За Семью Преградами

==== Глава 27. Дом ====

Рада покрепче сжимала теплую ладонь искорки, шагая следом за Торн по протоптанным в снегу улицам становища Сол. Если это вообще можно было назвать улицами. Здесь и домов-то было раз два и обчелся, все жилые помещения лепились к горам, окружающим становище.

Искорка рядом едва не подпрыгивала от нетерпения, и глаза ее светились такой детской радостью и любопытством, что что-то внутри Рады невольно улыбалось ей в ответ, лишь глядя на нее. Однако она все равно была напряжена. Даже несмотря на то, что анай позволили им остаться, смотрели они на них с явным недоверием на дне темных глаз, и никакие рассказы Рады не убедили их в том, что присутствие двух чужестранок в их становище им не повредит. Впрочем, Рада была не мастерица говорить, но искорка так сжалась и притихла, когда увидела Лэйк, что самой Раде пришлось это делать. Раздражало и то, как она смотрела на царицу: широко открытыми глазами со смесью страха и благоговения. Нет, Рада не ревновала, она прекрасно знала, что искорка любит ее, но это все равно кололо внутри, словно колючка, забившаяся за воротник. От Лэйк исходило ощущение такой мощной несгибаемой силы, что находиться рядом с ней было физически трудно. Кажется, эта женщина голыми руками могла бы и быка свалить. Такие Раде еще не встречались, и внутри упрямо шевелилось что-то, подозрительно напоминающее дух соперничества и зависть. Только этого мне сейчас не хватало!

Идущая впереди Торн слегка склонила голову набок, ноздри ее раздулись, и на губах появился слабый намек на улыбку.

— Не беспокойся, Черный Ветер, — проговорила она, полуобернувшись. — Царица грозная только с виду. Держащая Щит достаточно цепко держит ее за шкирку, чтобы она была шелковой.

— Я не беспокоюсь, — проворчала Рада, бросая на Торн внимательный взгляд. Проклятье, они что, по запаху что ли определяют наши эмоции? Проклятые бабы! Кажется, здесь все будет гораздо труднее, чем я предполагала!

Торн подвела их к длинному приземистому строению с высоким крыльцом, недалеко от которого возились в снегу маленькие девчушки-анай. Их вид слегка расслабил плечи Рады, сведенные напряжением. Они с хохотом гонялись друг за другом в высоких сугробах, которые им нисколько не мешали, падая навзничь в мягкую белую порошу и катаясь в ней, как проказливые щенята. Длинные волосы у всех них растрепались, выбиваясь из-под разномастных шапок, кое-как нахлобученных на голову, пальто полностью облеплял снег.

— Это Дом Дочерей, — негромко сообщила Торн, останавливаясь возле дверей. — Здесь мы воспитываем наших детей, обучаем их и кормим. Здесь же — кабинет Мани-Наставницы Мари. Я сейчас схожу за ней, а вы подождите.

— Хорошо, — кивнула Рада.

Торн, пожалуй, пока нравилась ей больше всех остальных. Немногословная, сдержанная, спокойная, чем-то неуловимо похожая на царицу Лэйк, но все-таки иная. Может, не такая твердая, будто нерушимая скала?

— Здесь все такое странное, — искорка подняла на нее восторженные глаза, и Рада залюбовалась. От мороза ее щеки покраснели, на ослепительном зимнем солнце кончики кучеряшек горели золотом, а глаза сверкали, будто два редких драгоценных камня или осколка звезд. Она была такой красивой сейчас, что у Рады дух захватило. — Но мне здесь очень хорошо, Рада! Ты чувствуешь? Здесь воздух… иной.

Рада вдохнула всей грудью, оглядывая притаившееся в седловине становище, рыжие сосны, укрытые снегом, что окружали его со всех сторон, прозрачное зимнее небо над ними, легкое, будто шаль заморской танцовщицы, игриво наброшенная на смуглые плечи гор. В груди у нее пульсировало золото, причем гораздо сильнее и быстрее, чем когда-либо в ее жизни.

— Да, — вынуждена была признать она, хоть несмотря на все это, анай у нее пока что особой любви не вызывали. — Я чувствую что-то… иное. Кажется, здесь и правда другой воздух.

— Шветлого дня под Ощами Огненной! — вдруг шепеляво проговорил рядом с ними тонкий детский голосок.

Рада вздрогнула и удивленно взглянула вниз. В нескольких метрах от них стояли две абсолютно одинаковых девчушки, целиком вывалявшиеся в снегу, с торчащими во все стороны черными как смоль волосами. Они были похожи друг на друга как две капли воды, и Рада внутренне посочувствовала их матери, которой приходилось как-то их различать. Носы у обеих были крючковатые, а глаза — разные: один черный, один синий, будто небо. За спинами этих двоих толпились и остальные девочки, разглядывая их с искоркой круглыми глазами и тихонько перешептываясь между собой.

— И вам доброго дня! — отозвалась Рада, разглядывая двух девчонок. Одна из них широко оскалилась, демонстрируя недостаток двух передних верхних зубов. Вторая вновь заговорила, и Рада обратила внимание, что у нее нет верхнего правого клыка:

— Говорят, Рокшана привела ваш ш той штороны гор. Это правда?

— Из-за Эрванского кряжа, — со значением кивнула вторая. Потом они обе под одним углом нагнули набок головы и синхронно моргнули, дожидаясь ответа.

Раде вдруг подумалось, что больше всего они похожи на двух волчат: маленьких, диких и очень самостоятельных.

— Правда, — мягко улыбнулась детям искорка, и Рада в который раз уже подивилась тому, как тянутся к ней люди. Близняшки, переглянувшись, доверчиво потопали к ней по снегу и остановились, глядя на нее снизу вверх, почти что у самых ее ног. — Мы пришли из-за Эрванского кряжа.

— Зафем? — поинтересовалась одна из них.

— Чтобы учиться у вас, — тихо ответила искорка, и столько нежности было в ее голосе, что Рада вдруг ощутила стыд за все свое недоверие к анай и тревогу. Кажется, сейчас Лиара была абсолютно счастлива и спокойна, а раз так, то стоило ли волноваться самой Раде?

— Ты — эльф! — вдруг уверенно заявила вторая девчушка, моргая странными разными глазами. — Я знаю, потому что моя тетка, Держащая Щит анай, — тоже эльф.

— Да, — искорка с трудом сдержала улыбку и серьезно посмотрела на девочек. Рада угрюмо почесала в затылке. Она знала, что с детьми нужно общаться на равных, но у самой у нее этого никогда не получалось. Чаще всего дети таращились на нее широко открытыми глазами, а потом в страхе убегали. — Я эльф. И ты тоже, только на четверть, правильно?

— Шейщас пощитаем, — деловито тряхнула головой вторая. Она повернулась к сестре, серьезно взглянула на нее и принялась загибать пальцы. — Ешли Держащая Щит дочь дочери эльфа, а наша ману — ее шештра, знащит, в наш ш тобой… — черные прямые брови нахмурились, что-то высчитывая, потом неуверенно приподнялись: — половинка от двух половинок?

— И сколько это будет? — с улыбкой спросила детей искорка.

Те очень серьезно нахмурились, загибая и разгибая пальцы, причем не свои собственные, а друг друга. Рада вдруг заметила, что у них крохотные ладошки с тонкими пальчиками, с ободранными заусенцами, красные от снега. В груди кольнуло. Как вы там, дорогие мои детки? Все ли с вами хорошо? Отважусь ли я увидеть вас когда-нибудь, чтобы не навести на вас беду? Алеор, молю тебя, спеши и увези их в безопасное место до того, как мир полыхнет огнем!

— Это будет достаточно, чтобы вы не приставали к нашим гостям, — прозвучал из-за их спин бархатистый голос, мягкий, словно изнанка мать-и-мачехи. — А теперь идите в класс. Урок вот-вот начнется!

Рада обернулась через плечо на голос, и все мысли разом вылетели у нее из головы, словно в затылке открылась огромная дыра, и мозг вывалился из нее в сугроб.

Ей навстречу двигалась самая красивая женщина, какую она когда-либо видела в жизни. Облаченная в белое пальто она сама будто сияла изнутри, горела так нестерпимо ярко, словно солнечный свет вплелся ей в волосы, свернулся пушистыми котятами под тенью длинных ресниц, вполз под кожу, осветив ее изнутри, как светится наливная слива, отяжелевшая от сока и готовая сорваться от малейшего касания руки. Ее волосы были серебряными, как снег под светом звезд, короткий ежик гладко облегал череп, тонкий хвостик спускался на плечо, подчеркивая плавную высокую шею. У нее были высокие скулы и правильной формы губы, обнажающие ровные ряды белых зубов в мягкой улыбке. А глаза… Рада поняла, что не может вздохнуть. Ее глаза вобрали в себя задумчивую темноту под кронами вечнозеленых рощ, пляску тени от резной дубовой листвы на перепутанных стеблях тонких летних трав, сладость земляники в самом начале лета, когда воздух так чист, что можно захлебнуться, и трель жаворонка в вышине приветствует встающее солнце.

Бхара!

Рада с трудом тряхнула головой, сгоняя с себя наваждение, и вновь взглянула на подходящую к ним женщину. Она была одного роста с Радой, одета целиком в белое, и шагала спокойно, не обращая ровным счетом никакого внимания на открывшийся рот Рады. От Лиары донеслось колкое ощущение обиды, пробившееся сквозь невероятное удивление.

— Вы — нимфа! — ахнула искорка, и у Рады во второй раз пропали все слова. — Но как такое может быть?! Нимф больше нет в Этлане!

— Одна есть, — пожала плечами женщина, сдержанно улыбаясь им. На щеках ее прорезались очаровательные ямочки, и Рада вновь ощутила, что плывет, ухмыляясь, как последняя идиотка. Впрочем, она сразу же встряхнулась, вновь прогоняя странную реакцию собственного тела. Никого в мире, кроме Лиары, не было для нее красивее и нужнее. Просто она удивилась, углядев нимфу, вот и все. Та, тем временем, повернулась к двум разноглазым близняшкам, и ее серебристые брови грозно сошлись к переносице, где виднелось вытатуированное черное вертикальное око. — Вы все еще здесь? А ну марш отсюда, пока я вас за шкирку к Мани-Наставнице не отволокла!

Близняшки синхронно перепугано мигнули, а потом шмыгнули мимо них по высоким ступеням лестницы, двумя ужами буквально обтекая спускающуюся к ним Торн. Та только хмыкнула и мягко взглянула на нимфу.

— Вы уже познакомились, я смотрю? — негромко спросила она.

— Еще не успели, — ответила та, и в уголках ее глаз залегла тонкая сеточка морщинок. Нежность.

— Моя жена, первая Боевая Целительница Каэрос, Найрин, — негромко представила ее Торн, сделав едва заметное ударение на слове «жена». — А это — Рада Черный Ветер и Светозарная Лиара из Этлана Срединного.

— Добро пожаловать в становище Сол! — приветливо улыбнулась им Найрин. — Царица Лэйк сообщила мне, что вы останетесь на какое-то время у нас, и что вашим обучением буду заниматься я.

— Вот и ты, зрячая! — раздался с другой стороны низкий женский голос, и Рада, с трудом отодрав глаза от Найрин, обернулась туда. Почему-то сразу же стало легче, и нервирующее ощущение от присутствия нимфы исчезло.

Следом за Торн по ступенькам лестницы спустилась невысокая полноватая женщина, кутая плечи в серую шерстяную шаль. Ее седые волосы были собраны в пучок на затылке, а лицо пересекали тонкие росчерки морщин. Лишь глаза оставались пронзительно-звонкими, молодыми, цвета древесины ореха, и в них почти детское любопытство смешивалось с внимательной осторожностью. Чем-то она напомнила Раде ее воспитательницу Айрен. Та тоже вечно хмурила свои брови и поджимала тонкие губы, с непроницаемым лицом порола Раду хворостиной, разложив на коленях и не слушая ее отчаянного верещания. Зато, когда она болела, Айрен никогда не отходила от ее кровати и пихала ей в карманы самые вкусные булочки, что пекли на кухне повара, когда до ужина было так невыносимо далеко, что хоть вой.

— Мани-Наставница, — Найрин склонила перед ней серебристую голову.

— Ну раз уж ты здесь, тебе и провожать этих двух девочек, что пришли к нам издалека. — Внимательный взгляд Мари обежал Раду с ног до головы, и та поймала себя на том, что начинает перетаптываться с ноги на ногу, лихорадочно припоминая, нет ли на ее одежде слишком больших грязных пятен. И сразу же одернула себя с немым раздражением. — Светлого дня под Очами Грозной! Меня зовут Мари, я Мани-Наставница становища Сол. Вы можете обращаться ко мне за помощью в любой момент, когда она вам понадобится.

— Спасибо, Мани-Наставница, — Рада надеялась, что ее голос не звучит так, будто она оправдывается. А свой правый рукав, на котором все-таки откуда-то появилось подозрительное жирное пятно, судя по всему, от лепешек, которыми их угощала Лэйк, постаралась незаметно завести за спину. — Меня зовут Рада.

— А я Лиара, — подала рядом голос искорка. Рада ощутила в ней все то же любопытство и радость, но и напряженная обида так никуда и не исчезла. Боги, да просто она нимфа! Все на свете знают, что нимфы одним взглядом способны влюблять в себя, и не действует это только на Первопришедших, которые их и создали! Что я могла с этим поделать?

— Вот и познакомились, — деловито кивнула Мари, а потом взглянула на нимфу. — Зрячая, будь добра, отведи их в дом у подножия Перста Тары, тот, где раньше жили Май с Нарой. Я позабочусь, чтобы туда отнесли все необходимое.

— Как скажешь, мани, — Найрин вновь слегка склонила голову.

Из глубины дома за спиной Мари послышался какой-то приглушенный грохот, а потом резкий женский голос принялся кого-то отчитывать. Мари нахмурилась, обернувшись через плечо, и тяжело вздохнула:

— Опять эти две разноглазые что-то устроили, сердцем чую. Пойду, посмотрю, может, придется опять кого-то в Лазарет вести. — Взглянув на Найрин, она спросила: — Покажешь им едальню и бани, зрячая? У меня дел невпроворот, сама знаешь.

— Покажу, мани, — кивнула та. — Светлого дня тебе.

— Отдыхайте, девочки, — Мари улыбнулась им совсем по-матерински тепло. — И если что, обязательно обращайтесь ко мне. Я помогу всем, чем смогу. — Взгляд ее неодобрительно метнулся к каменному лицу Торн, и она доверительно наклонилась к Лиаре. — А то эти только мечами махать способны, а иногда ведь так хочется просто поговорить ни о чем, чтобы на душе стало легче, правда?

— Спасибо, матушка, — на лице искорки цвела немного удивленная, но радостная улыбка. Глаза Мари слегка сощурились на незнакомое слово, но она ничего не сказала и заспешила вверх по ступеням лестницы.

Они остались вчетвером, и Торн, бросив внимательный взгляд на Раду, повернулась к нимфе.

— Я пойду, Найрин. Есть кое-какие дела. Ты управишься одна?

— Иди, конечно, — махнула ей рукой нимфа. Торн кивнула им обеим и заспешила в сторону, а Найрин вдруг нахмурилась и прикрикнула ей вслед: — И поесть не забудь, слышишь? Это не так долго, как ты думаешь!

Рада ощутила себя неловко из-за того, что теперь они остались втроем с нимфой. Лиара держалась натянуто, осторожно разглядывая ее своими серыми глазами, которые сейчас были холодными, словно лед. Раду же бросало то в жар, то в холод, порой отпуская на несколько минут, порой снова накрывая отчаянной красотой среброволосой женщины. И как держать себя с ней, она совершенно не знала.

— Ну, пойдемте, — кивнула им головой Найрин куда-то в сторону. — Раз уж все остальные удрали, сама вас повожу. Заодно и познакомимся.

Искорка держалась подчеркнуто вежливо, и Рада постаралась как можно мягче и бережнее нести ее теплую ладошку в своей руке. Главное: не смотри на нее виновато. Только никаких собачьих глаз, потому что иначе будет только хуже! Но внутри скребло, и каждый раз, когда взгляд Лиары скользил по ней, Рада корчила самую широкую и добродушную улыбку из всех, на какие только была способна, лишь бы не выдать того, как ей стыдно. Из-за этого глаза искорки только сильнее темнели, спина распрямлялась, почти что готовая переломиться пополам, и Рада чувствовала, что это не к добру.

Зато за всеми этими переживаниями странная реакция на нимфу пропала. Теперь Рада видела лишь симпатичную молодую женщину, которая спокойно и серьезно рассказывала им о жизни становища Сол. И чем больше она говорила, тем сильнее становилось удивление Рады, полностью смывшее прочь все ее идиотские переживания и стыд.

Больше всего ее поразило то, что все дети анай считались общими. После трех лет, когда они становились уже достаточно тяжелыми, чтобы постоянно таскать их на руках, анай перевозили детишек в Спальни Дочерей, где они и жили до первой инициации. Что это за инициация такая, Найрин не объяснила, но с ее слов выходило, что девочки были уже достаточно взрослыми к тому времени, чтобы начать учиться обращению с оружием. Теперь становилось понятно, почему повсюду клубками катались дети, а старшие девочки держались стайкой в стороне под приглядом взрослых.

Общие бани, которые им показала Найрин, лепились к самому боку скалы, внутренние помещения были глубоко вырублены в толще камня. Рядом находилась и огромная поленница дров, протянувшаяся на несколько десятков метров под широким навесом, и чуть дальше — колодец, на дне которого, очень далеко внизу, посверкивала вода. Едальня оказалась высоким строением с двускатной крышей, от которого по воздуху плыли ароматы готовящейся еды. Рада втянула носом запах и с удовольствием отметила, что узнает баранину и хлеб, которые пахли совсем так же, как и дома. Ну, или почти также. Во всяком случае, пряного запаха специй, которыми все сдабривали вельды, здесь совсем не чувствовалось.

Навстречу им попадались другие анай, занимающиеся обычной поденной работой. Рада обратила внимание на двух широкоплечих женщин, которые бок о бок тащили по снегу салазки, загруженные какими-то продолговатыми предметами, накрытыми сверху промасленной бумагой. Несмотря на внушительную мускулатуру, обе женщины шли тяжело, глубоко увязая в снегу, а в салазках слегка позвякивало. Одна из них вскинула голову и взглянула на Раду. Лоб ее перетягивал тонкий плетеный шнур, каким в Мелонии перевязывали волосы кузнецы, да и мелкие шрамы на широченных ладонях подсказывали Раде, что эти двое — мастера работы с огнем и раскаленным металлом, а на салазках болванки для ковки оружия. Ритмичные удары молота слышались откуда-то очень издалека, ветер лишь иногда доносил этот звук, когда пускался гулять меж строений становища. Видимо, кузница располагалась на окраине поселения.

Глаза Рады обшаривали идущих навстречу женщин с оружием. Пока она сумела разглядеть только пять видов оружия, какими анай пользовались в бою: луки, мечи, катаны, ножи и какие-то странные копья с насаженными на длинное древко заточенными с одной стороны клинками. Эти копья походили на алебарды, что использовала королевская стража Мелонии для охраны покоев высших сановников, но все же, были несколько иными. И всех женщин, что носили оружие, объединяло одно: мягкая пружинистая походка зверя, уверенность в себе и четкая выверенность каждого движения, которая могла говорить лишь об очень высоком мастерстве владения оружием. Да так оно, судя по всему, и было. Просто для глаз Рады все это выглядело странно. Среди наемниц Мелонии женщин было мало, а с мечами они чаще всего смотрелись словно коровы под седлом, а если и нет, то до исполненной силы сдержанности анай им было очень далеко.

— Зрячая, а какая численность у вашей армии? — негромко поинтересовалась она, оглядываясь по сторонам и пытаясь хотя бы на глаз подсчитать количество воинов в становище Сол. Похоже было, что их гораздо меньше, чем не воинов.

— После Великой Войны клан до сих пор не восстановился, — негромко отозвалась та, ведя их по тропе прочь от едальни и Дома Дочерей, все ближе к серому боку горы, закрывающему полнеба. — Сейчас Воинов у нас около семи тысяч, но подрастающее поколение почти поголовно мечтает обрить виски и повторить подвиг своей царицы, так что, вполне возможно, через пару лет мы сможем достичь обычной численности в пятнадцать — двадцать тысяч Воинов Каэрос. А коли уж с вельдами теперь мир, то лет через двадцать, возможно, нам придется начинать строить новые становища и распахивать новые земли, чтобы прокормить всю эту ораву. — Найрин вдруг грустно хмыкнула и покачала головой. — Только вряд ли у нас есть это время. Лэйк сказала, что вы прошли Семь Преград и запечатали Черный Источник. Никогда еще никто со стороны Западного Этлана не приходил в земли анай, а значит, Грозная посылает нам перемены. И коли так, то совсем скоро начнется Танец Хаоса.

— Скоро, зрячая, — кивнула Рада, хмуря брови. — Не хотела приносить вам дурных вестей, но мой сын, Провидец, уже предсказал скорое начало Танца.

— Ну что ж, с другой стороны, это и к лучшему, — задумчиво проговорила нимфа. — Пройдет еще десять лет, и только маленькая горстка ветеранов будет помнить, как тяжела и страшна была Великая Война. А через двадцать лет молодые горячие головы захотят начать новую межклановую рознь, раз уж с вельдами мир. Или попробуют спровоцировать на сражение самих вельдов по старой памяти. Мы всегда были народом, живущим войной, нам не слишком-то легко дается мир.

— Почему так, зрячая? — спросила Лиара, с интересом поглядывая на нимфу. — Ведь вы же женщины. Женщины не так склонны к насилию, как мужчины.

— Насчет этого я ничего не могу ответить тебе, Лиара, потому что я просто не знаю, как живут мужчины в ваших краях, — легко пожала плечами Найрин. — Что же касается анай, то война у нас в крови. С войны и началась история нашего народа, которую, я думаю, вы уже знаете. После падения Кренена царица Крол привела нас в эти земли, которые тоже пришлось отвоевывать у суровой природы и сальвагов, что жили здесь когда-то. Потом появились корты, и в бесконечных стычках с ними сила анай оттачивалась, словно добрый клинок под точильным камнем. Только даже самый лучший клинок рано или поздно ржавеет, если за ним не ухаживать. — Она грустно улыбнулась. — Сегодня эти дети живут без страха за свою жизнь, потому что война закончилась. Но в их крови поет Огненная, и рано или поздно Она заставит их захотеть ощутить яростную песню войны. И все снова начнется так, как и было до Великой Войны.

— Эта Огненная, о которой вы говорите. Кто она? — искорка прищурилась.

— Огненная? — Найрин вдруг улыбнулась сама себе, и в глазах ее заплясало что-то, чему Рада не смогла бы дать названия. Что-то первобытно-живое, опасное и вольное. — Роксана Огненная, Дочь Великой Мани Эрен, прародительница клана Каэрос, проезжающая по небу со Своим пылающим щитом в руках. — Она указала вверх, и Рада едва не обожгла роговицы, когда ослепительные лучи зимнего солнца брызнули в глаза. — Роксана в крови всех Каэрос, кипящая будто смола. Но больше всего Ее в молодой царице Лэйк.

— Это ваша Богиня? — допытывалась Лиара. — Сколько у вас богов?

— Их всего пятеро, Лиара, — спокойно отозвалась Найрин, причем ее тон подразумевал, что для нее лично больше никаких богов и во всем мире не существует. — Великая Мани Эрен, Прародительница всего сущего, и четыре Ее Дочери, Небесные Сестры: Роксана Огненная, Аленна Милосердная, Реагрес Смешливая и Артрена Хлебородная. Каждая — стихия, из которых состоит энергия Источников, что сотворила мир. Каждая — живое олицетворение одного из мировых начал. Анай чтут всех Их вместе, но у каждого из четырех кланов — своя Богиня. Каэрос чтут Роксану, и им одним Она дает свое особое благословение.

— Огонь, с помощью которого вы зажигаете свет? — предположила искорка.

— Это и не только, — кивнула головой нимфа. — Крылья, с помощью которых мы можем летать. Тепло для наших домов, яростную силу нашего оружия. И кое-что еще. — Ее ладонь коснулась груди, а взгляд стал теплым. — Вот здесь, самое сокровенное, что есть у анай. Дар Богини в нашей груди.

— Что это? — прищурилась Рада, чувствуя, как у нее самой между ребер колотится и колотится маленькая золотая птичка.

— Я не знаю, как объяснить это словами, — улыбнулась она. — Это похоже на биение крыльев бабочки на ветру. Это мощнее, чем камнепад, рушащийся с горы…

— Золотое, будто солнце, пылающее и потрескивающее, как его лучи, — договорила за нее Рада, чувствуя, как от удивления почти что лишается дара речи, видя, как точно так же вытягивается лицо Найрин при взгляде на нее. — Похожее на волнение, но не оно. Звонкое, как песня, неугасимое пламя.

Шаги Найрин замедлились, а потом она и вовсе остановилась. Во всей позе ее сквозило удивление, напряжение, словно у лани, которая почуяла в воздухе резкий запах хищника. Слегка нагнув голову, нимфа разглядывала их обеих, и под ее ресницами в зеленых глазах дрожало странное пламя. Сначала Рада подумала, что это солнце искрится на снегу и отражается в ее глазах, но уже через несколько мгновений поняла, что это не так.

— Откуда вы знаете, каково это? — в голосе Найрин звучала настороженность. — Никто, кроме тех, кто был рожден среди анай или испил из Источника Рождения, не может чувствовать этого.

— Мы почувствовали это задолго до того, как упали в Источник! — выпалила Лиара, отчаянно вглядываясь в лицо Найрин. Смотрела она так, будто прямо сейчас нимфа спасала ее от смерти или подавала воды после нестерпимой жажды. Впрочем, Рада поняла, что и сама глаз не может оторвать от нимфы. Ты так долго хотела, чтобы кто-нибудь объяснил тебе, что происходит с тобой. Похоже, время пришло.

— Упали в Источник? — глаза Найрин буквально полезли на лоб. — В какой Источник?

— В Черный Источник, — быстро ответила Рада. Она не стала упоминать об этом при Лэйк и главах сообществ, чтобы не возникло вопросов, почему так вышло. Рассказывать об этом не слишком-то хотелось. — Так получилось, что мы обе нырнули в него с головой.

— Грозная!.. — выдохнула Найрин, глядя на них так, будто только что разглядела. Брови ее тревожно сошлись к переносице. — Расскажите мне все, это может быть очень, очень важно! Когда появился Дар Огненной у вас в груди? Когда это произошло в точности?

Рада постаралась припомнить. Она совершенно точно была уверена, что где-то между Латром и Алькаранком впервые ощутила это биение. Уже после того, как Лиара начала учить ее слушать мир.

— Месяца три-четыре тому назад, но точнее я сказать не могу, — проговорила она, хмурясь. — Мы только-только встретились, искорка… то есть Лиара учила меня слушать мир, растворяться в нем, погружаясь в него сознанием, как делают Первопришедшие. Я этого никогда раньше не умела.

— А потом, уже после Алькаранка, оно раскрылось, помнишь? — Лиара настойчиво взглянула в лицо Рады. — Там, на корабле, когда ты сражалась с Сагаиром, и пламя охватило твою кожу…

— Пламя? — резко спросила Найрин. — Ты загорелась?

— Да, — неловко кивнула Рада. Сама она не слишком хорошо помнила все это, то есть помнила, но для этого нужно было полностью расслабиться, прогнать все мысли, и тогда память раскрывалась перед ней золотым бутоном. — Я тогда очень долго просидела взаперти в трюме, он бил меня. — Вспоминать об этом было не слишком приятно, а рассказывать хотелось и того меньше, но Найрин смотрела пронзительно, словно сокол, выискивающий жертву с огромной высоты. — Одним словом, мне казалось, что надежды уже никакой нет. И что-то во мне переменилось, и пришло… понимание. Не знаю, как правильно описать. — Она со вздохом провела рукой по волосам. — Это просто приходит в какой-то момент, понимаешь? Как огненные руки, что ложатся мне на плечи, и кто-то встает за спиной с пылающими глазами. Я ничего не делаю, ровным счетом ничего, а этот кто-то берет меня в свои ладони и ведет. И все преграды рушатся в пыль под его взглядом, все отступает прочь, остается лишь бесконечная сила этих рук и воля, что течет через меня.

— Роксана… — прошептала Найрин вмиг посиневшими губами. Глаза ее были огромными, как плошки. Рада не поняла, просто ли это выдох удивления или имя Богини, которым она называла того, кто помогал Раде в самые тяжелые минуты.

— Я не раз видела это, — закивала Лиара. — Как будто за спиной Рады стоит женщина с огненными глазами и молнией-копьем в руке. Иногда приходят и другие.

— Другие? — нимфа медленно повернулась к искорке, и священный трепет был в ее взоре.

— Да, — проговорила Лиара, и голос ее стал отстраненным, а глаза смотрели куда-то внутрь. — Я видела смеющуюся молодую женщину с серебристыми будто снег глазами и волосами цвета меда. На сияющих крыльях она носилась меж облаков. И еще — синеокую и задумчивую с волосами, будто вода. А последняя была очень доброй, такой доброй, что хотелось свернуться у нее на коленях клубочком и спать. И руки у нее пахли хлебом и домашним очагом, а глаза — будто первая трава по весне. — Искорка заморгала, и взгляд у нее прояснился. Она с ожиданием заглянула в лицо нимфы. — Скажи, Найрин, кто они? Что все это значит?

Нимфа только переводила взгляд с одной из них на другую, и по ее глазам невозможно было понять, о чем она думает. Рада затопталась на снегу, неосознанно потерев грудь, где золотое пламя ревело и взвивалось все выше и выше, будто пытаясь заставить ее задохнуться. Вот только Рада точно знала, что задохнется лишь в том случае, если это пламя хотя бы на миг погаснет.

Наконец Найрин справилась с первым потрясением, взгляд ее обрел прежнее спокойствие, хоть в нем все еще стоял невысказанный вопрос. Помолчав, она медленно проговорила, тщательно подбирая слова:

— В вашей груди открылся дар Небесных Сестер, которым раньше Они награждали лишь Своих дочерей от крови анай или тех, кто касался Источника Их силы. Неважно, что тому причиной: ваша встреча или тяжелые испытания, выпавшие на вашу долю. Но никогда еще не бывало, чтобы Небесные Сестры коснулись кого-то вне Данарских Гор. Может, конечно, мы просто не знали об этом, ведь живем очень замкнуто… — она покачала головой, на лице ее было написано сомнение.

— С нами путешествовал Черный Жрец Кай, и он сказал, что это — новое, — проговорила Лиара, с жадностью глядя на нимфу. — Я долго рассказывала ему о том, что чувствую, и он сказал, что никогда ни о чем подобном не слышал. А он очень долго живет на свете и много знает о природе Источников.

— Естественно, — кивнула нимфа. — Долгое время считалось, что Небесные Сестры — выдумка обезумевшей царицы Крол, что Их просто не существует. До тех пор, пока мы с Лэйк и Эрис не доказали обратное. Так что просто невозможно, чтобы кто-то еще за пределами Данарских гор знал о Небесных Сестрах.

— А эти женщины, которых я видела, это они? — настаивала Лиара.

Найрин взглянула на нее долгим взглядом.

— Они. Ты описала Их достаточно точно, чтобы узнать каждую. И рассказать тебе о том, как Они выглядят, не мог никто, так что я верю тебе. Значит, вы находитесь под особым покровительством Небесных Сестер, и Роксана не просто так привела вас сюда.

— Мы пришли, чтобы учиться, — твердо ответила Рада. — Нам было несколько откровений, из которых мы поняли ничтожно мало.

— Что, например? — прищурилась нимфа.

— Кровавое колесо смерти, — ответила искорка, и на этот раз глаза Найрин уже совершенно точно полезли из орбит, а от ее собранности и спокойствия не осталось и следа. — Мы видели, что оно должно быть сломано. И еще золотую искру, разделившуюся на две части, которая падает с огромной высоты вниз. Мы думаем, это значит будущее для народов всего мира. Возможно даже… — она на миг запнулась и взглянула на Раду, ища поддержки. Та мягко пожала ее ладонь, и искорка договорила: — Возможно, это значит, что настанет время бессмертия для всех народов. Не мнимого бессмертия эльфов, которое может оборвать любая стрела или клинок, но иного бессмертия для всех. Иного мира.

— Роксана Пресветлая! — губы Найрин дрожали, а голос был едва слышен. — Я вижу волю Твою, Яростная, и я подчиняюсь ей!..

Видя ее потрясение, Рада немного приободрилась. По крайней мере, нимфа не сочла их умалишенными, несущими какую-то околесицу. Да и глаза у нее были такие, будто она сама думала о чем-то подобном и теперь, слыша это от других, убеждалась в правоте своей собственной догадки. Потому Рада взглянула на нее и уверенно проговорила:

— Мы пришли сюда затем, чтобы узнать у вас, как достичь того, что нам открылось. Как сделать так, чтобы изменить это тело и привести в него Великую Мать. Напрямую. — Для большей наглядности она ущипнула на глазах Найрин собственную руку. — Прямо в эту материю, понимаешь? Вы должны нам сказать об этом, вы должны это знать!

Лиара рядом с ней горячо закивала, жадно глядя на нимфу. А та вдруг только горько рассмеялась, хоть золотые искры в ее глазах с каждой секундой разгорались все ярче и ярче, превращаясь в пламя лесного пожара. Раде на миг подумалось, что у нее силы духа едва ли не столько же, сколько и у Лэйк, если не побольше. Просто сила эта скрывалась под бархатной тканью ее спокойствия, самоконтроля и мягкости, в то время, как у Лэйк была обнажена, будто холодная сталь.

— Мы думали, вы нам это расскажете! — в голосе нимфы звучала горечь, но губы улыбались. — Мне было видение в тот момент, когда мы сражались в последней битве Великой Войны. Я видела четырех женщин, в телах которых придут на землю Небесные Сестры. Придут, чтобы принести этот новый мир, бессмертие, о котором ты говоришь. Учитывая все, что вы рассказали мне о том, что с вами случилось, вполне возможно, что одна из вас, или даже обе — две из этих четырех.

Под Радой дрогнули ноги, и теперь она уже широко открытыми глазами воззрилась на Найрин, не зная, что и сказать ей. Точно такой же вид был и у Лиары, с открытым ртом рассматривающей нимфу. Та же, наоборот, как-то собралась после первого потрясения и проговорила:

— В любом случае, это всего лишь предположение. Мы будем говорить и узнавать друг друга, чтобы точно убедиться. Роксана не просто так привела вас в наши земли, зачем-то Огненной это было нужно, а коли так, то мы примем вас, повинуясь Ее воле. Но обо всем случившемся с вами должна узнать Великая Царица. И Эрис должна посмотреть на вас, чтобы убедиться. — Она твердо кивнула сама себе, словно принимая какое-то решение. — Сейчас я отведу вас в ваш дом, где вы отдохнете с дороги. А сама поговорю с Лэйк. Возможно, вечером мы побеседуем еще раз и обсудим все, уже без спешки. Даже если вы и не те, о ком я думаю, Небесные Сестры явили вам Свои лики и Свою помощь, а это значит, что вы сможете оставаться с нами столько, сколько вам захочется. Так что пока отдыхайте спокойно и не бойтесь за свою судьбу. Теперь она в руках Небесных Сестер, а рук надежнее в мире не существует.

— Мы и не боимся, правда, радость моя? — искорка так искренне, так счастливо рассмеялась, прижимаясь к плечу Рады, что та захотела прямо сейчас обнять ее крепко-крепко, пусть даже и на глазах нимфы, и поцеловать прямо в смеющиеся глаза. — Я же говорила тебе, помнишь? Я говорила тебе, что Великая Мать не оставит нас!

— Я знаю, искорка моя, — мягко улыбнулась Рада и, все-таки не удержавшись, поцеловала ее золотые кудряшки.

Найрин смотрела на них задумчиво и загадочно, и ее изумрудные глаза сияли сейчас такой древностью, что Раде она вдруг показалась чем-то совершенно иным, чем-то далеким и могущественным, как само время.

— Никогда еще не бывало такого, чтобы Низинники обрели веру в Великую Мани прямо из Ее ладоней. Настает новое время, и ветра несут его над миром, растягивая золотым маревом. — Она покачала головой, рассеяно улыбаясь, словно девчонка, которой поднесли разноцветный гребень. Потом вдруг нимфа встрепенулась и всплеснула руками. — Что же это я? Холод такой, а мы тут посреди дороги топчемся! Пойдемте скорее в тепло, вы ведь устали с дороги! Поедите, отогреетесь, а потом поговорим. У нас еще с вами много времени впереди, очень много!

И в этот момент что-то распрямилось в Раде. Как туго скрученная струна, намотанная на кулак, которую разжали пальцы, и она моментально вновь стала прямой и хлесткой. Так долго она была напряжена, так долго была скручена в точно такой же узел. Все переживания Семи Преград, усталость, напряжение перехода, прощание с друзьями, тревога перед неизвестным будущим и подозрительными анай, все это в один миг слетело прочь, ссыпалось с нее ненужной шелухой, и она вздохнула, всей грудью втянула воздух.

Это был другой воздух, Лиара была совершенно права. Он пах сосной и ветром, и горами, и хлебом. И радостью, искрящейся в припорошенных снегом ресницах над глазами смеющихся детей. И свободой, с которой синее небо над головой распахивало объятия для крылатых женщин, танцующих в нем, будто рой невиданных бабочек, стрелой стремящихся взлететь к раскаленному солнцу, что породило их, впитавшись в их кровь и плоть. И силой, бурлящей, словно поток, звенящей, как горный ручей силой, которая золотыми волнами плескалась в глубоких зрачках Найрин, тенями лежала в уголках глаз Торн, хлестала, будто прорвавший плотину водопад, из золотого ока, вытатуированного на лбу их немногословной сдержанной царицы. Теперь Рада чувствовала эту силу всем своим сердцем, распахнувшимся наружу этому странному месту, этому невиданному народу, такому чужому для нее и такому… знакомому.

Не удержавшись, Рада огляделась вокруг, испытывая никогда раньше не приходившее желание поклониться этому месту в ноги, а может, даже поцеловать снег, что укрывал пушистым одеялом тихое становище в седловине меж гор. Она взглянула на искорку, на свою маленькую золотую девочку, которая сама была немножко Великой Матерью, что мягко вела ее за собой через все преграды, которые вставали на их пути, и привела к ней самой и сюда, где ее ждала ее собственная душа, так долго ждала, носясь с ветрами над белоснежными вершинами молчаливых гор в краю лесов и солнца. Затерянная в этом бесконечном солнце.

В глазах искорки стояли слезы, и она смеялась, так светло и счастливо, как в тот самый первый раз, когда Рада сказала ей, что любит ее. Рада взглянула на Найрин, и в глазах нимфы тоже был этот свет, но немного иной. Странный проблеск молчаливого узнавания, будто через тысячи лет впервые и снова они смотрели друг на друга. Будто когда-то давным-давно они уже вот так же смотрели друг другу в глаза.

— Спасибо тебе, Найрин, — хрипло проговорила Рада, протягивая ей ладонь. — За все.

— Не за что, Рада, — ответила нимфа, крепко пожимая ее руку. — Хорошо, что вы пришли сюда. Мы так долго ждали вас.

Это звучало странно, но правильно. Обняв искорку за плечи, Рада зашагала следом за нимфой к маленькому домику, укрытому белой шапкой снега, прячущемуся под громадой Перста Тары. К домику, который теперь был их с искоркой Домом.