Какая она, Победа?

Второе рождение Игоря Цельмана

Овчинников был выпускающим, и, едва он вместе с траверсантами появился в лагере на Диком, Балинский и Кочетов принялись упорно его обхаживать, выпрашивая разрешение выйти на северное ребро.

— Что вы, ребята, — посмеивался Овчинников, — я выпущу, а Галкин появится, догонит на вертолете, и как миленькие пойдете вниз. Помните пик Ленина?

Вскоре прилетел и Галкин. Он привез двух роскошных кур и изготовленные из обрезков арматуры «кошки», наподобие тех, которыми в деревнях извлекают упущенные в колодец ведра.

Одна курица была растерзана населением базового лагеря. Другую подвесили к рюкзаку Эдика Мысловского, после чего траверсанты под прощальное щелканье фотокамер двинулись в свой многотрудный и неизвестно что приготовивший им путь… После проводов взялись за испытание «кошек». Их привязали к длинной основной веревке, и, когда Игорь Цельман поднял машину в воздух, группа Галкина — Балинского приступила к тренировке, конечной целью которой являлось «проведение транспортировочных работ на северном ребре пика Победы».

Над теоретической разработкой операции трудился и сам Игорь, и весь имеющий отношение к науке и технике личный состав экспедиции. Суть заключалась в следующем. На леднике лежит завернутый в спальный мешок тяжеленный газовый баллон. Это учебный груз. Он обвязан веревкой, конец веревки в виде петли укреплен над грузом с помощью двух стоек.

Проносится вертолет, с вертолета свисают «кошки», они цепляют петлю, и груз взмывает в воздух. На бумаге все выглядело убедительно. Благополучно прошла и тренировка. Теперь надо было повторить все это на высоте 6400, и к утру 9 августа группа Галкина — Балинского была готова к вылету на северное ребро.

Взлетели в полдень. День солнечный, грандиозное зрелище Победы приковывает всех к прозрачному блюдечку иллюминатора. Игорь нацеливает машину на 5300, бортрадист распахивает люк и со снайперской точностью «укладывает» тяжеленную заброску почти у входа в пещеру. Балинский поднял палец, на что бортрадист только снисходительно оттопырил губы, дескать, а как же, фирма!

— Хотите, посажу на 5300? — закричал Цельман.

Все засмеялись, даже Галкин не выразил желания участвовать в этом эксперименте при всей любви к авиатранспортным средствам перемещения во времени и в пространстве. Сели на 4300. Под самый маршрут! Минут через сорок Игорь прилетел снова, доставил тех, кого не смог поднять первым рейсом, а также Опуховского. Лев Евгеньевич выглядит именинником. Да он и так именинник. Завтра у него день рождения, и он проведет его здесь на «эльчибековской» стоянке, в кругу прекраснейших вершин Кок-Шаала и Тенгри-Тага, в кругу друзей. Всем бы такой старости.

Такой пронесенной сквозь жизнь способности радоваться красоте земли, доброму товариществу, рюкзаку за спиной…

Десятый час утра. Собрались, простились с Опуховским, пошли на гору.

Был наст, он хорошо держал, а легкий ветерок освежал даже в глубоких мульдах, где при столь ярком солнце, пожалуй, пришлось бы пропариться до семи потов. Словом, к 5300 поднялись сравнительно легко, разобрали сброшенный с вертолета ящик, устроили обильный ужин. В пещеру полезли не сразу. Очень уж был красивый закат. Пожалуй, даже слишком красивый.

Не к ненастью ли?

Утром вышли около восьми. Опасались, что после столь затяжной непогоды маршрут будет перегружен снегом, но нет, снега оказалось даже меньше, чем во время акклиматизационного выхода. Прежние следы замело, топтали заново, но проваливались лишь по колено — для Победы это совсем пустяки. Облака беспокоили. Белесая мгла. Нет, не зря вчера выдался столь роскошный закат. На 5500 ударил такой заряд снега и ветра, что, когда перед выходом на гребень они уткнулись в бергшрунд, всем разом пришла идея разведать трещину: нельзя ли в ней отсидеться?

Залезли, вырыли нишу, поставили чай. Сверху струились потоки снега, приходилось отряхиваться. Когда белые ручьи поубавились, а небо посветлело, пошли дальше, с облегчением обнаружив крепкий наст там, где при заброске тонули по грудь. К пещере на 5900 подошли засветло. Пещера просела, пришлось чистить, но, когда ночью поверху прошла лавина, они даже не почувствовали ее. Озабочены были другим. Захандрил Галкин.

Шиндяйкин сунул градусник — 37,8! Решили, что, если к утру температура не спадет, Галкин и «док» уйдут вниз.

Утром Галкину лучше. Высунулись из пещеры, ветер сносит с ног, видимость неважная, но все в добром здравии, в настроении, решили идти.

К четырем дня были на 6300. Рыть пещеру негде, принялись искать место для палатки. Пока все занимались «строительством» площадки, Балинский и Кочетов подошли к вмерзшему в гребень занесенному снегом телу, начали откапывать. Ветер достиг ураганной силы, работать стало неимоверно трудно, однако дело сделали, умудрились даже подготовить груз для пробного «захвата». Вечером взялись мерить себе температуру. И тут обнаружили, что за тридцать семь не только у Галкина — у всех!

Пообсуждали открытие, посоветовали «доку» написать на эту тему ученый труд, улеглись спать. О том, чем приходилось заниматься, чем придется заниматься завтра, старались не говорить. В такой обстановке, какая бывает на 6400, в пургу, на Победе тени погибших располагают к невеселым мыслям вдвойне.

Немногим лучше выдалась погода и на утро 12 августа. Даже не надеялись, что Игорь прилетит. Но он прилетел, принялся за работу, сделал первый заход. Он шел довольно точно, но «кошка» зацепилась за карниз, пришлось начать сначала. Не удалась и вторая попытка — «кошка» подцепила петлю, но подцепила ненадежно, и пробный груз, сорвавшись, проскользил метров на сто вниз по склону. Тут погода испортилась вконец, и Цельман улетел в базовый лагерь. Все с облегчением перевели дух. Конечно, Игорь летчик незаурядный, но смотреть на эту воздушную акробатику — занятие не из легких. Балинский с Кочетовым спустились за грузом, с большим трудом вытащили его к палатке, в то время как двойка Стрельцов — Артюхин поднялась на 6500. Здесь, в скалах, они обнаружили обрывки палатки, а в ней человече скую фигуру, превратившуюся в лед.

— Что у вас там, — закричал снизу Балинский, заинтригованный их долгим молчанием, — нашли что-нибудь?!

Стрельцов сбросил вниз веревку, Кочетов и Шиндяйкин подошли на помощь. С верхней страховкой они спустили эту трагическую глыбу льда на 6400, а Женя и Семен Игнатьевич остались на 6500, решив здесь, в пещере, и заночевать. Из трещины сильно дуло, было очень холодно. Да, еще одна палатка на группу явно не помешала бы… Но тащить…

Мглистое, туманное утро. Все, что выше, в шапке непогоды, собственно, там, наверху, она и не прекращалась. Все очень сурово, но в том, что Игорь прилетит, никто не сомневался. И он прилетел. Точно, рядом с палаткой «положил» питание к рации, затем начал прицеливаться к захвату груза.

Долго не везло. Только подлетит к площадке, на 6400 наплывал туман, а едва вертолет разворачивался вспять, ребро открывалось, и можно было видеть, как Толя Балинский разочарованно опускал изготовленный к съемке фотоаппарат.

Снизу, растянувшись по ребру, показались связки ленинградцев. Они прошли мимо, стараясь не глядеть на то, что лежало в снегу неподалеку от палатки. Не очень вдохновляющая встреча для того, кто идет на Победу. Тем более тринадцатого числа. Снова появляется Цельман. Грохочет гул двигателя, стократ преображенный устрашающе близкими скалами и льдами Победы. Наплывает туман. Вот-вот и «окно» закроется. Галкин у самого груза. Он делает отмашку руками, невольно стараясь хоть как-то помочь Игорю. Успеет Цельман, не успеет? Схватил! Вертолет круто пошел вниз, рывок, груз оторвался от фирна и, словно пущенный из рогатки камень, нагнал вертолет. Удар! В лопасти! Страшный треск! И сразу туман, он надвинулся как занавес, а они, ошеломленные неожиданной бедой, все смотрели в мятущиеся клочья тумана, туда, где исчез вертолет. Бросились к палатке. Настроили рацию. Надо связаться со Звездочкой, с базовым лагерем ленинградского «Спартака», ведь если Игорю удастся сесть, он сядет только на Звездочке!

— Алло, Звездочка, Звездочка, я Галкин, Игорь у вас? Звездочка!

Цельман был на Звездочке. Из четырех лопастей повреждены три, но Игорь все-таки исхитрился машину посадить. Буданов выдал экипажу по чарке спирта, и летчики отметили свое второе рождение. От сердца отлегло.

Все остальное казалось мелочью, главное, Игорь жив, экипаж жив, остальное поправимо. Галкин собрал рюкзак. Он идет вниз. Необходимо выяснить, что с вертолетом, и, если машина вышла из строя, надо выбираться на Большую землю. Старшим группы остается Балинский. Задача прежняя — пик Победы и, если останутся силы, спуск погибших. Галкин замолчал, оглядел собравшихся. Кто-то должен идти с ним, и он подумал об Артюхине. Всетаки тяжело Семену Игнатьевичу на Победе, а с другой стороны. Нет, раз хочет, пусть идет. Ребята молодые, у них еще будет возможность, а для Артюхина, может быть, это последний шанс!

— Шиндяйкин! Собирай рюкзак!

— Ну почему каждый раз я? Виктор Тимофеевич! Ну почему я?

— А кто же еще? Не может же начальник экспедиции путешествовать без персонального врача! Положено!

Галкин шутил, а настроение хуже некуда. Чего уж там, это ЧП. В самое неподходящее время. И жаль Победу. Жаль, что ему не удастся на ней побывать. Вот счастье, кому удалось, кому еще удастся это сделать!.