Золото Севера

«ТЫ ЗАКОЛДОВАННЫЙ?»

Начало полевого сезона. Формируются партии. Не хватает рабочих. В такое время и появился в стане геологов Жора Рыло.

— Тот, что сейчас в партии Кочевой? — спрашиваю Абаева.

— Он самый.

Сложная и запутанная биография была у этого человека с очень странной фамилией. Жора только что отбыл срок заключения. Никто не хотел брать его в партию. А Салат Михайлович взял.

Партия вела разведку. Били шурфы. Жили по тем временам с комфортом: в большом рубленом бараке из лиственниц. Стол, скамьи, койки — все было из круглых бревен. В стенах и на потолке между бревен — мох. Если пройдет дождь, после него еще полдня капает с потолка.

В этом бараке и произошло все. Жора вдруг не захотел работать, остался лежать на нарах. Абаев пришел к нему:

— Немедленно поднимайся и иди к шурфам.

Жора рывком поднялся с нар, схватил лежавший на полу топор и замахнулся на Абаева. Это не было шуткой, такие, как Рыло, не шутят. Одна секунда — в руках Абаева оказался ствол молодой лиственницы, которую принесли на дрова. Он ударил стволом по топору, его лезвие отклонилось и прошло почти рядом с плечом.

Вслед за этим Рыло очутился на полу. Вырваться из железных рук Абаева было невозможно.

— Иди на работу. Немедленно.

Рыло пошел. А ночью он сбежал, так как понимал: ему снова грозит заключение.

Новым пристанищем Жоры стала автоколонна, куда он устроился прогревальщиком. Такая должность есть только на Крайнем Севере. Без прогревальщика не обойтись лютой колымской зимой. Когда колонна автомашин, идущая по трассе, останавливается на ночь и шоферы отдыхают в дорожной гостинице, машинами командуют прогревальщики. Вот и Рыло нес вахту возле двух дизелей. Заведет один, посмотрит на термометр — температура воды в радиаторе 70 градусов, — выключит и переходит ко второму. Так попеременной следит, чтобы температура не падала ниже 40—50 градусов. Однажды завел мотор и уснул в кабине. Температура поднялась выше нормы, вода в радиаторе закипела, шланги сорвало, кабина наполнилась паром. Жора проснулся и, ничего не соображая, пробил головой ветровое стекло и выпрыгнул.

С тех пор насмешки так и сыпались на него. Однажды чуть было не схватился с одним шофером, да пришлось, закусив губы, отойти: соперник оказался сильнее.

Дотерпел до зарплаты и в тот же день покинул автоколонну. Где-то бродил, где-то временно работал. Через два года снова очутился у геологов. «Если за два года меня не взяли — значит, Абаев не подал на меня в суд. Да и самого Абаева, может, уже нету на свете», — думал он.

Но Абаев был жив-здоров. Более того, Жора столкнулся с геологом сразу же, как только переступил порог управления. Не растерялся и с ходу спросил:

— Возьмешь в партию?

— Баловаться не будешь?

— Нет.

— Тогда возьму.

Действительно, Рыло работал без особенных срывов.

Однажды Салат Михайлович и Жора сидели после ужина у костра. Жора молча курил трубку, набив ее какой-то своей смесью жесточайшей крепости. Потом обратился к Абаеву:

— Начальник, как это ты можешь жить без курева?

— Как видишь — живу. На свете можно жить без такого добра.

— Начальник, а что ты не заявил на меня прокурору, после того как я с топором кинулся?

Вместо ответа Абаев сказал:

— Вот я смог не заявить, а неужели ты не можешь человеком стать? Слабый ты, что ли?

Рыло откашлялся. И не ответил. Только сказал:

— Слышь, начальник, после того как я от тебя убежал, у меня темных дел не было: моя библиография чистая. Я в автоколонне работал.

Вновь спросил:

— Почему ты такой смелый? Заколдованный?

Абаев рассмеялся.

— Заколдованный. Когда я еще пацаном был и пас овец, то ночью спал в горах, закутавшись в дырявую отцовскую шубу. А через меня, случалось, перепрыгивали волки. Вот с тех пор я и заколдован.

Они еще не раз разговаривали. О многом. То Абаев начинал разговор, то Жора. Полевой сезон подходил к концу. Абаев не мог сказать с уверенностью что Жора переменился.

Партия обнаружила золото, нужно было доставить его на базу. Оттуда самолет увезет драгоценный металл в управление. Пошли двое: Абаев и Рыло. Геолог нес золото и карабин, рабочий — рюкзак с продуктами.

До базы путь не очень далекий, Абаев рассчитывал пройти за день, в крайнем случае — за два. Погода испортилась, пошел дождь, потом лег густой туман. Исчезли ориентиры, которые приметил раньше Абаев. Салат Михайлович все же решил продолжать путь, хотя это и рискованно. Теперь вся надежда — на компас.

Абаев привычно поднес компас к глазам, но тут же вспомнил: за спиной карабин — значит, компас не будет работать. Нужно отдать карабин. Секунду Абаев размышлял. Промелькнуло: «Может убить, ведь у меня золото». Снял карабин и отдал его Жоре.

Тот отошел в сторонку и держал карабин смешно: на согнутых руках, как младенца. (Это Абаев припомнил лотом, а в те минуты ему было не до того.)

Сверился с компасом.

— Надо двигаться вон на ту сопку.

Компас понадобился еще не один раз, и не один раз карабин был в руках Жоры.

Шли весь, день, всю ночь. Базу увидели лишь к рассвету. За золотом на базу должен был прилететь самолет. Однако он почему-то не прибыл. На следующий день из-за ближней, «чубастой» от густого стланика сопки вынырнула двукрылая «аннушка». Все обрадовались, но через несколько секунд радость сменилась разочарованием: это другой самолет, случайный, летевший куда-то по своим делам. Он по традиции покачал крыльями и скрылся.

Абаев успел разглядеть номер и по нему определил: «аннушку» вел Иван Агеев.

— Эх, догадался бы да сел! — с досадой воскликнул Абаев и даже ударил кулаком по колену. Вечером в воздухе снова показался Агеев. Салат Михайлович понял: у Ивана тут какое-то задание, и весьма вероятно, что он появится еще раз. Агеев — старый и верный друг геологов, не раз выручавший в трудные минуты.

Надо что-то придумать, чтобы Агеев приземлился. Речная коса ровная, плотная. Правде, коротковата, но ведь Иван и не на таких ухитрялся садиться.

И Абаев придумал.

Приготовил простыню и палки, чтобы выложить их на белом.

Стали ждать. Наконец — стрекот мотора!

Абаев скомандовал:

— Тащи простыню и палки!

Мгновенно расправлена простыня и на ней выложено: «Сол», Мягкий знак сделать не успели — не до того было.

«Аннушка» покачала крыльями: «Понятно».

Вечером была сброшена соль. Утром — очередной рейс Агеева, и снова на земле короткое слово: «Соль». Теперь даже мягкий знак получился.

Соль сброшена второй раз.

На третий день, едва заслышали «аннушку», уже готово было из палок: «Соль».

Тут произошло то, на что рассчитывал. Абаев: Иван разозлился и… посадил самолет.

Спрыгнул на гальку и вместо приветствия крикнул:

— Что вы, дьяволы, соль черпаками жрете? Или продаете ее медведям?

Салат Михайлович ухмылялся: «Иван долго не сердится». Абаев знал характер летчика: если заметит, что в тайге творится что-то непонятное, — разозлится и посадит самолет где угодно: «Надо же узнать, в чем дело!»

— Не бушуй, Иван, — сказал Салат Михайлович. — Причина важная: нужно срочно отправить, золото в управление.

— Опять наковыряли?

— Опять.

— Молодцы. Ну, шут с вами, давайте ваш золотой запасец.

Летчик уже улыбался. Иван Агеев был в сущности добр и если сердился, то лишь на какую-то минутку.

Образцы золота отправлены по назначению. Теперь можно возвращаться в партию. По дороге Жора сказал Абаеву:

— Я смелых уважаю. Скажу даже так: хотя и люблю других подчинять себе, но если кто окажется крепче, сам подчиняюсь беспрекословно. Можешь мне верить.

Теперь Абаев поверил. Жора Рыло работал с ним еще два полевых сезона. По всему видно было — переменился. Однажды в партии утонуло все кухонное имущество: кружки, ложки, ножи, чайник.

Жора сказал:

— Дай мне три дня — все будет.

— Где же достанешь?

— В поселке.

— Так ведь до него полсотни километров.

— Ну и что же?

Жора Рыло ушел.

Не вернулся он ни на третий, ни на четвертый, ни на пятый день. Явился лишь через неделю. Все принес: и чайник эмалированный, и чашки, и все прочее. Тут Абаев вспомнил: ведь Жора не имел ни копейки денег. Как же он достал?

— Раздобыл в поселке, — коротко ответил тот. Заметив выжидающий взгляд Абаева, добавил: — Пальцем никого не тронул.

Салат Михайлович не стал допытываться. А через два месяца ему довелось быть самому в поселке, и он решил узнать все.

Оказывается, Жора пошел в школу, рассказал, в чем дело, и детвора натаскала ему кухонного добра даже больше, чем нужно. В школе показали Абаеву листок, на котором было неумело написано: «Выручили. Будеть чай будеть золото. От имени партии Абаева сотрудник гиологии Жорж Рыло».