Записки старшеклассницы

Сегодня вернулась из колхоза и хочу записать впечатления, а то потом в голове все смешается и самое интересное забуду. Мар-Влада говорит, что мои записки пригодятся мне в будущем, если я когда-нибудь решу стать писательницей, что они — бесценный человеческий документ, который мне во взрослом состоянии не придумать. А как же придумывал Л. Толстой?! Но это лирическое отступление.

По дороге в колхоз в трамвае ели мороженое, хотя было так холодно, что мы посинели, как удавленники. Сенька и мой Сорока очень в бодром темпе раздали все пачки, когда Сова спросила, откуда у них деньги на мороженое. Икона с нами не поехала, и нас поручили Анне Сергеевне, потому что у нее нет классного руководства.

Нам же дали предки деньги на дорогу в колхоз, но это же нелепо — тратить свои деньги, если мы едем работать для государства?!

Сова набрала воздух, чтобы начать ругаться, но Сенька ее успокоил:

— Вас не высадят. На вас и «хорошисток» мы билеты взяли, а всех штраф все равно не заставят платить — нас слишком много…

Сова встала и демонстративно высыпала мелочь в кассу за весь класс, а мы ели мороженое и хихикали, хотя многим было неловко.

Смешная! Никак с нами верного тона не найдет. То орет, то читает нравоучения, а еще моложе Мар-Влады. У нее огромный выпуклый лоб, круглые очки и смешные уши: они приставлены к голове, как у птиц, выше нормального, а она их еще и открывает — вылитая сова, я так и сообщила ребятам, когда мы пришли в химический кабинет…

А потом все заспорили о Муслиме Магомаеве. Его передавали в поезде по трансляции. Есть девчонки, в него влюбленные, как в знакомого человека. А я сказала, что не понимаю певца, который поет и серьезные песни и «дешевку». Татка тут же прощебетала, что он «облагораживает «дешевку». А зачем ее облагораживать? И еще меня раздражают его поклонницы. Я видела по телевизору, как они после концерта к нему бросаются, орут как психи.

Димка спросил:

— А как ему от них избавляться? И чем он умнее и талантливее, тем больше его трагедия…

Татка возмутилась, она считает, что поклонение приятно любому артисту, а Сорока тихо так сказал:

— Нет ничего противнее влюбленной девчонки, разве что мартовские кошки…

Мальчишки захихикали, а Татка покраснела.

В колхозе нас встретил председатель; он был очень большой, голова очень маленькая. Только потом я разглядела, что она у него недавно побрита, а лицо так загорело, что казалось, с него сняли скальп.

Он начал нам объяснять, что у них за колхоз, что ему от нас нужно, и тут Сенька его перебил:

— А где вы нас разместите, тут и дома приличного нет…

Председатель его внимательно рассмотрел маленькими глазками, мудрыми, как у слона, а потом пообещал:

— Всех я в школе поселю, а тебе могу мой персональный кабинет выделить, авось, кормилец, смилостивишься…

Сенька мгновенно исчез в толпе ребят, а председатель сказал жестко:

— Чтоб дурака не валяли — выгоню; вы не играть приехали, норму выполнять придется, иначе даже детишки вас обсмеют. Они помладше, но уже зарабатывают…

— А разве разрешается эксплуатировать несовершеннолетних? — спросила Галка официальным тоном, точно она прокурор.

Председатель засмеялся и нагнулся слегка, чтобы ее разглядеть.

— Категорически запрещено, товарищ ревизор. Но весной мы раздаем скот для откорма, ребятишки его за лето отгуляют, а осенью сдают. Вот тебе и трудодень, на булавки. Что для школы положено, сами покупают, из кармана родителей не тянут…

Потом мы разместились в школе возле старой церкви. Мы вымыли полы, повесили на стенах по совету Гриши букеты полыни от блох, набили мешки сеном. И вдруг стемнело. Свет не хотелось зажигать, и меня «завели» вместо транзистора: я всегда детективы рассказываю, благо мама нас дома снабжает бесперебойно.

В такие минуты меня все облепляют, как банку с медом, никаких конфликтов с коллективом. Мальчишки устанавливают порядок, приносят подушку под спину, воду — обслуживание по высшему классу сервиса. А самим им читать лень, а еще труднее добиться, чтобы они за книгой поехали хотя бы в библиотеку. Мар-Влада первое время чуть не плакала, а потом стала «заманивать», как маленьких. Приносила интересную книгу, начинала на перемене читать вслух и обрывала на самом интересном месте.

Она надеялась, что они объедут несколько библиотек, книжных магазинов. Она не знает до сих пор, что вместо этого я им рассказываю содержание дальше: я-то книгу всегда читаю, мама мне приносит.

Мар-Влада сказала, что их пассивность — от пресыщения. Взрослые нас так пичкают знаниями, сведениями, информацией, что организм начинает биологически сопротивляться.

Неужто это правда?