Я хотел написать книгу, но меня чуть было не съел гигантский паук

48

Паутина в углу кирпичной стены качнулась от легкого ветерка, вызванного изменением давления внутри моего кабинета. Я качнулся в такт паутинке всем телом. Отметил, при этом, насколько жест вышел странным. Какое-то заискивающее, тупое движение, смысл которого, при всем, состоял не в высказывании уважения к вошедшему, а в немедленном мышечном напряжении.

Пришёл Прохор. Это его время и его день. Паутинка покачивалась, зная о Прохоре, напрягаясь при его появлении. Я тоже.

Он медленно сел. Внешне могло показаться, что он испытывает серьёзную боль в мышцах или суставах, что движения его скованы, что это как-будто бы временно, словно достаточно ему хорошенько отдохнуть и он выпрямиться всем телом, потянется и побежит вприпрыжку. На самом же деле, он просто старел. Те изменения, которые с ним происходили были, к сожалению, необратимы. Хоть он и сам не мог этого признать.

⁃ Я старый как говно, — или все таки мог?

Молчу.

⁃ Ты знаешь, парень, — Прохор посмотрел на меня, — я же тоже как ты был молодой.

⁃ Наверное, это было хорошее время, — какой же я, к слову, был идиот раз сказал такое. Как же поздно, к слову, я это пойму.

⁃ Ты знаешь, — Прохор замолчал.

В настоящем повествовании сложно все же отразить время. В любом повествовании это сделать сложно, по крайней мере, мне. Я могу написать вам «прошло какое-то время», но, в действительности, это самое КАКОЕ-ТО ВРЕМЯ — условность величайшая. Вам, к примеру, выдался случай посетить врача. Вы пришли в приемную и услышали «присядьте на минутку». И вы просидите действительно минуту или две, но что это будет за время? Глазами вы ухватитесь за окружные вас кулеры, корзины с бахилами, других пациентов, часы на стенах, плакаты с призывом отслеживать своё состояние или информирующие вас о том, что совет проктологов установил в очередной раз вред от туалетной бумаги и рекомендует подмывание.

Как бы то ни было, Прохор какое-то время молчал. Начал он, глубоко вздохнув.

⁃ Я пацаном совсем был когда с батей жил. Хороший он мужик. Верный такой. Глазенки-то у меня опосля уже разулись. Тогда я мелкий был совсем гавнюк и сроду бы не раскумекал че да как. Я его тогда шибко не взлюбил. Пока не дошёл до нужных-то людям дум. А че людям нужно-то всем? Да ни черта не нужно. Посрать, пожрать, да в кой-то раз вспотеть друг с другом. Ни черта ни кому не нужно. И меня, знаешь, пацан, это вот всегда доводило-то. Что людям вроде бы есть до чего дело. А как пригладишься — падаль сплошная сраная да безответно тупая. Я помница, как попал в каторжные-то, сразу начал там пальцами крутить. А у нас там много было мужиком толковых. Такие мало где есть. А там были. И Михал, и Курыч даже крысиная рожа, всё мужик был хороший. Я тогда не знал, не понимал я тогда природу-то с растениями. Не понимал на чем все вертится-то. А все ведь вертится на паутинке тонюсенькой. Все кругом, куда не глянь тонко и жухло. И меня знаешь че гнетёт больше другого, че жить мне не даёт: то, что в лесу тогда приключилось.

В наступившей тишине я слышал улиточное жужжание настенных часов. Они не тикали, как это полагается такому механизму, а равномерно трещали и жужжали, своим крошечным мотором. Прохор стал серьезным и, как мне показалось, даже злым.

⁃ А что случилось в лесу? — переспросил я.

⁃ С чего ты взял, что это очень хорошее время было? — Прохор ерзал и напрягался.

⁃ Что? — я не ожидал этого. Мне казалось, что сама логика диалога известна и логична что ли.

⁃ Ты мне говоришь, что это хорошее время было, — продолжил Прохор, — а с какого хера ты вообще это решил? Тебе вообще же ни черта о жизни не известно. Ты у мамки с папкой в труселях полжизни провёл. Сидишь теперь с такой рожей, якобы все понимаешь, — он кривлялся, — ты же не понимаешь даже, что жизнь-то из себя имеет! Думаешь, что вот это вот жизнь? В кабинетике своём распрекрасном жопой стул полируешь? Думаешь вот такой вот жизнь вид имеет?

⁃ Вы злитесь?

⁃ Говнитесь.

В кабинете стало теплее на несколько градусов. Казалось, что сам Прохор, разгорячившись, грел воздух вокруг себя.

⁃ Знаешь, что? — спросил Прохор.

Молчу.

⁃ Да ну тебя, — отмахнулся Прохор, но, затем, продолжил, — ты хоть знаешь, что ты тля? Личина? Ты вот тут крутой такой, а мне очень интересно, ажно любопытство у меня, как ты визжать будешь, когда братья мои будут тебе дорогу показывать.

⁃ Куда? — спросил я.

⁃ Эх ты, темная твоя душа, — улыбнулся Прохор, — к Новому Дому.