Восток в новейший период (1945-2000 гг.)

Борьба за независимость (1945–1962)

После 1945 г. Алжир оставался наиболее важной колонией Франции, представлявшей ценность и как стратегический плацдарм, и как источник природных ресурсов, и как громадная (2,3 млн. кв. км) территория, хозяйственное освоение которой французами приобрело еще большее значение в послевоенный период.

Все это объясняет заинтересованность Парижа в сохранении своих позиций в Алжире. Еще больше это подкреплялось переселенческим характером Алжира как колонии. Наличие в стране значительного (около 1 млн. чел.) европейского меньшинства, составлявшего в 1940-1950-е годы примерно 1/9 всего населения, еще теснее связывало колонию с метрополией, как бы оправдывая официальный тезис властей: «Алжир — это Франция». Но это было далеко не так. И прежде всего, об этом свидетельствовал сам факт антифранцузского восстания в мае 1945 г., а также его кровавое подавление, в ходе которого погибло, по разным данным, от 20 до 45 тыс. алжирцев. Это было первым опровержением возникших после 1942 г. иллюзий о возможности «лояльного франко-алжирского диалога».

Эти иллюзии пыталась использовать Алжирская компартия (АКП), получившая на выборах в октябре 1945 г. 220 тыс. голосов (включая голоса 135 тыс. алжирцев). Но в дальнейшем она постоянно теряла голоса как ввиду своей ориентации на «победу пролетарской революции» во Франции и подчинения этой задаче всех остальных, так и постоянного стремления националистов представить ее как «немусульманскую» и «неалжирскую».

Воспользовавшись амнистией в марте 1946 г., возобновили свою деятельность улемы-реформаторы и сторонники Манифеста алжирского народа. Первые воссоздали свою ассоциацию во главе с Баширом аль-Ибрахими, вторые — новую либеральную партию Демократический союз Алжирского манифеста (УДМА) во главе с Фархатом Аббасом. В июне 1946 г. УДМА получил на выборах в Учредительное собрание Франции 11 мест из 13, отведенных алжирцам. Но выдвинутый партией проект автономной Алжирской республики, федерированной с Францией, потерпел неудачу, получив поддержку лишь от АКП.

Отклонение проекта УДМА явилось вторым ударом по иллюзиям «франко-алжирского диалога» и еще более усилило позиции сторонников независимости среди населения Алжира. В ноябре 1946 г. подпольная ППА (Партия алжирского народа, запрещенная еще в 1939 г.), сохраняя нелегальный аппарат, создала свой легальный вариант — Движение за торжество демократических свобод (МТЛД). Получив пять мест в Национальном собрании Франции на выборах осенью 1946 г., МТЛД потребовало немедленной ликвидации колониального режима. Однако в сентябре 1947 г. французский парламент утвердил Статус Алжира, практически сохранивший в стране колониальный режим во главе с полновластным генерал-губернатором. Декларируемые в Статусе демократические свободы остались лишь на бумаге: выборы фальсифицировались (во французской прессе даже возникло выражение «выборы по-алжирски»), деятели национальных партий преследовались, пресса этих партий подвергалась запретам и конфискациям. Пытки заключенных в застенках колониалистской полиции стали системой, как и карательные экспедиции войск и жандармерии.

Всякое выступление в защиту независимости Алжира каралось как «покушение на целостность французской территории». Около 30 тыс. борцов за независимость находились в тюрьмах, причем многие их них, попав в заключение в мае 1945 г., были освобождены лишь после провозглашения независимости в июле 1962 г. Обычной была дискриминация алжирцев при приеме на работу, продвижении по службе и оплате за равный с европейцами труд.

Европейцы доминировали в социальной иерархии (в их руках было 90 % промышленности и торговли страны. 92 % всех капиталовложений) и по размерам присваемого дохода. В 1954 г., составляя менее 12 % населения, они занимали 92,8 % всех мест руководящих кадров (администраторов, бюрократов и менеджеров), 82,4 — инженеров и технологов, 78,7 — служащих и 55,7 % квалифицированных рабочих. Алжирцы же в 1954 г. составляли 68,4 % неквалифицированных рабочих и 95,1 % чернорабочих. Средний заработок рабочего или служащего европейца превышал заработок алжирца в четыре раза. Европейская буржуазия в городах (12,3 тыс. чел.) присваивала 40 % дохода горожан, мелкая буржуазия (43,2 тыс.) — 21 %, средние слои и рабочие (252,4 тыс.) — 23,2 %.

Алжирская буржуазия (крупная и средняя — 18,6 тыс., мелкая — 92,4 тыс.) совместно получала 5,3 % дохода горожан, а алжирские рабочие и служащие (320,3 тыс.) — около 9 %. В то же время средний годовой доход алжирского крестьянина был почти в 46 раз меньше среднего дохода колониста-европейца, на каждого из которых земли приходилось примерно в десять раз больше, чем на одного имевшего землю алжирца. Безработица охватывала 1,5 млн. алжирцев, т. е. почти половину самодеятельного населения. Две трети населения деревни составляли сельские пролетарии и полупролетарии, либо не имевшие земли, либо имевшие ее недостаточно. Половина детей алжирцев не доживала до пяти лет.

В этих условиях постепенно отходили на второй план Демократический союз Алжирского манифеста с его «революцией путем закона», АКП с ее ориентацией на ФКП, даже МТЛД, чьи призывы к борьбе оставались пустой фразой. На авансцену вышли боевики патриотического подполья ППА, втайне готовившие переход к вооруженной борьбе. Некоторые из них участвовали в боевых действиях партизан Туниса (с 1952 г.) и Марокко (с 1953 г.), другие приобрели военный опыт в составе войск Франции, сражавшихся во Вьетнаме в 1946–1954 гг. Поражение Франции во Вьетнаме и ее согласие в июле 1954 г. на «внутреннюю автономию» Туниса подтолкнуло алжирцев к действию. Их боевые отряды в октябре 1954 г. образовали Армию национального освобождения (АНО), а их политический актив — Фронт национального освобождения (ФНО). В ночь на 1 ноября 1954 г. они начали вооруженное восстание. Вскоре на сторону восставших перешли представители почти всех течений алжирского национализма и поддерживающие их горожане, хотя основа АНО была крестьянской. Поэтому, несмотря на тяжелые потери в боях с превосходящими силами французов, численность АНО с ноября 1954 по декабрь 1955 г. выросла с 3 тыс. до 15–20 тыс. человек.

С июня 1955 г. АКП стала оказывать ФНО тайную поддержку и создавать свои боевые группы. Несмотря на то что в сентябре 1955 г. компартия была запрещена, а ее отряды вошли в состав АНО, она сохранила свою самостоятельность, что явилось причиной ряда конфликтов с ФНО, требовавшим ее самороспуска. «Вас боятся, даже когда вас мало», — сказал лидерам АКП на тайной встрече руководитель ФНО Аббан Рамдан.

В октябре 1955 г. алжирский вопрос впервые привлек внимание ООН, а движение за мир в Алжире, широко развернувшееся во Франции, привело к победе левых сил на выборах в январе 1956 г. Новый премьер-социалист Ги Молле выступил против «бессмысленной и безысходной войны». Однако, столкнувшись с жесткой оппозицией европейских ультраколониалистов («ультра») в Алжире, он отступил, сказав, что «Франция не покинет Алжир».

В ходе продолжавшейся войны ФНО создал Политико-административную организацию (ПАО): выборные народные собрания, выполнявшие их решения «комитеты трех», ведавшие судопроизводством, сбором средств и распределением помощи жертвам репрессий колонизаторов, контролировавшие их региональные комитеты во главе с политкомиссарами ФНО, отвечавшими также за пропаганду целей ФНО среди населения. Окончательно эта структура сформировалась на съезде ФНО в долине Суммам (Кабилия) в августе 1956 г., когда во главе ФНО встал Национальной совет алжирской революции (НСАР). В политической платформе съезда были выдвинуты требования независимости страны, создания демократической и социальной республики, уважения основных свобод, проведения «глубокой аграрной реформы» в интересах неимущих крестьян.

За годы войны 1,5 млн. алжирцев (из примерно 10 млн.) погибли, 500 тыс. человек вынуждены были бежать в Тунис и Марокко, около 2 млн. оказались в тюрьмах и концлагерях. Свыше 9 тыс. сел исчезли с лица земли, а их уцелевшие жители перебрались в города. Тем не менее, численность АНО росла (60 тыс. в 1956 г.; 130 тыс. в 1958 г.), оснащенность ее вооружением улучшалась (за счет поставок в основном из арабских и социалистических стран). У нее появились базы и учебные лагеря в Тунисе, Марокко и Ливии. Вследствие этого Франция с конца 1958 г. держала в Алжире до 800 тыс. солдат и полицейских, 2/3 своей боевой авиации (особенно вертолетов) и 1/2 военно-морского флота.

Стремясь сорвать наметившиеся переговоры с ФНО и задушить революцию, «ультра» подняли 13 мая 1958 г. мятеж и захватили власть в Алжире. Во Франции эти события привели к падению Четвертой республики и созданию нового режима Пятой республики во главе с генералом Шарлем де Голлем. Сначала де Голль провозгласил алжирцев (включая кочевников Сахары) «французами в полной мере» и предложил им «мир храбрых», но вскоре генерал убедился в невозможности «военного решения» и бесплодности поисков в Алжире сколько-нибудь влиятельной «третьей силы» (т. е. «друзей Франции»). Потому в сентябре 1959 г. он признал право Алжира на самоопределение.

Это вызвало второй мятеж «ультра» в январе 1960 г. и «путч генералов» в апреле 1961 г., когда против политики де Голля выступила часть верхушки армии. Усмирив и тех, и других, де Голль все же начал переговоры с Временным правительством Алжирской республики (ВПАР), созданным ФИО в эмиграции в Каире в сентябре 1958 г. Разгромленные «ультра» ушли в подполье, образовав ОАС (Организацию секретной армии), развязавшую массовый террор в Алжире и во Франции. Только на де Голля ОАС организовала десять покушений.

С декабря 1960 г. города Алжира стали ареной мощных народных демонстраций, участники которых требовали независимости. Они продолжались весь 1961 г., сопровождаясь столкновениями с французской армией и ОАС. Это ускорило ход трудных переговоров де Голля с ВПАР, которые завершились в Эвиане 18 марта 1962 г. заключением соглашения о прекращении боев.

Независимый Алжир

Война 1954–1962 гг. существенно изменила положение алжирцев, оторвав от родных мест и привычных занятий 2,5 млн. человек из 7 млн. крестьян Алжира, заставив их уйти в города, бежать за границу, пройти через испытания партизанской жизни, муки концлагерей и т. д. Оставшиеся на месте или вернувшиеся обратно были уже другими людьми, готовыми покончить с неравенством и социальной эксплуатацией. Ветераны ФНО, АНО и ПАО, отражая их радикальные требования, настойчиво выступали за последовательное осуществление демократических целей революции.

Эти цели были изложены в новой программе ФНО, принятой в июне 1962 г. в г. Триполи: «сознательное созидание на основе социалистических принципов и народовластия», национализация банков и природных богатств, планирование и «участие трудящихся в руководстве экономикой», кооперация деревни и передача «земли тем, кто ее обрабатывает». Во внешней политике предусматривалась ориентация на страны социализма, «которые в различной форме выступали на нашей стороне».

Однако восемь лет войны и террор ОАС сделали свое тело. Страну покинули 820 тыс. европейцев (80 %), а среди них большинство нужных Алжиру административных кадров, инженеров, врачей, учителей, технических специалистов и квалифицированных рабочих, а также предпринимателей. Колонисты и капиталисты, выехавшие во Францию (лишь 5 тыс. человек выехали в Испанию и 10 тыс. — в Израиль), вывезли из страны капиталы на общую сумму свыше 110 млн. франков, важную документацию, похитили, где могли, оборудование, обрекая на простой предприятия и фермы, оставив без работы до 85 % промышленных рабочих. Общее число безработных превысило 2 млн. Решения своей судьбы ожидали около 400 тыс. освобожденных из тюрем, до 300 тыс. вернувшихся на родину беженцев, до 300 тыс. бывших участников войны, а также многие из 3 млн. вышедших из концлагерей, которым в большинстве случаев некуда было возвращаться, так как их родные места превратились в сплошные руины.

Решение всех этих проблем осложнялось также расколом ФНО на множество фракций, столкнувшихся в борьбе за власть, обогащением многих горожан, захватывавших кафе, лавки, мастерские и другую собственность бежавших европейцев (до 2 тыс. фабрик и магазинов), стихийным движением рабочего и крестьянского самоуправления на брошенных фермах и предприятиях. Но АНО (переименованная в ННА — Национальную народную армию) положила конец анархии. Избранное в сентябре 1962 г. Учредительное собрание провозгласило Алжир Народной Демократической Республикой (АНДР). Ее первое правительство возглавил Ахмед Бен Белла, лидер боевиков ППА-МТЛД с 1949 г. и один из основателей ФНО с 1954 г. В 1963 г. он был избран первым президентом АНДР. Режим самоуправления был установлен на примерно 1 тыс. брошенных европейцами фабрик, коммерческих и иных заведений, а также — на 40 % земель (лучших в стране), где 150 тыс. работников трудились в 2300 хозяйствах. Всего общественный сектор контролировал в 1964 г. до 20 % производства.

С 1962 г. в Алжире стали работать специалисты из СССР: врачи, геологи, инженеры и экономисты, оказавшие содействие в налаживании работы 30 предприятий госсектора. Советские саперы ликвидировали более 1,5 млн. установленных французскими войсками мин на границах Алжира с Марокко и Тунисом. Тем самым было положено начало экономическому, техническому и культурному сотрудничеству с СССР. Четверть всех кредитов на промышленное строительство (830 млн. фр.) была получена Алжиром в первые годы независимости от СССР.

В апреле 1964 г. новая программа ФНО — Алжирская хартия — подчеркнула необходимость борьбы против «антисоциалистических тенденций» бюрократической буржуазии, а также против «эксплуататорской частной собственности как в городе, так и в деревне», указав на несовместимость эксплуатации наемного труда с пребыванием в рядах ФНО.

Некоторые левоэкстремистские формулировки хартии вызвали недовольство буржуазии и служителей ислама. Но гораздо более серьезные проблемы создавали сохранение высокого уровня безработицы, злоупотребления властью, недовольство элиты ННА методами правления Бен Беллы и захлестнувшее страну «митинговое половодье» без подкрепления делом провозглашавшихся лозунгов.

Революционный совет (РС) у власти

Кризис был разрешен путем замены Бен Беллы 19 июня 1965 г. Революционным советом во главе с полковником Хуари Бумедьеном, до этого занимавшим пост вице-председателя Совета министров и министра обороны. При активной поддержке ННА Бумедьен возглавил также и новое правительство. Были осуждены беспорядок в экономике, «анархия» и «импровизация», «конъюнктурный и рекламный социализм». Вместе с тем РС заявил, что он будет исходить из «положений Триполийской программы, подтвержденных Алжирской хартией».

Сохранив (хоть и урезав) сектор самоуправления, РС основное внимание уделил госсектору. В 1966 г. он национализировал шахты, рудники и страховые компании, а в 1967–1968 гг. взял под контроль банки и промышленные предприятия (кроме нефтегазовых), находившиеся в собственности иностранного капитала. К концу 1968 г. госсектор контролировал до 80 % промышленного производства АНДР. В 1967–1969 гг. с выполнения трехлетнего «предплана» началось постепенное внедрение принципа централизованного планирования в экономику АНДР. Стратегия и методология планирования были разработаны с помощью советских специалистов. Национализация нефтегазовой промышленности в 1971 г. позволила почти вдвое увеличить бюджет государства.

Основные фонды промышленности за 1969–1977 гг. увеличились в шесть-восемь раз. В 1971–1977 гг. в стране были выстроены 270 промышленных предприятий, проложено 150 шоссе, каналов, линий электропередач и прочих видов инфраструктуры. Всего же в 1962–1980 гг. вошло в строп 660 новых предприятий, включая металлургический комбинат в Эль-Хаджаре, нефтехимические и нефтегазовые комплексы, машиностроительные заводы. Производство электроэнергии в Алжире с 1962 по 1977 г. возросло в четыре раза, добыча нефти — с 20 млн. т в 1962 г. до 57 млн. т в 1978 г. С 1967 г. (после введения в 1966 г. нового Кодекса инвестиций) начинается быстрый рост частного предпринимательства в промышленности, торговле и сфере услуг. Число предпринимателей (не считая сельских) выросло за 1966–1977 гг. примерно с 6200 до 10 400.

В 1970 г. большинство крестьян и сельских рабочих (всего 875 тыс.) были заняты в частном (в основном традиционном) секторе, на который приходилось около 5500 тыс. га земли. Но из 1088 тыс. хозяйств в начале 1970-х годов около 500 тыс. вообще не имели земли, а 310 тыс. имели мене 5 га, т. е. фактически не были в состоянии прокормиться со своего надела. Хартия аграрной революции, ставшая законом в ноябре 1971 г., наметила учет и перераспределение земель, а также изъятие их излишков у крупных частников (феодалов и абсентеистов) с передачей малоземельным крестьянам. К октябрю 1981 г. почти 1,5 млн. га земель были распределены среди 97 тыс. крестьян, объединенных в 6 тыс. кооперативов.

На всенародном референдуме 27 июня 1976 г. 98,5 % алжирцев высказались в поддержку Национальной хартии, ставшей с этого момента официальной программой ФНО. Она резко осуждала капитализм за то, что он признает «только один закон — закон прибыли, превратил человека в товар, сделал из ремесленников и крестьян пролетариев, обрек целые континенты на нищету и отсталость». Вместе с тем хартия отмечала особую роль армии как «движущей силы развития революции». Имелись в виду важные невоенные функции армии, которая имела свои предприятия в промышленности и сфере услуг, сельские кооперативы ветеранов, различные службы, прессу, нередко участвовала в кампаниях общенационального значения (по строительству магистралей, созданию лесозащитных полос, проведению сева и сбору урожая). Кроме того, армия (70 тыс. человек, по данным 1977 г.) вместе с жандармерией (40 тыс. бывших военнослужащих) и объединенными в особую ассоциацию ветеранами революции (примерно 150 тыс. моджахедов, мусабилей, фидаев и членов ПАО) составляла тогда весьма внушительную, монолитную и действенную силу в алжирском обществе: только в 1963–1970 гг. на службу в госаппарат поступило свыше 53 тыс. ветеранов АНО.

На базе хартии была разработана новая конституция, провозглашавшая АНДР «социалистическим государством», ислам — государственной религией, а Национальную хартию — «основным источником политики нации». Главой исполнительной власти становился президент, выдвигаемый съездом партии ФНО и избираемый всеобщим голосованием на шесть лет. Законодательная власть передавалась Национальному народному собранию (ННС), избираемому на пятилетний срок.

В конце 1978 г. Алжир пережил серьезное испытание — смерть авторитетного лидера, президента Хуари Бумедьена. В январе 1979 г. 4-й съезд ФНО избрал новый состав ЦК и Политбюро партии ФНО во главе с генеральным секретарем Шадли Бенджедидом, бывшим майором АНО и полковником ННА. 7 февраля 1979 г. он был также избран президентом АНДР. Осторожный и изворотливый, Бенджедид все 12 лет своего пребывания у власти (1979–1991) искусно маневрировал между разными фракциями элиты ФНО. Но он не обладал волей, авторитетом и смелостью Бумедьена, вследствие чего вынужден был идти на уступки то одной, то другой группе. К тому же положение Алжира после 1980 г. стало стремительно ухудшаться.

Сокращение добычи нефти и доходов от ее продажи совпало со сроками выплаты долгов по внешним займам, что резко уменьшило возможности государства финансировать социальную сферу. Поэтому эпоха правления Бенджедида ознаменовалась ростом безработицы, нищеты, неустроенности бурно растущего населения городов.

Уже летом 1980 г. стали возникать тайные общества молодежи, черпавшие свои идеи в жизни «первых мусульман» и осуждавшие «западничество» как причину всех бед. Их опорой стали беднейшие слои города и деревни, которые искали утешение в религии, объясняя все свои несчастья отходом «плохих мусульман», стоявших у власти, от Корана, шариата и заветов Пророка. Ряд фундаменталистских организаций (крупнейшая среди них «Ахль ад-даава» — «Люди призыва») с 1979 г. группировали недовольных вокруг себя. Тем же занимались 227 завий (обителей) 15 суфийских братств, действовавших в стране, ассоциация «аль-Кыям» («Ценности»), не раз запрещавшаяся, но снова возрождавшаяся, начиная еще с 1960-х годов.

Массовые беспорядки 4–5 октября 1988 г. в городах страны, при подавлении которых около 1 тыс. человек были убиты и 10 тыс. арестованы, резко изменили положение. Бенджедид, элита ФНО и ННА решили пойти на уступки. В феврале 1989 г. была утверждена новая конституция, предусматривающая демократические свободы, разделение исполнительной, законодательной и судебной власти. Еще раньше была введена многопартийность: к началу 1989 г. в Алжире уже было 19 партий. В дальнейшем их количество увеличилось. Так началась в Алжире «политическая весна». Но ее плодами воспользовались не только сторонники демократии.

Исламский фронт спасения (ИФС) Алжира, возникший 10 марта 1989 г., потребовал «полного осуществления глобальной исламской альтернативы всем импортированным политическим, экономическим и социальным идеологиям». Он выступал за создание в стране «исламского государства», конституцией которого был бы Коран. И хотя в 1990 г. в Алжире было 24 партии, победу на муниципальных выборах в июне 1990 г. одержал ИФС, намного опередив ФИО, не говоря уже о других партиях. ФИО продолжал терять влияние, а исламисты усиливались, чему способствовали как развал и дискредитация руководства ФИО, так и ухудшение экономической ситуации: цены на продукты питания в 1989–1991 гг. выросли в 4–5 раз, а число безработных — с 2,5 до 4 млн. человек, 75 % которых были в возрасте 16–23 лет. Они особенно остро воспринимали ожесточенную (порой чрезмерную и несправедливую) критику режима всеми его оппонентами и больше всего склонялись на сторону исламистов, обещавших обязать всех зажиточных мусульман согласно принципу садака (милосердного подаяния) заботиться о малоимущих единоверцах. Поэтому, несмотря на постоянные стычки с полицией и преследования, ИФС вырос в грозную силу, имея к лету 1991 г. не менее трех миллионов сторонников. На выборах в парламент в декабре 1991 г. он получил более 47 % голосов уже в первом туре и 188 мест депутатов. Ясно было, что во втором туре ИФС может получить 2/3 мест и, изменив конституцию, превратит Алжир в «исламское государство» при поддержке большинства алжирцев.

Но этого не хотели ни ННА, привыкшая с 1965 г. диктовать в стране свою волю, ни бюрократия и технократия госсектора, которые могли лишиться не только власти и положения, но свободы и даже жизни. Исламизму были враждебны и большинство алжирской интеллигенции, получившей образование на французском языке, и основная часть буржуазии, заинтересованная в помощи, займах, товарах и технологиях Запада. Против исламского фундаментализма были и берберы, которых обычно третировали как якобы «плохих мусульман» и «материалистов», навязывая им арабский язык как «язык ислама». Все эти силы, не составлявшие большинства народа и во многом друг с другом несогласные, сплотились перед лицом опасности торжества исламистов.

11 января (за пять дней до второго тура выборов) президент Шадли Бенджедид, тщетно пытавшийся договориться с ИФС ушел в отставку Совет национальной безопасности во главе с премьер-министром отменил второй тур. Был создан Высший государственный совет (ВГС) во главе с Мухаммедом Будиафом, одним из «исторических вождей» революции. Лидеры ИФС были арестованы, но ИФС был готов к уходу в подполье. Около двух тысяч подготовленных им террористов начали вооруженную борьбу с властями. ННА и спецслужбы действовали в ответ на это весьма эффективно: за полтора года 1800 боевиков ИФС были убиты, 9 тыс. активистов арестованы. Но власти признали, что к ноябрю 1993 г. в Алжире действовало уже не менее 6 тыс. боевиков. Бесперспективность чисто силового решения была очевидна.

Глава ВГС Будиаф пытался найти политическое решение вопроса, разрешив деятельность партий числом до 60, уважая свободу слова и печати, поощряя дискуссии. Он закрыл три из пяти концлагерей, освободил до двух тысяч заключенных, убеждал ИФС «не использовать демократию для ее же уничтожения». Однако в июне 1992 г. он был убит при невыясненных обстоятельствах офицером своей же охраны. Его смерть означала конец «политической весны» в Алжире.

Алжир в 1990-е годы

На долгие годы страна была втянута в гражданскую войну, в ходе которой свыше 20 тыс. человек, включая многих депутатов от ИФС, были арестованы и депортированы в Сахару, а политическая жизнь в стране практически замерла. К лету 1996 г. было убито более 50 тыс. человек, к 1998 г. — до 100 тыс. И хотя исламисты в среднем теряли людей впятеро больше, им удалось создать в стране климат ненависти и нетерпимости. Помимо представителей власти и армии они старались истребить писателей, журналистов и прочих интеллектуалов французской школы, называя их «врагами языка Корана, исламской религии и национальных традиций». В результате в 1992–1997 гг. только в Европу эмигрировали до 400 тыс. алжирцев. Масштабы боевых действий постепенно оттеснили на второй план ИФС (почти весь актив которого оказался в тюрьме или в эмиграции) и его военный филиал ИАС (Исламскую армию спасения). Возникли десятки боевых групп (по некоторым данным, до 650), которые нередко сражались и друг с другом. Из них наиболее беспощадной и радикальной была ВИГ (Вооруженная исламская группировка), с 1993 г. объединившая алжирских ветеранов войны в Афганистане и их собратьев из других стран. Прошедшие военную подготовку в Пакистане и получавшие за «борьбу с коммунизмом» не менее 1500 долл. в месяц на человека, эти опытные военные профессионалы ранее закалились в боевых действиях в Ливане, Йемене, Пакистане, Боснии, Косово, а некоторые — в Таджикистане и в Чечне. Сражаясь наиболее яростно, ВИГ несла большие потери и пополняла свои ряды за счет «братьев по оружию» вне Алжира. Поэтому с конца 1990-х годов среди боевиков в Алжире все чаще попадались уроженцы других стран ислама, в том числе Ирана, Афганистана, Йемена, Судана. Вопрос о причастности к войне в Алжире сил международного исламизма в лице «аль-Каиды» или «зеленого интернационала» Хасана ат-Тураби долгое время оставался открытым.

Алжирские власти пытались использовать пестроту рядов исламистов для постепенной их нейтрализации. Генерал Лиамин Зеруаль, последний председатель ВГС (с 1993 г.) и президент Алжира (с ноября 1995 г.), продолжая военные действия, одновременно вел переговоры с разными фракциями исламистов. Соглашения он не добился, но часть боевиков, сложив оружие, стала переходить к мирному отстаиванию своих убеждений, в связи с чем бои стали постепенно затухать.

В ноябре 1996 г. 80 % алжирцев проголосовали за новую конституцию, объявившую Алжир президентской республикой, ислам — государственной религией, арабский язык — официальным. Было запрещено создавать партии на «религиозной, языковой, половой, корпоративной или региональной основах», что ставило вне закона и исламистов, и берберистов. В выборах парламента в июне 1997 г. участвовали 39 партий и 66 % (около 11 млн. чел.) избирателен. 155 мест получило правящее Национально-демократическое объединение, 103 места — «умеренные» исламисты (Движение общества мира и «ан-Нахда», т. е. «Возрождение»), 38 мест — влиятельные среди берберов Фронт социалистических сил и Объединение за культуру и демократию. 64 места получил реорганизованный и частично восстановивший свои силы ФНО. (На следующих выборах Фронт еще более упрочил свои позиции.) Результаты выборов свидетельствовали о наличии в стране, несмотря на продолжавшуюся войну, определенного политического плюрализма и о поддержке большинством населения идеи мира в Алжире.

В апреле 1999 г. президентом был избран Абд аль-Азиз Бутефлика, ветеран революции 1954–1962 гг., министр иностранных дел АНДР в 1963–1978 гг., пользующийся авторитетом в Алжире и на международной арене. Он во многом способствовал примирению различных политических сил, прекращению огня (хотя отдельные вспышки боев имели место и в 2001 г.) и переключению общества на проблемы восстановления нормальной жизни и экономики страны. Об успехах на этом пути свидетельствовал приток после 1997 г. зарубежных инвестиций в Алжир, в том числе из США, ФРГ и Южной Кореи. Тем не менее, среди конкурирующих влияний в Алжире по-прежнему доминирует французское.

Но теперь, на стыке XX и XXI вв., решающее значение для судеб страны имеют уже не внешние, а внутренние факторы. Алжир постепенно преодолевает кризис, порожденный сложным сочетанием этнокультурной и социальной пестроты общества переходного типа, нестыковкой его старых традиций и новых тенденций развития, его исторической самобытности и превратностей его политических судеб. Слишком многие в Алжире модернизацию отождествляют с крайностями «вестернизации» вплоть до потери национального лица. Эти настроения усугубляются процессами глобализации экономики, культуры и повседневного быта, захлестывающими весь Восток, включая Алжир.

Итог идущей ныне трудной и многоплановой трансформации Алжира будет, судя по всему, зависеть не только от успешного преодоления традиционной старины, но и от не менее умелого включения страны в новую реальность, дабы нация, интегрируясь в мировое социокультурное пространство, обогащала бы его, а не безлико в нем растворялась.