Какая она, Победа?

Неужели все это было!

Рано утром начали транспортировку Бессонова вниз. Конечно, в альпинистской опеке нуждался каждый парашютист. Володю же надо было спускать на руках. Это было нелегким делом даже на простых участках, где бок о бок могли работать сразу несколько человек, на стенках же вся нагрузка ложилась на плечи одного альпиниста.

Взяли рюкзак, вырезали боковины. В эти дыры просовывались ноги больного, а сам больной сидел по шею в рюкзаке, который водружался на спину очередному носильщику. Так Бессонов и ехал. Со стороны эта висящая на веревках пара напоминала диковинного паука. Еще и шутили. Как, дескать, удачно получилось. Ведь заболеть мог и не Бессонов, а, скажем, Саша Петриченко. Каково было бы носильщику с Сан Санычем на спине? Да и где было бы взять соответствующий рюкзак?

Чаще других тащить приходилось Юре Бородкину, поскольку Борода был чуть ли не вдвое больше Бессонова. Кроме того, Юра был всегда невозмутим, философичен и имел тяготение к производственноинтеллектуальному юмору. И когда Борода начинал что-то «излагать», от его обстоятельного баска становилось уютно на самых неуютных скалах. В данной ситуации это имело немаловажное значение.

Бессонов очнулся и открыл глаза в довольно неподходящий момент — на стене. Наверное, он не понял, что с ним происходит, он только увидел под собой пропасть, почувствовал, что куда-то движется вместе с опорой, напрягшейся в чрезмерном усилии и казавшейся оттого особенно ненадежной.

Бессонов вцепился в нависавший над головой отвес с такой неожиданной для больного силой, что накрепко припечатал Бородкина к скале. Уговоры были безрезультатны, и Юре понадобилась помощь товарищей, чтобы он смог возобновить движение.

Вечер застал спускающихся все еще на ребре «Буревестника». Внизу были видны палатки базового лагеря, но какими недосягаемо далекими они казались! Эта ночь тоже была нелегкой для Шиндяйкина. Бессонов стал вдруг агрессивен: он то пытался выброситься из палатки, то вдруг принимал Шиндяйкина за спарринг-партнера, с которым надо было отработать технику ближнего боя. Это вновь дало повод «злым» языкам поздравить «дока» с тем обстоятельством, что заболел все-таки самый легкий из шестерки, а, скажем, не Петриченко: каково было бы сражаться с девяностокилограммовым капитаном парашютистов! Шутки шутками, а Шиндяйкин с Егором Кусовым не отходили от Володи всю ночь.

В себя Бессонов пришел лишь на 5200. С 4600 встал на ноги. В самом низу, уже у подножия, откуда-то сверху сошел камнепад, зацепив, как назло, впять-таки именно Бессонова. К счастью, задело лишь слегка и вмешательства Шиндяйкина на этот раз не потребовалось.

Теперь оставались сущие пустяки: пересечь ледник Фортамбек и по сыпучему откосу подняться на высокую террасу древней морены к палаткам.

Дорога знакомая, не было только сил. «Такелажные» работы на стене измотали всех, и счастье еще, что вовремя спустились, так как с верховьев, от перевала Шини-Бини, на Фортамбек надвигался грозовой фронт.

Снег шел всю ночь. Но его мало кто слышал. В тепле, в безопасности базового лагеря можно было спать смело, тем более что «взяла наша!». Но выспаться не дали. Ни свет ни заря, а впрочем, в девятом часу утра безжалостный Овчинников всех разбудил, всех вытащил из палаток, предложил вооружиться шанцевым инструментом и немедля отправиться на расчистку лагеря от снега, и прежде всего на расчистку «аэродрома». И едва разгребли, растащили по сторонам вязкие комья, как раздался родной рокоток, и на поляну уверенно плюхнулся вертолет, глубоко вдавливая в мокрый дерн одутловатые колесики. Первым рейсом улетел Бессонов. А второго рейса в этот день не было, потому что вновь испортилась погода, и Панферов смог пробиться лишь через сутки. Покидая лагерь, парашютисты то и дело оглядывались на выбеленное свежим снежком пройденное два дня назад ребро: прощай, фирновое плато! Прощай, Фортамбек! Через сорок минут они будут в Дараут-Кургане, через час-другой в Фергане, в своих гостиничных номерах с распахнутыми настежь окнами и горячими от жары простынями. До встречи, Памир! Еще через день они будут дома, в Москве, и все то, что произошло с ними, будет казаться таким давним и нереальным, что даже представить будет трудно, поверить самому себе.

Неужели все это было?

В тот день, когда ребята покидали Памир, они уже знали, что будут делать на будущий год, к чему готовиться.