Золото Кёльна

Глава 15

На входе в портовую таверну «У черного карпа» Винценц дал знак Людгеру держаться позади него. Парнишка остановился у двери и в следующее мгновение практически растворился на фоне грубо оштукатуренных стен, чахлых кустов и подступающей тьмы.

Солнце уже село, и жизнь вокруг гавани с ее кораблями, баржами, грузовыми кранами и плавучими лавками, казалось, замерла. Однако Винценц знал, что эта тишина обманчива. После захода солнца район кельнской гавани напоминал выжидающего хищника, который мог резко, раскрыть пасть и сожрать как неосторожного прохожего, так и зазевавшегося озорника. Винценц не любил бывать здесь в это время суток и наведывался сюда нечасто. Его излучающие уверенность манеры в сочетании репутацией искусного фехтовальщика вызывала определенное уважение к нему. Тем не менее он не зря захватил с собой Людгера, который, как ему было известно, вырос в этих темных переулках и знал их, как никто другой.

Сегодня Винценц хотел разыскать двух мужчин, которые часто снабжали его полезными сведениями будь то в связи с очередным расследованием или касательно какого-нибудь из его деловых партнеров. В этот четверг вечером в таверне было довольно много посетителей. Места на обитых тканью скамьях за тремя длинными столами почти все заполнены. Воздух был теплым и спертым от пылавшего в огромном камине огня, над которым на длинном вертеле жарились цыплята и свиной окорок. Аппетитные ароматы жареного мяса смешивались с запахом прокисшего пива и зловонным дыханием портовых рабочих и их спутниц — преимущественно проституток. Сапоги Винценца липли к деревянным половицам, грязным от пролитых напитков и засохших остатков еды. Стоял довольно громкий гул: из-за каждого стола доносились смех, шутки, болтовня и даже пение. В целом, все было достаточно мирно, что судью вполне устраивало. У него не было желания ввязываться в драку. Сначала он спокойно стоял у входа и глядел по сторонам. Три коренастые служанки сновали между гостями, разнося кувшины с вином, пивом и едой или собирая грязные миски, чашки и хлебные корки. То, что падало на землю, подхватывали лохматые собаки хозяина.

Наконец он высмотрел двух осведомителей — Кленца и Биргеля, двух братьев, которые часто нанимались на разгрузку кораблей. Эта изнурительная, надрывающая здоровье работа хорошо оплачивалась и поэтому пользовалась большим спросом. Она наложила отпечаток на тела этих мужчин: оба были жилистыми, под серыми рабочими робами бугрились мышцы. Похоже, они только пришли, поскольку, когда Винценц подошел, пышнотелая белокурая служанка как раз ставила перед ними две кружки медовухи. Винценц тронул ее за руку, прежде чем она успела уйти, и тоже заказал себе выпить. Бросив взгляд на двух мускулистых парней, он попросил принести большое блюдо с жареной птицей и овощами. После этого опустился на скамью напротив Биргеля.

— Смотри-ка, господин полномочный судья пожаловал. — Кленц широко улыбнулся, обнажив ряд зубов, в котором в правом углу одного не хватало. — Вы так щедры сегодня?

— Мне кажется, вы голодны.

Винценц оперся локтями на стол и окинул братьев доброжелательным, но пристальным взглядом. Ему и раньше бросалось в глаза, что, несмотря на разницу в два-три года, они казались почти близнецами. У обоих были лохматые черные волосы и густые бороды, и оба с любопытством смотрели на него наглыми голубыми глазами.

— Ну, как дела?

— Неплохо.

Кленц шумно втянул ноздрями воздух, подхватил свою кружку и одним глотком осушил ее наполовину.

— Кажется, Густе стоило оставить нам весь кувшин.

Колесо на грузовом кране рядом с большими кораблями теперь наше, — гордо выпятил подбородок Биргель.

— Другими словами, вы успешно прогнали всех остальных работников?

— Пусть они только посмеют лишить нас куска хлеба, — пригрозил Кленц, потирая правой рукой левый кулак. — Колесо наше. Мы работаем на нем посменно, и оно не останавливается с первых лучей солнца и до заката.

— Усердие есть добродетель, — понимающе кивнул Винценц. — Но надеюсь, эта работа не мешает вам внимательно наблюдать за тем, что происходит в Кельне. Я прав?

— Разумеется. Тут все по-прежнему, — ответил Биргель нетерпеливо постукивая пальцами по столешнице и скользя взглядом по пробегающим мимо служанкам.

— Очень хорошо, потому что мне поручено расследовать одно дело, которое кажется довольно непростым.

— Вы расследуете убийство ломбардца? Голатти, того самого, которого повесили за Петушиными воротами? — поинтересовался Биргель, почесав подбородок. — Об этом говорит весь город. Болтают, что он оставил жене все, то есть прямо-таки все, что у него было. Это правда?

— Да, жена стала его главной наследницей.

— Она, наверное, чуть не померла от радости, когда об этом услышала, — хохотнул Кленц.

— Нет, не особо.

— Отчего же нет? Теперь она богата, как сам Господь. Ради этого стоило погреть постель старика, а теперь она может найти кого-то, кто согреет ее, если вы понимаете, о чем я. Как пить дать старик уже не справлялся.

— Похоже, она любила его, а он — ее, иначе не оставил бы ей такого наследства, — сказал как бы между прочим Винценц и посмотрел на братьев.

— Любила старика? Ни в жисть не поверю, — возразил Биргель, смачно рыгнув. — Впрочем, что я знаю о женщинах? У меня самого жены нет, а девушки у мастера Ляпса непривередливы и о любви не болтают.

— А зачем им болтать, они и без слов так тебя полюбят, что родную мать забудешь, — хохотнул Кленц. — А вы собираетесь поймать убийцу, господин ван Клеве? И сюда за этим пожаловали?

— А где я, по-твоему, его должен искать?

— Понятия не имею, — удивленно пожал плечами Кленц. — Но у богатеев было достаточно причин убрать ломбардца с дороги. И ваша семья в их числе.

— Эй, за языком следи! — испуганно воскликнул Биргель, толкнув брата в бок. — Не обижайтесь, господин полномочный судья.

— Все в порядке, — махнул рукой Винценц. — Я в курсе, о чем судачат за моей спиной. Но как вы думаете, стал бы я искать убийцу, если бы нанял его сам?

Под его немигающим пристальным взглядом оба испуганно замотали головами. Винценц удовлетворенно кивнул.

— Хорошо, на том и сойдемся.

— Вы думаете, Голатти порешил кто-то из его должников? — спросил Кленц. Он широко улыбнулся служанке, которая появилась, неся блюдо с закуской и выпивку для Винценца, и заказал кувшин медовухи для себя и брата.

Винценц помедлил с ответом, пока служанка не удалилась.

— Вряд ли кто-то из них стал бы пачкать руки. Труп Голатти был выставлен на всеобщее обозрение со вполне конкретным намерением, поэтому разумно предположить, что тот, кто несет ответственность за его смерть, сперва все рассчитал. И, конечно же, сделал это не своими руками.

— Так вы полагаете, что кому-то заплатили за убийство ломбардца?

Биргель взял куриную ножку и с наслаждением вгрызся в нее зубами. По подбородку потекла струйка жира, которую он вытер тыльной стороной ладони.

Кленц также активно заработал челюстями.

— О да, господин полномочный судья, в Кельне сыщется довольно мерзавцев, по которым виселица плачет и которые готовы на все ради денег.

Братья многозначительно переглянулись, что не осталось незамеченным для Винценца. Он отпил глоток медовухи и снова внимательно посмотрел на обоих.

— Какое имя только что пришло вам в голову?

Биргель небрежно швырнул обгрызенную кость на пол. Тут же ее подхватила одна из сидящих под столом собак.

— Есть один тип, который отлично подходит для этого дела, — сказал Кленц, накладывая горку овощей на лепешку. — Бальтазар.

— Бальтазар? — поднял брови Винценц. — А как его полное имя?

— Просто Бальтазар, — пожал плечами Биргель. — Его иногда Резаком кличут. Он как-то одной шлюхе располосовал ножом щеку и шею. Славится тем, что всегда пускает в ход нож, когда ему кто-то не по нраву.

— Но Голатти не зарезали.

На это Биргель только кивнул.

— Бальтазар и голыми руками управляется неплохо, если вы понимаете, о чем я. Говорят, он ими многих отправил на тот свет, но никто ничего не смог доказать. И его нанимают выполнять грязную работенку для богатых и знатных.

— А почему вы считаете, что именно он лучше всех годится на роль преступника? У него что, были какие-то дела с Голатти?

Мужчины снова молча переглянулись.

— Не с Голатти, — ответил Кленц. — По крайней мере, если у него с ним и были дела, нам о том неизвестно. Но он знается с его слугой Вардо. Эти двое — родные братья.

— Очень хорошо, Матис. Теперь, делая выпад, возьмись второй рукой за рукоять меча и подними его вертикально.

Винценц продемонстрировал ученику последовательность движений с полутораручным мечом, и тот несколько раз повторил их, пока не усвоил. За ними уже с четверть часа наблюдали два зрителя. Алейдис стояла с Зимоном у входа в зал, который сегодня опять использовался для занятий, потому что из-за сильного дождя упражняться во дворе стало невозможно. Обычно Винценц не придавал значения случайным зевакам и не обращал на них внимания. Но присутствие вдовы его немного напрягало. Ее взгляд, неодобрительный и в то же время любопытный, не отпускал судью, и он невольно задавался вопросом, что сейчас творится в ее хорошенькой головке. Не желая, чтобы его уличили в рассеянности, он старался не замечать Алейдис. И от кого он не ожидал в этот миг предательского удара в спину, так это от верного ученика.

— Похоже, у вас появилась поклонница, мастер Винценц, — заметил Матис, выполнив выпад еще раз. Меч угрожающе просвистел в воздухе.

— Что ты хочешь этим сказать?

Винценц специально встал перед молодым человеком так, чтобы не видеть Алейдис.

— Вдова Голатти. Разве вы не заметили ее? Она давно за вами наблюдает.

Винценц упорно избегал оборачиваться, чтобы не встретиться с Алейдис взглядами.

— Тебе лучше внимательней следить за мечом, а не глазеть на всяких женщин.

Матис рассмеялся.

— Ну я бы не назвал вдову всякой женщиной.

Интересно, что она здесь забыла?

— Это я ее пригласил, — сказал Винценц, заняв позицию. — Эй, точнее хват, и убирай левую руку сразу же, как только сделал выпад.

Он еще раз выполнил последовательность движений в замедленном темпе, затем повторил с необходимой скоростью. Взгляд Алейдис вызывал странное покалывание в области шеи. Он отдал бы все на свете, чтобы только избавиться от этого неприятного ощущения.

— Вы? Пригласили? Сюда? Зачем?

Матис так удивился, что на мгновение замер, но тут же пришел в движение, как только поймал на себе сердитый взгляд Винценца.

— Мне нужно кое-что с ней обсудить.

Он тщательно скрывал истинную причину, а именно, что он собирался преподать ей урок самообороны. Хотя в целом ему было безразлично, что говорят люди лично о нем, он не хотел, чтобы Алейдис стала объектом слухов и клеветы.

— Вы что, хотите к ней посвататься?

Матис взмахнул мечом, но тут же застонал, потому что Винценц ловким встречным выпадом выбил оружие у него из рук.

— Ой, черт, снова по запястью!

— Тебе надо быть внимательнее.

Винценц поднял меч и протянул его ученику.

— Так чего я хочу?

— Посвататься к ней… Ой!

Матис едва успел отступить назад, когда Винценц нанес ему сильный удар.

— Простите. Я не имею права спрашивать об этом, — в глазах молодого человека загорелись озорные огоньки.

Винценц метнул в него еще один сердитый взгляд.

— Во-первых, это не твое дело. Во-вторых, с чего у тебя возникла такая абсурдная идея?

— Я просто подумал… — Матис усмехнулся. — Она ведь красива и богата. Я вовсе не считаю, что это абсурдная идея. Вы занимаетесь тем же ремеслом, что и она, и вообще.

— Что вообще?

— Да она, как только вошла, глаз с вас не сводит.

— Это говорит лишь о ее интересе к фехтованию, а не ко мне, Матис.

— Уверены, мастер Винценц? Тогда почему она смотрит так сурово? Вы ведь неплохо управляетесь с мечом?

— Смотри, как бы тебе не выронить свой.

— Так вы не сватаетесь к ней?

— Ни в коем разе!

— Тогда о чем вам с ней говорить?

— О предмете, о котором тебе, сопляку, знать не полагается. Я ведь расследую убийство мужа госпожи Алейдис. Ты не находишь, что это достаточный повод увидеться с ней?

— Вечером в школе фехтования?

— Дело не терпит отлагательств.

— Тогда почему вы заставили ее стоять там и ждать почти полчаса? — спросил Матис и добавил с усмешкой: — Да еще и смотреть, как вы упражняетесь.

— Я не упражняюсь, мальчик, это ты упражняешься. И позаботься о том, чтобы следующее упражнение, которое я для тебя приготовил, не стоило тебе головы и шеи!

Без предупреждения Винценц нанес серию ударов, которые немало удивили Матиса. Но он умело защищался.

Вскоре Винценц объявил, что урок окончен. Ему нужно было выкроить время для Алейдис до прихода следующих учеников. В ожидании, пока Матис соберет свои вещи и уйдет, Винценц вернул мечи в закрепленные на стене держатели, затем подошел к скамье, на которой лежала его одежда, и взял удобный кинжал с гладкой рукояткой, которая хорошо ложилась в руку, и острием длиной примерно с ладонь. Он пристегнул неприметное оружие к поясу и наконец подошел к Алейдис, которая смотрела на него внимательно и выжидающе, но все же с оттенком неодобрения.

— Госпожа Алейдис, — приветствовал он ее коротким поклоном. — Простите, что заставил вас ждать. Но теперь я в вашем распоряжении, и у нас есть целый час.

Алейдис взглянула на слугу. Казалось, они безмолвно что-то обсудили между собой. Наконец, Зимон едва заметно пожал плечами, после чего она повернулась к Винценцу.

— Ну, пока я ждала, я сумела составить о вас определенное впечатление.

— Да? И какого рода?

Он жестом пригласил ее пройти в зал, освещенный бесчисленными факелами на стенах. Свет также проникал и сквозь окна, но он был тусклым из-за нависших над городом туч.

Алейдис окинула зал быстрым взглядом.

— Истории, которые рассказывают о вашем мастерстве владения мечом, теперь не кажутся преувеличенными. Вы чуть не раздробили бедному мальчику руку, когда выбили у него оружие.

— Я едва коснулся руки Матиса, уверяю вас.

— По-моему, это очень опасно.

— Фехтование мечами это не хоровод в утренней росе, леди Алейдис. Если вы хотите умело обращаться с колющим и режущим оружием, нужно много практиковаться. И тут без травм и порезов не обойтись.

— И к тому же это ваше любимое занятие; — заметила она, внимательно, но с почтительного расстояния рассматривая короткие, средние и длинные мечи, выстроенные у стены. Вдруг она улыбнулась. — Да они же из дерева!

Она указала на круглую стойку, из которой торчали отполированные до блеска деревянные рукояти.

— Вы их используете, когда обучаете Ленца?

Он быстро подошел к стойке и вытащил один из деревянных мечей.

— Не только его, но и любого новичка, который приходит в зал. В прошлый раз я, как и обещал, дал Ленцу пофехтовать настоящим коротким мечом. Но только после строгого инструктажа.

С деревянным мечом в руке он направился к Алейдис.

— Хотите?

— Чего? — удивленно спросила она, отступив назад.

— Подержать меч.

Винценц протянул ей оружие рукоятью вперед.

— Он не кусается, и им нельзя никого проткнуть. Максимум, что вы сможете сделать, это кого-нибудь оглушить, но даже для этого вам придется стать чуть больше и сильнее.

Алейдис робко взялась за рукоять, глянув на меч так, будто он сейчас оживет и набросится на нее.

— Если вы решили поразить кого-то деревянным мечом, лучше всего будет ударить противника рукояткой. — Ухмыльнувшись, он шагнул к ней. — Вам не стоит бояться.

— Я и не боюсь, — озорно улыбнулась она. — Ладно, раз уж я пришла… В нашу последнюю встречу вы что-то говорили о кинжале.

— Этим, — он указал на оружие, подвешенное к поясу, — мы займемся чуть позже. А сейчас я покажу вам кое-что другое. Встаньте прямо, не сутультесь, ноги на ширине плеч.

Поскольку подол ее голубого платья опускался до самых ступней, он не мог проверить ее стойку, но не стал заострять на этом внимание.

— Теперь возьмитесь за рукоять обеими руками. Для начала так проще. Поднимите немного локоть.

Он коснулся ее локтя рукой, придав ему нужное положение, затем показал ей два простых фехтовальных приема. Когда она их запомнила, он тоже взял деревянный меч, встал напротив нее и научил ее простой стойке.

— Я чувствую себя глупо, — сказала она, опустив меч и протянув его ван Клеве.

Он с улыбкой принял меч из ее рук и засунул обратно в подставку вместе со своим.

— У вас от природы прямая осанка, госпожа Алейдис. Добавьте к этому толику внимательности, и вы на полпути к успеху.

— Что вы хотите этим сказать? — непонимающе наморщила лоб Алейдис.

Не вдаваясь в объяснения, он шагнул к ней, стремительно зашел ей за спину. Одной рукой он зажал ей рот, а другой обхватил ее талию так, чтобы она не смогла вырваться. Она оказалась прижатой спиной к его груди. Вуаль, которую она носила поверх сетки для волос, задевала его лицо, щекоча щеку. Вопль ужаса вырвался у нее. Она принялась извиваться, пытаясь выскользнуть из захвата. Он проклял себя за необдуманное нападение. Не потому, что он напугал ее этим, а потому, что сам не ожидал реакции своего тела на ее близость. От нее исходил греховный аромат роз и дорогого лимонного масла. Зимон встревоженно вскочил со скамьи у стены, но приближаться не стал. Он насупился и снова сел. Прежде чем Винценц успел подумать о странном поведении слуги, каблук Алейдис ударил его по голени. Он подавил проклятие и разжал руки. Он попытался придать лицу невозмутимое выражение, когда она повернулась к нему.

— Как вы смеете, господин ван Клеве? Как вы смеете…

— Задайте этот вопрос тому, кто на вас нападет. Думаю, ответ не заставит себя ждать.

Она тяжело дышала, щеки раскраснелись, а глаза яростно блестели.

— Никогда больше так не делайте!

— Научитесь это предотвращать.

Не обращая внимания на ярость в ее глазах, он снова шагнул к ней.

— Я же вас предупреждал, не так ли? Я просил быть настороже.

— Откуда я могла знать, что вы наброситесь на меня, как дикий зверь?

Он улыбнулся.

— Потому что именно так и поступают злоумышленники. Они не ждут разрешения, чтобы подойти. Теперь встаньте очень спокойно и прямо и… — он на мгновение замешкался. — Снимите вуаль. Поначалу лучше упражняться без этого препятствия.

— Препятствия?

Она растерянно потянулась к изящному головному убору.

— Позже вы сможете попрактиковаться с вуалью, но только после того, как я покажу вам, как противостоять тому, кто попытается вас ею задушить.

— Боже мой!

Дрожащими пальцами она стала возиться с тонкой тканью, вытащила несколько заколок и наконец сняла вуаль с головы. На голове осталась только сетка из золотых и серебряных нитей, державшая ее светлые, с медовым отливом волосы. Она свернула вуаль и положила ее на скамейку рядом с Зимоном, туда, где уже лежал ее плащ.

— Это не совсем правильно, господин ван Клеве, — сказала она, вернувшись, и дотронулась рукой до головы: — Вы не имеете права видеть меня с непокрытой головой.

— В обществе тоже не всегда носят вуаль.

Она тщетно попыталась затолкать в сетку крошечную прядь волос у виска.

— Но мы здесь не в обществе.

— Зимон за вами приглядит.

Она бросила быстрый взгляд на слугу и, казалось, что-то хотела ему сказать, но промолчала. Винценц услышал, как она шумно втянула ноздрями воздух.

— Что теперь?

— Нападайте на меня.

— Что? — с ужасом и удивлением воскликнула Алейдис.

— Повторите то, что я только что сделал. Попробуйте внезапно напасть на меня сзади.

— Но я намного меньше вас!

— Я учту это.

— Что вы учтете?

— Так вы будете нападать или нет, госпожа Алейдис? — устало вздохнул судья. — У меня сегодня еще другие ученики.

Он демонстративно отвернулся спиной.

На долгое время воцарилась полная тишина, но потом он услышал тихое шелестение. В следующий момент она уже врезалась ему в спину, да так, что он чуть не упал. Про себя он похвалил ее за то, что ей удалось подобраться почти бесшумно. Винценц использовал инерцию ее разбега, перехватил руку нападающей и крутанул. А чтобы падение не было чересчур болезненным, он, не ослабляя хватки, замедлил его весом собственного тела. Тем не менее Алейдис достаточно неуклюже плюхнулась на пол. Винценц опустился на одно колено рядом с ней и еще несколько секунд продолжал удерживать ее в неудобном положении. Молодая женщина бросила на него взгляд, полный удивления и испуга.

— Как у вас это получилось?

Винценц встал на ноги и рывком поднял ее с пола.

— Вес и противовес. Очень простое движение, которое вам нужно усвоить, госпожа Алейдис.

— Усвоить? Да я вообще не поняла, что именно вы сделали.

Она торопливо одернула нижнюю юбку и подол сюрко, которые задрались при падении.

— Я покажу еще раз. На этот раз атакуйте медленно, чтобы вы могли увидеть и понять мою реакцию.

Они повторили всю комбинацию, но теперь он не дал ей упасть, заблаговременно подставив руку. После двух повторений она запомнила последовательность движений.

— Теперь вы.

Алейдис покачала головой.

— Ни за что. Вы намного сильнее и тяжелее меня. Вряд ли я смогу так же уронить вас.

— Сможете, если воспользуетесь моей силой. Представьте, что это вопрос жизни и смерти. А теперь попробуйте.

Она нерешительно встала спиной к нему Видя, что она слишком напряжена, он сменил тактику.

— Что вы знаете о своих слугах, госпожа Алейдис?

— О слугах?

Она удивленно оглянулась, но он взмахом руки призвал ее отвернуться.

— Большинство слуг и служанок живут в этом доме уже много лет. Все, кроме Герлин. Мы взяли ее полтора года назад, когда умерла ее предшественница. Почему вы спрашиваете? Мне казалось, вы никого из них не подозреваете, господин ван Клеве.

Он на мгновение замолчал, чтобы усыпить ее бдительность, затем набросился на нее сзади. Приглушенно ойкнув, Алейдис попыталась перебросить нападающего через бедро, как он ей показывал. И ей почти это удалось, подвел недостаточно сильный захват.

— Еще раз, — скомандовал судья и вернулся к ней за спину.

Алейдис громко откашлялась.

— Я же говорила, вы слишком тяжелый.

— Вы можете справиться с нападающими даже намного тяжелее меня, если используете элемент неожиданности.

Он атаковал. На этот раз она схватила его за руку крепче и резко выдохнув, рванула на себя. Удар о пол мог бы лишить его дыхания, если бы он с раннего детства не научился группироваться при падении. В поединке с равным противником он мгновенно вскочил бы на ноги, но сейчас, чтобы дать ей почувствовать вкус победы, остался лежать на спине с блаженной улыбкой.

— Видите?

Алейдис смотрела на него непонимающими глазами.

— Но как?.. Боже мой, неужели я это сделала! — Она покачала головой. — Нет, вы мне поддались.

— Нет, не поддавался, — возразил Винценц, поднимаясь и отряхиваясь. — Еще раз, госпожа Алейдис. Чуть больше решимости. Помните, речь идет о вашей жизни. Вас не должно волновать, что случится с нападающим.

— Но вы же не настоящий противник.

— Сегодня да.

Не давая ей отдышаться, он снова атаковал. Ей снова удалось, пусть и чуть более топорно, повалить его. На этот раз он сразу же вскочил на ноги.

— Очень хорошо. Эти движения должны войти у вас в привычку. Этого можно добиться, только если много практиковаться. Пусть Зимон поможет вам в этом. В случае нападения вы должны действовать не раздумывая.

Они повторили еще несколько раз. Винценц показал ей и другие способы отражать нападение сзади под разными углами. Он был приятно удивлен, что она схватывала все на лету и тут же пускала полученные знания в ход. Она осваивала простые защитные приемы даже быстрее, чем Альба, которую он учил много лет назад. Наконец, он вернулся к прерванному разговору.

— Я не подозреваю ваших слуг, просто хотел бы получить более полное представление о тех, с кем вы живете в одном доме. Связи и отношения между людьми проливают свет на то, каким человеком был Николаи.

Алейдис на мгновение задумалась.

— Я знаю, почему он однажды взял Зимона к себе, когда тот был еще мальчиком.

— Эта история известна всем в Кельне.

— Правда?

Винценц кивнул.

— Это один из поступков, которые, бесспорно, красят вашего мужа.

Он бросил быстрый взгляд на слугу, который внимательно смотрел на них, сидя на скамье. Внеш казалось, он был совершенно спокоен. Нельзя с уверенностью сказать, вслушивается ли он в разговор.

Алейдис с особой тщательностью разгладила складки на сюрко.

— Не знаю, где раньше служила Эльз, знаю только, что она работала на Николаи с незапамятных времен. А наш старый слуга Лютц стал прислуживать мужу, когда тот был еще мальчиком. А Ирмель, я полагаю, состоит в дальнем родстве с Лютцем.

— Ирмель — это та глуповатая баба, которая с трудом отличит бадью от серебряного кубка?

Поймав на себе удивленный взгляд Алейдис, он улыбнулся.

— Люди разное болтают. Интересную компанию собрал вокруг себя ваш муж. Что не дурочка, то кривоножка.

— Герлин не кривоножка. Это правда, она немного косолапит, потому что правая нога у нее короче левой. Но это почти не мешает ей. Я даже подумываю попросить сделать ей правый башмак с чуть более высоким каблуком…

— Ну что ж, поправлюсь: две дурочки.

— Что? — возмутилась Алейдис, упершись руками в бока.

Он засмеялся.

— Вы действительно слишком мягкосердечны, госпожа Алейдис. Какое вам дело до того, что у вашей служанки что-то не так с внешностью, если саму ее это не заботит? Возможно, это облегчит ей жизнь и избавит от насмешек.

— Хорошо, если так. Ладно, идем дальше. Здесь и старый слуга, который до сих пор кажется мне самым нормальным из всех, и суеверная старуха, и евнух с лицом и характером младенца, и бывший висельник. Глядя на них, можно было бы подумать, что Николаи занимался коллекционированием разных человеческих типов. А вы стали последним трофеем в его коллекции, за вашей кукольной внешностью скрывается удивительно острый ум.

— Никакой я вам не трофей, господин ван Клеве.

— Мастер Винценц.

— Что-что?

— Ну, поскольку вы теперь моя ученица, называйте меня мастер Винценц.

Он снял кинжал с пояса и протянул ей.

— И раз уж мы здесь, давайте перейдем к основным защитным приемам с кинжалом.

— Я не трофей, — сердито повторила она. — Николаи не взял меня в коллекцию, как вы выразились. Что это вообще значит?

— Это значит, что он собирал вокруг себя любопытные типажи и по характеру, и по внешности. Возможно, он делал это не задумываясь, но скорей всего, у него были какие-то причины, о которых он предпочитал не распространяться. Никто из слуг, кроме Лютца, не смог бы так легко найти работу в другом месте. На первый взгляд это выглядит как благородный, щедрый поступок: так, видимо, считали и люди, которых он брал в услужение. Однако в итоге ваш муж просто купил их верность под видом благотворительности. Подумайте об этом, госпожа Алейдис. Теперь крепче возьмитесь за рукоятку кинжала и сделайте вид, что нападаете на меня с ним. Сначала бейте прямо.

— Это слишком опасно. А что, если я вас задену?

— Не заденете. Я покажу несколько уклонов, которые позволят вам убежать от тех, кто нападает с оружием.

Алейдис неохотно подчинилась его требованию. Винценц с легкостью предугадывал момент и направление ее ударов. При первой попытке он умело увернулся от лезвия, а во второй обезоружил ее так быстро, что она лишь раскрыла рот от удивления. Постепенно он начинал входить во вкус. Он терпеливо обучил ее последовательности движений, дал немного попрактиковаться, а затем показал, как уворачиваться от ударов сзади. Винценцу нравилось быть рядом с ней, касаться ее, чувствовать на себе ее дыхание. Это беспокоило его, но он усилием воли заставил себя не думать об этом. Спустя почти час он решил, что урок пора заканчивать.

— Вы славно поработали, госпожа Алейдис. В вас скрыт талант бойца.

— Не думаю, что могу воспринимать это как комплимент, — скептически скривила губы Алейдис. — Женщина вряд ли может быть бойцом.

— Неужели? Значит, у нас очень разные представления о мире.

Он снова протянул ей кинжал.

— Вот, возьмите и потренируйтесь. Уверен, Зимон с радостью составит вам компанию, а на следующую пятницу придете сюда снова и покажете, чему научились.

— На следующей неделе?

Она с некоторой опаской взяла кинжал и ножны и осмотрела их со всех сторон.

— Носите его всегда на поясе. Один только вид его отпугнет многих бандитов, если они подойдут слишком близко.

— Благодарю.

Она закрепила ножны на поясе рядом с кошельком и связкой ключей.

— Лучше перевесить его на другую сторону, — сказал он, не раздумывая схватил ее за пояс и потянул кинжал влево. Лишь заглянув в ее побледневшее лицо, он осознал, насколько непристойным было его прикосновение. Он неторопливо поправил ножны и лишь после этого отпустил пояс.

— Если вы хотите его достать, берите его правой рукой. Это удобнее делать, когда кинжал висит слева.

— Вы хотите сказать, как меч.

В ее голосе чувствовалось напряжение, и она поспешила сделать шаг назад.

— Да, вы правы, как меч.

Она быстро подошла к скамейке и взяла плащ.

— Благодарю вас, мастер Винценц, за то, что уделили мне время.

Она улыбнулась, но улыбка получилась немного вымученной.

— Однако за пределами фехтовальной школы предпочитаю обращаться к вам как к полномочному судье, согласно установленному порядку.

Она вдруг замолчала, и на ее лицо легла тень.

— Вы сказали, что среди слуг Николаи есть бывший висельник. Кого вы имели в виду?

Зимон, который уже поднялся со скамейки, вполголоса кашлянул.

— Он говорит о Вардо.

Алейдис недоуменно посмотрела на слугу, потом снова на Винценца.

— Почему Вардо? Что с ним?

Снова отозвался Зимон.

— Ну, раньше… раньше он был…

— Вардо раньше принадлежал к кельнскому преступному миру, — закончил за него Винценц. Он проводил их до двери, ведущей во двор. Издалека уже слышались голоса и смех. Это шли на занятия его следующие ученики, отряд солдат и несколько дворянских сыновей. Дождь утих, камни на неровной мостовой во дворе блестели, пронизывающий ветер яростно терзал кусты и ветви деревьев.

— Преступный мир, — задумчиво проговорила Алейдис, остановившись в дверях. — Вы хотите сказать, что он был не в ладах с законом?

— Водился с разными нехорошими людьми, — сказал Зимон, бросил нерешительный взгляд на Винценца и продолжил: — В детстве, я хотел сказать. Он рано потерял родителей, и у него было только два старших брата. Один из них умер от черной оспы, другой — головорез.

Винценц кивнул слуге.

— Что ты знаешь о Бальтазаре?

— То же, что и все. Он ужасный тип. Ворует, грабит, обманывает, ну и… — он робко глянул на Алейдис. — Иногда отправляет людей на небеса.

— Пресвятая Богородица! — всплеснула руками Алейдис. — И Вардо тоже?

— Промышлял ли он воровством и тому подобным? Да, — кивнул Зимон, и на лице его появилось встревоженное выражение. — Я думал, вы знаете. Но он не убийца, это наверняка. Господин Николаи забрал его, когда он был еще совсем мальчишкой, ему было четырнадцать или пятнадцать. Я думаю, он с радостью пошел в услужение к господину Николаи, чтобы держаться подальше от брата. Они с Бальтазаром не очень-то ладят, но брат есть брат, а семья есть семья. Просто так от них не отделаешься.

Алейдис с подозрением взглянула на ван Клеве.

— А с чего вы вообще об этом заговорили, господин полномочный судья? Выдумаете, брат Вардо может быть как-то связан с убийством? Или что Вардо что-то об этом знает?

— Если он что-то и знает, то не знает, что он это знает.

— Ага, — согласился Зимон, нервно переступая с ноги на ногу. — Вардо — хороший парень. Немного грубоват и неотесан, но мухи не обидит.

Поймав на себе недоверчивый взгляд хозяйки, он откашлялся.

— Гм, я хотел сказать — без необходимости. Господин Николаи иногда просил нас делать разные вещи… лучше вам о них не знать, госпожа. Но мы их делали лишь потому, что не могли отказать. Господин Николаи вытащил нас из грязи, дал нам еду, одежду и крышу над головой. Он был нашим хозяином, и он был добр к нам. Но нам не нравилось делать эти… вещи. И Вардо тоже. Если бы он знал что-нибудь об убийстве нашего хозяина, давно бы уже сказал об этом.

— Даже если бы пришлось выдать брата? — усомнился Винценц.

— Даже тогда, — не колеблясь подтвердил слуга.

— Завтра мне нужно будет поговорить с ним еще раз.

Алейдис склонила голову.

— Ну, раз уж это необходимо.

Он пристально посмотрел в ее обеспокоенное лицо.

— Возможно, вы предпочли бы сделать это сами?

Она просияла.

— Если позволите.

— При всем желании я бы не смог вас остановить. Ладно, в таком случае я загляну к вам завтра в полдень, и вы расскажете, что удалось узнать.

В этот момент во двор ввалилась компания из девяти или десяти молодых людей, поэтому он быстро сменил тему разговора.

— Вы также можете воспользоваться этой возможностью, чтобы поведать, что еще вам удалось обнаружить в бумагах мужа. Надеюсь, вы уже просмотрели большую их часть.

— Далеко не все, — призналась она. — Их так много, что трудно вникнуть во всё за столь короткий срок.

— Тогда не буду больше вас задерживать. До свидания, госпожа Алейдис.

— До свидания, господин ван Клеве.

Она повернулась и ушла, не оглядываясь. Слуга не отставал от нее ни на шаг.

Винценц махнул рукой и любезно улыбнулся, приветствуя учеников, и на время заставил себя забыть о молодой вдове и убитом ломбардце.