эль-Араб, что он считал делом национальной чести. Одновременно Ирак рассчитывал на переход на свою сторону арабского меньшинства — населения провинции Хузестан. Так началась война против Ирана, продолжавшаяся с 1980 по 1988 г., но расчеты Ирака на слабость иранского режима и поддержку со стороны арабов Хузестана не оправдались. Лояльность национальному государству оказалась выше узко религиозной и узко этнической солидарности: иракские шииты сражались против иранской армии так же, как арабское меньшинство в Иране сражалось против иракцев. Ирак, Иран и Афганистан на длительное время останутся местом столкновения интересов глобальных и региональных держав, в том числе и в новом, XXI столетии.

В арабо-израильском конфликте в условиях второй холодной войны силы, поддерживаемые Советским Союзом, были ослаблены заключенным вскоре после исторического визита президента Египта Садата в Иерусалим Кэмп-Дэвидским соглашением между Египтом и Израилем. Это соглашение явилось важным прорывом в мирном процессе, хотя Египет и подвергся временной изоляции со стороны арабских государств. Израильское вторжение в Ливан в 1982 г. привело к изгнанию сил палестинского сопротивления из этой страны (руководство ООП было вынуждено перебазироваться в Тунис) и созданию на юге страны «зоны безопасности», контролируемой произраильской Армией юга Ливана.

Важные изменения шли в этот период на Дальнем Востоке. КНР полностью дистанцировалась от эксцессов эпохи Мао. После установления нормальных дипломатических отношений с США в январе 1979 г. в ходе визита Дэн Сяопина в США Китай начал быстро укреплять экономические и политические позиции. Начавшееся после этого китайское вторжение во Вьетнам, предпринятое в ответ на военную акцию Вьетнама в Камбодже по свержению режима Пол Пота, наводило на мысль о возможной договоренности с США. Однако США, хотя и продолжали курс на сближение с Китаем, дипломатически не поддержали его, опасаясь быть втянутыми в конфликт с СССР. Они потребовали вывода вьетнамских войск из Камбоджи и китайских — из Вьетнама. В целом отношения в треугольнике США-СССР-КНР характеризовались активным, хотя и асимметричным соперничеством[27]. В рамках этих отношений личностный фактор, как и везде, оказывал влияние на ситуацию. Так, усиление З. Бжезинского способствовало проведению «жесткого курса» в отношении действий СССР. Приход к власти в США активного антикоммуниста Р. Рейгана в 1980 г. затормозил американо-китайское сближение, а занявший пост госсекретаря в середине 1982 г. Дж. Шульц считал основой политики США в этом регионе союз с Японией.

В апреле 1979 г. КНР отказалась продлить советско-китайский договор 1950 г. СССР по-прежнему руководствовался непопулярной у стран региона концепцией коллективной безопасности в Азии. Китай, со своей стороны, стал строить политику в отношении сверхдержав на основе равноудаленности. Однако, как отмечает А.Д. Богатуров, к середине 1980-х годов Китай перестал быть привилегированным стратегическим партнером США из-за тесного стратегического американо-японского сотрудничества и начавшегося улучшения советско-американских отношений. С личностью японского премьера Я. Накасонэ (с ноября 1982 г.) связывается заявление о том, что Япония является «непотопляемым авианосцем» США. В то же время США не удавалось убедить Токио в том, что рост советского военного строительства на Дальнем Востоке направлен против Японии. Превращение Вьетнама в региональный центр силы во многом благодаря установлению «особых отношений» с Лаосом и Камбоджей, где находились около 150 тыс. вьетнамских военнослужащих, настолько не устраивало Китай и Таиланд, что они начали оказывать военную и финансовую помощь окопавшимся на территории Таиланда силам «красных кхмеров», продолжавшим получать также политическую и иную поддержку США, контрастирующую с их правозащитной риторикой.

Япония в 1980-е годы еще больше упрочила свое положение промышленного гиганта Востока. Под японский контроль к концу этого периода перешла немалая часть недвижимости и промышленности в самих Соединенных Штатах.

Восток в постбиполярном мире (конец 1980-х — 2000-е годы)

Главными событиями этого периода для стран Востока (и не только для них) были: вывод советских войск из Афганистана и окончание холодной войны, агрессия Ирака против Кувейта и вторжение войск коалиции для освобождения этой страны (первая международная интервенция «нового типа»), распад Советского Союза и образование в Центральной Азии и на Южном Кавказе новых независимых государств, ставших частью Востока, превращение Китая в одну из ведущих экономических держав мира и быстрый экономический подъем Индии, появление еще двух (помимо Израиля) новых непризнанных ядерных держав — Индии и Пакистана, рост радикальных мусульманских движений и появление в этих условиях нового водораздела постбиполярного мира — Запад и исламский мир.

Система международных отношений эпохи холодной войны, как и некогда вестфальская, была основана на идеологической и организационной легитимности суверенного национального государства, даже в том случае если оно находилось в союзе с США или с СССР. Теперь же национальные государства остались основными военными и политическими действующими лицами, а многонациональные корпорации господствовали в сферах экономики и коммуникаций. Все больше региональных держав на Востоке заявляли о себе как о центрах силы, управляемость международной системы нарушалась, она все чаще демонстрировала признаки хаотичности, росло соперничество за ресурсы, территории, влияние; попытки США утвердить однополярную модель мира создавали новые очаги кризисов. Все больше государств на Востоке считало свое существование небезопасным, происходила эрозия национального суверенитета, неприкосновенность которого вскоре перестала быть незыблемой.

В Южной Азии успешные испытания ядерных зарядов в Индии в мае 1998 г. (первый ядерный взрыв был осуществлен ею еще в 1974 г.), а вслед за ними и в Пакистане (его ядерная программа проводилась при помощи Китая) означали, что в результате «цепной реакции» в треугольнике Китай-Индия-Пакистан в Азии появились еще две ядерные военные державы. Они также достигли успехов в создании современного ракетного оружия. Появление у Индии и Пакистана ядерно-ракетного потенциала не сняло напряженности в отношениях между ними, прежде всего, — по проблеме Кашмира, но явилось фактором сдерживания.

17 августа 1988 г. автор пакистанской «исламизации сверху» и отец-основатель афганского джихада Зия-уль-Хак вместе со своим начальником генштаба Ахтаром, послом США и группой военных погиб в авиакатастрофе. За десятилетие Ахтар превратил пакистанскую разведку во всесильную организацию, которую опекали такие региональные державы, как Турция и Саудовская Аравия. Она тесно сотрудничала с ЦРУ, имела доступ к самой передовой технике и изощренным техническим средствам сбора информации. Организация принимала в ряды своих легионеров джихадистов — добровольцев и наемников со всего мира, в том числе из США, которые боролись за пакистанские интересы не только в Афганистане, но и в Кашмире, в Саудовской Аравии и в самих США.

На Среднем Востоке Ираку, Ирану и Афганистану предстояло на длительное время оставаться местом столкновения интересов глобальных и региональных держав периода после холодной войны. После вывода советских войск из Афганистана весной 1989 г. лидер Хизб-е ислами (Исламской партии) Гульбеддин Хекматьяр при поддержке пакистанской разведки, «Братьев-мусульман» из «Джамаат-е ислами», саудовских спецслужб, при участии арабских наемников и добровольцев начал планомерно уничтожать своих союзников по джихаду. Для этого использовались и похищения, и убийства. Пакистанцы блокировали тех, кто выступал против Хекматьяра, и уговаривали их вступить в ряды его партии. Пакистанская разведка, которая чувствовала себя в Афганистане как в своей вотчине, рассчитывала при поддержке арабских фондов превратить возглавляемую Хекматьяром партию, где господствовали близкие им «Братья-мусульмане», в главную политическую силу в Афганистане.

Несмотря на советско-американское сближение, фактически противостояние сверхдержав продолжилось и после ухода советских войск. Из СССР пошла массированная помощь режиму Наджибуллы. По оценкам США, в Кабул теперь ежемесячно поступало продовольствия и военной амуниции на сумму до 300 млн. долл. Пакистанская разведка и ЦРУ пытались сбивать советские транспортные самолеты. Президент Дж. Буш санкционировал активизацию тайных операций ЦРУ в Афганистане. Многие деятели в американском истеблишменте при этом не понимали, почему США поддерживают враждебно настроенные к ним фракции Хекматьяра и Сайяфа — зародыши будущего глобального антиамериканского джихада, и выступали за прекращение опоры на пакистанскую разведку.

На судьбы будущего мирового джихада оказывали воздействие конфликты между представителями различных американских ведомств в Пакистане, в частности — между резидентом ЦРУ Верденом, выступавшим за продолжение ориентации на пакистанскую разведку, и противником этой линии, послом Р. Оукли. Тем не менее, ЦРУ начало также сотрудничать с не подконтрольным Пакистану и враждовавшим с Хекматьяром и Сайяфом лидером таджиков Ахмад-шахом Масудом, которому оно стало выплачивать по 200 тыс. долл. в месяц, но отказалось снабжать оружием. В 1990 г. Саудовская Аравия и Кувейт резко увеличили помощь моджахедам, несмотря на уже начавшееся сокращение помощи со стороны США.

Специальный представитель президента США П. Томсен в конце 1989 г. добился проведения политики, направленной на одновременное достижение двух целей — свержение Наджибуллы и создание коалиционного умеренного правительства при изоляции экстремистов Хекматьяра и Сайяфа. В начале 1990 г. он объявил об этом Пакистану. Однако ему не удалось осуществить план привлечения бывшего короля, на которого он считал необходимым сделать ставку. Несмотря на уход советских войск, правительство Наджибуллы держалось некоторое время и после того, как 13 сентября 1991 г. министр иностранных дел СССР Б.Д. Панкин и госсекретарь США Дж. Бейкер договорились о прекращении военной помощи афганским сторонам (моджахеды, естественно, продолжали получать оружие). Вследствие этого, а также из-за предательства видных деятелей кабульского режима моджахеды взяли Кабул в апреле 1992 г.

На Ближнем Востоке в начале 1990-х годов с операции «Буря в пустыне», направленной на освобождение Кувейта от иракской оккупации, началась новая эпоха постбиполярного интервенционизма. Причем сама операция велась многонациональными коалиционными силами и была санкционирована ООН[28]. Освобождение Кувейта не являлось единственной целью этой операции. Было ясно, что США стремились как обеспечить себе доступ к нефти на выгодных для них условиях, так и защитить своих союзников в регионе, в первую очередь Саудовскую Аравию. Арабскими государствами, направившими свои войска для участия в действиях коалиционных сил, руководили разные мотивы: Саудовская Аравия действительно опасалась продолжения иракской агрессии, Египет рассчитывал на прощение долга, а Сирия — на содействие в освобождении Голанских высот. Большая часть международной общественности считала эту акцию справедливой, полагая, что она может упорядочить систему международных отношений, разбалансированную в результате окончания существования биполярного мира.

Однако немалое число людей относились к войне в Заливе с опасением — ведь сколь благородной ни была бы главная цель интервенции, она все же означала нарушение суверенитета с помощью военной силы, создавая опасный прецедент. Эти опасения окрепли после того, как США и Великобритания без одобрения международного сообщества ввели в Ираке режим зон, запретных для полетов иракских самолетов, начали наносить воздушные удары по некоторым иракским целям. Санкции, введенные Советом Безопасности, работали, однако в результате их применения больше страдало население Ирака, чем правительство Саддама Хусейна. Более того, сам режим санкций постепенно размывался, Ирак стал восстанавливать отношения со многими государствами, в том числе и с участвовавшими в действиях коалиции в Кувейте. В то же время американские неоконсерваторы, усиливавшие свои политические позиции, стали готовить почву для будущей новой операции — теперь уже по свержению режима Хусейна.

В этих условиях вскормленный афганским джихадом исламский экстремист Бен Ладен предложил Саудовской Аравии сделку: он возглавит войну за освобождение Кувейта от иракской оккупации, объявив джихад против Саддама Хусейна, но Эр-Рияд не обратится к помощи США и не разместит американские войска на саудовской территории. А после прибытия в королевство воинских контингентов США союзник Бен Ладена А. Сайяф впервые объявил саудовское правительство «неисламским», правительством куфра (неверия). Несмотря на огромную поддержку, которую саудовцы в течение долгих лет оказывали джихадистам, в Пакистане и Афганистане быстро росли антисаудовские настроения. В 1990 г. Бен Ладен намеревался развернуть джихад и против левого режима в НДРЙ, но объединение страны помешало осуществлению этих планов.

СССР поддержал международные усилия, направленные на освобождение Кувейта. Однако М.С. Горбачев, несмотря на сопротивление министра иностранных дел Э.А. Шеварднадзе, согласился с предложением Е.М. Примакова (в то время — члена Президентского совета) направить его с миссией в Ирак, чтобы попытаться уговорить С. Хусейна вывести войска и избежать применения военной силы. В этой ситуации была в очередной раз предпринята попытка добиться выгодного для Москвы развития событий и показать способность влиять на них с помощью «дипломатии миссий и посланий» (в разработке и реализации этой дипломатии активное участие всегда принимала советская разведка). Но избежать войны не удалось. Позднее ряд американских политиков упрекали президента Буша-старшего (или, как его называют в Америке, по порядковому номеру его президентства, Буша-41) в том, что он не захотел войти в Ирак и свергнуть режим Саддама.

Необычайно быстрый взлет исламизма произошел с конца 1980-х годов в Алжире. Исламисты эффективно воспользовались свободами и возможностями, которые им предоставил переход режима к более плюралистической политической системе. Была развернута активная работа в прессе, проводились демонстрации и марши, возникло несколько легально действовавших исламских политических партий, в том числе Фронт исламского спасения (ФИС), сумевший в 1989–1991 гг. мобилизовать на своей платформе большинство сторонников политического ислама в стране (они в соответствии с практикой, заимствованной у светских националистических партий, делились на активных членов, поддерживающих и сочувствующих). ФИС объединил в своих рядах салафитов, бывших членов группы Буйали, «афганцев» и «алжирцев»[29]. После победы ФИС на парламентских выборах в 1991 г. алжирские военные в 1992 г. совершили бескровный переворот, поддержанный большинством государств мира, в том числе и западными державами, призывавшими к распространению демократии на Ближнем Востоке, запретили ФИС и развернули широкие репрессии против его сторонников.

В 1993 г. в стране открыла фронт вооруженной борьбы с режимом новая, радикальная организация аль-Джамаа аль-ислямийя аль-мусалляха (Исламская вооруженная группа, ИВГ). ИВГ перешла к беспощадному террору сначала против всех представителей и сторонников власти, а затем всех служащих, журналистов и интеллектуалов, всех членов других исламских группировок, иностранцев, тех своих членов, которые подозревались в симпатиях к другим, даже радикальным группировкам, а также и многих ни в чем не повинных мирных жителей. В октябре 1996 г. ИВГ заявила, что будет уничтожать всех, кто не молится и не платит закят ИВГ, убивать женщин, выходивших из дому без хиджаба, и даже тех людей, которые обращаются в государственные суды. Антисистемная оппозиционность режиму («нет — диалогу, нет — прекращению огня, нет — перемирию, нет — безопасности и гарантиям») и жесточайший слепой террор со временем оттолкнули от ИВГ многих ее сторонников. В Индонезии, Кашмире, на Филиппинах радикалы-исламисты также осуществляли акции жестокого террора против мирного населения.

Одновременно с этим стали проявляться очертания нового политического противостояния на религиозной основе в исламском мире: между суннизмом и шиизмом. В суннитской части этого мира действовали такие отличающиеся друг от друга группы игроков, как умеренные прозападные режимы (Египет, Иордания, Саудовская Аравия), саудовский салафитско-ваххабитский религиозный истеблишмент, неофундаменталистский режим «Талибан» в Афганистане, международные террористические группировки вроде «аль-Каиды», светский баасистский радикально-националистический режим Саддама Хусейна в Ираке, исламистские группировки типа «Братьев-мусульман», ФИС, ИВГ, ХАМАС и т. д. В шиитской части исламского мира стремились активнее заявить о себе Иран, светский баасистский режим Сирии, возглавляемый алавитским меньшинством, алавиты Турции, шииты Бахрейна, Пакистана и Саудовской Аравии, ливанские политические партии «Амаль» и особенно «Хизбалла». Шииты Ирака также стремились повысить свой статус, несмотря на жестокие репрессии режима. После успеха операции «Буря в пустыне» иракские шииты, ошибочно рассчитывая на поддержку США и членов коалиции, подняли восстание на юге Ирака, которое было беспощадно подавлено.

В Центральной Азии и на Южном Кавказе шел трудный процесс становления новых независимых государств. Они столкнулись с тяжелыми внутренними проблемами, а также с необходимостью определить свои отношения с глобальными и региональными державами, стремившимися укрепить здесь позиции. Некоторые из этих держав развернули соперничество за преимущественное влияние на новые независимые государства, предпринимая попытки окончательно вытеснить Россию из этих регионов. Сложной проблемой стали вспыхнувшие в них этнополитические конфликты — карабахский, грузино-абхазский, осетино-грузинский, а также внутренний конфликт в Таджикистане, где за идеологическими позициями скрывались интересы элит различных областей страны. Исламский фактор играл большую роль во внутритаджикском конфликте, продолжавшемся вплоть до второй половины 1990-х годов, когда политический ислам, впервые в Центральной Азии, был инкорпорирован во власть в светском государстве. Одновременно созданное узбекскими религиозными экстремистами Исламское движение Узбекистана провозгласило вооруженный джихад против «режима куфра» в этой стране. В Центральной Азии стала постепенно завоевывать сторонников, несмотря на запреты и репрессии, Хизб ат-тахрир аль-ислами (Партия исламского освобождения), призывающая к созданию всемирного исламского халифата.

К этому времени в мусульманском мире укрепились позиции исламских радикалов, воспитанных неофундаменталистской индо-пакистанской школой Деобанди, которые приобрели мощную базу поддержки в Афганистане, где пришел к власти ультраконсервативный режим «Талибан». Бывшие «афганские арабы» начали поворачивать оружие против США. Вернувшийся в мае 1996 г. в Афганистан из Судана[30] Бен Ладен провозгласил глобальный джихад против «альянса крестоносцев и сионистов», а также поддерживавших их правительств исламского мира, в том числе Саудовской Аравии. С этого времени деятельность «аль-Каиды» вступила в новую фазу — она получила в свое распоряжение мощную базу в Афганистане. 7 августа 1998 г. боевики из ближайшего окружения Бен Ладена взорвали американское посольство в Найроби, убив 213 и ранив 4600 человек, а затем в Дар-эс-Саламе.

В то время ЦРУ рассматривало «аль-Каиду» как структуру, состоящую из нескольких концентрических кругов. Американская разведка видела парадоксальность устройства этой организации в том, что она строго контролировалась сверху, но расчленялась на мало связанные друг с другом части внизу. Наряду с основным руководящим составом «аль-Каиды» во главе с Усамой бен Ладеном в Афганистане существовали «защитные» кольца ее воинственных региональных союзников — «Талибан», часть пакистанской разведки, узбекские и чеченские эмигранты, пакистанские группы антишиитских экстремистов и кашмирские радикалы. Вокруг них действовали более «мягкие» круги поддержки — международные благотворительные фонды, миссионерские организации, радикальные мечети, медресе и политические партии по всему свету. Это был постоянный резерв для рекрутирования боевиков и террористов-джихадистов.

Джихадисты (так же, как и их противники) использовали институт фетв для оправдания своих действий и политической мобилизации, и каждая группа бойцов имела своих ученых — улама. Для египетской аль-Джамаа аль-ислямийя (Исламской группы) авторитетом был слепой шейх Омар Абд ар-Рахман, который своими фетвами противостоял фетвам шейхов университета аль-Азхар, осуждавших насильственные методы борьбы. За фетвами, разрешающими убивать заложников, к радикальным шейхам на Ближнем Востоке обращались чеченские террористы. В марте 2000 г. дать фетву, одобрявшую убийства китайцев, у шейха Мукбиля аль-Вадаиля из Йемена попросила индонезийская группировка «Лашкар джихад» («Воины джихада»). А сверхрадикальная салафитская «Ат-Такфир ва-ль-хиджра» осудила Бен Ладена за то, что он принимал покровительство режима «Талибан», который «стал безбожным», потребовав членства в «организации кафиров» — ООН.

Созданный американской разведкой антитеррористический центр во главе с Г. Шроеном безуспешно пытался обнаружить местонахождение Бен Ладена, понимая, что он готов нанести новый удар по американским целям. Директор ЦРУ Дж. Тенет считал, что он снова может вернуть время десятилетней давности, когда У. Кейси, прежний руководитель ЦРУ, из Лэнгли помогал определять и направлять глобальную политику США. Он заявил о начале наступления на Бен Ладена и его сторонников. Однако успеху этих действий мешала непоследовательность политики США: они все еще не хотели предпринимать какие-либо активные действия против «Талибана», надеясь использовать движение в своих целях[31].

Тем не менее, США были нужны союзники в начавшейся в 1999 г. Охоте на лидера «аль-Каиды». Таковым не мог быть Пакистан, в разведке которого действовали единомышленники талибов, не хотел сотрудничать в этом нейтральный Туркменистан, в Таджикистане еще сохранялись очаги гражданской войны. Оставался Узбекистан, светский режим которого был основной мишенью Исламского движения Узбекистана (ИДУ). В феврале 1999 г. боевики ИДУ совершили покушение на жизнь президента И.А. Каримова. Именно после этого ЦРУ предложило узбекским властям сотрудничество в борьбе с общим врагом в Афганистане. Предложение было принято, и ЦРУ тогда же получило возможность негласно использовать военно-воздушные базы Узбекистана для транзитных полетов и посадки вертолетов. Агентству также было разрешено установить там оборудование для перехвата разговоров между лидерами «аль-Каиды» и «Талибана». Узбекистану обещали помощь в подготовке войск специального назначения. Позднее с военно-воздушной базы в Ханабаде, как сообщает американский журналист С. Колл, было тайно осуществлено несколько полетов в Афганистан беспилотных аппаратов «Предатор», однако Бен Ладен оставался неуловимым. Для президента Узбекистана избавление от угрозы экстремистов с юга было главным приоритетом, и он рассчитывал на помощь и успех США.

В не меньшей степени, чем на узбекистанском направлении, роль личности проявилась в случае с Ахмад-шахом Масудом. Масуд был харизматическим лидером, единственным командиром, над которым движению «Талибан» еще не удалось взять верх. С весны 1997 до весны 1999 г. состоялось три визита группы агентов ЦРУ в лагерь Масуда в долине Панджшер на вертолете, вылетавшем из Душанбе. Масуду было поставлено оборудование для слежения за «Талибаном» и передавалась регулярная финансовая помощь. У ЦРУ были некоторые сомнения в полезности Масуда как союзника с учетом его своевольного поведения в прошлом, когда агентство уже оказывало ему поддержку деньгами. Однако оно все равно рассматривало его как одну из важнейших политических фигур и считало необходимым ориентироваться на него, начав поставки оружия. С этим категорически не соглашался Белый дом: Масуду припоминали резню жителей Кабула в середине 1990-х годов, когда он был министром обороны, и причастность к наркобизнесу[32]. Сам Масуд рассчитывал переиграть пакистанскую разведку, поддерживавшую «Талибан», и еще во время прежних тайных встреч с американцами в Таджикистане соглашался принять помощь от ЦРУ. Он пытался убедить американцев в том, что деятели «Талибана» являются самыми злостными врагами прав человека, проводившими жестокие репрессии против женщин и шиитского меньшинства.

В этой ситуации опять проявилась привычная двойственность политики США, рассматривавших «Талибан» и Масуда как две воюющие между собой стороны, к которым надо относиться одинаково, выжидая победы одной из них и не поддерживая никого. Специалисты по антитеррору толкали администрацию к тому, чтобы включить терроризм в число основных угроз безопасности. Однако «мозговой трест» госдепа в составе Олбрайт, Пикеринга и Тэлбота считал этот подход слишком узким, с учетом таких приоритетных интересов США в период правления Клинтона, как борьба с распространением ядерного оружия, ситуация в Кашмире, стабильность в Пакистане и т. д.

Иногда не только личностные, внесистемные, но и весьма экзотические факторы оказывали влияние на формирование политики. Так, члены правящей семьи ОАЭ — фанатичные любители соколиной охоты на дроф — каждый охотничий сезон выезжали в Пакистан, где организаторы такой охоты установили с ними хорошие личные контакты. Шейхов познакомили с лидерами «Талибана», и в дальнейшем это способствовало тому, что ОАЭ официально признали их правительство в Афганистане. А лучшие места для охоты на дроф были именно в Афганистане, и именно там базировался Бен Ладен. Американская разведка обнаружила охотничий лагерь, где, как предполагалось, находился лидер «аль-Каиды», но американское руководство не решалось нанести по нему бомбовый удар, опасаясь, что там находились влиятельные члены правящей семьи ОАЭ. На власти ОАЭ было оказано давление с целью побудить их прекратить поездки шейхов на охоту в Афганистан.

В 1990-е годы стало ясно, что религия в современном мире, и в первую очередь на Востоке, приобретала все большее значение. Американский исследователь Э. Хансон проницательно заметил, что новая парадигма международных отношений, установившаяся после окончания холодной войны, была основана на сочетании глобализации политической, экономической и военной со значительной ролью религиозного фактора в мировой политике. Многочисленные подтверждения этого заключения можно обнаружить не только в исламском мире, где политическая роль религии аксиоматична. Среди разнообразных моделей вхождения религии в политику можно назвать борьбу религиозных деятелей против авторитарных правителей. К примеру, филиппинский кардинал Хайме Син сражался против Фердинанда Маркоса во время февральской революции 1986 г., в результате которой президентом была избрана Корасон Акино. Еще одна модель — противоборство религиозных групп в поликонфессиональном обществе, и наиболее ярким примером этого может служить Индия. К началу нового тысячелетия противоречие между Западом и исламским миром являлось одной из характерных черт международной жизни.

Вторая половина XX в. была для стран Востока эпохой коренных политических перемен, становления национальной государственности, бурных политических выступлений масс. Все они пережили революции, военные перевороты, межгосударственные войны или вооруженные гражданские конфликты. Было очевидно, что и будущие, назревавшие перемены могут носить насильственный характер. Страны Востока вступили в третье тысячелетие в обстановке повышенной конфликтности и неопределенности, процесс их вхождения в мировое сообщество был далек от завершения и, как показало начало XXI в., столкнулся с новыми, серьезными вызовами[33].