За*бан, но не сломлен. Как побороть весь мир, но при этом остаться собой

Как на месяц потерять своё «Я»

Почти целый год у меня болел седалищный нерв, потому что я отказывалась идти к врачу. Я пыталась выяснить, как исцелить себя энергетически, но не могла понять, где я лицемерила, как перестать бояться денег и будущего. Я пыталась. Я всё время выписывала мантры. Например: «Я верю в будущее. Я верю, что у меня будут деньги. Я люблю своё тело». Проблема в том, что я не доверяла ему и не любила его, так что, выписывая позитивные утверждения, я лишь усиливала стресс. Боль наконец-то прошла, ко мне вернулась возможность пользоваться ногами (после нескольких месяцев посещения массажиста и физиопроцедур).

После просмотра романтической комедии «P.S. Я люблю тебя» я решила, что поеду в Дублин на летний семестр, и пусть начнётся романтическая комедия моей собственной жизни. У меня была возможность выбрать между актёрской и обычной программой в Дублине. Я выбрала обычную, потому что меня тошнило от собственного вида.

В начале лета, за месяц до моего отъезда в Дублин, я прочитала новую книгу по самопомощи под названием «Новая Земля» Экхарта Толле. Книга посвящена тому, чтобы научиться отделяться от мыслей. Учения Экхарта Толле – это необходимый противовес более нарциссическому уклону книги «Секрет». Он очень хорошо объясняет простую и важную истину: мы не являемся нашими мыслями. Да, они делают нас несчастными, но они – не мы, и они не обязательно истинны. Более того, мы испытываем много страданий, когда отождествляем себя с ними (то, что он называет эго). Поэтому способность замечать мысли и понимать, что они не являются нами, – это сильная привычка. С тех пор, как я прочитала его книгу, я стала по-другому относиться к тому, что я думаю. Спасибо, Экхарт Толле.

Это было важным отличием от Закона Привлечения, направленного на получение всего, что вы хотите, путём… управления мыслями. Закон Привлечения, или, по крайней мере, то, как я его интерпретировала, даёт мыслям слишком много власти. Подход Толле значительно отличался. Он напоминал, что даже если вы станете богатым, худым и могущественным, вы всё равно будете несчастны, потому как будете отождествлять себя со своими мыслями.

Несмотря на более благородную идею, у меня всегда были скрытые мотивы в мире самопомощи. Да, я, наверное, надеялась стать лучше. Но для меня это «лучше» заключалось в том, чтобы стать стройной, здоровой и красивой. Я думала, что если я исцелюсь на духовном уровне, всё само собой наладится, как говорится в «Секрете». Когда я избавлюсь от духовных проблем, я обрету не только способность не расстраиваться по пустякам, но и сексуальное тело.

Но, согласно тому, что я читала, прежде чем стать сексуальной, я должна была стать милой. И доброй. И отделиться от своего эго. Использование слова «эго» немного смущает, потому что мы склонны думать о ком-то «с большим эго» как человеке, который… самовлюблён и считает себя великим (или ведёт себя так, будто считает себя великим). Я, конечно, была самовлюблённой, но я не считала себя такой уж великой, по крайней мере, не в том состоянии, в котором находилась. Но и злой я тоже не была. Хотя я определённо отождествляла себя со своими мыслями. Экхарт Толле называет эго разумом. Чем больше вы отождествлены со своими мыслями и разумом, тем больше вы отождествлены со своим эго (по его словам).

Итак, я впитала каждую идею его книги. Потому что, помимо скрытых мотивов красоты, я не хотела отождествляться со своим эго?! Я не хочу страдать! Я не хочу, чтобы страдали другие! В результате я стала очень приверженной идее полного отделения от своего эго. И я даже подобрела (на один месяц). Я стала одной из тех людей, которые не скажут ни одного грубого слова ни о ком и ни о чём (один месяц!). Я целенаправленно воспринимала любую ситуацию как благословение. Во всех событиях и вещах я находила потенциальное добро. Но это также означало, что, когда я поехала в Ирландию и поселилась в общежитии Тринити-колледжа с другими (американскими) участниками программы, я ни с кем не сблизилась. Я буквально была слишком милой. И слишком отстранённой. В течение месяца я пыталась жить без эгоизма, но теперь я стала скучной. Скучным, милым ангелочком, сидящим и улыбающимся красоте нашего мира. Знаете таких людей, которые настолько милы, что вы не можете добиться от них ничего интересного? В таком состоянии я могла быть хорошим духовным учителем, но не более того.

Я была милой. Ни с кем не ссорилась. Но мне было скучно. Да к тому же мотивы у меня были неправильные. Через несколько недель, общаясь с соседкой по комнате, я соскользнула с неэгоистического настроя и начала рассказывать о парне из нашей программы, подражая ему. Она засмеялась, и шлюзы открылись. Я снова почувствовала себя… человеком. Я почувствовала себя собой. Оказалось, что моя истинная натура – это случайное подражание людям.

Существует разница между тем, чтобы быть человеком хронически недовольным или привязанным к мыслям, и тем, чтобы быть человеком, который замечает происходящее и имеет собственное мнение. Если вы яростно всех осуждаете, я бы сказала, что здесь имеет место проблема. Но быть способным комментировать и обладать мнением – это нормальная человеческая черта.

Вот что я поняла: история и опыт Экхарта Толле были экстремальными. Он был крайне подавлен и склонен к самоубийству, и так было всю его жизнь. Однажды, лёжа в постели и размышляя о самоубийстве, он пережил полное и радикальное духовное прозрение, настолько сильное, что в течение нескольких лет он не мог говорить или полноценно функционировать как человек. Он просто сидел на скамейке в парке и со слезами на глазах рассказывал о том, как прекрасен мир. По сути, его насильно оторвали от личности, и ему пришлось заново учиться быть тем, кто он есть. И с тех пор он объясняет людям своё прозрение в книгах, беседах с Опрой и т. д.

Экхарт Толле настолько духовен, что его мозг уже не очень похож на человеческий. Сейчас он, скорее, напоминает инопланетянина. Эдакий пришелец мира. В его книгах есть очень важные выводы, за которые я буду вечно ему благодарна, но я не хочу становиться инопланетянином. Я хочу быть человеком, который чему-то учится у мирных инопланетян, но иногда во время рассказа, в основном без злого умысла, передразнивает людей.

В то лето, когда я училась в Дублине, мне было двадцать лет (слишком мало для законного употребления алкоголя в Соединённых Штатах, но вполне достаточно в барах и клубах Ирландии). И как только я перестала пытаться быть пришельцем мира, я завела друзей, и мы много гуляли. И много пили.

Именно тогда я по-настоящему увлеклась. В первый короткий период жизни я позволила себе… расслабиться. И пить. И не петь. И не выступать. И не нужно было беречь голос или выходить на сцену. Да, я постоянно думала о еде и весе – но никто на меня не смотрел. Никто не замечал, набрала я вес или похудела, потому что я не занималась в классе изучением сцены из мюзикла Роджерса и Хаммерштейна. Вместо этого я изучала, как Ирландия страдала от рук короны и католической церкви. В субботу не нужно было готовиться к выступлению. Я просто делала домашнее задание, писала о прачечных Магдалины и смотрела фильмы об Ирландской войне за независимость с Киллианом Мерфи в главной роли. Я могла просто есть (половину пирога), пить до четырёх утра и выходить на медленную пробежку по Сент-Стивенс-Грин. Теперь, когда я больше не портила себе кровь и могла пользоваться ногами, я смеялась с новыми друзьями, пока мы планировали поход в ресторан Queen of Tarts.

К концу лета я могла выпить семь рюмок и при этом следить за теми, кто перебрал. Я пила много, но всё равно меньше остальных. Почти ежедневно мы по половине ночи проводили в баре, похожем на клуб. По сравнению с той жизнью, где я всё контролировала, новое время показалось мне… классным? Исцеляющим? Кроме того, это был первый опыт совместного обучения не с театралами, так что я встречалась с несколькими ирландскими мальчиками. Никаких романтических комедий, к сожалению, не вышло. Но мне было весело и приятно хотя бы потому, что я поняла: на самом деле свиданий у меня не было не потому, что со мной что-то не так. Просто обычно меня окружали женщины и геи.

Однако лето не прошло без последствий, потому что в Дублине я испортила голос. Я не понимала этого, потому что не пела и жила в общежитии. Иногда, когда я пыталась петь в душе, я думала: «Ого, простуда до сих пор не прошла?» Я всё списала на ларингит, но на самом деле это были «певческие узлы».

А ещё изучение ирландского языка помогло мне попрощаться с католицизмом. Все мои причуды и Закон Привлечения начали ослаблять хватку, но теперь я ходила на занятия, где преподаватель часами объяснял, почему католицизм коррумпирован, оскорбителен, женоненавистничен и защищает садистов и мазохистов. То есть, как будто скандала с растлением священников было недостаточно. В Ирландии прачечные Магдалины – места для надругательства над «заблудшими» девочками – действовали до 1993-го года, пока не были найдены массовые захоронения и их наконец-то не закрыли.

И я подумала: «К счастью, у меня есть Закон Привлечения, которым я могу заменить католицизм. Так что я по-прежнему смогу молиться о том, чего хочу, но теперь у меня появится повод не ходить на мессу, когда я буду дома на Пасху».