За Семью Преградами

==== Глава 18. Вопросы веры ====

На то, чтобы прийти в себя после переправы через шестую преграду, друзьям понадобилось три дня, и на этот раз Алеор не настаивал на том, чтобы они двигались вперед как можно быстрее. Из всех пятерых путь могли продолжать разве что Рада с Улыбашкой, но они совершенно не рвались навстречу приключениям. Обеих с ног до головы покрывали синяки и ссадины, у Рады, к тому же, сильно болели отбитые кости в руках, которые Кай пока еще излечить был не в состоянии. Потому они отдыхали, если это слово в данной ситуации вообще было применимо.

В первые часы после того, как им удалось преодолеть Летающие Острова, Кай лежал без сознания, и они-то и были, наверное, самыми сложными за все долгие недели путешествия. У друзей не было дров, чтобы разжечь костер и приготовить горячую пищу, не было воды, чтобы промыть и перевязать рану Алеора. Булыжник раздробил ему коленную чашку и выломал кость, которая теперь торчала из раны наружу. В пылу сражения с самой смертью он еще как-то держался в сознании, превозмогая боль, но как только преграда была пройдена, упал бездыханным рядом с Каем. И вся забота о них обоих легла на плечи женщин.

Лиара, хоть и сама едва держалась на ногах, заставила себя выбрать из воздуха самые теплые потоки и окружить ими друзей, не пропуская к ним ни холодный ветер, ни мороз. После нескольких неудачных попыток у нее даже получилось наметать с помощью потоков точно такое же снежное укрытие, как делал Кай, и создать в нем более-менее приемлемую температуру воздуха. Во всяком случае, замерзнуть во сне им теперь не грозило, но Рада с Улыбашкой все равно в унисон стучали зубами, кутаясь в одеяла.

Ногу Алеора трогать Лиара не решилась. Перелом был слишком тяжелым и страшным, чтобы она смогла вправить его. Посовещавшись, они перетянули его бедро тугим жгутом из эльфийской веревки, чтобы Алеор не умер от потери крови, и решили дожидаться Кая. На морозе такие фокусы становились вдвойне опасны: конечность могла окончательно отмерзнуть, особенно при сложном открытом переломе. Но никакого другого выхода у них не было, оставалось лишь надеяться, что Алеор выдюжит до того момента, как очнется Кай.

Ильтонец открыл глаза часа через полтора после крушения их платформы у края пропасти. Взгляд у него был абсолютно мутным, и он не слишком хорошо понимал, где вообще находится, до тех пор, пока Рада не показала ему ногу Алеора. После этого Кай немного пришел в себя, собрал последние свои силы и вправил с помощью Черного Источника кости эльфа на место, зарастив сквозную рану в ноге. После этого оба они навзничь растянулись на полу снежного дома и долгие часы никак не реагировали на своих спутников. Да оно и немудрено: при такой-то ране. Исцеление отнимало поровну сил и у целителя, и у исцеляемого.

Лиара и сама чувствовала себя иссушенной до предела. Долгие недели они уже двигались через преграды на запад, и все эти недели она почти постоянно применяла свои способности, помогая спутникам преодолевать тяжелые препятствия. Нагрузка была постоянной, каждый раз Лиара чувствовала себя лимоном, который обхватила чья-то сильная ладонь и выдавливала из него сок до тех пор, пока не оставалась лишь измочаленная кожура. Потом ей давали передышку в пару часов и вновь давили, выцеживая из нее еще столько же. А еще позже, когда, казалось бы, уже не оставалось совсем ничего, давили вновь, и вновь она наскребала ничтожные остатки сил, чтобы держаться.

И теперь эти силы ушли все, словно вода в песок. Ее хватило лишь на снежный дом и первую помощь Алеору. После этого Лиара уселась на свое одеяло в уголке, куда не задували ледяные порывы ветра, и совершенно пустым взглядом уставилась перед собой.

Никогда она не думала, что однажды ей будет так тяжело. Детство в приюте, какой бы полуголодной и трудной там ни была жизнь, совершенно не подготовило ее к такому. Даже весь предыдущий путь, который они прошли от Латра до Алькаранка и дальше, до Рамаэля, даже он теперь казался ей легкой прогулкой в компании друзей. Конечно, нападение Своры, Топи, бешеная скачка в попытке уйти от погони и сражение с Сагаиром на штормовых волнах Северного Моря не были мелочью, от которой легко можно отмахнуться. Лиара помнила и то, насколько сильно она уставала, как волновалась, как грыз ее страх, не давая вздохнуть, но после того, как они преодолели горы, все это отошло на второй план. Эрванский кряж просто перечеркнул всю ее прошлую жизнь, могучей преградой встав между Лиарой прошлой и Лиарой будущей, а сама она все брела по дороге между этими двумя точками, измученная, изнуренная, совершенно безразличная ко всему.

Это было очень странное ощущение — ощущение пути. Словно она зависла в воздухе в огромном нигде, ничего больше из себя не представляющая, лишенная всего, отупело тихая. В горниле из постоянных нагрузок, усталости и риска собственной жизнью сгорело ее желание попасть в Данарские горы, ее вечная неуверенность в собственных силах, мысли о том, что она только обуза, мысли о том, что она оставила за своей спиной. Ни прошлого, ни будущего теперь не было у Лиары. Только дорога, каждый шаг по которой был смертельно опасен. Словно каждая оставшаяся за спиной преграда сдирала с нее еще один слой иллюзий, глупости, фальши. Не за тем ли ты позволила создать их, Великая Мать? Ведь ничто в мире не происходит против твоей воли, потому что ты и есть мир. Не за тем ли нужны эти преграды, чтобы однажды быть преодоленными? И сколько преград стоит внутри нас самих, преград на пути к нам самим, чистым и настоящим?

Рядом, устало понурив головы, дремали, завернувшись в одеяла, Улыбашка с Радой. Гномиха тихонько посапывала; она устала настолько, что на этот раз даже душераздирающий храп не сотрясал стены маленького снежного укрытия. Рада клевала носом, то совсем отключаясь, то рассеяно вскидывая голову и оглядываясь по сторонам. Ее бок касался бока Лиары, и от этого было тепло, так тепло, что можно было забыть про зимнюю стужу за стенами, небо, что постоянно просыпалось снегом, ветра, такие жестокие и злые в эту пору.

Эту дорогу они делили поровну, просто и прямо. Вместе они шагали прочь от своего прошлого, оставив позади столько всего, что раньше казалось важным, нужным, дорогим. И тяжесть пути срывала с них обеих одну маску за другой, обнажая истинное, по-настоящему ценное. Руку, что поймает, когда ты падаешь, плечо, на которое можно опереться, тепло, когда кажется, что в мире не осталось больше ни частички солнца. И свет, таинственный, неописуемый, невероятный свет, торжествующе и смеясь, вторгающийся в самую черную тьму, разгоняющий ее прочь с игривой легкостью. Солнце, что обе они несли в груди, одно единое солнце на двоих.

Рада тихонько всхрапнула, вновь уронив голову на руки, и спутанные светлые пряди, отросшие за недели пути, рассыпались по ее рукам. Перехватывающая дыхание нежность мощной волной поднялась в Лиаре, и она, замерев и позабыв, как дышать, смотрела и смотрела на свою суженную, видя ее, как будто в первый раз. С ней не было недоговоренностей, страха и неуверенности, не было сомнений. Никогда Лиара не чувствовала себя настолько защищенной. Даже посреди взрывающейся тоннами кипятка земли, даже на спине голодного Червя, несущегося через заснеженные холмы, даже на обломке скалы, летящем над бездонной пропастью. Как бы страшно ни было снаружи, как бы ни паниковало ее тело, истерически боясь за собственную жизнь, внутри нее всегда был непоколебимый покой, мощный, будто древние горы, которому нипочем были грозы и бури, кипящие снаружи. А в самом сердце этого покоя улыбались полные звонких лучей солнечного света глаза Рады.

Великая Мать, ты всегда даешь нам ровно столько, сколько мы можем перенести. Ты всегда даешь нам защиту, самую мощную защиту, которая только может быть. Ты всегда даришь нам так щедро, так полно, и лишь в нашей воле принять твой дар или отвергнуть его. Я не знаю слов, чтобы отблагодарить тебя за нее, кажется, в этом мире просто нет таких слов. Но я склоняюсь к твоим ногам и благодарю. И неважно, сколько еще испытаний и бед ждет нас впереди. Она идет рядом со мной, а это значит, что я в полной безопасности.

Тихонько выдохнув, Лиара закрыла глаза, погружаясь в грезы, и золотые переливы космических прибоев медленно плескались вокруг нее, серебристой рыбкой поднимая ее к никем не хоженым тропам на высотах, что видели лишь первые ветра.

Время странно замерло вокруг их маленького снежного дома. В отдалении погромыхивали, сталкиваясь, летающие над бездной скалы, серые облака ползли по небу, спрятав солнце в толстые рукава зимней шубы. Серый свет дня сменяла черная вакса ночи, и ей на смену вновь приходил такой же серый рассвет. Слегка потеплело, и теперь поверхность сугробов стала липкой и влажной, а снег отяжелел, налипая на сапоги и штаны. Больше ничто не менялось, и Лиаре казалось, что они одни одинешеньки на всем белом свете.

Когда она выходила из снежного дома и оглядывалась вокруг, пейзаж всегда был одинаковым. Бесконечное полотно снега на юге, западе и севере, точно такая же бесконечная стена кружащегося в небе камня на востоке. Серые тучи, что, казалось, застыли на одном месте, тяжелые, полные снега, усталые. Ни единого следа какого-нибудь живого существа, ни единой птицы в небе. Преграды весь мир оставили где-то позади, не пуская его сюда, и здесь не было жизни, лишь вечная пустота. Та же самая пустота, которая заставляла Лиару смотреть и смотреть вперед, моргая и пытаясь отыскать в себе хоть что-то живое. Но там не было ничего. Не потому, что она тосковала, не потому, что она боялась, и уж точно не потому, что она хотела оказаться сейчас где-нибудь в другом месте. Просто какой-то внутренний предел был достигнут, и на этом самом ледяном заснеженном пике была лишь пустота неба, ветра и ничего кроме.

Ее настроение разделяли и друзья. Рада была странно молчалива, точно так же порой пристально разглядывая горизонт, будто глаза ее смотрели, смотрели и ничего не могли увидеть, будто смотрела она на самом деле внутрь самой себя. Улыбашка прекратила ругаться и ворчать и тоже большую часть времени просто тихонько сидела, укутавшись в одеяло и уставившись перед собой. Они все смертельно устали, и теперь им не хотелось ничего, только молчать.

Алеор с Каем очнулись от забытья только в конце второго дня пребывания в снежном доме. Ильтонец открыл глаза первым, он выглядел осунувшимся, но отдохнувшим. Его пробуждение несколько оживило атмосферу среди спутников и прежде всего потому, что первым делом Кай прогрел помещение и накипятил им горячего чаю. На разведенном им пламени, что плясало над землей, не касаясь ее, Лиара с Улыбашкой быстро сварили нехитрую мясную кашу, и путники впервые за несколько дней вдоволь наелись горячего, набив животы. А к вечеру, когда уже совсем стемнело, и черная как смоль ночь укрыла бескрайнюю заснеженную равнину, очнулся и Алеор.

Правда, эльф был слаб, будто новорожденный котенок. Он даже не смог самостоятельно сесть, потому Кай осторожно поддерживал его под спину, пока Алеор, наотрез отказавшись от того, чтобы ему помогли поесть, дрожащей рукой подносил ко рту ложку с горячей кашей. Лицо его было белее обычного, и черные волосы резко контрастировали с кожей, сделав его похожим на смерть. Но при этом в глазах эльфа горел и горел неукротимый огонек, и он то и дело неосознанно поглядывал на запад, словно его так и подмывало вскочить и бежать туда, сломя голову.

— Мы почти дошли! — голос Алеора был слабым, но дрожал от плохо сдерживаемого напряжения. — Нам осталось совсем чуть-чуть! Всего одна преграда, и дело будет сделано.

— Сначала мы отдохнем, — спокойно проговорил Кай, тепло поглядывая на эльфа. — В таком состоянии не имеет смысла лезть в седьмую преграду, особенно учитывая тот факт, что мы вообще не представляем, что это такое.

— Да знаю я, — поморщился Алеор, словно совершенно не это он хотел услышать. — Но мы уже почти дошли. Мы так близко, как только можно быть к Черному Источнику. Неужели же вам не хочется поскорее взглянуть на то, что он из себя представляет?

— Честно говоря, я вовсе не хочу смотреть на него, — буркнула Улыбашка, отирая ладони о куртку и хмуря брови. — Чем дальше держишься от всей этой ведовской мути, тем целее будешь.

— Что-то ты так не говорила, когда Кай вытягивал тебя практически из пасти Червя при помощи энергий, — оскалился эльф, глядя на нее.

— Проклятье, Алеор, я не полная идиотка! — зыркнула на него гномиха. — Я прекрасно понимаю всю пользу Черного и Белого Источников, я нисколько не отрицаю их значимость и то, что из них сотворен весь мир. Но мне все равно неуютно рядом с такой мощью. И, кажется, это совершенно нормальная реакция для любого здравомыслящего существа. — Она бросила на ильтонца извиняющийся взгляд и проворчала: — Извини, Кай, я вовсе не хотела тебя задеть.

— Ты и не задела, Улыбашка, — пожал плечами ильтонец. — Мне и самому порой бывает очень не по себе от той силы, которая идет сквозь мое тело. И это единственно верная реакция. Как только ведун соблазняется потоком этой мощи, она полностью подчиняет его себе, и после этого он так же опасен для окружающего мира, как пособники Сети’Агона. Сила слишком легко дает власть, а власть развращает почти всех, делая их своими орудиями. Лишь тот, кто не хочет власти, по-настоящему достоин того, чтобы ей обладать, как говаривал мой наставник.

— И кто же отдаст такому человеку эту власть? — усмехнулся Алеор, оборачиваясь к ильтонцу. — Отличная позиция, чтобы ничего не делать. Дескать, я, конечно, лучше всех подхожу, чтобы делать дело, но не буду его делать просто потому, что не хочу. И не попытка ли это просто избавиться от ответственности, а, Кай?

— Возможно, Алеор, — мягко улыбнулся ему ильтонец. — На это можно посмотреть и так.

— Я просто не вижу способа смотреть на это иначе, — фыркнул эльф. — Я считаю, что каждый, кто считает себя достаточно сильным и достойным, должен пробовать, добиваться, сражаться. Какой смысл в том, чтобы сидеть и философствовать о том, насколько честна и бескорыстна может быть власть? Когда голодают твои люди, когда в государстве развал, когда начинается война, и какой-нибудь один идиот, держащий рулевое весло, ведет весь корабль на мель, провозглашая, что уж он-то точно сможет справиться со всеми трудностями? Может ли, как ты говоришь, сильный человек при этом отмахнуться, сказав, что ему власть не нужна даже на то, чтобы спасти свой народ? Это ли не способ избавиться от ответственности?

— Кажется, здесь никто кроме тебя не может знать этого лучше, Алеор, — хмыкнула Рада, стуча ложкой о дно своей тарелки.

Эльф насмешливо вздернул бровь, глядя на нее.

— Я так полагаю, тебе есть, что сказать, моя дорогая? Давай, не ходи вокруг да около, удиви меня.

— А чего тут удивлять? — пожала плечами та, улыбаясь Алеору. — Ты сам наследник Лесного Дома, ты ненавидишь все, что делает с твоей страной Илион, но вместо того, чтобы сесть на трон, мотаешься по миру от скуки и штурмуешь непреодолимые препятствия. Вот и скажи мне, не повод ли это избавиться от ответственности?

— Ох, как она тебя, а? — громко хохотнула Улыбашка, когда лицо Алеора едва заметно дернулось после слов Рады. — Кажется, хоть раз кто-то тебе рот заткнет, древолюб.

— Вряд ли, Улыбашка. Для того, чтобы заткнуть мне рот, у вас всех силенок маловато, да и боитесь вы меня чересчур сильно, — снисходительно взглянул на нее эльф. — А что касается твоего вопроса, Радушка, то и ты не слишком-то от меня отличаешься. Бросила свою страну на грани гражданской войны, причем каша в ней заварилась именно по твоей вине, да и сбежала вместе со мной на поиски приключений. Так что мы не так уж и разнимся в выборе целей, моя дорогая. Разве что я делаю это по просьбе Илиона и для того, чтобы избавить мир от возможной провокации Сети’Агона. Возможно, я и не помогаю своей собственной стране в данный момент, заняв ее трон, но при этом я помогаю всему остальному миру, останавливая Сети’Агона.

— Да ладно! — фыркнула Рада, закатывая глаза и отставляя прочь миску. — Тебе просто нравится это! Тебе до безумия скучно сидеть в четырех стенах и ровным счетом ничего не делать! А с Сети’Агоном у тебя личные счеты, которые ты все никак не можешь свести и ищешь любой способ, чтобы это сделать. И спасение мира занимает едва ли не десятую строчку в списке твоих приоритетов.

— Однако оно там есть, — взгляд эльфа стал острым, а улыбка жестокой. — А что в твоем списке, Рада? Песенки богам? Псалмы этой вашей Великой Матери? Какую это может принести пользу миру?

В помещении повисла тяжелая тишина. Алеор с Радой сидели друг напротив друга, разделенные пламенем, и не отрываясь, смотрели друг другу в глаза. Лиара поежилась, чувствуя ледяной холод, моментально выстудивший воздух. В последнее время эти двое не ладили, то и дело сцепляясь из-за ничтожных поводов, и Лиара все никак не могла понять, что же между ними происходит. Раньше ведь Рада во всем слушалась эльфа, смотрела на него едва ли не с восхищением и очень гордилась тем, что он называл ее сестрой. Теперь же взгляды, что она на него бросала, постоянно были колкими, полными какого-то затаенного желания перечить. На память пришла их последняя ссора, когда они едва не подрались, только-только преодолев Серую Гниль. Тогда именно поведение Лиары стало причиной для скандала, и Алеор вышел из себя после того, как Рада попыталась защитить свою искорку. Великая Мать, молю тебя, пусть это только будет не из-за меня. Меньше всего мне бы хотелось вставать между ними и мешать им обоим.

А еще внутри кольнуло оттого, что эльф совсем не верил в то, что они с Радой делали. В общем-то, Лиара и не ждала, что он поверит: в этом мире Алеор полагался только на собственную силу, он был из тех людей, что привыкли справляться со своими проблемами самостоятельно, не прибегая к чьей-либо помощи. Но он всегда казался ей человеком более глубоким, человеком, который все еще во что-то верил, который шел за своей мечтой, преодолевая все преграды на своем пути. Вот только, как и во всем остальном, лишь его собственная мечта существовала для него во всем этом мире, а все остальные он презирал и отвергал, как недостойные внимания.

Как, должно быть, сложно сейчас Раде. Лиара взглянула на нее, буравящую Алеора хмурым взглядом. Она нашла наконец-то собственный путь, и этот путь ведет в противоположную от Алеора сторону. Едва-едва она успела по-настоящему обрести его как друга и брата, и теперь он, насмехаясь над самым истинным и важным для нее, уходит прочь, вновь оставляя ее в одиночестве. Взгляд Лиары пополз дальше. На Улыбашку, что хмурилась и терла кончик носа, опустив глаза в пол. На Кая, который сконфуженно молчал, аккуратно поглядывая на Алеора. Скольких мы еще потеряем на этом пути, Великая Мать? И сколькие последуют за нами?

Рада так ничего и не сказала. Подвигав челюстью, она с видимым трудом сдержала готовые сорваться с губ слова и отвела глаза. Алеор еще несколько секунд смотрел на нее в упор, словно искал что-то в ее лице, и потом тоже отвернулся. Лиаре показалось, что он выглядел разочарованным. Почему? Потому что они почти поссорились? И если да, то чего бы ему больше хотелось: разругаться окончательно или найти компромисс? На этот вопрос у нее тоже не было ответа.

— Что ж, нам всем неплохо бы отдохнуть перед долгой дорогой, ведь еще неизвестно, что нас ждет впереди, — проговорил он, откладывая миску. — Я слышал одну древнюю песню о Семи Преградах, в которой упоминались некие «дороги эха». Полагаю, что это и есть наше последнее испытание, но знать не знаю, что оно из себя представляет. Так что давайте-ка хорошенько поспим, чтобы завтра с утра свежими отправиться в путь.

Больше разговоров в тот вечер не было. Они быстро доели остатки ужина, помыли посуду и завернулись в свои одеяла вокруг согревающего помещение пламени. Лиара чувствовала внутри засевшую острым шипом боль и знала, что это — не ее. Связь, что установилась между ними с Радой, с каждым днем становилась все крепче, и Лиара благословляла ее за возможность чувствовать все, что происходило с Черным Ветром.

Вот и сейчас Рада лежала рядом, обняв ее и прижав к себе, как обычно, но внутри нее ныла маленькая ссадина, полученная от эльфа. Лиара чувствовала, что она не спит, да и сама все никак не могла уйти в грезы, пока Рада не затихла рядом.

Все остальные спутники уже спали, шорох дыхания Алеора с Каем прерывал громоподобный храп Улыбашки. А Лиара ощущала, как напряжена рука Рады, обнимающая ее как обычно по вечерам.

— Рада? — тихонько позвала она, поворачивая голову. — Что с тобой?

— Ничего, маленькая, — успокаивающе проговорила та. — Просто не спится.

— Это из-за Алеора?

Несколько секунд она молчала, потом тяжело вздохнула.

— Он не верит нам, искорка. Даже после Сагаира, после Огненной Земли, которую мы прошли, после всего. Не верит ни единому слову и смеется.

— Но ты ведь прекрасно знаешь его, — Лиара накрыла ее ладонь своей и принялась мягко гладить ее кончиками пальцев. — Он всегда был такой и никогда не изменится.

— Знаю, — вновь вздохнула Рада.

— Да и я сама не поверила бы во все это, если бы не испытала все это на своей шкуре, — добавила Лиара, стараясь найти слова, которые хоть чуть-чуть утешили бы ее и умерили боль. — Это не те вещи, в которые люди верят сразу же. Ты же знаешь, как тяжело хотя бы на миг признать, что чудеса существуют. Все боятся, думая, что их вновь обманут, что их мечты вновь растопчут и развеют в прах, что вместо нового чуда их ждет только горечь. Поэтому проще отталкивать это от себя и говорить, что этого нет.

— И это я тоже знаю, искорка, и понимаю это, — прошептала Рада.

Она замолчала, не добавив больше ничего, и Лиара грустно прижалась к ней спиной, думая, что еще сказать такого, чтобы поддержать ее, как найти правильные слова, которые прогонят прочь грусть.

— Нам просто нужно в эти проклятые горы, — горько прошептала Рада через несколько секунд. — Нам нужно как можно скорее попасть туда. Мне плевать, кто и что об этом думает, но я хочу учиться, я хочу узнать, зачем все это. И они должны объяснить мне. Невозможно жить вот так, в неведении, словно с завязанными глазами.

— Это правда, — вздохнула Лиара, чувствуя, как становится чуточку легче. Хорошо было знать, что кто-то еще думает точно так же, как она, особенно, если этим кем-то была ее Рада.

— А даже если и там мне не расскажут, что делать дальше, ну что ж… Значит, будем учиться сами. Все можно сделать, если захотеть. И мне все равно, кто по этому поводу что думает. — Она прервалась и вновь тяжело вздохнула. — Просто если бы он поверил мне, было бы легче. Он всегда был для меня особенным. Другом. Братом. И он никогда не боялся ничего, не считал ничто невозможным. С его поддержкой мне было бы немного легче.

— Я понимаю, — кивнула Лиара, переплетая ее пальцы со своими.

— А с другой стороны, я ведь всю жизнь была одна, — тихо продолжила Рада. — В детстве, в молодости, даже в браке. И как-то ведь я справлялась без чужой поддержки, шагала вперед, училась всему сама. Наверное, просто теперь у меня есть ты, и я чувствую, как это важно — когда близкие поддерживают тебя, какую великую силу и помощь это дает.

— Ничего, Рада, у нас все получится, — прошептала в ответ ей Лиара. — Я ведь тоже всегда была одна, совсем одна. А потом ты появилась в моей жизни, и все переменилось, я сама изменилась. Может быть, однажды, он тоже поймет.

— Может быть, — задумчиво отозвалась Рада, но уверенности в ее голосе не слышалось. Она поерзала, покрепче прижимая к себе Лиару, и добавила: — А теперь-ка, давай отдыхать, моя искорка. Завтра долгий и трудный день.

В ее руках было уютно и тепло, да и острый шип внутри стал чуть менее болезненным, все еще продолжая саднить, но уже не так пронзительно, как раньше. Через четверть часа дыхание Рады выровнялось, и рука ее на боку Лиары отяжелела. Поблагодарив Великую Мать за это, Лиара закрыла глаза и ушла в грезы.

Вот только и на третий день выступить навстречу последней, седьмой преграде они так и не смогли. Проснувшись, Алеор вовсю уверял, что сил у него достаточно, и он готов почти что бежать вперед, но все видели, что при ходьбе его слегка покачивает, да и цвет лица так и не вернулся к нему. Внимательно осмотрев его при помощи энергии Источников, Кай мягко, но уверенно покачал головой и заявил, что они никуда не двинутся до тех пор, пока Алеор не вернет себе хотя бы часть сил. Тот попытался спорить, но Кай прервал его:

— Ты ведешь нас вперед, мы выступили в этот поход следом за тобой. И если ты не сможешь и дальше возглавлять отряд, то ничего-то у нас и не выйдет. Так что спи и ешь сегодня вдоволь, а завтра с утра мы посмотрим на твое состояние.

Алеор фыркал, закатывал глаза, настаивал, но Кай просто ничего не стал слушать, и на этот раз остальные спутники были на его стороне. Попротестовав еще некоторое время и поупражнявшись в изысканных оскорблениях их лени и глупости, Алеор наконец сдался и впал в угрюмое молчание. Это тоже длилось недолго. После завтрака веки его налились тяжестью, Алеор завернулся в свое одеяло и отвернулся ото всех, уходя в грезы.

День тянулся невыносимо медленно. В снежном доме делать им было совершенно нечего, а за месяцы совместного путешествия все успели уже достаточно устать друг от друга, чтобы не иметь никакого желания общаться. В итоге путники разбрелись в разные стороны, коротая время за нехитрыми делами. Улыбашка уселась на пол острить оставшиеся у нее в арсенале кинжалы и штопать изодранную в пути дубленку. Кай дремал, смежив глаза и урывая свободные минуты, чтобы восстановить силы. А Рада с Лиарой пошли пройтись вдоль преграды из вращающихся в воздухе камней за их спинами.

Шагать по сугробам было тяжело: снег подмок из-за оттепели, прилипал к ногам, тянул назад. Даже Лиара, шедшая по самой кромке сугробов, то и дело вынуждена была останавливаться и отряхивать сапоги, чтобы счистить лишний снег, а уж Рада вязла буквально по колено. Но за долгое время это был первый день, когда они могли побыть вдвоем без вечного присутствия рядом остальных спутников, и Лиара наслаждалась каждым мгновением, проведенным рядом с Радой.

Ее ладошка свернулась внутри большой теплой ладони Рады, и это было донельзя уютно. Серое небо над их головами тяжело давило на затылок, и ветер рвал волосы, бросая их в лицо, но сейчас все это было не так уж и важно. Лиара краешком глаза наблюдала за Радой, глаза которой что-то выискивали вдали, на самом горизонте, что-то видимое только ей.

— Я все думаю, как мы обратно-то подойдем? — первой нарушила тишину Черный Ветер, ковыляя через глубокий снег. — Туда-то ладно, я так полагаю, что уже через пару дней мы будем у Черного Источника, но обратно как? Редлога с нами нет, значит, придется штурмовать Железный Лес и Эрванский кряж самим. Но до них еще дойти надо. К тому же, боюсь, нам вообще придется идти с тобой вдвоем: ребятам-то в Данарские горы не нужно, им проще вернуться на восток той же дорогой, что они и шли. А мы направимся на юг.

— Я тоже думала об этом, Рада, — кивнула Лиара, чувствуя легкую нотку удовольствия оттого, что хоть чем-то могла немного поддержать ее и развеять ее опасения. — Мне кажется, я знаю, как нам пройти дальше так, чтобы не пришлось переправляться через все преграды в обратном порядке.

— Правда? Как? — удивленно вскинула брови Рада, глядя на нее.

— Первопришедшие могут ходить сквозь пространство, Рада, и я тоже могу, — Лиара надеялась, что в голосе не прозвучало излишней гордости. Меньше всего ей хотелось в очередной раз подчеркивать, что у нее есть какие-то эльфийские возможности, которых у самой Рады не было. — Когда-то мои родители именно таким способом вынесли меня из Иллидара, чтобы спрятать в Мелонии. Значит, сквозь пространство с собой можно кого-то провести. Я не знаю, как это сделать, не знаю, нужна ли для этого кровь Первопришедшей в жилах, но мы можем попробовать. Тогда я доставлю нас с тобой прямиком в Данарские горы сразу после того, как мы закончим нашу миссию у Черного Источника.

— А ребята? — нахмурилась Рада. — Их ты сможешь с собой взять? Я знаю, что они не собираются к анай, но тогда им не придется снова рисковать жизнью и перебираться обратно сквозь Семь Преград. Есть же, скорее всего, путь к южному побережью, где можно сесть на корабль, который привезет их домой. Пусть это будет дольше, но это безопаснее поездки на Черве или скачкам с одной летающей скалы на другую.

— Я не знаю, Рада, — честно покачала головой Лиара, глядя на нее. Внутри кольнул стыд. Она как-то даже и не подумала о том, как будут выбираться из-за преград остальные спутники. Это казалось таким очевидным: с ними Алеор, значит, они совершенно точно в безопасности, да и идти им в другую сторону. А все потому, что думаешь ты только о самой себе, Светозарная. Не слишком-то многое и изменилось после того, как ты покинула Мелонию, не так ли? Опустив глаза, она забормотала то ли для того, чтобы оправдаться перед Радой, то ли, чтобы убедить саму себя. — Я никогда не делала ничего подобного. К тому же, нас очень много. Отец пронес меня одну, и я была еще совсем маленькой, ребенком. А сейчас нас здесь пять человек, и все — представители разных рас. Я просто не знаю, получится у меня или нет.

— Ну что ж, значит, мы попробуем! — Рада взглянула на нее, мягко пожав ее ладошку. — А коли не получится, значит, им придется возвращаться самим. В общем-то, втроем пройти преграды будет, наверное, проще, чем всемером. И Каю легче: не нужно столько сил тратить на исцеление и защиту, и двигаться можно быстрее. — Она вдруг громко хмыкнула и с улыбкой взглянула на Лиару. — Слушай, искорка, а коли ты знала о таком варианте, что ж сразу-то его не предложила Алеору? Может, нам и не пришлось бы лезть через все эти препятствия, сразу бы и оказались у Черного Источника.

— Да я и не знала, — неловко пожала плечами Лиара, чувствуя, как щеки разгораются румянцем. Стыд стал еще глубже, обжигая изнутри не хуже кипятка в гейзерах. — Мне это пришло в голову только сегодня утром, когда я очнулась от грез. Я бы обязательно сказала сразу же, если бы додумалась до этого с самого начала.

— Знаешь, что самое забавное? — Рада улыбалась, качая головой. — Я думаю, Алеор отказался бы, предложи ты ему это еще до Эрванского кряжа. Из принципа бы отказался.

— Почему? — удивленно взглянула на нее Лиара. Внутри самым позорным образом взметнулась надежда, и она отругала себя. То, что твоей помощью отказались бы воспользоваться еще не повод эту помощь не предлагать, глупая ты, самовлюбленная девчонка!

— Он семьсот лет назад пытался пройти здесь и не смог, остановившись буквально в двух шагах. Да к тому же, тогда это была экспедиция Дамиана, куда его особенно-то и не звали. Естественно, что ему, должно быть, как поперек горла сидело то, что он не достиг Черного Источника. Наверное, именно поэтому, хитрая лиса, и скрывал все время, что принимал участие в том походе, никому не хотел говорить о своем промахе. — Рада только головой качала, посмеиваясь. — Вряд ли он бы поступился своим упрямством и гордостью и согласился бы в один миг оказаться у Черного Источника. Как проклятый баран из принципа бы пешком попер, чтобы доказать всему миру, что он может.

— Думаешь? — Лиара, конечно, успела за это время немного узнать Алеора, но такое поведение казалось ей верхом легкомыслия и глупости. Эльф не производил впечатления человека глупого и непродуманного, даже на самую безвыходную ситуацию у него всегда был заготовлен план действий. Мог ли он в таком случае действительно отказаться от возможности миновать столько опасностей просто ради них самих?

— Уверена, — кивнула Рада, и в глазах ее горел огонек восхищения. Никуда-то он и не делся, даже несмотря на их недавние разногласия. — Этот никогда не угомонится. Да еще и с собой потащит кучу народа, чтобы они потом не забыли пересказать истории о его подвигах.

— Ты уже не злишься на него? — осторожно спросила ее Лиара, и от сердца отлегло, когда та отрицательно покачала головой.

— Да я и не на него злюсь, искорка, я на себя злюсь. Он достаточно сумасшедший для того, чтобы поверить в возможность и существование самых безумных вещей, которые только можно представить. Видимо, это у меня просто не хватает мозгов на то, чтобы убедить его, чтобы правильно донести до него то, что я чувствую. Это мне надо учиться, а не ему, он уже и так знает о себе ровно столько, сколько вообще можно знать. А я вот пока только знакомлюсь с тем существом, которое долгие годы считала самой собой.

— У нас все получится, Рада, — вновь твердо повторила Лиара, надеясь, что ее это хоть немного подбодрит. А заодно — подбодрит и ее саму. Стыд все еще кусался где-то на краешке ее существа горячими клыками. — Мы все с тобой сможем, мы справимся. Осталось совсем немного, еще одна преграда, а потом будут ответы на наши вопросы.

— Я знаю, маленькая моя, — кивнула ей Рада, и глаза ее потеплели. — Но мне очень дорого, что ты стараешься меня поддержать.

Ее взгляд был теплым, будто первые весенние лучи, отогревающие землю, и Лиара улыбнулась в ответ. Иногда ей хотелось набрать лучики солнца из ее глаз в полные горсти, уложить себе в грудь и беречь там, как самое дорогое сокровище. Иногда она чувствовала, что именно это она и делает с каждым своим новым вздохом.

— А еще мне очень интересно, какие они, эти анай? — Рада прищурилась, глядя вдаль, и Лиара тоже взглянула туда, на юго-запад. Именно там, если верить старой карте Алеора, которую он по вечерам иногда разглядывал возле костра, располагались Данарские горы. В голосе Рады звучала задумчивость. — Они сумели отразить атаку Сети’Агона, объединившись со своими заклятыми врагами и эльфами, которые удалились от мира и его дел так давно, что все уже и вовсе позабыли об их существовании. Мелония уже больше века не может объединиться даже с соседним Лонтроном, с которым у нее и торговые договора, и совместные внешнеполитические интересы, а последняя война между этими двумя государствами была так давно, что никто уже и не помнит о ней. Насколько же сильно должны эти анай отличаться от нас, что им хватило силы перешагнуть через море пролитой крови и заключить союз с теми, кого они так долго безжалостно уничтожали?

— Может быть, все дело в угрозе Сети’Агона, — предположила Лиара, хоть сердце внутри и подсказывало ей, что все далеко не так просто. — Этлан Срединный очень давно не видел угрозы, которая могла бы сплотить все народы в одно целое, заставив их позабыть о собственных интересах. Последней такой войной был Танец Хаоса две с половиной тысячи лет назад, и с тех пор ничего подобного не случалось.

— Но даже тогда далеко не все встали на сторону Аватар, — покачала головой Рада. — Некоторые государства были уничтожены, тот же Мелонъяр Тонал, чего далеко ходить? А эти, хоть между ними и не было ровным счетом никаких общих пересечений, встали плечом к плечу и выдержали удар. Кто же они такие? — Глаза ее сощурились еще больше, вглядываясь в горизонт. — Все время думаю об этом. Алеор сказал, что они — осколки расы гринальд, две части одного народа, упорно ненавидящие друг друга на протяжении двух тысяч лет. Нет ничего страшнее братской ненависти, и она никогда не может быть превзойдена до конца, она просто не может стать любовью. Тогда как же?.. — она не договорила, только покачав головой.

— Ты ведь знаешь ответ, Рада, — Лиаре вдруг стало так тепло, так легко на сердце, и она совсем искренне улыбнулась ей. — Знаешь ведь. Зачем мы идем туда? Все песни об одном, Рада, все о том же. Они совершили чудо, которого доселе не знал мир, и есть только одна сила, которая могла помочь им в этом.

Несколько секунд Рада смотрела на нее во все глаза, и что-то такое было сейчас на их дне, что Лиаре захотелось упасть перед ней на колени и целовать ее ладони. Потом Рада подступила чуть ближе и осторожно обняла ее за талию, глядя снизу вверх. Руки Лиары лежали на ее плечах, и это было странно. Она привыкла, что Рада выше нее на целую голову, привыкла постоянно смотреть на нее, запрокинув голову, вставать на мысочки, чтобы поцеловать ее.

— Ты — мое самое дорогое чудо, которое когда-либо знал мир. И нет ничего дороже этого, моя девочка, — звуки ее голоса таким мягким теплом перекатывались внутри Лиары, что хотелось свернуться в клубочек и мурчать, подставляя спину под ее ладони. — Я люблю тебя всем своим сердцем и ни с кем, никогда не хотела бы разделить этот путь.

— Как и я, мое сердце, как и я! — Лиара склонилась вниз и поцеловала ее, и это было так странно — стоять выше нее, и так хорошо. И ветер сплетал их волосы вместе, путал их и играл ими, как ему хотелось, а облака над их головами уже не казались Лиаре такими серыми, как всего несколько минут назад.