В конце лета зашла к Мар-Владе. Она сразу стала ругать меня, что я косы отрезала; можно подумать, что больше во мне ничего хорошего нет.

И еще она, когда я ей рассказала о колхозе, спросила, почему у меня нет настоящих друзей.

Я засмеялась и сказала, что мне, как героям «Снежной королевы» Андерсена, наверное, осколок кривого зеркала тролля попал от рождения в глаз. Вот я и вижу все наперекосяк.

— Чем тут гордиться? — Она очень холодно меня рассматривала.

— А если я не могу не видеть недостатки в людях? Закрывать глаза?

— Может быть, открыть пошире? Интереснее в человеке найти хорошее, а не плохое, хоть это и труднее. Сегодня люди почему-то недостатки не прячут, а вот доброе в глубине души лежит, как сокровище…

Странно, что она, как и мама, огорчается, что у меня нет подруг. Но мне надо от людей или все, или ничего. Я не могу делить свою подругу с другими.

Мне вдруг захотелось, чтобы Мар-Влада прочла мои записки. Я даже ей предложила. А она возмутилась:

— Не хочу. Если ты пишешь для других — это позерство, фальшь, а если для себя — так спрячь личное от посторонних…

— Но иногда хочется поделиться…

— Лучше береги душу, нет ничего унизительнее бабской болтливости…

Все-таки странно: мама только и мечтает сунуть нос в мои записки. А Мар-Влада добавила:

— Душевная опрятность, сдержанность для меня так же обязательны, как и физическая. Не понимаю людей, которые из своих личных чувств устраивают ярмарку для развлечения прохожих.

— А как же поэты? — спросила я.

Она усмехнулась.

— Излишняя детализация меня коробит и в поэзии. Пушкин был целомудрен в серьезном, дурачился он лишь в тех случаях, когда женщины этого заслуживали…

— А Маяковский?

— Ну, здесь еще бережнее поэт относился к любимой женщине.

Я походила по ее комнате, полистала книги. А ведь я о ней ничего не знаю. Слышала, что она была замужем, разошлась, что работает инспектором и ведет у нас в школе два класса. А ведь она еще не совсем старая, чем же она живет, когда остается вечерами одна?

Неужели книгами?! Одними книгами?

Загрузка...