Через разливы воздуха тела проносят женщины,
как будничные, трогательно хрупкие сосуды.
В рассвет, что скоро лопаться начнет от ранних ласточек,
они, как в церковь, входят. Тишина.
Пока твой час не пробил, скажу о терпеливости ладоней,
ладоней, на холоду застывших, собирающих картошку,
ладоней, как-то совестясь и просто умирающих,
хозяйке верных, как собаки.
Они готовы кинуться за каждою картошиной,
подруги неразлучные пригнувшейся спине,
ладони, о которых до конца и не доскажешь.
В рассвет, на холоду застывший, набухший молоком,
они вторгаются, неся всю тяжесть небосвода.
В ладонях женщины вся чуткость и вся верность,
присущие земле.