За Семью Преградами

==== Глава 38. Побороть гнев ====

Канун дня равноденствия был долгим и богатым на события. Как только рассвело, все становище, за исключением разве что Младших Сестер и Дочерей, занятия которым никто не отменял, высыпало на Плац. Приехал кое-кто и из ближайших становищ, кому уже по горло надоело сидеть дома под толстым слоем никак не желавшего сходить снега и хотелось праздника. Начались гуляния со всевозможными развлечениями, состязаниями и плясками.

Воины боролись на руках и оружии, состязались в меткости стрельбы из лука, быстроте бега. Ремесленницы пытались перещеголять друг друга в выпечке блинов и лепешек, в приготовлении мяса на углях и самого вкусного пива. Устраивались показательные бои в воздухе между целыми отрядами, отдельные поединки и просто танцы, когда анай, расправив крылья, стайкой разноцветных бабочек взмыли к небу, кружась в нем и выписывая такие пируэты, что залюбовались бы в любом королевском дворце. Вино и ашвил лились рекой, конца не было еде, что подносили к столам, а уж про танцы и вовсе говорить нечего было.

С каждым часом веселье расходилось все больше и больше. Закончилась тренировка Младших Сестер и обучение невоенным дисциплинам, и самые маленькие тоже подтянулись на Плац, чтобы провести остаток вечера до отбоя вместе со взрослыми. Теперь под ногами у взрослых, протискиваясь между ними, будто ужи, сновали дети, и к хору голосов и музыки добавились раздающиеся то и дело взвизги и громкий заливистый хохот.

Единственным, что подпортило этот во всех отношениях идеальный день, для Рады была проклятая первая стрела Лара. Она еще с раннего утра знатно налегла на ашвил, и к полудню язык у нее развязался, став таким же ядовитым, как гадючьи клыки. Сидя за столом напротив Рады, она вовсю острила и шутила, то и дело ввертывая какое-нибудь резкое замечание, которое напрямую Раду не касалось, но оскорбляло всех Низинников вместе взятых. Про то, что у них нет чести, про то, что только последняя, потерявшая разум дура согласится родить детей от мужчины, про то, насколько в этих краях все плохо, не устроено и вообще жить там — просто кошмар. И вроде бы не говорила она ничего такого, с чем Рада бы не была согласна, но подавалось все это с таким презрением, что каждое замечание буквально жалило Раду, заставляя вздрагивать.

Поначалу она уговаривала себя, что все не так, что Лара не пытается задеть лично ее, а она сама накручивает себя. Но потом первая стрела вконец захмелела, раскраснелась и разошлась, и даже Держащая Щит, что до этого с удовольствием перебрасывалась с ней шутками, удивленно вздернула бровь. Да и первые, собравшиеся за одним столом, куда позвали и Раду с искоркой, начали поглядывать на Лару с недоумением и неодобрением. Конец ее обличительной речи, направленной против всех выходцев с Низин, положила Лэйк в компании вернувшейся от костра Найрин, заявив, что не позволит первой стреле и дальше в таком тоне отзываться о жителях других краев, напомнив о собственном происхождении и крови в жилах Найрин. После этого Лара унялась, но Рада продолжала ощущать на себе ее полный ярости, насмешливый взгляд.

— Не обращай на нее внимания, — негромко посоветовала ей Торн, когда Лара наконец вышла из-за стола, чтобы потанцевать с какой-то молодой Ремесленницей. — У нее отвратительный нрав, и она любит задираться ко всем. Сама царица только через год своего правления смогла избавиться от ее нападок и хорошенько заткнуть ей рот.

— Я и не обращаю, — буркнула Рада, чувствуя, как до боли стискивают пальцы рукоять долора.

— То-то я и вижу, — хмыкнула Торн. Помолчав, она негромко, будто невзначай, добавила, не глядя на Раду. — Среди Каэрос не принято держаться за долор, если не собираешься вынимать его из ножен. Взрослые закрывают глаза на поведение Младших Сестер, которые только получили долор, потому что понимают, сколько это для них значит. Однако не стоит искушать судьбу слишком долго, ведь кто-то может счесть такое поведение оскорбительным. А если повод для драки будет недостаточно весомым, то жаль будет лишиться долора и заслужить наказание из-за какой-то глупости.

Рада благодарно взглянула на нее и приказала себе держать обе руки на столе. Торн никогда не делала ей замечаний в открытую, она осторожно наставляла и подсказывала тогда, когда это было нужно, и так, чтобы никто этого не слышал. Без ее помощи Раде пришлось бы туго среди вспыльчивых, ревниво охраняющих свою честь Каэрос. Надеюсь, однажды мы станем с ней хорошими друзьями, подумалось Раде. Раньше дружеские отношения с женщинами у нее не слишком-то получилось выстроить. Большая часть тех, кто окружал Раду, относилась к благородному сословию Мелонии, а благородные заводили близкие отношения только к своей выгоде, что Раду не слишком-то интересовало. Улыбашка была не в счет — с ней Рада не раз рисковала жизнью за Семью Преградами, а уж это кое-что да значило. С искоркой вся дружба плавно переплавилась в глубокое и огромное как океан чувство, в котором нежность и преданность сплелись так крепко, что и не отделить одно от другого. Вот и получалось, что Торн была первой женщиной, с которой Раду связывали действительно дружеские отношения, основанные на взаимной симпатии и интересе к жизни друг друга, а не в силу обстоятельств и любви. И это было Раде по-своему дорого.

Солнце опустилось за край земли, буквально рухнуло за высокие синеватые макушки гор, и облака над кромкой снежных шапок окрасились изнутри розово-алым. Рада, прищурившись, поглядывала туда. Закат больше не был тем болезненно-ярким сиянием, которое несла с собой зима, краски не казались больше вытертыми и какими-то тревожными. Наоборот, на небе сквозь мелкие разрывы в тучах, которые за день все-таки попытался разбросать ветер, да так до конца и не справился, проглядывали густо алые, теплые лучи солнца.

Совсем ведь скоро весна. И сегодня — слом, с которого она начнется. Рада затянулась табаком, ощущая, как покалывает горло. Нуэргос растили прекрасный табак, гораздо чище и крепче того, к которому она привыкла в Мелонии, но от него всю глотку сводило, будто кто-то ее изнутри наждаком натер.

В голове бродило приятное головокружение. За целый день выпито было уже достаточно много, чтобы Рада ощутила опьянение, хоть прикладывалась она и не слишком часто, да и закусывала хорошо. А здесь было чем поживиться. Раскаленное, пропахшее дымом и ароматными травами мясо кабана, кровавое и такое вкусное, что она даже не ждала, когда куски до конца остынут, и глотала их, обжигаясь и шумно дыша с открытым ртом, чтобы хоть как-то остудить. Баранина, нашпигованная чесноком, пересыпанная кинзой, розмарином и сушеным базиликом, натертая острым красным перцем. Свежайшие лепешки, которые пеклись в двух шагах от стола на раскладной жаровне. Блины с завернутой внутрь копченой рыбой и икрой. Бесконечная череда запеченных овощей, рыбы, фруктов, сладостей. Еще два часа назад Раде начало казаться, что ремень с долором чересчур сильно давит на живот. Теперь она была уже уверена в том, что еще пара тарелок — и желудок просто лопнет, как переспелый арбуз.

Взгляд ее обежал танцующее становище. Костер заливал все вокруг таинственным, мерцающим, манящим светом, и на его фоне силуэты анай казались какими-то дивными существами, и не людьми вовсе, а танцующими богами. Или просто хмель ударил Раде в голову сильнее, чем она думала? Пришло время танцев, и теперь уже у столов осталось сидеть не так уж много сестер: в основном взрослые или те, кто уже отбил себе все ноги за долгий день.

Остальные высыпали на Плац и лихо отплясывали под задорную музыку, которую играла уже третья или четвертая по счету смена музыкантов. Воины держали друг друга за плечи, построив цепь, и все вместе танцевали какой-то сложный танец, что убыстрялся с каждой минутой. Суть его состояла в том, чтобы не путаться, а того, у кого ноги заплетались, со смехом выпихивали из строя. В конце оставалось всего двое-трое самых стойких, и победителю дарила свой поцелуй Жрица под бурные овации, свист и приветственный рев остального клана. Отдельной группой плясали Младшие Сестры, завидущими восхищенными глазами глядя на взрослых, но не решаясь подойти к ним. Между ними кружились пары, обнимающие друг друга и летящие в танце, словно бабочки, а под ногами с хохотом носились крохотные дети, мешаясь всем сразу. Три или четыре мотива звучали со всех сторон Плаца, начиная с самого медленного и тоскливого и заканчивая бешеным ритмом воинской пляски.

И надо всем этим было небо, похожее на состриженную овечью шерсть, которую растянули прямо поверх усыпанной светлячками травы. А светлячки подглядывали за Радой сквозь разрывы в пушистых тучах, и небо казалось темным и бездонным, и отчего-то — очень зовущим. Она выпустила вверх несколько колечек дыма, наблюдая за тем, как они плывут по бездвижному воздуху. Совсем скоро у меня будут крылья, и я смогу летать. Роксана! Я понимаю, для Тебя это самое обычное дело, ведь все Твои дочери только и делают, что болтаются в небе, но для меня это и вправду чудо. И вправду.

У стола они с Утой остались вдвоем. Все остальные или танцевали, или наполняли свои тарелки у костров. Кое-кто уже ушел отдыхать: все-таки праздник начался с самого утра, и никто не отказывал себе в питье и угощениях. Да и взрослые семейные сестры предпочитали использовать свободный день, чтобы побыть с близкими или просто поспать. Насколько Рада успела уже заметить, свободные дни в становище выдавались редко.

Ута смотрела перед собой стеклянными глазами, то и дело начиная часто моргать или двигать бровями вверх-вниз. Судя по всему, разведчица достаточно сильно набралась и сейчас всеми силами пыталась понять, где находится. Да оно и неудивительно. Пару часов назад Лэйк и Магара предложили игру на выживание: пить по кругу залпом без закуски по стопочке крепчайшего ашвила Каэрос. И если поначалу первые перьев с радостным ревом подключились к игре и принялись закидывать в себя одну за другой меру горящего напитка, то уже через полчаса в игре остались только две царицы. В конце концов, поглядев друг на друга, обе со вздохом решили прекратить состязание. Как поняла Рада, сальважья кровь не слишком-то способствовала опьянению, и Лэйк с Магарой рисковали лишь уничтожить все запасы ашвила, что были в становище, и при этом только чуть-чуть окосеть.

А тебе, дуре упертой, уж точно не стоило в этом участвовать. У тебя-то сальважьей крови нет, хоть есть эльфийская. Но как видно, этого просто недостаточно. Рада вновь затянулась, глубоко и сильно, чувствуя, как странно покачивается под локтями стол. Или ей только это казалось? Вообще-то она могла гордиться собой: продержалась достаточно долго и вышла из игры едва ли не последней. Да только сейчас уже, когда голова кружилась, а звуки праздника бухали в ушах как-то слишком густо и гулко, она уже не совсем понимала, зачем вообще во все это ввязалась.

Стол под ней дрогнул еще раз, уже сильнее, и Рада нахмурилась, пытаясь понять, что вообще происходит. Не могла я так надраться, чтобы мне привиделось землетрясение. Не могла и все.

— Прекратите качать землю, проклятые бхары! — пробормотала рядом Ута, невнятно и тихо. — Наставница не любит такие вещи… — голос ее становился все тише, все медленнее. — Наставница может разозлиться. И тогда уже никакие утята вам не помогут, хоть они и очень милые, и вообще…

Рядом послышался громкий стук, и Рада повернула голову, отстраненно удивившись, почему ее тело не повинуется и кажется каким-то ватным. Ута упала головой в стол и какое-то время не шевелилась, а потом воздух разрезал громкий, похожий на ржавую пилу, храп.

— Надо найти кого-нибудь, кто отнесет ее домой, — пробормотала Рада, понимая, что ей самой сейчас это не под силу.

Она уже собралась встать и отправиться на поиски Лэйк, но тут стол дрогнул в третий раз, да так, что стоящие на нем кружки звякнули, а с одной из тарелок с громким дребезжанием съехала вилка.

Рада моргнула, с трудом собирая разбредающиеся по голове вялые мысли. Такое уж ей точно привидеться не могло. Закряхтев и проклиная собственную жадность, она наклонилась и заглянула под широкую дубовую столешницу.

Из темноты на нее уставились поблескивающие в отсветах костра три пары глаз. Две совершенно точно принадлежали анай, и по одновременному морганию и всклокоченным силуэтам Рада поняла, что это дочери Лэйк. А вот третьи глазки были маленькими, перепуганными, широко расставленными и очень темными. Рада сощурилась, пытаясь в темноте понять, что здесь вообще происходит. Постепенно расплывающаяся картинка прояснилась, и она разглядела, что две девчонки изо всех сил удерживают громадную толстую свинью, которая дергается и пытается протестующее хрюкать, но ей мешает веревка, туго намотанная на длинный нос. Еще один кусок веревки, идущий от петли на шее свиньи, сейчас был в руках одной из дочерей царицы. И она явно собиралась привязать его к ножке стола. Правда, Рада помешала осуществлению плана, и теперь две девчонки смотрели на нее во все глаза, боясь дышать. Свинья приглушенно хрюкнула, вновь попытавшись вырваться и ударившись о ножку стола, на котором громко зазвенели посыпавшиеся с тарелок ложки.

Больше всего на свете ей хотелось позволить мелким волчатам, как все здесь их называли, довести до конца задуманное, но Рада напомнила себе, что она теперь тоже анай, а значит, и ответственность разделит вместе с ними, коли выяснится, что она была в курсе происходящего. Постаравшись нагнать на себя как можно более грозный вид и изо всех сил давя смех, Рада рыкнула:

— Вы что тут делаете?! А ну марш отсюда! И свинью свою заберите!

На последних словах, правда, смех все-таки прорвался наружу, и она хрюкнула почти так же громко, как и перевязанная свинья, но волчата уже этого не заметили. Перепугано пискнув, они резко сдали назад, выползая из-под стола и волоча следом свинью, которая довольно резво взяла с места. Кряхтя, Рада и сама вылезла из-под стола, провожая взглядом всю компанию. Свинья, вырвавшись из рук близняшек, резко втопила в сторону Дома Дочерей, да так, что держащая ее в поводу девочка повалилась на живот, волочась по снегу следом. Вторая с причитаниями бросилась вдогонку, и вскоре они исчезли за углом какого-то здания.

— Вот ведь!.. — хмыкнула Рада, качая головой. Об этих двух девчонках по становищу легенды ходили. Кажется, они умудрились уже по количеству шалостей перещеголять саму царицу и ее друзей детства.

— Рада! — голос искорки из-за спины заставил ее резко обернуться.

Задыхаясь от смеха, ее девочка бежала к ней со стороны лижущего небо языками пламени костра. Отсветы обрисовали ее силуэт, зажглись огоньками на золотистых кончиках кудрей. Щеки искорки раскраснелись, глаза лучились от счастья, и сама она казалась сейчас такой солнечной, такой легкой, словно бронзовая стрекоза с прозрачными крылышками, играющая в пятнашки с отблесками солнечных лучей на дне звенящего ручейка.

Хмель как-то сразу забылся, и Рада поднялась с лавки ей навстречу, успев перелезть через нее и подхватить искорку на руки. Та заливисто смеялась и прижималась к ней всем телом, будто котенок, который требует ласки. Положив руки Раде на плечи, она отстранилась и дохнула на нее теплым весенним ветром с запахом ландышей и первых почек.

— Рада! Пойдем танцевать! Там так весело!

— Искорка, да я не очень хороша во всем этом, — неловко пробурчала Рада, убирая трубку подальше от своей девочки, чтобы дым из нее не шел ей в лицо. — Ноги у меня заплетаются, да и не умею я…

— Пойдем! — потянула ее Лиара за руку, выворачиваясь из ее объятий и улыбаясь так искренно, так искристо, что Рада сдалась. — Я научу тебя, это совсем не сложно!

— Ну пойдем, — заворчала Рада, чувствуя какое-то странное смущение, но послушно следуя за искоркой.

В детстве ее наставницы потратили несколько бесплодных месяцев, пытаясь научить ее самым простейшим движениям танцев, что принято было танцевать при дворе. Рада, естественно, не смогла внятно запомнить и повторить даже сотую часть из них, и даже не потому, что тело не запоминало, а потому, что она не видела ровным счетом никакого толку и радости от всех этих поклонов, пируэтов, приседаний и прочего. Выглядело это больше похожим на какую-то лягушачью вакханалию, чем на танцы, или на павлинов, раздувающих хвосты и медленно крутящихся на месте, чтобы все эти хвосты оценили. Анай танцевали, конечно же, совсем не так, и в том, как они носились по поляне, как выпрыгивали высоко вверх, как подбрасывали руки и ноги, было больше от рукопашной борьбы, чем от собственно танца. Но детский страх выглядеть идиоткой так никуда и не ушел, тем более, что этой самой идиоткой она должна была выглядеть на глазах Лиары.

У костра сидела группа музыкантов, вовсю наигрывающих веселую плясовую. Цепочка из разведчиц, соревнующихся в древнем военном танце, уже распалась, и теперь все разделились на пары и просто наматывали круги вокруг пламени, оборачиваясь вокруг себя и подбрасывая вверх партнершу на каждом втором обороте. Рада была не достаточно трезва, чтобы в точности запомнить все движения, но руки Лиары уже утянули ее в хоровод других танцующих, и ей пришлось повиноваться.

Поначалу ноги заплетались, и она совершенно не понимала, что ей делать. Но ладони искорки лежали у нее на предплечьях, а глаза сверкали радостью и такой любовью, что засмотреться было можно. И Рада поняла, что уже ни на что не обращает внимания, просто кружится вместе со своей девочкой под веселую плясовую, то и дело поднимая ее на руки и полкруга пронося по воздуху.

Может, я просто чересчур перебрала и теперь ничего не боюсь? Впрочем, у нее не было ни времени, ни желания думать. Ноги сами пустились в пляс, каким-то совершенно невиданным образом выписывая коленца, которых она и сама от себя не ожидала, руки взметнулись над головой, то и дело прихлопывая в такт музыке. Рада поняла, что ритм скрипок, барабанов и флейт буквально проник ей под кожу и теперь бухает в груди вместе с сердцем, отсчитывая каждое ее движение. И это было хорошо.

Лиара смеялась, и красивее ее сейчас не было никого на всем белом свете. Отблески огня оглаживали ее гладкие щеки, застывали кристалликами немыслимой красоты в ее темных глазах. Раде до боли, до дрожи хотелось запустить пальцы в ее густые волосы и целовать ее, целовать без конца, вдыхая запах ее кожи, ее дыхание, ее любовь. Вот только ноги не желали останавливаться и все плясали, плясали…

Роксана, умеешь же Ты шутить! Похоже, у меня неплохо получается. И дело тут вовсе не в количестве ашвила внутри меня. И эта мысль действительно была верной в отличие от всех предыдущих. Рада вдруг осознала, что вовсю пляшет в ряду разведчиц, вышедших на новый круг, взяв друг друга за плечи, а искорка отошла в сторону и хлопает ей, все быстрее и быстрее, отмеряя каждый удар того сложного рисунка, что сейчас плели ноги Рады. Хотя не таким уж и сложным он был. И вовсе даже совсем не сложным.

В следующий миг ноги переплелись, и Рада едва не ухнула лицом в сугроб, а разведчицы, стоящие по обе стороны от нее, с громким смехом поддержали, не дав упасть. Но строй ей все-таки пришлось покинуть.

Совершенно очумевшая, шатающаяся, с хмелем в голове и музыкой, что почти разрывала грудную клетку, Рада отступила в сторону от костра. Сердце колотилось как бешеное, дыхания не хватало, ноги подрагивали, а на щеках разгорелся алый узор стыда. Со смехом к ней подбежала искорка, беря ее за руки и отводя в сторону, к бочкам, у которых продолжали заливать в себя остатки ашвила самые стойкие из празднующих.

— Говорила же я, что не больно хорошо-то у меня получается, — смущенно пробормотала Рада, глядя исподлобья на искорку и потирая нос.

— Перестань! Ты прекрасно танцуешь! — ее девочка прижалась к ее плечу, а потом приподнялась на цыпочки и чмокнула Раду в подбородок. — И почему ты так долго врала мне, что не умеешь?

— Да я и не умею, — неловко пожала она плечами, а искорка в ответ только фыркнула:

— Ерунда все это! И только попробуй в следующий раз отказать мне, когда я тебя позову. Тогда я по-настоящему на тебя обижусь. Неужели ты думаешь, мне нравится танцевать с кем-то другим, а не с тобой?

На это ответить Раде было нечего, и она вновь, смешавшись, отвела глаза. В общем-то, это было даже неплохо. Не ври! Это было очень здорово, и тебе действительно понравилось! Вздохнув, она взглянула на искорку:

— Ты знаешь, наверное, все дело в том, что я с тобой танцую. Это совсем не то же самое, как раньше. И мне понравилось.

Лиара счастливо рассмеялась и наградила ее еще одним поцелуем, на этот раз в губы.

— Милуетесь, лапушки? — прозвучал из-за спины Рады бархатисто-вкрадчивый голос, и она вздрогнула, отпуская искорку. — Ну-ну, вам можно сейчас. Вы же все-таки пока еще Младшие Сестры.

Рада обернулась через плечо, с трудом фокусируясь на разъезжающемся перед глазами мире. После бешеной пляски кровь буквально стучала в висках, распирая голову, и все перед глазами ходило ходуном.

В паре шагов от них стояла сама царица Магара дель Лаэрт, держа в руках большую кружку и то и дело прихлебывая из нее с таким видом, будто это была ключевая вода. Рада так и решила бы, если бы не видела всего каких-то пару часов назад, с какой легкостью Магара закидывает в себя одну за другой меры крепчайшего ашвила Каэрос. Впрочем, на внешнем виде царицы это не сказалось никоим образом, разве что глаза чуть поблескивали, да алый румянец проступил на щеках, но это могло быть вызвано и жаром гигантского костра, и танцами, в которых Магара с удовольствием участвовала вместе с Дочерьми Огня.

Лиара как-то вся сжалась в ее руках, почти что прячась от Магары за плечом Рады, и та это заметила, добродушно махнув рукой.

— Да ладно вам стесняться-то! Вы бы видели, что тут творилось после победы восемь лет назад. Все становище стонало и кричало месяца полтора без перерыва, а еще чуть попозже тут забегало много-много маленьких девочек. — Магара громко хмыкнула, и Рада все-таки решила, что хмель дал-таки о себе знать. Странный фальцет в смехе Магары из ниоткуда взяться просто не мог. Магара наставила на Раду палец и со значением добавила: — Тем более, вы теперь Младшие Сестры. А им много чего позволяется, чего старшим уже нельзя. Хотя, как я вижу, для вас все-таки действуют несколько иные правила, не так ли?

— Царица Лэйк считает, что, учитывая возраст, нам уже необязательно соблюдать все запреты, что есть у Младших Сестер, — осторожно проговорила Рада, проклиная все на свете. С Магарой нужно было быть очень внимательной, слишком уж хитрой и пронырливой старой лисицей она была. А у Рады сейчас совершенно не было сил на то, чтобы контролировать расползающиеся мысли и играть во всю эту идиотскую дипломатию. — Живем мы отдельно, питаемся вместе со взрослыми разведчицами, да и тренируюсь я у первого клинка.

— Да, я в курсе, — глаза Магары странно блеснули. — Только вот, к моему глубочайшему сожалению, у меня так и не было возможности оценить твои навыки и умения. Может, согласишься составить мне пару на танец, Черный Ветер? Помашем руками-ногами, поглядим друг на друга, познакомимся.

— Я не слишком-то хорошо танцую, — промямлила Рада, не совсем понимая, что Магара имеет в виду: обычный танец или все-таки поединок?

— Кошечка, ты чересчур высока, страшна и бессмертна, чтобы я звала тебя кружиться вокруг костров, — осклабилась Магара. — Я хотела бы силой с тобой помериться, потолкаться, может даже на ножичках позвенеть. Есть настроение?

— Сейчас? — удивленно воззрилась на нее Рада.

— А почему нет? — пожала плечами Магара.

Их разговор привлек внимание, и со всех сторон начали подтягиваться хмельные разведчицы, с любопытством разглядывая Раду и Магару. Кое-кто принялся перешептываться и биться об заклад, другие одобрительно засвистели, захлопали в ладоши, призывая Раду принять предложение. Ну вот почему именно сейчас они все ко мне привязались?

— Послушай, первая, я слегка набралась уже и хотела бы просто мирно отдохнуть со своей девочкой, — Рада постаралась добавить в голос как можно больше доброжелательности, хотя на самом деле ей хотелось голову Магаре открутить голыми руками. — Да и может ли Младшая Сестра мериться силами с царицей клана?

— Ну так с Лэйк-то ты уже успела пару раз подраться, — бровь Магары насмешливо приподнялась вверх. — К тому же, я ж не настоящий бой тебе предлагаю, а так, повеселиться, кулаки поразмять. И я тоже изрядно набралась за этот вечер, так что вряд ли ты будешь против пьяной свалки. Это ж все любят!

Рада все еще сомневалась, чувствуя, как слегка покачивается вокруг нее мир. Искорка смотрела на нее с тревогой на дне штормовых глаз, но лишь это выражение было на ее лице, ни одобрения, ни запрета, ни какой-либо помощи от нее ждать не приходилось. Да и разведчицы вокруг собирались все активнее, уже целая толпа образовалась вокруг них с Магарой, оживленно переговариваясь, подбадривая их криками. Некоторые уже совершенно открыто бились об заклад на победителя, другие просто глазели. А впереди всех стояла и ухмылялась Магара. Из того, что Рада успела о ней услышать за последние дни, выходило, что царица Лаэрт никогда и ничего не делала просто так. Или наоборот, делала все не пойми зачем, но тогда она была поистине чересчур везучей для живого человека. Сестры так и не сошлись во мнении, как дело обстоит на самом деле, да и Рада еще не определилась. Но все равно что-то внутри нее шептало, что Магара пытается втянуть ее в не слишком удачную аферу, и Раде совсем не хотелось соглашаться.

— Да она просто боится! — послышался откуда-то со стороны звонкий голос, и вперед сквозь толпу разведчиц протолкалась первая стрела Лара. Щеки ее горели алыми пятнами, взгляд был нечетким, как и дикция. И она с вызовом смотрела в глаза Раде. — Просто боится сойтись в бою с анай, которая не станет ее жалеть. Низинники все такие, им подавай особое отношение к себе, на другое они просто не способны!

Рада ощутила, как от ярости деревенеет шея, а хмель как-то сам собой рассасывается, уступая место жесткой концентрации. Это было уже слишком. Это было прямое оскорбление, а не витиеватые издевательства, как утром. И она уже слишком много выпила и устала все это терпеть.

На Лару зашикали со всех сторон, приглушенно прося ее не оскорблять гостей становища, но она не послушала. Вырвавшись вперед из строя, Лара пошире расставила ноги и демонстративно отхлебнула из своей кружки, а потом, утерев губы рукавом формы, вновь осклабилась, глядя на Раду.

— Вы так много говорите о том, что у Низинников нет чести, что эти земли не знают гордости, как знают ее анай. А я вижу в тебе кое-что другое, белобрысая, — глаза ее полыхнули ненавистью. — Кажется, ты-то свою честь ставишь гораздо выше нашей, раз отказываешься принять приглашение на танец от самой царицы. Получается, она недостаточно хороша для тебя, а?

— Детка, вообще-то это я здесь нарывалась, а не ты, — заметила Магара, обращаясь к Ларе и посмеиваясь, но та просто проигнорировала слова царицы. Или даже не услышала их, буравя горящим взглядом Раду.

— Я требую ответа, Черный Ветер! — это имя Лара выплюнула почти что с ненавистью. — Или ты язык проглотила, и сказать тебе нечего?

С лиц собравшихся медленно сползали улыбки, стихали приветственные крики, предложения спора на победу. Разведчицы затихали, неодобрительно поглядывая на первую стрелу, а Магара незаметно отступила в сторону, пожав плечами и что-то пробормотав себе под нос. Теперь Рада с Ларой остались вдвоем посреди свободного круга пространства у столов, стоя друг перед другом и глядя в глаза. Да еще искорка стояла за спиной Рады, не желая уходить и держа ее за рукав форменного пальто, словно это могло хоть как-то умереть ее гнев. Или она по-своему пытается меня защитить?

— Ты просто слишком громко орешь, и я слово вставить не успеваю, — глухо отозвалась Рада, все еще пытаясь держать под контролем свою ярость хотя бы ради искорки, и в наступившей тишине ее слова расслышали все.

— Вооот как? — протянула Лара, покачиваясь и зло глядя в ответ. — Выходит, я слишком громко ору? Не нравится тебе это, Младшая Сестра?

— Да мне и ты не особо нравишься, — отозвалась Рада, чувствуя, как последние остатки хмеля моментально рассасываются в крови. Так всегда бывало перед началом драки. Потом, когда сражение заканчивалось, хмель возвращался и наваливался с новой силой, но во время потасовки тело само собиралось в одну жесткую пружину, и Рада контролировала его едва ли не лучше, чем на трезвую голову.

— Так что ж ты не вызовешь меня на поединок? — Лара насмешливо нагнула голову набок. — Боишься, перышки твои пошиплю так, что потом долго отращивать заново придется?

— Соблюдаю закон моего клана, — твердо ответила Рада. — Младшая Сестра не бросает вызов взрослой разведчице, даже если та ведет себя, как свинья.

— Что?! — взревела Лара, отшвыривая прочь свою кружку. Она упала в толпу, и там кто-то приглушенно охнул. Рука первой стрелы легла на долор. — Иди-ка сюда и отвечай за свои слова! Я сама вызываю тебя, Низинная бхара!

Рада нахмурилась, пытаясь сообразить, имеет ли она право принять такое предложение. Ей всегда говорили, что Младшая Сестра будет наказана, если вызовет разведчицу, но сейчас дело происходило наоборот.

Из толпы на Лару зашикали сестры, кто-то проговорил:

— Первая, угомонись! Ты позоришь себя, вызывая Младшую Сестру. За это положена епитимья.

— Только я знаю цену своей чести! — пьяным голосом заревела Лара. — Не вам рассказывать мне об этом!

Рада быстро обежала глазами толпу. Теперь уже тишина сменилась недовольным ропотом. Сестры перешептывались, поглядывая на Лару и хмуря брови, кое-кто качал головами, другие, в основном помоложе, все еще пытались увещевать ее. А взгляд первой стрелы не отрывался от Рады, обжигая ее с ног до головы раскаленной ненавистью.

Если ты сейчас поддашься на это, потом можешь горько пожалеть. Не давай гневу воли. Сказать это было гораздо проще, чем сделать. Внутри у Рады буквально ураган бушевал, плечи свело, жилы проступили на шее, мешая дышать. Она никогда не спускала никому оскорблений, она привыкла давать сдачи в ответ на обидные слова. Это ведь была самая обычная, самая простая и понятная реакция: ударить в ответ на удар. Разве могло быть иначе?

Помни о том, что ты можешь потерять. Этот назойливый голос внутри не унимался. Рада поморщилась, чувствуя себя почти что привязанной между двумя лошадьми, каждая из которых тянет в свою сторону. Одной проклятой скотиной была гордость и праведное возмущение, другой — ее желание остаться среди Каэрос и слова Торн, сказанные пару часов назад. И что в такой ситуации следовало бы выбрать?

Лара тем временем вновь открыла рот, чтобы выкрикнуть очередное оскорбление, но громкий голос Держащей Щит Саиры перекрыл гомон толпы и остановил ее на полуслове:

— Что здесь происходит? Кто бабу не поделил опять?

Толпа раздалась в стороны, и на открытый пятачок пространства выступила Держащая Щит. Она тоже явно была во хмелю, глаза сверкали, будто у хищной птицы, ноздри раздувались, а на губах играла насмешливая улыбка. Подбоченившись, Саира смерила взглядом Раду с Ларой и сложила руки на груди.

— Итак, девочки. Сегодня, мани вашу за ногу, день всепрощения и извинения, и именно сейчас вы, мои одаренные, решили подраться. Я все правильно понимаю?

— Она оскорбила честь клана! — взревела Лара, указывая на Раду дрожащей рукой. — Она отказалась принять предложение Магары дель Лаэрт и выйти на рукопашный бой!

— И что? — фыркнула Саира.

— Как что? — заморгала, не понимая, Лара.

— Дальше что? — повторила Саира. — Рада отказалась сражаться с Магарой, а значит, и оскорбила Лаэрт. Мы здесь причем? Пусть сами и разбираются. Так что уймись, первая. И лучше иди, проспись. Авось и в башке просветлеет.

За спиной Саиры послышались одобрительные смешки, кое-кто закивал. Несколько секунд Лара смотрела на нее широко открытыми глазами, часто моргая и безмолвно двигая челюстью, словно пыталась понять, что здесь вообще произошло. Потом нахмурилась и покачала головой.

— Погоди, первая! Это совсем не дело. Ты же знаешь, когда Воинам Каэрос бросают вызов, они обязаны его принять…

— Ты же только что орала, что она из Низин, да к тому же, всего лишь Младшая Сестра? — ухмыльнулась Саира, вздергивая бровь. — Причем здесь тогда Воины Каэрос?

— Проклятье, Саира, ты же тоже Лаэрт… — начала Лара, но сразу же осеклась.

Вот на этот раз на поляну пала мертвая тишина, в которой, словно в густой патоке, растворились даже звуки музыки от костра в стороне. Саира вся подобралась, будто готовящаяся к прыжку разъяренная кошка. Глаза ее сузились в две черные щели, полные отсветов алого огня, тело сжалось в тугую пружину, а рука, будто невзначай, улеглась на рукоять долора. Разведчицы вокруг слегка подались назад, словно мечтали как можно дальше убраться с глаз Держащей Щит. Даже Лара замолчала, понимая, что сморозила лишнего. Взгляд ее лихорадочно метнулся с Держащей Щит на толпу анай и обратно, и она конвульсивно сглотнула.

— Как ты обратилась к своей Держащей Щит, а, первая стрела клана Каэрос? — зашипела Саира, будто змея, в полной тишине, и Рада невольно передернула плечами от пробежавшего между лопатками морозца. — Ты позволила себе назвать ее по имени прилюдно, так, будто она твоя товарка или какая-нибудь ничтожная торговка, что пытается всучить тебе тухлую рыбу. Ты посмела намекнуть на ее происхождение, ткнуть ей в лицо ее родом? Ты, так вопящая о чести и праве?

— Я приношу свои извинения, Держащая Щит, — склонила голову Лара, но упрямый огонек из ее взгляда так никуда не исчез. — И все-таки, ты должна понять…

— Понять что? — голос Саиры стегнул, будто кнут. — Что ты пьяна в стельку? Что ты хочешь ее женщину и из-за этого устраиваешь пьяные концерты? Что тебе не хватает ума понять, как жалко ты выглядишь со стороны?

С каждым ее словом Лара вздрагивала, будто ее хлестали по щекам. Голова ее медленно наклонилась вперед, глаза разгорались ненавистью, а губы упрямо сжались. Раде подумалось, что Саира, кажется, сделала только хуже, озвучив все, о чем первая стрела так и не решилась сказать вслух, и, возможно, нажила себе врага. Впрочем, Лара заслужила каждое сказанное ей слово. И дело здесь даже было не в искорке и том, как первая стрела все это время волочилась за ней. Дело было в том, что своим поведением она позорила анай.

Надо же, я уже и думаю, как они. Эта мысль была такой легкой и неожиданной, что ярость медленно отступила прочь. И хвала Тебе за это, Роксана! Наконец-то я нашла таких же безумных, как и я сама! Тех, кому я подхожу, как клинок ножнам.

— Хочешь драться с ней? — палец Саиры указал на Раду, но смотрела она, не отрываясь, даже не моргая, прямо в глаза Лары. И в глотке ее ворчало почти что звериное рычание. — Хочешь вызвать ее на поединок? Будь по твоему! Властью, данной мне Роксаной Огненной, я разрешаю тебе, первая стрела Лара, помериться силой с Младшей Сестрой Каэрос Радой. Вот только не на долорах и не на клинках. Не хватало еще, чтобы из-за такой глупости вы обе вконец опозорили свою честь. Сегодня день поединков, так что деритесь на руках. Кто кого положит на стол, тот и победил. — Саира выпрямилась и оглядела остальных анай. — Ну что, сестры, правильно ли я говорю? — громко спросила она.

— Саира! — взревели Каэрос, потрясая кулаками и улюлюкая. — Держащая Щит!

— Устроит тебя такой вариант? — насмешливо вздернула бровь Саира, глядя на Лару. — Или снова будешь орать и зубы скалить?

Первая стрела огляделась из-под насупленных бровей, видя поддерживающих Держащую Щит Дочерей Огня. Отступать-то ей было уже некуда. Слово было сказано, вызов брошен, и если сейчас она отменит его, то опорочит свою честь. Как и если продолжит настаивать на поединке после слов Саиры. Бросив на Раду полный ненависти взгляд, Лара буркнула:

— Согласна.

— Отлично! — энергично тряхнула копной черных косичек Саира и повернулась к Раде. — А ты, Черный Ветер?

— Если будет на то воля первой, — негромко сообщила та.

Громко хлопнув в ладоши, Саира приказала:

— Очистить стол! Освободить место! — и добавила, с хищным оскалом разглядывая обеих соперниц. — Будет, еще как будет!

Что-то такое было в ее горящем взгляде, что Рада вновь поежилась. И как только Лэйк могла разделить свою жизнь с этой женщиной? В ней бушевало такое неукротимое пламя, что рядом с ней находиться-то физически было сложно, в любой момент жди беды или чего-нибудь уж совершенно неожиданного. А одноглазая крылатая царица, похоже, души в ней не чаяла и даже не слишком боялась взрывов ее бешеного характера. Так только, ворчала для виду, возможно, даже для того, чтобы Саире было приятнее.

Разведчицы быстро принялись сдвигать прочь со столешницы у ближайшего стола тарелки, кружки, блюда со снедью, а Рада вдруг поймала себя на том, что гнев ушел. Совсем ушел, и следа после себя не оставив. То ли дело было в яростной отповеди Держащей Щит, то ли в ее маленькой искорке, чью напряженную тревогу она чувствовала у себя между ребер, но Рада поняла, что больше не злится совсем. Ей сейчас нужно было сохранить голову спокойной, постоять за свою честь и честь своей женщины и не наделать при этом глупостей. И гнев в этом уж никак ей помочь не мог.

Обернувшись к Лиаре, она ободряюще улыбнулась ей и самым краешком губ поцеловала ее полные тревоги серые глаза. А потом уверенно зашагала к Держащей Щит, занявшей место у угла стола, где рядом стояли две лавки, стараясь держать в поле зрения Лару, чтобы не получить удар в спину. Вряд ли, конечно, первая стрела пошла бы на такое на глазах у всего клана, но хмель порой менял людей слишком сильно, и они совершали те поступки, на которые никогда в трезвом уме не отважились бы.

Рада первой уселась на лавку и принялась подкатывать рукав пальто, чтобы освободить кисть. Лара опустилась напротив нее у края стола, бросая на нее горящие злобой взгляды и нервными резкими движениями тоже отдергивая рукав. Вокруг столпились, шумя и галдя, разведчицы. Вмешательство и отповедь Саиры подействовали, вновь послышался смех и предложения пари, возгласы тех, кто поддерживал сражающихся или одну из них. Рядом с Саирой встала и царица Лаэрт, потягивая из своей кружки вино и задумчиво разглядывая Раду. Взгляд у нее был заинтересованным и хищным, и той подумалось, уж не специально ли Магара все это затеяла, чтобы понаблюдать за ее реакцией? Рука искорки сжала ее плечо на удачу, а сама девушка отступила на шаг, чтобы не мешать Раде. Кто-то из разведчиц сразу же протянул ей кружку с вином, но та только покачала головой, встревожено наблюдая за Радой.

— Ну что ж, петушки мои горластые, давайте! — глаза Саиры горели от предвкушения, и сейчас в ней было что-то уж совсем дикое. На миг Раде почудилось, что в ее лице мелькнула тень другого лика с огненными глазами и ворохом пламенных кудрей, которое она видела вчера вечером в отсветах пламени костра. — Роксана с вами!

Рада поставила локоть на стол и уставилась в колючие глаза сидящей напротив Лары. Их ладони сошлись над столом, примеряясь друг к другу. Кожа у первой стрелы была толстой, будто дерюга, состоящей из одних мозолей и холодной, а глаза острыми, будто ножи. Впрочем, Рада не боялась и не сомневалась ни в чем. Гнева в ней больше не было, а в рукопашных поединках ей приходилось участвовать и не раз во времена долгой службы в Северных Провинциях. В тавернах делать было особенно нечего: азартные игры ее не привлекали, как и ноги танцующих на столах шлюх, зато потягаться силой со слишком зарвавшимися, хвалящимися своими подвигами матросами было самое то.

Лара сжала зубы, и Рада разглядела, как играют на ее щеках желваки. Она и сама сосредоточилась, расслабив тело и переводя все свои силы в ладонь.

— Начали! — рявкнула Саира.

Надо было признать: первой стреле силы было не занимать, да и пальцы у нее казались буквально вытесанными из камня. Рада напряглась изо всех сил, не давая ей сдвинуть свою ладонь ни на дюйм. Не потому, что она ненавидела проигрывать: в конце концов, всегда есть кто-то сильнее тебя, и переживать по этому поводу нечего, нужно лишь стремиться самому стать крепче. Но потому, что сейчас она защищала саму себя и свою девочку от нападок пьяной дуры, которой захотелось того, чего хотеть бы не следовало по законам ее же чести.

Лара тяжело и судорожно дышала, налегая на руку Рады с другой стороны стола. Вокруг орали разведчицы, болея за них, подбадривая их, гремя оружием. На лбу первой стрелы проступили черные жилы, как и на шее буграми вздулись узлы. Рада чувствовала, как и сама буквально дрожит от напряжения. Все силы уходили на то, чтобы не дать Ларе повалить ее руку на стол. Поистине, она была одним из самых сильных противников, с кем Раде приходилось бороться.

Я не могу проиграть! Немыслимое напряжение сжало все тело, кожа моментально покрылась потом, ладони — ее и Лары, — побелели, мелко дрожа на одном месте. Напротив были жесткие глаза первой стрелы, полные злости и пьяного гнева. На кону моя честь. Я не проиграю!

Казалось, силы утекают, будто вода в песок. Каждый миг борьбы давался Раде так тяжело, словно она быка пыталась на плечах тащить. Рев разведчиц превратился в один неразборчивый шум, как и отблески огня на их лицах, как и их руки, что взметались над головами в приветственных жестах. Было только тяжелое дыхание Лары и ее черные жилы, едва не лопающиеся на побелевшем лбу. И капельки пота, что катились по лицу Рады, капая с кончика носа.

Еще секунда, и все! — промелькнула в голове кристально четкая мысль. Рада поняла, что перед глазами темнеет, а силы буквально уходят прочь, оставляя ее. В глазах Лары уже промелькнул намек на злорадную радость, и тогда Рада вложила все свои силы в последний рывок.

Послышался громкий хруст, стук и отчаянный крик боли первой стрелы. Рада не сразу даже поняла, что произошло, с трудом выпуская ее ладонь. Перед глазами было темно, все кружилось, но медленно вставало на свои места. А бешеный рев Каэрос подтвердил, что она победила.

— Все! — довольно рявкнула Саира. — Закончили! Победа за Черным Ветром! И позовите Найрин кто-нибудь. Надеюсь, она достаточно трезва, чтобы исцелять.

Рада наконец проморгалась и взглянула вперед. Лара скрючилась на лавке напротив нее, тяжело дыша сквозь стиснутые зубы и баюкая сломанную руку. Лицо ее было искажено болью. Отчего-то внутри у Рады алыми кольцами разошелся стыд.

Перегнувшись через стол и перекрикивая рев толпы, Рада нагнулась ближе к Ларе и негромко проговорила, тронув ее за плечо слабой, будто плеть рукой.

— Прости. Я не хотела ломать кость.

— Да чего там, — буркнула первая стрела, отводя глаза. — Дермаки меня и посильнее мяли. — Но видно было, что говорит она с трудом.

— Ты очень сильный соперник. Я надеюсь, получится повторить, когда мы обе будем в лучшем состоянии, — поддавшись порыву, Рада посмотрела ей в глаза и протянула левую руку.

Помявшись, Лара все-таки пожала ее ладонь. Кажется, боль и острота поединка отрезвили ее, и ярость ушла из взгляда. Теперь там было лишь что-то, очень напоминающее стыд.

— Обязательно, Черный Ветер, — негромко пробормотала она. — И ты прости. С дуру я.

Разведчицы вокруг принялись наперебой нахваливать Раду с Ларой, поднимать в их честь кружки с ашвилом, хлопать по плечам. Искорка улыбалась, глядя глазами полными любви, Саира громко фыркнула и, махнув рукой, ушла прочь. Одна только Магара стояла и смотрела, скалясь, будто хищный кот. Она не поздравляла, только молча, глядя в глаза Раде, приподняла кружку, салютуя ей, и взгляд у нее при этом был такой, что Рада поежилась. Она так и не решила для себя, спровоцировала ли этот поединок Магара специально или нет. И если да, то зачем ей это было нужно?