За Семью Преградами

==== Глава 21. Черный Источник ====

Рада падала, падала прямо сквозь… вечность. Ее глаза открывались все шире, хоть теперь у нее было такое ощущение, что у нее вовсе нет глаз. Или что все ее тело — глаза, потому что видела и чувствовала она теперь буквально каждой частичкой своего существа.

Цветовые волны немыслимой красоты медленно закручивались под ней спиралями, размывались, танцевали, перетекали одна в другую. Галактики плыли в бескрайнем просторе вечно длящегося времени и на глазах Рады рождались, сияли, сгорали и рождались вновь. Хвостатые кометы чертили карту небесных дорог, волоча за собой длинные потоки льда и пламени, газовые хвосты, в которых сгорала звездная пыль. Лучи тысяч и тысяч солнц пронзали вечную темноту, мчались сквозь пространство в никуда по одному им известному пути, мчались столь быстро, что казались статичными, прорезали вечную ночь ослепительными копьями света.

Рада больше не была собой, но при этом так остро, так сильно ощущала все вокруг нее. Ритм Вселенной, пульсацию миров. Оглушительно ревели сжатые в маковую росинку белые карлики, стремясь взорваться в любой миг, и их шум в этой вечной тишине был режущим уши. Тихо шептали почти потухшие звезды, в чьих сердцах уже успел отгореть весь первобытный жар и пыл, и теперь они лишь в последний раз едва слышно допевали последние сказки окружающим их стылым планетам, иссушенным и измученным, готовым уснуть. Звонко и радостно возносили гимн вечности пылающие сердца тех звезд, которым предстояло еще гореть и гореть, под чьими лучами грелись иные миры с иными небесами и иным воздухом. Пели планеты, нежностью своих голосов напоминая тихую летнюю ночь, трели соловья, легкий шелест воды и треск цикад. Шумели, будто сосновый лес под ветром, солнечные ветра, привольно носясь на бескрайних просторах. И все это сливалось в одну единую песню, от которой все тело Рады звенело, пульсировало, вибрировало в такт, словно и она была лишь крохотными золотыми пылинками, которые несет по своей могучей реке бесконечное Время.

Звонкими копытами отбивали серебристые звезды Небесные Кони. Где-то дремал громадный змей, обхвативший весь мир, сжимая в своих когтях золотую Цепь Эпох, и оба его глаза загадочно мерцали из-под полуопущенных век, один — белым, другой — черным. Где-то слышалась песня и шепот, мелодия лунных флейт, вплетенная в волосы первой, что заговорила с ветром. Летел на могучих огненных крыльях громадный то ли змей, то ли сокол, волоча под длинными фиолетовыми перьями песни первых людей.

Раде казалось, что она спит, что она живее, чем когда-либо была, что она не более, чем мешок с костями и при этом — мягкая глина, всегда новая, всегда живая. Ее глаза открывались все шире и шире, ее душа распахивалась навстречу, выворачиваясь наружу и отдавая себя до самой последней черточки.

По садам, не знающим печали и горести, бродили золотые существа с громадными глазами, чьей судьбой была вечная радость. Они пели и танцевали, кружась в ворохах розовых лепестков на мягкой траве, которую гребнем чесали Ветры Времени. Глубоко во тьме самых темных нор ждали твари с глазами чернее отчаяния, с холодным разумом и извечным голодом, ждали своего часа, чтобы безжалостно ужалить, раздробить, разломать в прах. Кто-то огромный и безымянный танцевал в золотом свете, разбросав вокруг себя то ли крылья, то ли руки, и золото лилось из его безмятежных глаз, а каждый удар могучей стопы разрушал в пыль миры.

Рада не понимала, что происходит с ней, кто она такая, почему и зачем она здесь. Медленно падая сквозь водовороты из галактик, хороводы звезды, огненные потоки метеоритных дождей, она все глубже и глубже уходила во что-то бездонное, что-то, чему не было имени, и оно смотрело на нее в ответ своими огромными глазами, ее же собственными глазами изнутри наружу и снаружи внутрь.

А потом был рывок, и галактики отступили прочь, отдалились от нее, вытекли каплями ртути из ее тела, чтобы остаться там, где им и было место. А Рада вдруг ощутила невыносимое жжение в легких, головокружение, тошноту. Рот сам раскрылся, горло дернулось, стремясь наполнить легкие, и она сделала первый вздох. Потом второй, потом третий.

Чувства возвращались странно медленно и неохотно. Рада поняла, что лежит на холодном камне, на боку, и ее узлы больно врезаются промеж лопаток. Потом из кружения звезд выплыли очертания большой пещеры, освещенной сполохами света откуда-то снизу. Впереди был обрыв, самый конец пандуса, по которому они шли, сообразила Рада. А позади нее — надежный каменный выступ скалы.

Напротив нее лежала Лиара, широко открытыми глазами глядя на нее и тяжело дыша. Рада попробовала заговорить, но здесь, в такой близости от источника, не было звука. Волны мощи снизу равномерно взбалтывали пространство, словно терпеливая хозяйка, взбивающая масло, и пространство становилось густым, как патока. Здесь звук не мог нарушить вековечную тишину.

Глаза Лиары были странно светящимися сейчас, будто внутри них горели те самые сияющие пульсары, чью странную песню она слышала всего несколько мгновений или целую вечность назад. Рада судорожно дышала, не слыша даже привычного шелеста воздуха, проходящего через стиснутое горло, не слыша даже собственного стука сердца. Дышала и смотрела в глаза искорки, которые были совсем близко.

На память смутно пришло все произошедшее. Глупая драка с Алеором, падение вниз, в Источник. Так значит, я была внутри Черного Источника?! И Лиара вытащила меня оттуда! Это казалось невозможным, но иного объяснения не было. Рада лишь моргала, а внутри разливалось вязкое, золотое, пропитывающее все ее тело марево из вибрирующей силы. Казалось, тело настолько наполнено ей, что вот-вот лопнет. И при этом Рада чувствовала, что может пить эту силу бесконечно, огромными горстями, впитывая и впитывая без предела.

Потом Лиара жестом показала ей, что нужно вставать и идти. Морщась, Рада поднялась на ноги. Удары Алеора все еще напоминали о себе, особенно тот, что пришелся в солнечное сплетение. Под ребрами ныло, и Рада потерла это место ладонью, хоть и знала, что от этого боль меньше не станет.

Переглянувшись, они бок о бок начали подниматься вверх по спиралевидному пандусу. Сама каверна была диаметром не больше, чем в полсотни метров, и пандус изгибался очень плавно, подъем был легким, но ноги все равно заныли, ведь все это утро Рада провела, карабкаясь вверх по каменной лестнице на склоне горы.

Саднящие ноги навели ее на мысли об Алеоре. Им бы вообще не пришлось карабкаться на такую высоту, если бы не он, как и не пришлось бы проходить через все преграды. Однако, теперь уже это не вызывало в ней гнева. Прислушавшись к себе, Рада поняла, что вообще не ощущает никаких эмоций, лишь густую пульсацию силы прямо посреди груди и еще над головой, отчего темечку было щекотно, словно невидимая рука перебирала ее волосы. После того, что только что случилось, я готова поверить во что угодно. На то была твоя воля, Великая Мать, чтобы мы прошли эти преграды. Ведь ты есть все. А это значит, что так должно было быть, и он лишь исполнял то, что было угодно тебе. Сейчас эта мысль казалась ей очень простой. Странным образом тот факт, что Алеор действовал исключительно в угоду собственному эгоизму, но при этом выполнял непосредственную волю Великой Матери, больше не вызывал у Рады удивления. Это было естественным, в этом не было противоречия. Все было одним, не было ничего, что не было бы всем. Различался лишь ее собственный взгляд на это.

Получается, мне достаточно лишь немного изменить угол зрения, и тогда реальность предстанет в совершенно ином свете? Получается, что достаточно лишь чуть-чуть сместить невидимую грань восприятия, и все законы мира изменятся? Это было одновременно удивительно и совершенно естественно для нее, и Рада улыбнулась, поднося к глазам собственную ладонь. Кожа на ней была содрана и кровоточила, но на ладони четко виднелись линии, крохотные сгибы и впадины. Не раз она видела, как всевозможные попрошайки и бездомные актеры читали какому-нибудь простаку его судьбу по этому замысловатому узору, а тот, раскрыв рот и развесив уши, верил каждому их слову, что однажды он станет богат, известен, удачлив. Рада всегда смеялась над этим, считая таких простаков болванами. А ведь все на самом деле так и есть, и никакие линии тут ни при чем. Все зависит от моего собственного взгляда. Если я посмотрю с одной стороны — то это лишь изодранная в кровь саднящая ладонь. Если же я взгляну иначе…

Что-то очень важное внутри, бессловесное, но такое сильное, заволновалось, заворочалось. Предчувствие. Рада не знала, что будет, если она взглянет иначе. Что она увидит там? Она все внимательнее глядела на узор из тонких линий, на мельчайшую сеть, которую создавали эти линии на ее ладони, на то, как капельки крови набухают на поврежденных тканях, стремясь скорее восстановить утраченную часть кожи. Что я увижу там? Кроме этих крохотных частичек меня самой? Внутри задрожало сильнее, она нахмурилась, как будто что-то понимая, как будто почти-почти ухватывая суть. Кроме крохотных частичек материи, живой материи, которая стремится восстановить саму себя. Которая сама знает, как ей заращивать раны и ушибы, которая прекрасно разбирается и без моего указания в том, как правильно создать кожу, ткань, мясо… Рада задрожала всем телом. Чувство было всеобъемлющим, почти невыносимым. В которой течет та же самая энергия, что и в Источниках, способная творить миры и создавать жизнь. Так почему же тогда мои глаза видят лишь такую форму моего тела? И почему эта форма именно такова? Разве она не может быть другой?

В этот момент какой-то непрошенный осколок скалы попал ей под ногу, Рада взмахнула руками, накренилась, едва не падая, и Лиара сразу же обняла ее за талию, помогая не упасть. Звука все еще не было, и Рада благодарно улыбнулась ей в ответ. Но к сожалению, странное чувство в глубине уже ушло, затихая вдали. Вновь глянув на свою ладонь, Рада не увидела больше ничего. Но что-то было. И однажды я пойму, что это значило.

Глаз уловил движение, и Рада подняла голову, глядя вперед. Там, на противоположной стороне каверны, по пандусу вниз широкими шагами бежал Алеор. Лицо его казалось таким встревоженным, буквально разломанным пополам страхом, что Рада удивленно заморгала. Неужели эльф так испугался за нее? Разве мог этот холодный и расчетливый бессмертный испытывать такие чувства?

А еще мелькнула странная мысль: сколько же прошло времени с того момента, как она сорвалась с обрыва? Раде почему-то казалось, что часы. Но когда она промерила взглядом расстояние до самого верха каверны, где они и сцепились с Алеором, то оказалось, что пробежать это расстояние он смог бы не больше, чем за минуту. Так сколько же тогда она пробыла в Черном Источнике? И как Лиаре удалось вытащить ее оттуда?

Впрочем, сейчас задать все эти вопросы не было никакой возможности. Рада оперлась на Лиару, чувствуя, как недовольно скрежещет все ее отбитое тело, и наблюдая за приближением Алеора. Лицо его заливала кровь, свернутый набок нос опух, оба глаза уже начали заплывать, но эльфа все это, казалось, нисколько не беспокоило. Добежав почти что до них, он притормозил, потом неуверенно сделал шаг вперед и положил руку на предплечье Рады. В глазах его светилась такая странная, непривычная и неподходящая для этого каменного лица забота, что Рада только улыбнулась и накрыла его ладонь своей. Кажется, они с Алеором помирились. Во всяком случае, внутри нее уже не было ни капли прежней ярости, с которой она набросилась на него какие-то минуты назад.

Втроем друзья начали медленно подниматься вверх по пандусу, навстречу спешащим следом за Алеором ведунам, Каю и Улыбашке. Алеор так и не снял ладони с ее плеча, Лиара обнимала за талию, поддерживая, а Рада тихонько улыбалась себе под нос. Все-то ты знаешь, Великая Мать. Все твои дороги плетутся с целью. Кажется, сейчас тоже случилось что-то по-настоящему волшебное.

На середине пандуса они встретились с остальными спутниками, но звука все еще не было, и лишь их вытянувшиеся, встревоженные лица говорили об их состоянии. Рада жестом показала, что с ней все хорошо, и все вместе они направились наверх, к выходу из каверны. Звук постепенно возвращался по мере их продвижения, словно приближаясь откуда-то очень-очень издалека. Шорох шагов, сначала едва различимый, потом все громче, поскрипывание перевязей с оружием, потом и шелест дыхания. Рада даже подивилась, услышав, как она дышит, а потом еще больше — своему удивлению.

Когда, наконец, они поднялись на самый верх, Лиара помогла ей сесть на камень, а остальные друзья столпились вокруг.

— Что вообще произошло? — голос Улыбашки дрожал от напряжения. — Что вы там двое устроили?

— Да ничего, — пожал плечом Алеор, вытирая текущую из разбитого носа кровь. Глаза его смеялись. — Когда-то это должно было случиться. А то больно много благостности в последнее время было в нашей Радушке. Раздулась, как мыльный пузырь, от этого света, аж противно было. А сейчас вот, пожалуйста, наконец-то все вернулось на свои места.

На этот раз язвительное замечание эльфа не вызвало гнева. То ли он окончательно выгорел, пока они дрались, то ли после падения в Источник что-то изменилось в ней самой, только гнева внутри не было совсем, лишь смех. Хмыкнув, она подмигнула эльфу:

— Наверное, ты прав, мой друг. Нам обоим это было нужно. Ты ведь и сам дозрел за этот месяц от нашего общества.

— Зато мы доказали вещь, которую я всегда подозревал, — эльф наставительно приподнял палец. — Я не в состоянии общаться с одними и теми же людьми в течение долгого времени. Максимум, три дня, потом мне хочется убивать. А если общение затягивается, то вот, к чему это приводит. На будущее нам урок, никаких больше совместных поездок.

— Никаких! — рассмеялась Рада, покачивая головой и морщась от боли в отбитом солнечном сплетении.

Улыбашка скептически оглядела их обоих, потом тяжело вздохнула и уперла руки в бока:

— Я вообще-то не об этом спрашивала. А о том, что вы с Лиарой упали в Источник.

Рада взглянула на искорку, та в ответ только мягко улыбнулась.

— Я никогда не предполагал, что после этого можно выжить, — задумчиво проговорил Кай. Брови его сошлись к переносице. — Все, что я когда-либо слышал об Источниках, это то, что они представляют собой сгущенную энергию творения, и концентрация ее настолько велика, что ничто не может не рассыпаться в пыль, попав в них.

— Это не совсем так, Черноглазый, — проговорил Белоглазый Игрид, бросив на ильтонца короткий взгляд. — Анай из Данарских гор всегда проходят обряд у Белого Источника и получают возможность рожать дочерей. — При этих словах лицо его совсем окаменело, лишившись какого-либо выражения. — Мы не слишком много еще пока знаем об этом, но я предполагаю, что они входят в него целиком и остаются живы.

— То есть любой может нырнуть туда и выбраться на поверхность? — скептически вздернула бровь Улыбашка. — И что это дает?

— Никаких видимых изменений, за исключением возможности рожать дочерей без участия мужчины, — пожал плечами Ольд. Вид у него был недовольным. — Возможно, есть и что-то еще, но анай не подпускают никого к Источнику. Даже эльфам разрешено бывать там раз в три года и задерживаться не более, чем на сутки.

Кай обернулся через плечо на каверну. Лицо его было задумчивым.

— Я бы многое отдал за то, чтобы изучить, как устроен Источник, — проговорил он.

— Мы пытались, Черноглазый, — нехотя признался Игрид. — Все восемь лет, что минули со времен Великой Войны. Но мы не узнали ни на пядь больше, чем нам было известно, когда мы впервые увидели его.

— Хочешь нырнуть, каменорукий? — Улыбашка покосилась на край каверны, потом отступила от него на маленький шажок. — Может, Лиара опять тебя вытащит. Правда, ты потяжелее Рады будешь, так что вряд ли.

— Как ты это сделала? — Алеор взглянул на светозарную, прищурившись. — Ты была у входа в пещеру, а в следующий миг вы уже оказались в самом низу.

Все обернулись к искорке, и она неловко поежилась, потирая левую руку. Она всегда смущалась, когда на нее глазело сразу много людей.

— Я просто провалилась сквозь камень, используя эльфийские силы. А потом подхватила Раду и выбралась наверх.

— Как? — прищурился Алеор.

— Не знаю, — пожала она плечами.

— Это значит, что вы теперь тоже можете что-то вроде того, что делают анай? — подозрительно оглядела обеих Улыбашка.

Рада внезапно ощутила, как разгораются щеки. Хорошо, что здесь было темно, и приглушенные отсветы Источника не позволяли друзьям рассмотреть ее лицо. Весь последний месяц они только и делали, что пытались выжить и не пострадать, и бесконечное желание, возникающее, когда Лиара была рядом, немного отступило под давлением страха и усталости. Но теперь, после слов Улыбашки, оно вновь вернулось, а к нему добавились и новые мысли. Получается, теперь она может забеременеть, если мы… если… Или я могу. Но как это происходит? Рада внезапно ощутила укол тревоги. Не то, чтобы она не хотела детей от искорки, она и не думала раньше о такой возможности вообще, но теперь стоило задуматься. Что если она сделает что-то не так, когда они будут вместе, и искорка все-таки забеременеет? Или для этого нужны какие-то определенные условия? И если забеременеет, то захочет ли она этого? Хочет ли этого сама Рада? Боги, я своим-то двум детям была отвратительной матерью, неужели же у меня получится быть матерью ее детям? Нашим детям… Дальше уже мысли заметались совсем безумно, наталкиваясь друг на друга, путаясь. А уши Рады горели все сильнее, сильнее, словно два светоча, какие зажигал под вечер ильтонец, только не белые, а алые. И на искорку или друзей поднять глаза она была просто не в состоянии.

Пауза затягивалась, друзья молча разглядывали их с искоркой, и Раде буквально захотелось сквозь землю провалиться, но выручил ее, как ни странно, Алеор.

— Думаю, это не имеет для нас ровным счетом никакого значения, — безразлично пожал он плечами. — К тому же, мы все равно не узнаем этого. Я намерен распрощаться с вами со всеми как можно скорее, при первой же возможности, иначе у меня опять возникнет спонтанное желание удавить кого-нибудь из вас, и тогда уже это сделаю не я, а Тваугебир. В последнее время он снова начал напоминать о себе, так что чем скорее мы расстанемся, тем лучше. — Встряхнувшись, он взглянул на Кая. — Что ж, друг мой. Что тебе нужно, чтобы завершить то дело, ради которого все мы сюда пришли? Можем ли мы чем-то тебе помочь?

Незаметно выдохнув, Рада осторожно подняла взгляд на друзей. Кай сейчас был единственным, кто не смотрел в их с искоркой сторону. Он стоял, полуобернувшись к Источнику, и задумчиво вглядываясь во что-то, видимое лишь ему. И молчал так долго, что Алеор уже открыл было рот, чтобы повторить вопрос, но тут ильтонец все же ответил:

— Не скажу, что мне понравится то, что я сделаю. Черный Источник очень опасен, если им завладеет кто-то, кто решит использовать его во вред окружающим. Да и вообще для любого ведуна, недостаточно обученного или с чересчур низким потенциалом. Я-то едва в состоянии находиться здесь: чувство такое, будто в любой миг я могу лопнуть от напора энергии, как мыльный пузырь. — Черноглазый Ольд бросил на Кая короткий взгляд и сразу же отвел глаза. Раде показалось, что что-то промелькнуло в этом взгляде. То ли почтение, то ли зависть, а может, и то и другое вместе. Оба ведуна держались рядом с Каем так, будто он был гораздо могущественнее их, возможно, так оно и было на самом деле. Ильтонец, не замечая этого, покачал головой, все так же разглядывая Источник. — Однако, просто уничтожить такую мощь, изолировать ее от мира — это кощунство. Такая сила, великая сила. С ее помощью можно воплотить даже самые дерзкие мечты, сделать невозможное возможным.

— Кай, ты прекрасно понимаешь, что это может сделать и Сети’Агон, — напомнил Алеор, испытующе глядя на него.

— Понимаю, Алеор, — тяжело кивнул ильтонец. Потом он весь как-то подобрался, широченная спина отвердела, словно Кай не желал делать того, что собирался сейчас делать, что бы это ни было. — Вы ничем не сможете мне помочь, друзья. Думаю, будет лучше, если вы выйдете наружу. Концентрация энергии здесь настолько велика, что вы можете пострадать даже от самого невинного моего действия. Мне бы этого не хотелось.

— Как скажешь, Кай. — Алеор положил руку тому на каменное предплечье. — Мы будем ждать тебя снаружи. Я верю, что у тебя все получится.

— Благодарю, Алеор, — ильтонец мягко улыбнулся ему, а потом повернулся лицом к каверне и медленно зашагал вниз. Рада проводила его взглядом: по тяжелой походке ильтонца было непонятно, то ли он заставлял себя идти туда, то ли, наоборот, едва удерживался от того, чтобы не ринуться вниз со всех ног.

Оба чужеземных ведуна проводили его ничего не выражающими взглядами, причем Ольд вновь коснулся костяшками пальцев лба и слегка склонился, хоть Кай уже и не мог этого видеть. Потом они первыми направились к выходу из пещеры. Опершись на руку Лиары, Рада поднялась и поковыляла за ними.

Ледяной воздух гор обжег лицо, но зато она смогла глубоко и спокойно вздохнуть. Присутствие густой, словно патока, энергии здесь было менее ощутимо, и Раде стало спокойнее. Она не боялась ни Черного Источника, ни того, что сейчас с ним будет делать Кай, но эта атмосфера была для нее слишком чужой и интенсивной, чтобы провести в ней хотя бы один лишний миг. Ты что, забыла, как только что в сам Источник головой вперед ухнула?

Эта мысль напомнила о том, о чем думать Рада была пока просто физически не в состоянии. Уши вновь полыхнули двумя кострами, и она вновь порадовалась, что находится на ледяном ветру. Ее румянец спишут на мороз, да и уши остынут быстрее.

Рада позволила себе один короткий взгляд на Лиару. Искорка не поднимала глаз, поддерживая ее за талию и помогая идти, но глядя только себе под ноги. Лицо у нее было бледным, но Рада чувствовала ее затвердевшую напряженную руку даже сквозь толстую дубленку. Видимо, ей тоже было очень неловко. Но, проклятье, как мне узнать-то, действительно ли теперь все так, как говорит Улыбашка? И как спросить у Лиары, хочет ли она детей? Разве можно такие вещи спрашивать? А если не спрошу и случайно сделаю, что тогда? Ее вновь затрясло, и Рада последними словами выругала себя. Ведь только успокоилась, и вновь туда же! Придешь в Данарские горы — спросишь там. Может, хоть они смогут сказать больше, чем эти бестолковые мужики.

Перед уходом к Источнику ведуны загасили пламя, но куски баранины так и продолжали болтаться в воздухе, не поддерживаемые ничем. Теперь один из них, Игрид, вновь глянул на голый камень плато под ногами, и на нем заплясал ведьминский огонь, а баранина подлетела ближе к пламени, сразу же запахнув.

Алеор шмыгнул разбитым носом, утирая кровь.

— Могу ли я помочь вам, князь Алеор Ренон? — осторожно спросил его Игрид. — На таком морозе лучше не оставлять рану открытой.

— Пожалуй, — кивнул эльф и тут же поморщился от боли. — Благодарю.

Он опустил голову, и Белоглазый ведун сжал ее в ладонях. Рада заметила, что эльф будто одеревенел в то время, как его нос начал принимать первоначальное положение. Выглядело это не слишком-то приятно, потому она аккуратно выпуталась из рук искорки, смущенно чмокнув ее в кучерявую макушку, а потом шагнула вперед, протягивая руку Черноглазому Ольду.

— Меня зовут Рада Черный Ветер, — проговорила она, невольно ухмыльнувшись под нос. У меня столько имен! Какое же из них настоящее? Не проще ли зваться тем именем, которое мне дали люди? Уж оно-то, наверное, ближе всего к правде, хоть изначально и было всего лишь обидным прозвищем. Пожав крепкую ладонь Ольда и взглянув в его холодные глаза, на дне которых с трудом читалось тщательно скрытое любопытство, Рада добавила: — Прошу прощения за мою выходку там, у Источника. И за то, что толкнула вас и вашего друга. Мы очень давно в пути, он был сложным и не слишком приятным. У всех нервы на пределе.

— Я все понимаю, Черный Ветер, — кивнул Ольд, и ей показалось, что самые краешки его губ дрогнули в улыбке. — Вам не за что извиняться. Говорят, нрав женщин более… вспыльчивый, чем у мужчин. Во всяком случае, анай демонстрируют нам это уже целых две тысячи лет.

Рада поначалу нахмурилась, пытаясь понять, о чем он, а потом вспомнила слова Алеора. Вроде бы как эти вельды воевали с анай все это время и объединиться с ними смогли только в момент наступления Сети’Агона. Но при этом Ольд держал себя так, словно женщин видел едва ли не впервые и считал чем-то чужим и непонятным для себя. Он, монах что ли? Рада нахмурилась, соображая. В Срединном Этлане Жрецам дозволено было жениться и заводить семьи, если они того желали, но здесь, за Эрванским кряжем, все могло обстоять совершенно иначе.

Вслед за Радой представилась Лиара, потом к Ольду подошла, протягивая руку, Улыбашка. На нее ведун смотрел примерно с тем же выражением лица, что и на каменные руки Кая.

— Прошу прощения, Вирра, Дочь Камня, — он слегка склонил голову набок, в голосе звучала неуверенность. — Вы — гном? В старых книгах я встречал упоминания об этой расе.

— И скорее всего, там была одна лишь оскорбительная брехня из того разряда, что подсолнечники вечно шепчут у нас за спиной, считая, что мы этого не услышим, — закатила глаза Улыбашка, складывая на груди мощные короткие руки. Брови ее нахмурились, и из-за шрама теперь вид у нее стал грозным. — Да, я гномиха, и горжусь этим, между прочим.

— Я ни в коем случае не хотел оскорбить вас, Дочь Камня, — вновь повторил Ольд. Взгляд его метнулся на черную арку прохода, потом неуверенно обежал Раду и Лиару. — А кто тот могущественный Черноглазый, что в одиночку отправился запечатывать Источник? Я никогда не видел таких рук, как у него.

— Черный Жрец Каярди Вард, ильтонец, — отозвался Алеор, и Рада обернулась. Нос эльфа вновь принял первоначальное положение на лице, и сейчас тот стирал кровь с подбородка и щек. Игрид отступил от него, без выражения разглядывая Алеора. — Это раса каменоруких, вырубленных из камня для Первой Войны с Кроном. Вам что-нибудь известно об этом событии?

— Немного, — сдержано ответил Ольд. — Я встречал слово «ильтонец» в старых рукописях, но никогда не мог понять его значения. Что же касается Первой Войны, то узнали мы о ней совсем недавно, после того, как столкнулись с войсками Брахтага.

— Кого? — не понял Алеор.

— Так дермаки называли Сети’Агона, — ответил ему Игрид. Взгляд его был задумчивым. — Хранитель Памяти Верго нашел старую рукопись, в которой говорилось о Первой Войне и Короле Солнце Ирантире. Черноглазые и Белоглазые сейчас изучают ее. Возможно, вы сможете помочь нам с пониманием некоторых моментов, которые до этого времени оставались неясны для нас.

Он взглянул на Ольда, и на несколько секунд они оба замерли. Раде подумалось, уж не умеют ли они общаться без слов. Эти странные ведуны настолько сильно отличались от всех виденных ей ранее народов. Что-то было такое в их лицах, что отличало их от жителей Срединного Этлана, и дело было вовсе не во внешности. Они и смотрели глубже, и казались сдержаннее сами по себе, но и какое-то иное ощущение окружало их, едва уловимое, но при этом ясно различимое. В первый момент Раде показалось, что это дикость, но позже пришло и другое слово. Свобода. Эти люди выглядели как полуприрученные волки. Казалось, что на них ни в коей мере не давило ничего из того, что без конца преследовало жителей городов и сел, что гасило огонь в их глазах, сгибало их плечи к земле, опускало взгляды.

Рада задумалась. Такое странное ощущение у нее было, когда она смотрела на Равенну или тех пиратов, что плавали под ее командой. Не всех, конечно, но самых безрассудных и отчаянных. Отсутствие страха, отсутствие усталости, вечная молодость, любопытство, толкающее их все дальше и дальше, зов моря, что не позволял им оставаться на берегу и обрастать вещами, детьми и жиром. Вот и эти двое вельдов были такими же. Вроде бы и холодно-спокойными, почти по-эльфийски, но при этом все же вольными, как ветра над степью.

Всего несколько мгновений минуло, и Ольд твердо кивнул, а потом повернулся к Алеору.

— Князь Алеор Ренон, мы будем просить вас после того, как завершим начатое, отправиться с нами к Царю Небо Тьярду. Он желал бы, коли вы того изволите, видеть вас в Эрнальде и побеседовать с вами.

— Нам также ведомо, что в землях, которые вы называете Этланом Срединным, — Игрид слегка запнулся на незнакомом слове, — предвидят скорое начало Танца Хаоса и Конец Мира. Царь Небо Тьярд дал клятву Царице Каэрос Лэйк и представителям Детей Ночи Анкана, что народы вельдов и кортов выступят в поддержку Аватар Создателя и примут участие в Танце Хаоса. Потому он желал вашего присутствия в Эрнальде, чтобы обсудить возможность установления прямого контакта с Лесным Домом, чтобы следить за приходом Аватар и прислать войска на помощь.

Глаза Алеора вспыхнули живейшим интересом, а у Рады появился еще один повод, чтобы задуматься и отвлечься от мыслей о последствиях купания в Черном Источнике. Если этот самый Царь Небо договорится с Лесным Домом о подмоге в Танце Хаоса, то сделает он это через Алеора, а коли так, то тот получит в свое распоряжение армию вельдов и кортов и сможет так или иначе контролировать ее. Контакт будет установлен именно через Алеора, и вряд ли он позволит Аватарам Создателя забыть об этом факте. А коли так, то у них, судя по всему, прямо сейчас прибавилось еще больше проблем, чем было раньше. Великая Мать, и почему вы с Создателем так на них ополчились? Почему свалили на их плечи такую непосильную ношу и продолжаете подбрасывать еще кирпичей потяжелее, хотя они даже еще не явили себя? Какую цель вы преследуете в этом, чего добиваетесь?

— Я принимаю предложение Царя Небо Тьярда, — после небольшой паузы кивнул Алеор. — И буду рад побывать в городе Эрнальде. Правда, вот, к сожалению, задержаться надолго не смогу. Я и так слишком давно уже оставил Лесной Дом, и дела требуют моего присутствия там.

Ага, как же! — подумалось Раде. Ты оттуда любыми методами пытаешься удрать, стоит только Илиону на секунду отвернуться, а теперь вдруг засобирался домой? Цену набиваешь, лисья морда?

Оба вельда в ответ склонили головы, коснувшись костяшками пальцев лба.

— Мы доставим вас в Лесной Дом с помощью рисунка перехода, князь Алеор Ренон, — заверил Игрид. — Путь займет меньше суток. — Он оглядел всех присутствующих. — Царь Небо Тьярд приглашает к себе всех героев, дерзнувших покорить Семь Рубежей. Вас также проводят в любую точку мира, которую вы назовете нашим ведунам.

— Какая удобная штука, этот ваш рисунок перехода, — пробормотала Улыбашка, с интересом разглядывая обоих вельдов. Бросив короткий взгляд на Алеора, она едко заметила: — И главное: безопасная, быстрая такая. И почему только ей все не пользуются?

— Анкана открыли рисунок перехода моему народу и народу анай без всякой охоты, — спокойно ответил ей Игрид. — К тому же, путь через Грань могут преодолеть только самые сильные ведуны, и он опасен для обычных людей. Но вы — необычны уже хотя бы потому, что сумели пройти там, куда не осмеливался ступить никто. Потому не думаю, что вы откажетесь пройти с нами и за Грань.

— За Грань? — Улыбашка растеряла большую часть своего дурного настроения. Теперь вид у нее был крайне неуверенный. — Вы имеете в виду ту самую Грань? За которой живут тонкие сущности? Мир Богов?

— Да, — кивнул Ольд, и гномиха тяжело вздохнула. — Но не беспокойтесь. Наши ведуны изучают Грань последние восемь лет, ищут пути безопасного пересечения этих миров, возможности защиты от враждебных сущностей. Чтобы не пострадать от них, вам нужно будет всего лишь сохранять спокойствие, тогда путь отсюда до Эрнальда займет у нас не больше пары часов.

— Сохранять спокойствие, когда на тебя пялиться какая-нибудь голодная хреновина с зубами длиной с меня ростом? — Улыбашка поежилась. — Конечно! Это же не сложнее, чем мчаться на спине Червя, правда ведь, Алеорушка?

— Правда, радость моя, — почти с нежностью улыбнулся ей эльф. — Истинная правда.

— Штопанные штаны каменоступого, — тяжело выдохнула гномиха, понуро опуская голову. — Кажется, я бы все-таки выбрала путь назад через Преграды.

Ведуны непонимающе переглянулись друг с другом, потом вновь принялись изучать разношерстную компанию, свалившуюся им как снег на голову. Друзья точно так же изучали их в ответ. Раде вдруг подумалось, как много они не знают об окружающем мире. Этлан Срединный и Западный разделял всего лишь один единственный горный массив, Эрванский кряж, пусть и очень опасный, но все же проходимый, как выяснилось. К тому же, Семь Преград растянулись лишь вдоль его северной части, за южной частью начинались бескрайние равнины Роура, но даже при этом никто никогда не рисковал пересекать эту горную цепь. А потому и об обитателях степей, располагавшихся буквально у них под боком, в Этлане знали даже меньше, чем о жителях того же Северного Материка, который отделяло от Срединного грозное и богатое на шторма, ураганы и пиратов море. Кажется, мы вообще первые, кто когда-либо приходил к ним из внешнего мира, по крайней мере, после окончания Танца Хаоса. От этой мысли Раду почему-то продрал странный озноб. Великая Мать, кажется, и в этом тоже я вижу твою волю. Тебе зачем-то понадобилось, чтобы два мира соединились в один?

— Присаживайтесь к нашему огню, — пригласил Ольд, плавно отступая в сторону и указывая на поджаривающееся мясо. — Разделите с нами трапезу. Это не роскошный пир, но пища теплая и сытная, а вы устали и продрогли после долгого пути.

— Не откажусь, — кивнул Алеор, первым присаживаясь у ярко горящего костра. Сейчас он выглядел совершенно здоровым, лишь пятна крови на воротнике напоминали о драке.

Раду передернуло от той беспечности, с которой эльф повернулся спиной к обрыву в бездну за краем каменного плато и с удобством расположился возле огня. Сама она смотреть туда не могла. Острые вершины гор, пусть и освещенные лучами зимнего солнца, казались ей зубами, что так и норовили разорвать их на части.

Ведуны уселись по обеим сторонам от Алеора, следом за ними, кряхтя, примостилась Улыбашка, так далеко от края пропасти, как только было возможно. Лиара по-прежнему не поднимала глаз на Раду, и та тихонько положила руку ей на спину.

— Ну что, искорка? Любишь баранину?

— Люблю, — тихо пробормотала она, а потом вдруг резко вскинула глаза на Раду, и та опешила от неожиданности. То, что она поначалу приняла за смущение, было гневом. Лицо искорки побледнело, губы были плотно сжаты, в глазах горели все те же два пульсара света. — Но гораздо больше я люблю тебя, Рада, — проговорила она тихо, но твердо, глядя прямо Раде в глаза, и от этого та вновь почувствовала себя так, словно ее по лицу хлестнули. — И если ты еще раз попробуешь устроить что-нибудь подобное, спрыгнуть со скалы, свернуть себе шею, убиться каким-нибудь другим способом, то просто знай: я не проживу ни секундой дольше тебя. Ты понимаешь меня?

За всеми этими событиями и разговорами Рада совсем забыла про комочек ощущений у себя между ребер, который был Лиарой. И сейчас этот комочек напоминал разгневанного ежа, свернувшегося в острый комок иголок. То, что она раньше приняла за смущение или неловкость, на поверку оказалось гневом. Рада еще никогда не видела, чтобы Лиара гневалась, и от этого сейчас стало совсем уж неуютно. И стыдно. Как дура бросилась следом за Алеором, устроила драку на пандусе, будто дитя малое. Но если бы этого не было, ты не свалилась бы в Источник, вкрадчиво шепнул внутренний голос. Щеки вновь вспыхнули, и Рада потупилась, ругая себя за все сразу.

— Прости, маленькая, — неловко пробормотала она, надеясь, что никто из друзей не смотрел в их сторону и не слышал их разговора. Сама она старалась говорить как можно тише. — Я не хотела делать тебе больно. Я буду осторожнее и внимательнее, обещаю тебе.

Лиара медленно выдохнула воздух, заставляя себя успокоиться, а потом проговорила уже мягче, осторожно пропустив свои пальцы сквозь пальцы Рады:

— Просто будь осторожнее.

— Хорошо, — кивнула та, все еще сгорая со стыда. Краем глаза она взглянула искорке в лицо. Глаза ее немного потеплели, сделавшись уже не такими колючими, как раньше.

— А теперь пойдем к огню. Я продрогла, да и эти ведуны могут что-то рассказать нам про анай.

Рада кивнула, позволив искорке увлечь ее к костру, а в голове все ехидно надрывался внутренний голос. Она беспокоилась о тебе, она очень испугалась за тебя, а все, о чем могла думать ты, — это возможность сделать ей детей. Животное ты бестолковое, Черный Ветер! И никакой Черный Источник этого не изменит!