За Семью Преградами

==== Глава 57. Новая жизнь ====

Осенняя ночь была холодной, почти морозной и очень темной. С губ Лиары срывались облачка белого пара, который моментально растворялся в ледяном воздухе. Тихонько шуршали на легком ветерке верхушки пушистых криптомерий, высохшие потемневшие травы под ногами покрывал тонкий слой серебристого инея.

В нескольких шагах от крыльца их дома сгрудились пять Младших Сестер, с которыми они учились летать все это время. Все они ежились на ветру, переминаясь с ноги на ногу, приглушенными голосами что-то обсуждали. Маленькая Шатур демонстративно встала как можно дальше от высоченной Анрут, вскинув голову и едва не подпрыгивая на цыпочках, чтобы выглядеть выше. Лафь топталась возле Анико, которая быстро рассказывала что-то ей на ухо, то и дело принимаясь хихикать и прикрывать лицо рукой. Иштум все больше хмурила свои пушистые брови, стоя чуть в стороне от остальных Младших Сестер и бросая на них сосредоточенные взгляды. Вид у нее был какой-то взъерошенный.

Как только они с Радой спустились с крыльца, Младшие Сестры под предводительством Иштум двинулись им навстречу.

— До нас дошел слух, что вы уезжаете, — подалась вперед долговязая Лафь. Глаза у нее горели от нетерпения. — Это все потому, что Шарис забирает вас в Аманатар, да?

— Не может быть такого. Я уже говорила тебе, что это глупость, — фыркнула Шатур, передергивая плечами и поправляя на них белую шерстяную шаль. Но все-таки искоса взглянула на Лиару, ожидая от нее подтверждения своим словам.

— Нет, мы едем не в Аманатар, — покачала головой Рада, и все пять Младших Сестер живо навострили уши, ловя каждое ее слово. — Мы возвращаемся в Сол.

— Но это ведь из-за него, да? — насупилась Анрут. Она выглядела какой-то обиженной. — Из-за эльфа?

— Скорее, из-за моей собственной глупости, — неловко пожала плечами Рада.

Младшие Сестры дружно уставились на носки своих сапог, разглядывая их и так, и эдак. Среди анай считалось очень невежливым вызнавать, в чем состояла та или иная ошибка или просчет сообщившего об этом до того, как он сам все расскажет. Но Лиара видела, что они буквально сгорают от любопытства. Шатур, казалось, сейчас вовсе разорвет краешек своей шали, которую она теребила в руках. Лафь раскачивалась с пятки на носок с такой амплитудой, что было удивительно, почему она вообще до сих пор держится на ногах и не падает. Анрут громко засопела, то и дело бросая на Раду с Лиарой осторожные взгляды из-под пушистых ресниц.

Рада тяжело вздохнула и взглянула на Лиару с таким беспомощным видом, что та едва не рассмеялась.

— Наше присутствие здесь создает дипломатический инцидент, — тихонько пояснила она, и девчонки осторожно подняли на нее полные любопытства взгляды. Коли человек сам рассказывал о своем проступке, то выслушать его не возбранялось. А именно этого им сейчас хотелось больше всего на свете. — Мы — эльфы, и мы находимся в Роще на постоянной основе, а эльфам Аманатара это запрещено. Посол запросил одинаковых с нами прав, и Великая Царица не могла с этим согласиться. Но и оставить нас здесь тоже не могла, потому мы возвращаемся в Сол.

— Проклятые эльфы! Вечно везде суют свой нос! — поморщилась Анрут, вид у нее был раздраженный.

Лиара только скупо улыбнулась, постаравшись пропустить этот комментарий мимо ушей. В конце концов, их с Радой здесь уже как эльфов не рассматривали, считая своими, членами клана. Как и Держащую Щит, хоть та и была наполовину эльфийкой. Это было даже приятно: знать, что анай принимают тебя за свою, но Лиара все равно ощутила и маленький укол обиды где-то глубоко внутри. Она-то знала, что не все эльфы одинаковые. Был еще и Алеор, были эльфы Иллидара, что помогли ей сбежать оттуда, Ильвадан и Лиада. К сожалению, еще с кем-либо из бессмертных Лиаре пока познакомиться не посчастливилось, но и среди тех, кого она знала, тоже встречались порядочные и хорошие люди. А анай, какими бы открытыми, чистыми и честными по сравнению со всеми остальными народами они ни были, все равно порой были чересчур скоры на приговор.

Впрочем, Анрут вдруг вздрогнула, бросила быстрый взгляд на Лиару с Радой и сконфуженно потерла ладонью нос. Судя по всему, свою ошибку она осознала.

— Но вы же вернетесь? — подалась вперед зеленоглазая Анико, глядя на них с неподдельной тревогой. — Вы же не навсегда улетаете в Сол? Держащая Щит ведь очень хотела, чтобы вы жили и учились здесь, у нее.

— Мы знаем, — кивнула Рада с какой-то мрачноватой решимостью, а Лиара добавила:

— Мы вернемся весной, чтобы войти в Источник Рождения. Да и потом, я думаю, будем часто прилетать сюда. — Она невольно оглядела высокие верхушки криптомерий, вдохнула всей грудью пряный запах осени, полный листьев, хвои, мхов. — По крайней мере, мне очень хотелось бы пожить здесь еще какое-то время.

Лица стоящих вокруг Младших Сестер просветлели, они заулыбались. Иштум негромко кашлянула в кулак, привлекая к себе внимание, бросила быстрый взгляд на Раду с Лиарой и заговорила, уперевшись взглядом в землю у себя под ногами. Голос ее звучал приглушенно, уши горели яркой краской, и это было видно даже в темноте.

— Мы не думали, что вы так резко сорветесь с места, поэтому не успели приготовить вам что-то вроде прощального вечера. Зато у нас появилась идея. — Она искоса взглянула на остальных Младших Сестер, и те закивали, подбадривая ее. Глубоко вздохнув, Иштум неловко почесала в затылке и продолжила еще более тихим голосом: — Дело в том, что я владею Песней Земли. Еще не настолько хорошо, чтобы вместе со старшими сестрами петь Роще, но достаточно, чтобы иногда помогать им. Вот мы и подумали, что, может быть, вам захотелось бы вырастить маленькое деревце в память о вашей учебе здесь. Я могла бы спеть ему…

На этом поток ее слов прервался, и Иштум сконфуженно замолчала, глядя себе под ноги. Лиара ощутила, как внутри распускается теплая золотая нежность, поддалась порыву, шагнула вперед и обняла Иштум. Та удивленно заморгала, явно не ожидая такой ее реакции, и ее руки неуверенно легли в ответ на плечи Лиары.

— Мы были бы очень рады этому! — от всей души проговорила Лиара, поверх плеча Иштум окидывая взглядом всех остальных анай, которые смущенно улыбались им с Радой. — Нам было очень-очень здорово учиться вместе со всеми вами! И мы будем очень по вам скучать, когда вернемся в Сол!

— Мы тоже! — расплылась в широкой улыбке долговязая Лафь, а Анрут вновь потерла нос, бросая на них с Радой неуверенные взгляды. Но улыбалась она при этом очень довольно.

— Тогда пойдемте! — энергично кивнула маленькая Шатур, туго затягивая шаль узлом на груди. — Вам завтра рано с утра отправляться в путь, так что будет лучше, если вы успеете выспаться.

Лиара тихонько улыбнулась про себя. Она была уверена, что маленькая полненькая Ремесленница однажды станет наставницей. И ей было даже немножко жаль ее будущих учениц, ведь Шатур умела быть строгой и совершенно несклонной ни к каким компромиссам.

Стараясь не слишком шуметь и говорить как можно тише, Младшие Сестры и Рада с Лиарой направились в сторону Рощи. Лиара шагала рядом с Радой, держа ее теплую ладонь в своей. Вокруг радостно гомонили остальные Младшие Сестры, наперебой обещая им, как закончат обучение, прилетят в Сол и проведают их, обещая им встречу весной и самый настоящий пир, который они закатят в честь своих гостей. Так хорошо было на душе Лиары в этот момент, что хотелось петь, и она едва слышно напевала себе под нос что-то очень тихое и нежное, от всей души прося благословения и Милости для них всех. Ведь Младшие Сестры стали ей друзьями за это пусть и короткое, но сложное для них всех время обучения. И ей очень хотелось, чтобы жизни их сложились так, как они сами попросят того у Милосердной Пряхи и Ее Небесной Мани.

А еще внутри зашевелилось любопытство, хоть Лиара и думала какие-то четверть часа назад, что больше уже просто не способна испытывать эмоций. За все время пребывания в Роще она мечтала хоть раз услышать Песню Земли, с помощью которой Раэрн ускоряли рост гигантских деревьев, но еще ни разу у нее не получилось это сделать. Поначалу тренировки отнимали слишком много времени и сил, и она уже просто физически была не в состоянии бродить по лесам в поисках Поющих Земле сестер. Потом тренировки стали легче, а может, просто ее тело привыкло к таким нагрузкам, и у них с Радой появилось время, в которое они гуляли по окрестным лесам и учились обращению с крыльями или просто рассматривали царящую вокруг красоту. Но во время этих прогулок встретить Поющих Земле у нее тоже не получилось. Хоть саму Песнь она и слышала несколько раз самым краешком уха, доносящуюся откуда-то издали, тягучую и сладкую, как мед. Но подойти ближе и тем более постоять, послушать, у нее возможности так и не представилось.

И вот теперь осенняя ночь шепталась в кронах криптомерий над ее головой и недовольно хмурила на нее с неба свои глаза-звезды. Холодок пробирал сквозь шерстяную форму, заставляя Лиару ежиться и поплотнее обхватывать себя руками. Даже не задумываясь о том, что делает, она выбрала из этого ветерка самые теплые потоки и окружила ими себя и своих друзей, отчего ночь перестала казаться такой неприветливой и злой, как поначалу. Правда, окружающая обстановка все равно действовала несколько угнетающе, и вскоре Младшие Сестры вокруг нее попритихли, перестав болтать и громко хихикать. Теперь они молча ступали вперед, белые фигуры на фоне темного ночного леса, словно лунные блики на воде или танцующие на ветру мотыльки.

Все было странно сейчас, волшебно, непривычно. Особенно после всего того, что рассказала им Держащая Щит. Сейчас мир казался Лиаре каким-то особенно загадочным, таращившим на нее свои черные ночные глаза, шелестящий на ветру вокруг нее и над ней. Ее ноги бесшумно приминали мох, ставший к осени каким-то непривычно жестким и неподатливым. Подумать только всего месяц тому назад на рассвете они с Шатур ходили сюда с лукошками, чтобы собирать алую крупную бруснику. Солнце тогда пробивалось золотыми лучами сквозь прозрачные своды криптомерий, и в его рассветных лучах сочными градинами крови устилала ягода ярко-зеленые кочки. И они с Шатур, восхищенно переговариваясь, ползали под густым сводом, набирая полные пригоршни ягоды, позабыв обо всем на свете, любуясь игрой солнечных лучей на тонких серебристых паутинках с нанизанными на ниточки каплями росы. И едва не пропустили тренировку у Гутур, зазевавшись и почти позабыв о времени.

Лиара улыбнулась, отпуская золотое видение и глядя на то, как тревожно раскачиваются толстенные ветви криптомерий над головой. Все менялось, каждая секунда этого времени не была похожа на предыдущую, каждый следующий день нес с собой совершенно иные сказки, совершенно иную жизнь. Все менялось вокруг нее, словно мир наконец-то открывал свои глаза и безмолвно таращился на самого себя, словно наступал миг тишины, самый главный, самый торжественный, самый напряженный. Миг чуда и великих дел, миг, в который все изменится, после которого ничто уже никогда не будет прежним.

— Ветер меняется, — тихонько проговорила идущая рядом Рада. Лиара вскинула голову и взглянула в лицо своей нареченной, своей любимой, Небесами суженной. Странное ожидание сквозило в ее чертах, глаза напряженно вглядывались во что-то, видимое лишь ей.

— Все меняется, — отозвалась Лиара, покрепче сжимая ее ладонь в своей.

Впервые в жизни ей было не страшно встречать эти перемены. Их несли золотые глаза Держащей Щит и надежные плечи Великой Царицы. И Рада стояла подле нее, несгибаемая, как скала, способная выдержать любую бурю, любой шторм, который только может швырнуть на них разбушевавшаяся от ярости осень. И Лиара не боялась перемен, больше не боялась.

Они шагали среди высоких темных стволов криптомерий, что окружали их безмолвными стражами ночи. Тонкие веточки кленов клонились под ветром, царапали их за стволы, и лес полнился шорохами и стуком. Облака ползли так низко, почти что над самыми кронами деревьев, изорванные, клочковатые, чересчур торопливые. Лиара смотрела на них во все глаза. Весь мир спешил. Измученный, усталый, донельзя истерзанный, мир так спешил навстречу… чему? Тому, что должно было случиться? Тому, что должно было измениться? Он словно молил, обессиленный и донельзя слабый, молил из последних сил об избавлении. И Лиара все гадала: об избавлении от чего? И чего же он так просил?

А потом они пришли. Сделав последний поворот, тропинка вывела их к излучине безымянной реки. Вволю напившаяся дождями, река поднялась и разлилась широко, полностью укрыв своими полами прибрежную гальку, подступив к самым корням деревьев, заграбастав черными пальцами даже густые прибрежные травы, которые теперь залило целиком вместе с кочками, и лишь самые горбыли их спин торчали над темной беспокойной стремниной. Река плескала в темноте, шептала, шелестела травами, волокла по течению сорванные ветром листья. Было так темно, что Лиара даже не видела ее противоположного берега. Из темноты вырастали понурые головы плакучих ив, длинные ветви которых, будто волосы рыдающей над водой женщины, полоскало течением, тянуло, дергало. Лиара заметила большой валун, под одной из ив. В нем было углубление, где собралось немного воды, и в нем плавал длинный сухой листок, который ветром гнало по кругу.

— Мы пришли, — объявила Иштум. Она низко поклонилась реке и зашептала под нос катехизис. Остальные Младшие Сестры последовали ее примеру.

Лиара тоже вознесла хвалу Аленне. Еще какие-то полгода назад она бы и не задумалась об этом, во всяком случае, таким образом. Лиара всегда любила воду, любила подставлять лицо дождю и ощущать его мягкие прохладные поцелуи на коже, любила сугробы снега, в которых можно с хохотом валяться, любила студеные ручейки с водой сладкой и такой холодной, что от нее стынут зубы. А уж как ей нравилось море: огромное, неспокойное, рычащее растревоженным зверем и без конца бьющееся и бьющееся о скалы в бессильной злобе. Ее всю жизнь учили, что всей этой водой заправляет Асафир, Бог Воды и Морской Пучины, но никогда Лиара не испытывала желания сказать ему хоть что-то или обратиться к нему за помощью. Он никак не ассоциировался с той манящей невероятной красотой искрящегося солнца в бегущем по камешкам звенящем ручье или стоячей воде заросшего ряской и тиной озера, сквозь спокойную зеленую толщу которой наискось пробиваются к замшелому дну ослепительно-золотые копья света. Зато ассоциировалась Аленна, и сейчас, когда Лиара почти что в ноги кланялась бурлящему во тьме перед ней норовистому осеннему половодью, она почти видела холодные и гневные глаза Жестокой, Ее стиснутые в нитку губы, Ее недобрый взгляд.

— Будь милостива к нам, Мани Ручьев и Рек, — едва слышно прошептала она, чувствуя, сколько силы и правды вкладывает в этот простой призыв, в котором и в помине не было торжественной пафосности служб Церквей Молодых Богов. — Будь милостива и нежна и распахни нам навстречу Свои ледяные руки.

— Вот сюда мы и шли, — прозвучал рядом удовлетворенный голос Иштум, и Лиара обернулась, не выпуская из своей ладони пальцы Рады. — Посветите мне.

Не раздумывая, Лиара раскрыла крылья за спиной, также поступили и остальные Младшие Сестры. На открытом пятачке возле самой реки в отсветах золотых крыльев теперь был виден маленький росточек, разбросавший в стороны тонкие зеленые листочки. Он трепетал на ветру, словно живой, низко клонясь к земле от его порывов, но упрямо тянулся вверх, отказываясь сгибаться и кланяться перед разошедшейся во все стороны рекой.

— Это — ива, дерево Милосердной, — негромко проговорила Иштум, присаживаясь на корточки возле ростка. Остальные Младшие Сестры полукругом обступили ее, не разговаривая и наблюдая за тем, что она делает. Ладони Иштум нежно обняли пару все еще зеленых листиков, торчащих на самой макушке ростка, огладили их, будто живое существо. — Я знаю, Каэрос больше любят сосну, дерево Роксаны, но мне почему-то эта крохотная ива напомнила тебя, Светозарная. — Иштум взглянула на нее, и в ее изумрудных глазах отражались золотые переливы света от крыльев. Улыбка на ее губах теперь была рассеянной и какой-то очень особенной, посвященной маленькому ростку между ее ладоней. — Обычно так бывает легче, если с тем или иным ростком ты чувствуешь близость. И мне очень хотелось бы вырастить для вас эту иву, если вы не будете против.

— Конечно же нет, — голос Рады звучал сипло и как-то потрясенно. — Только скажи, что нам делать.

— Спасибо тебе, Иштум, — улыбнулась Лиара и легонько тронула ее за плечо. Она знала, что анай не любят публичного проявления чувств, но по-другому просто не умела.

Зеленоглазая Раэрн только как-то неуверенно тряхнула головой, кивнула им и вновь повернулась к растению, сосредоточено глядя на него.

— Обычно мы не отдаем предпочтение какому-то отдельному ростку и поем всей Роще, каждому растению в ней. Но мне всегда казалось, что лес как будто… отзывается что ли, если ты обращаешься и к какому-то растению в частности. Они ведь живые, каждое из них и все вместе. — Голос Иштум стал глуше, нежнее. — Наставницы говорят, что так мы заводим любимчиков, и что этого делать ни в коем случае нельзя. Но разве же плохо, что кто-то из них кажется красивее других? Разве же можно пройти мимо заболевшего, погибающего под забивающими его сорняками ростка? Просто потому, что таков закон, только потому, что все должно развиваться гармонично, и не нам решать, кому помогать, а кому нет?

— Думаю, такие размышления наставницы и пытаются пресечь, — пробормотала себе под нос Шатур, недовольно передернув плечами, но Иштум, кажется, ее не услышала.

— Помогать нужно всем, — твердо проговорила Анрут, и Шатур бросила на нее недовольный взгляд. Правда, взгляд этот сразу же сменился глубокой задумчивостью, ведь фразу Анрут можно было понять двояко.

— Поэтому я спою именно этому деревцу, — вновь продолжила говорить Иштум. В голосе ее зазвучала уверенная твердость. — Оно напоминает мне вас обеих. Такое же упрямое, несгибаемое, такое же стойкое. Я уверена, что и без моей помощи это деревце рано или поздно стало бы большим и сильным, но немного поддержки никогда не повредит.

Лиара улыбнулась, вдруг подумав о том, что, быть может, именно так рассуждала и Сама Великая Мани, когда вытаскивала их с Радой из всех тех переделок, в которые они умудрились попасть за минувший год. Но на этом все ее размышления и остановились, потому что Иштум запела.

Это была не обычная песня, не то, что человек создает с помощью своих легких и горла, проталкивая воздух вверх и заставляя его вибрировать в глотке. Иштум даже рта не раскрывала и только смотрела на растение между своих ладоней, но при этом в ее груди рождался звук. Лиара буквально задохнулась, поняв, что этот звук исходит от самого ее тела, изнутри ее существа, из самой сердцевины того, что анай называли даром Богини.

Глаза, что за проведенные в Роще месяцы привыкли видеть мир неразрывно в двух спектрах: обычном и энергетическом, теперь смотрели и смотрели, не в силах оторваться от невиданного зрелища. Грудь Иштум раздулась, плечи напряглись, и прямо из золотой точки, горящей, будто последний уголек в жерле печи, вырывались волны странного вибрирующего света, ярко-голубого, вырывались сгустками, что сквозь ее ладони вливались прямо в маленькое растение перед ней. Эти сгустки походили то ли на патоку, то ли на мед, то ли на расплавленный металл. Они мягко светились, отбрасывая нежный голубоватый свет на лицо самой Иштум, ее ладони, траву вокруг нее, стволы деревьев, что стояли в стороне, даже на окружающих ее Младших Сестер.

Лиара поняла, что смотрит во все глаза, забыв, как говорить, как думать, как рассуждать. Энергия и звук были одним целым, одним нераздельным единым целым, которое пульсировало с определенной частотой, подчиняясь вибрации в груди Иштум. Вот звук стал чуть повыше, будто поднимаясь к небесам, и пульсация голубой силы убыстрилась, застучав, как крохотное сердечко зашедшегося в беге зверька. Звук поднялся еще чуть выше, и Лиара вдруг увидела, как росток под ладонями Иштум буквально потянул свои крохотные листочки вверх.

Он был похож на ребенка, что тянется к матери, на слепого котенка, что ползет, сам не зная куда, чтобы ткнуться носом в пузо кошки и напиться теплого сладкого молока. Голос Иштум стал чуть громче, чуть требовательнее, и зеленые листочки жадно потянулись все выше и выше. Синие волны скапливались вокруг тоненького ствола, концентрировались вокруг него, образуя полупрозрачную синюю подушку. И ствол подрагивал, впитывая эту энергию и вытягиваясь вверх.

Лиара потеряла счет времени, полностью отключилась от происходящего, широко раскрытыми глазами наблюдая рост деревца. Пение Иштум становилось чуть громче, потом чуть тише, меняло тональность, и при этом сама она молчала, ни на миг не открыв рта. Пело что-то внутри нее, немыслимой красоты золотой цветок, с каждой секундой становящийся все ярче и ярче. Теперь, кажется, он сиял даже сильнее, чем золотые крылья всех Младших Сестер на этой полянке, и волны силы вокруг него буквально колыхали пространство, заставляя его плясать в такт плеску черной реки за их спинами.

Ива росла. В какие-то мгновения Лиара вдруг рывком приходила в себя и видела, как тянутся вверх мощные ветви, как раздается в ширину ствол, и кора на нем становится все грубее, иссеченная сухими выбоинами, росчерками. Потом волны и звук вновь подчиняли себе ее сознание, и Лиара плыла в этой голубой дымке, пропитывающей все. Она поняла, что и сама сделала шаг к Иштум, протягивая к ней свободную руку, как та самая маленькая ивушка, что теперь поднималась перед ними гигантским деревом с пышной кроной и клонящимися до самой земли ветвями. Казалось, эта сила может пропитать насквозь и ее саму, и тогда Лиара потянется к самым звездам, к их бледному свету, к их сиянию…

— Все, — тихонько сказала Иштум, отряхивая ладони и поднимаясь с колен.

Лиара очнулась рывком, вздрогнув всем телом и поняв, что стоит в шаге от Иштум, почти что касаясь ладонью ее плеча. Перед ними на самом краю воды возвышалась огромная ива, полоская длинные волосы в черных ледяных водах. Она была так велика, словно простояла здесь уже десятки лет, мощные корни глубоко зарылись в берег, и теперь никакие порывы ветра уже не могли согнуть ее или вырвать из земли.

Последние звуки продолжали мягко затихать внутри самой Лиары, а голубое свечение истаяло без следа. В груди Иштум тоже больше не было золотого света, лишь она сама, как всегда слегка взъерошенная, немного с опаской глядящая на окружающих. Правда, сейчас она с невероятной нежностью смотрела на поднявшуюся перед ней из земли иву. Мягко коснувшись ее ладонью, Иштум что-то тихонько прошептала себе под нос.

Зашевелились и остальные Младшие Сестры, во всех голосах звучало недоумение и удивление. Рада слегка навалилась на плечо Лиары и моргала широко открытыми глазами, словно не понимала, где находится. Лиара вновь мотнула головой. Она, конечно, слышала про силу Поющих Земле, но даже не думала, что увидит и услышит что-то подобное.

— Теперь этому деревцу не придется отчаянно сражаться за свое существование, — негромко проговорила Иштум, поглаживая кору. — Никакие ветры и морозы больше не сломают его, никакие бури ему не страшны. И оно помнит, что от роду ему всего-то пара лет, а значит, будет расти еще ровно столько же лет, сколько росло бы, пока мы не вмешались. Просто теперь ему будет немного легче, вот и все.

— Подожди… — Лиара вдруг нахмурилась. Что-то беспокоило ее, что-то потревожило ее память, поднявшись из смутных воспоминаний детства. Вдруг она вспомнила сразу и рывком, изумленно взглянула на Иштум. — Так делали эльфы, когда будили мир! Они пели каждому ростку, каждой травинке, придавая ей сил расти гармонично, защищая ее от всех невзгод! Так они создали первые леса, и именно благодаря их заботе, в лесах вывелись духи, что оберегают их. Деревья обрели души!

— Так и есть, — вновь заулыбалась Иштум. Во взгляде ее светилась неприкрытая гордость. — Раньше мы просто пели земле, чтобы она приносила больший урожай. Но теперь, благодаря присутствию Держащей Щит, иная сила вошла в эти леса. Теперь у деревьев есть души, и они бродят в Роще, вы даже можете увидеть их. Есть душа и у этой Ивы. — Теперь Иштум иначе произнесла название растения, подчеркнув голосом что-то очень значимое для нее. Она вдруг вновь как-то вся сжалась и покраснела, неуверенно поглядывая на Раду с Лиарой. — Я должна поблагодарить за это вас. У меня никогда еще не получалось петь так хорошо. Полагаю, что роль сыграло и ваше присутствие здесь.

— Ох, Иштум! — Лиара вновь подалась вперед и крепко обняла засмущавшуюся молодую анай. — Ты подарила нам настоящую сказку! И это нам надо благодарить тебя за эту красоту! Нам, а не тебе!

К дому они возвращались попритихшие, завороженные невиданным зрелищем, задумчивые. Чувствуя странную грусть, Лиара в последний раз оглядывала такую неприютную ночную Рощу, что днем казалась наполненной светом и волшебной. И в голове ее крутились странные обрывочные мысли, которые все никак не могли сформироваться во что-то более-менее понятное. Она думала о том, как рождались духи деревьев, и как леса обретали свою собственную песню. Думала о тех сущностях, что бродили теперь в задумчивой тишине Рощи, и о тех, что давным-давно спали в толще тысячелетий, уйдя прочь из мира, который теперь принадлежал разумным расам, и прежде всего — людям. А может, были еще где-то такие же вот крохотные обрывки тайны, как здесь? Может быть, где-то росли гигантские деревья с вывороченными корнями, и во тьме и прелых листьях под ними таились чьи-то внимательные глаза с золотой радужкой? Были ли еще леса, что принадлежали духам? И если да, то засыпали ли духи с наступлением зимы, когда небо становится высоким и холодным, и ледяные звезды поднимаются на небосвод?

Лиара вскинула голову. Сквозь разрыв в тучах мигнула и исчезла звезда, та самая, что звали Звездой Севера. Она поднималась на небосвод лишь тогда, когда начиналась зима, и Лиара подумала, что странно видеть ее сейчас, за неделю до Ночи Мертвых. Впрочем, в горах всегда было холоднее, чем в низинах, и зима приходила гораздо раньше.

А потом они покинули холодный и неуютный лес и зашагали к разноцветным огонькам, что горели возле дверей беременных анай. К трубам, из которых валил теплый дым, к псам, что дремали на рассохшихся крылечках, к запаху хлеба и тепла, запаху дома.

— Мы будем ждать вашего возвращения сюда, — проговорила Лафь, протягивая широкую ладонь сначала Раде, а потом и Лиаре. Глаза ее искрились как-то чересчур ярко, будто были мокрыми. — Возвращайтесь скорее!

— Не знаю уж, что с вами такое, да только без вас здесь будет очень пусто! — призналась Анрут, хлопая Раду по плечу.

— Вот приедешь весной, задержишься у нас подольше, сходим с тобой за земляникой, — Шатур тепло улыбалась Лиаре, и в ее лице не было той обычной напускной строгости, с которой она обращалась к остальным своим ровесницам. — Я знаю очень уютные полянки, на которых ягоды столько, что и не унесешь.

Потом они вновь обнимались и жали руки, и желали удачи, и хлопали друг друга по плечам. Анико даже, запинаясь и краснея, промямлила что-то насчет оберега и сунула Раде в руку маленький мешочек на нитке, который обычно носила примотанным к запястью. Внутри оказался коготь какой-то хищной птицы, старательно обвязанный пучком светлой шерсти.

— Это сумеречного кота, — не поднимая глаз, пробубнила Анико. — Он от сглаза защищает. И от всякого дурного. Носи с собой.

Прощание было долгим, хоть Рада с Лиарой вовсю убеждали Младших Сестер, что уезжают они совсем ненадолго, и что вновь скоро вернутся в Рощу. И только после того, как все обнялись уже по нескольку раз и по вдвое большему количеству раз пожали руки, Рада с Лиарой вернулись в тихую теплую тишину своего домика.

Здесь тоже было как-то странно, слишком пусто, сиротливо. Лиара еще долго не могла понять, что именно чувствует, пока лежала на теплом плече засыпающей Рады, слушая, как размеренно стучит ее сердце. Что-то очень важное вновь кончалось в их жизни, что-то еще более важное начиналось, а сама она зависла на рубеже, чувствуя безумную легкость и ветер, что продувал ее насквозь, каждую пору и каждую клеточку. Или это были волны силы Великой Мани, что текли и текли сквозь чашеобразную Рощу, что по капле просачивались наружу в мир из золотоносных сердец Великой Царицы и Держащей Щит?

А на утро в их дверь постучали, и Лиара едва не вскрикнула, когда распахнула ее и увидела на ступенях крыльца улыбающуюся Найрин.

Косые лучи солнца прорывались сквозь неровное полотно туч, пятная землю то тут, то там, будто Сама Роксана отчаянно сражалась с подступающей зимой, рыча, не желая, отступая медленно и неохотно под первыми ударами непогоды. Один из этих золотых лучиков скатился по белоснежному ежику на голове Найрин, соскочил с ее хвостика, и Лиара готова была поспорить, что на миг увидела, как тем же золотом светится и кожа зеленоглазой нимфы. Что-то новое появилось теперь в ней, мягкость, которой раньше не было.

— Светлого утра! — своим мягким бархатным голосом поздоровалась Найрин, и Лиара с радостным вскриком крепко обняла ее за плечи. — Эрис вчера отправила мне весточку, и я пришла, чтобы забрать вас.

— Найрин… — Лиара отстранилась, почувствовав что-то странное. Ее взгляд скользнул вниз, к круглому объемистому животу, который нимфа слегка поддерживала ладонью, и нимфа вновь улыбнулась, так же мягко, так же нежно, чего раньше Лиара никогда не замечала за ней.

— Да, теперь вот так, — неловко пожала она плечом. — Торн давно хотела дочку, а я вот тянула и тянула, никак не могла решиться. В конце концов, она уговорила меня. Чему быть, того не изменить, ведь так?

— Я поздравляю тебя от всей души! — Лиара вновь обняла ее, на этот раз постаравшись так резко не кидаться вперед, чтобы, не дай Богиня, не задеть ее округлившийся живот.

— И я, — послышался из-за спины голос Рады, и нимфа с негромким смехом пожала ее протянутую ладонь. — Пусть она будет здоровой и такой же красивой, как ее мани!

— Мы очень старались, чтобы так оно все и было, — лукаво подмигнула Найрин, а потом кивнула им головой в сторону дома Великой Царицы. — А теперь пойдемте. Первые первых хотели попрощаться с вами.

Следом за Найрин они зашагали в сторону шумящего в отдалении водопада. Вещей у них было с собой совсем немного, и Рада отобрала у Лиары ее вещмешок, пристроив его на плече рядом со своим. Позевывая, Лиара шла рядом с ней и бросала на нее осторожные взгляды. Она обратила внимание, что большую часть встреченных беременных анай Рада побаивалась, но на Найрин смотрела как-то иначе. Что-то странное появилось в ее взгляде, какая-то глубоко сокрытая под густыми ресницами нежность. Не к самой Найрин, одной из самых красивых женщин, которых Лиаре только доводилось видеть, но к чему-то другому.

Тиена и Эрис встретили их на улице возле крыльца своего дома. За их спинами вытянулись одетые в белое Морико и Раена, которые в этот ранний час оберегали их покой. Солнце только-только вставало, и становище еще не успело проснуться до конца, потому и вокруг них на улице никого не было. Лишь какой-то нечесаный пес пробежал мимо, оглядев их черными глазами и вильнув хвостом-баранкой.

Лиара низко склонила голову перед первыми первых. Тиена дружелюбно кивнула ей в ответ, сосредоточенно пыхтя трубкой и выпуская в воздух белые густые клубы дыма. Эрис стояла рядом с женой, рассеяно положив ладонь на ее запястье. Взгляд ее темных глаз, как и всегда, казалось смотрел сквозь Раду с Лиарой, и от этого ледяные мурашки побежали у Лиары вдоль позвоночника.

— Ну что ж, вот и пришло время нам попрощаться, — негромко проговорила Эрис, когда они с Радой выпрямились. — К сожалению, быстрее, чем мы рассчитывали, но, значит, так оно и должно быть.

— Мы надеемся на ваше скорейшее возвращение, — добавила Великая Царица, вынимая из уголка рта дымящуюся трубку и протягивая Раде руку. — И на возобновление занятий с вами. Признаться, это было очень хорошо, Черный Ветер, и мне будет не хватать танцев с тобой.

— Как и мне, Великая Царица, — отозвалась Рада, с поклоном пожимая протянутую ладонь.

Последние слова прощания, последние улыбки и напутствия, пожелания удачи. Лиаре казалось, будто она видит сон, будто все это происходит не с ней и не на самом деле. Отчего-то стало так горько, так сильно захотелось остаться здесь и никуда-никуда не уходить. Особенно, когда Держащая Щит целовала их обеих в лоб и шептала над ними молитвы к Великой Мани, прося Милости для них обеих. И когда Тиена, подмигивая, желала им с Радой счастья и мира под крышей их дома. Так странно, что за несколько месяцев эти две женщины стали Лиаре столь дороги, что прощание с ними было сродни прощанию с родным домом. Отчего-то вспомнилась ее собственная мать, оставляющая ее в том приюте в Мелонии, и пыль, что медленно оседала на дорогу после того, как ее буланый жеребец унес ее от Лиары на долгие годы — или одно мгновение для них обеих?

Поддавшись порыву, она низко, почти что до земли поклонилась Держащей Щит.

— Я пришла в Данарские горы учиться, первая первых, — тихо проговорила она, с трудом проталкивая слова сквозь стиснутое слезами горло. — Но я и не думала, что найду здесь таких наставниц, как вы. Я благословляю каждый шаг на этом пути, каждый миг, который в итоге привел меня к вам, сюда, и позволил остаться здесь.

Эрис улыбалась в ответ, тяжелая ладонь Великой Царицы легла Лиаре на голову. И слезы все-таки полились под прикосновением этой ладони, потому что на одно крохотное биение сердца она ощутила себя в полной безопасности. Как бывает только в отчем доме, где тебя любят и ждут, в доме, которого у Лиары никогда не было.

Есть узы крепче уз крови и родства, что навязано нам нашим рождением. Есть истинные семьи, которые мы находим, лишь пройдя тысячи испытаний и преодолев тысячи невзгод. И они стоят того, чтобы бороться вновь и вновь, как бы тяжело это ни было.

— А тебя, неверная, мы ждем здесь в ближайшее время, — вдруг мягко улыбнулась Эрис, коснувшись кончиками пальцев округлившегося живота Найрин. — Я лично прослежу за тем, чтобы ты молилась и постилась прилежнее всех, так и знай. В будущем тебе не удастся удрать от меня и курить где-нибудь тайком, как сейчас. Это вредно для ребенка.

— Как прикажешь, первая первых, — склонила голову Найрин, но вид у нее был кислым. А Лиаре-то казалось, что ей почудился витающий вокруг нимфы запах табака.

— Да пребудет с вами Милость Великой Мани, — в последний раз напутствовала их Великая Царица, подняв руку и приветственно взмахнув на прощанье.

А потом Найрин отвернулась от них, и Лиара ощутила, как пространство концентрируется, напрягается вокруг сосредоточенной до предела нимфы. Сам воздух уплотнился, став таким плотным, что его уже буквально можно было пощупать, и в нем вдруг возникла вертикальная щель, быстро раскрывающаяся в проход с серой завесой, ведущий на ту сторону Грани.

Лиара в последний раз оглянулась на Рощу, стараясь впитать в себя всю силу, все текучее золото, что распространялось вокруг Держащей Щит и Великой Царицы. Они уходили ненадолго, всего-то на какие-то полгода, но сердце в груди все равно разрывалось от боли, словно они прощались навсегда.

Взглянув в синие глаза Рады, взгляд которых был надежен и спокоен, Лиара прижалась к ней, почти что прячась у нее под боком, и следом за ней ступила в серую арку прохода, обернувшись на прощанье и махнув рукой сама не зная кому: Великой Царице, Держащей Щит или самой Роще, укрытой в тихой чаше меж гор и полнящейся солнечным светом и неумолчным шепотом водопада.