33 визы. Путешествия в разные страны

Январь 1963 года ТЕПЛОЕ ТЕЧЕНИЕ

Это здесь, у ворот шумной и жаркой Гаваны, рождается Великое Теплое Течение по имени Гольфстрим. Ослепительно синяя морская река глубиной в семьсот метров и шириной в семьдесят пять километров прорывается сквозь Флоридский пролив на север, к нашему Мурманскому берегу и еще дальше, до самых ледовитых морей Советской Арктики, неся и им свое неимоверное тепло. И как было не вспомнить об этом в тот волнующий час второго января одна тысяча девятьсот шестьдесят третьего года, когда на площади Хосе Марти отгремели грохот и лязганье стали, умолк беспощадный рокот танковых и самолетных двигателей, стих тысячеголосый оркестр, в течение двух с лишним часов аккомпанировавший параду войск республики, и на широкое, опустевшее на миг пространство вдруг хлынул живой, бурлящий, веселый миллионный поток!

У подножия огромного мраморного монумента, воздвигнутого в память о благородном человеке, отдавшем свою жизнь за освобождение Кубы от испанского владычества, колыхалось горячее человеческое море, реяли флаги. Люди поднимали на плечи своих кудрявых черноволосых детей, били в ладоши, пели. Люди видели на трибуне рядом со своими руководителями советского маршала с двумя Золотыми Звездами на груди — это был Крылов; видели молодого улыбающегося советского летчика со значком космонавта — это был Попович; в их ушах еще звенело эхо от полета над Гаваной острокрылых МИГов, они только что проводили восхищенными взглядами нескончаемые колонны танков и ведомые могучими тягачами серебристые крылатые ракеты «земля — воздух». И когда Фидель Кастро взволнованно сказал: «Именно страны социалистического лагеря обеспечили нас всем этим вооружением», — по площади загремели аплодисменты и отовсюду послышалось: «Спасибо Советскому Союзу!» В этот жаркий январский день люди поистине наслаждались миром, который удалось отстоять ценой таких напряженных усилий в дни недавнего кризиса в Карибском море, и они полным голосом говорили о своих чувствах.

Советская делегация летела почти без перерыва полтора суток сложным, извилистым путем, чтобы попасть из Москвы в Гавану на встречу с кубинцами, отмечавшими двойной праздник: Новый год и четвертую годовщину победы народной революции. Руководителям НАТО очень не хотелось, чтобы советские гости — и особенно космонавт Попович! — попали сюда вовремя. Вот почему специальному самолету, с которым направлялась в Гавану советская делегация, был прегражден путь. Кое-кто думал: не полетит космонавт обычным рейсом с пересадками. А он взял да и полетел вместе со всеми. Только в одном попытались досадить ему напоследок канадские власти: придрались к тому, что у него справка о прививке оспы была непривычной для них формы и возопили — так нельзя лететь через Ньюфаундленд! Ну что же, наш космонавт принял в аэропорту Гандер еще одну дозу противооспенной вакцины. Через несколько часов он, позабыв об этом последнем, весьма своеобразном, барьере на пути к Кубе, уже усердно работал: раздавал молодым кубинцам автографы, терпеливо отвечал на вопросы корреспондентов, делал снимки на память своим звездным братьям.

Да и все члены делегации сразу же были захвачены праздничным водоворотом — сколько было встреч, бесед, разговоров... Кубинцы в этом году принимали великое множество гостей — прибыло около пятидесяти делегаций из разных краев. Всех их встречали радушно, но особенно пылко и радостно принимали, конечно, гостей из социалистических стран. Наверное, так было и раньше. И все же нынче в Гаване царило особое, право же, небывалое настроение. Ведь на этот раз праздники были озарены ярким отсветом грозных дней октября 1962 года, когда вокруг этого острова завязался сложный переплет событий. Силы мира выиграли здесь важнейшую битву, значение которой для будущего поистине неоценимо.

По утрам к нам, на двадцатый этаж отеля «Ривьера», доносился плеск океана, слышались веселые голоса ребятишек, купавшихся в изумрудной воде бассейна, куда раньше доступ был открыт только богатым американским туристам. По волнам Мексиканского залива сновали катера с отдыхающими рабочими Гаваны, горизонт был чист от чужих кораблей. На набережной, где раньше красовались рекламы американских фирм, горели неоновые надписи: «Родина или смерть», «Мы победим». Поблизости от главной улицы города сверкала устремленная к темнеющему вечернему небу огненная ракета — так было оформлена в честь праздника телевизионная вышка. Кубинцы улыбались: «Наш привет Поповичу». На улицах стояли елки — искусственные, конечно, — где уж взять настоящую возле экватора! Но какой же это Новый год без елки? И вот на улице Гальяно Союз молодых коммунистов затеял традиционный праздник под разлапистым деревом с «ветками» из зеленых лент. Главное, чтоб было весело...

Но, празднуя, люди здесь не забывали о том, что завтра они снова вернутся на работу. Ведь теперь, когда мир был отвоеван, им предстояло с удвоенной энергией взяться за дело — социализм не провозглашается, он строится. И словно в напоминание об этом газеты опубликовали в канун Нового года важную статью президента республики Дортикоса о новых задачах, стоящих перед кубинской революцией в 1963 году. Президент писал, что в стране уже свершились великие революционные преобразования: социалистический сектор на Кубе производит девять десятых всей промышленной продукции, вся банковская система, вся внешняя торговля, весь транспорт — в руках народа, быстрыми темпами преобразуется сельское хозяйство. С 1958 по 1962 год общий рост экономики на Кубе составил тридцать процентов. Совсем неплохо для первых четырех лет революции. Но ведь это только начало! И президент выдвинул пять важнейших задач, которые должны быть решены в 1963 году: улучшение методов планирования; совершенствование организации; упорядочение норм выработки и зарплаты; повышение рентабельности предприятий; подготовка технических кадров.

Но кубинцам предстоит не только строить. Обстановка вынуждает их зорко следить за подступами к берегам своего острова. Не далее как накануне праздника в американском городе Майами, совсем рядом с Кубой, было учинено неприличное шутовское действо: освобожденные из плена гуманным решением правительства Фиделя Кастро участники прошлогоднего вторжения в приморском районе Плайя Хирон устроили воинственную демонстрацию и снова кричали: «Война, война!»

А Гавана все это слышала и видела. Слышали и видели это ее друзья. Вот почему военный парад и демонстрация второго января убедительно показали всем, кого это касается, что Куба не останется беззащитной. И вот почему гости из Москвы, приглашенные на празднование четвертой годовщины победы революции, везде и всюду явственно ощущали великое теплое течение, исходящее из самой глубины человеческих сердец, — и в Гаване, и в народном имении «Революция», и в том же районе Плайя Хирон, где были в течение семидесяти двух часов разгромлены вторгшиеся на Кубу нанятые американцами «черви», как их презрительно здесь зовут, и в университете Лас Вильяс, и в древнем городе Сантьяго — повсюду, повсюду!

Можно написать целую книгу обо всем этом, и можно вложить пережитое в одно слово. Вот оно, это слово: братство. Да, самое настоящее, человеческое, не напоказ, не для газетных заголовков, а вот так — для себя, для души и сердца, непередаваемое и невыразимо дорогое ощущение: здесь, среди этих людей, ты чувствуешь себя как в семье, как у себя дома, и для них ты — свой человек. И, пожалуй, наиболее пронзительным было это ощущение, когда мы побывали в одной из школ, находящихся в единственном в своем роде и поистине удивительном городке «Сиудад либертад», что означает «Крепость свободы».

Четыре года назад это было самое ненавистное место на Кубе: здесь жил диктатор Батиста, здесь находился его генеральный штаб, и здесь же в роскошных зданиях, больше похожих на виллы, чем на военные корпуса, жили наемные солдаты. Революция вышвырнула Батисту вместе с его наемниками и отдала весь этот городок детям — сейчас здесь учится уже двенадцать тысяч мальчиков и девочек, а скоро их будет двадцать тысяч.

И вот мы в школе номер восемь имени покойного героя революции — народного учителя Рубена Браво. Пионеры с бело-голубыми галстуками, в алых беретиках преподносят руководителю нашей делегации академику Петру Николаевичу Федосееву огромный букет цветов, и нас буквально растаскивают по классам, где рядом с кубинскими висят советские флаги, где развешаны карты Кубы и СССР, где бережно сберегаются письма от советских детей, где ребята сочиняют целые монографии о далеком Урале и Якутии. И двенадцатилетняя Ивонна популярно объясняет нам: «Раньше мы думали, что вы все блондины и что Советский Союз — это только Россия. А теперь мы знаем, что у вас, кроме России, есть еще четырнадцать республик и что ваша страна такая большая, что пока в одной стороне ночь, в другой уже день. Мы очень любим вашу страну, которая служит всем примером и во всем помогает нам». Потом она вдруг грустно добавляет: «Вот только мне жаль, что у вас реки все время закрыты льдом». Академик Федосеев, улыбаясь, поясняет: «Ну, они все-таки не все время подо льдом», и Ивонна сразу веселеет.

Ребята поют нам по-испански «Подмосковные вечера», расспрашивают о полетах советских людей в космос, рассказывают, кто кем хочет стать, — шестилетний Рудольф Кордова, конечно же, тоже намерен избрать карьеру космонавта! — просят передать советским ребятам свои самодельные игрушки, и невольно в памяти стирается мысль о том, что мы находимся на земле, которая когда-то казалась людям краем света, — ведь именно Кубу открыл Колумб, наивно думая, что он попал в Индию на исходе своего неимоверно долгого героического плавания.

«Это наш лагерь, это есть и всегда будет наша семья», — воскликнул второго января Фидель Кастро, подчеркивая, что Куба намерена жить «в рамках социалистического лагеря, в великой социалистической семье». Вот почему учителя в крепости разума «Сиудад либертад» с малых лет прививают своим воспитанникам любовь и уважение к первой в мире социалистической державе. И тепло этого живого человеческого Гольфстрима идет к советским берегам неудержимым потоком.

Ошибочна — больше того, бессмысленна! — всякая попытка нарушить силой закономерное развитие исторического процесса и повернуть его вспять. Конечно, американским монополиям, привыкшим чувствовать себя на Кубе хозяевами, обидно, что эта «изумрудная ящерица», как с любовью назвал ее кубинский поэт Николас Гильен, выскользнула у них из рук. Ну и что же? Жизнь много раз показывала за последние полвека, что нет на свете такой силы, которая могла бы заставить народы, вкусившие сладость свободы, вернуться в ржавую клетку рабства!

Вероятно, корреспонденты американской прессы, работающие на Кубе, понимают это, но в силу каких-то обстоятельств у них отнимается язык, когда надо публично сказать правду. Вспоминается пресс-конференция советской делегации перед отлетом из Гаваны. Было весело, шумно. Десятки вопросов, интересный, содержательный разговор. И только представители американской печати сидят молча, понуро, с грустными физиономиями. Куда девалась их обычная прыть? Ведь у себя дома они привыкли действовать весьма напористо, изобретая десятки кляузных вопросов и вопросиков гостям из социалистических стран! Нет, здесь, на свободной территории Америки, они чувствовали себя весьма неуютно. И мы сами порекомендовали им воспроизвести на страницах своей прессы хотя бы три факта, которые помогли американскому читателю понять, почему всякие расчеты на то, что кубинцы вдруг соскучатся по капитализму и призовут американских варягов, иллюзорны и тщетны.

Факт № 1. На Кубе до революции было двадцать три процента неграмотных, и лишь половина детей училась в школах. Было девять тысяч безработных учителей. Сейчас неграмотность ликвидирована. В школах учатся один миллион двести тысяч детей. Десятки тысяч рабочих и крестьян получают государственные стипендии и учатся на курсах — они станут специалистами. В университетах открыты рабочие факультеты. Можно совмещать учебу с работой — учиться по вечерам. Теперь только одна беда: не хватает учителей и профессоров. Ну что ж, сегодня их мало, завтра будет больше. Главное то, что Куба становится самой просвещенной страной Латинской Америки. Кому же захочется уйти от света во мрак черной ночи?

Факт № 2. Когда мы осматривали крупнейший сахарный завод имени Камило Сьенфуэгоса, построенный когда-то американским шоколадным королем Хершей, а позже перекупленный сахарным королем Лобо, что значит по-испански Волк, один бойкий на язык рабочий в форме ополченца, с револьвером у пояса, весело сказал нам: «У этого волка не осталось на Кубе ни шерстинки». Некоторые специалисты вслед за Лобо сбежали с Кубы. Ну что ж, рабочие, взявшие завод в свои руки, научились им управлять и делают это неплохо. «Мы учились у вашего Максима, который был слесарем, а после революции стал управлять банком, мы видали это в кино», — сказал нам рабочий, вспомнивший увиденный им советский фильм. И теперь завод дает в полтора раза больше сахара, чем до революции. Кому же захочется вернуть промышленность капиталистам и снова стать эксплуатируемым рабом?

Факт №3. В районе Лос Пинос мы посетили новенький поселок, где живут крестьяне, работающие в народном имении. Они жили и работали батраками на этой земле еще до революции. Но вот сыну диктатора Батисты вздумалось для забавы завести ферму. Крестьян согнали с земли, а их дома разрушили. Они ушли в болота, построили там хижины из тростника с земляным полом и страшно бедствовали. Революция сделала их хозяевами своей судьбы, и вот сияющая от радости Магдальена Гонсалес показывает нам новый дом, сообщает, что ее муж сейчас обеспечен работой, что живут они безбедно и что обе их дочери, Арасели и Ападелия, и сын Роландо учатся в школе. В доме горит электрический свет, играет радио, на стене красуется почетный диплом, выданный за трудовые успехи Гонсалесу. С чисто кубинской пылкостью диплом назван «Поцелуй родины». Кому же захочется отказаться от всего этого, вернуть землю помещику и снова стать нищим батраком?..

Американские журналисты выслушали нас молча, с каменными физиономиями, ничего не записывая. И только корреспондентка журнала «Лук» ехидно спросила, не может ли получиться так, что Куба пойдет по иному пути строительства социализма, нежели Советский Союз? Ей было популярно разъяснено, что пути строительства социализма могут быть разными, что их избирает каждый народ в зависимости от своих национальных условий — видимо, и трудящиеся США найдут свой путь, когда совершат революцию, — но цель у всех одна; построение социализма, который неизбежно приходит на смену капитализму, как день приходит на смену ночи. Мы порекомендовали этой любознательной американке, коль скоро ее так интересуют перспективы строительства социализма, изучить работы Ленина, заявления Совещаний коммунистических партий и Программу КПСС. Она побагровела, но промолчала.

В один из вечеров мы побывали на организационном собрании партийной ячейки завода пористого бетона в предместье Гаваны. Это очень интересное предприятие, выпускающее замечательный строительный материал: он необычайно легок, прочен и пластичен — его можно резать пилой. Из плит, изготовленных таким путем, сооружаются и небоскребы, и легкие крестьянские хижины. Завод полностью механизирован, и на нем работают всего сто двадцать девять рабочих. Так вот, здесь создавалась ячейка Единой партии социалистической революции. Из двадцати шести «образцовых рабочих», чьи кандидатуры были выдвинуты общим собранием, после длительной и многократной проверки организационная комиссия отобрала для вступления в партию четырнадцать, а двенадцать пока останутся кандидатами.

На собрании царила торжественная, приподнятая атмосфера. И в то же время шел острый деловой разговор. Выяснилось, что уже сейчас из четырнадцати четверо должны будут уйти с завода в порядке выдвижения: Кармона уже избран руководителем районного профсоюзного комитета, Эстевец уходит на курсы руководящих административных кадров, а Систаче и Анхело станут партийными работниками. Директор завода Леопольдо д’Эспаус, бывший аптекарь, громко протестует: он не согласен — это же отличные рабочие, они уйдут, с кем же план выполнять? Пусть эти ребята останутся на заводе! Представители районного руководства его урезонивают: нельзя на все смотреть только со своей колокольни, трудовой народ берет в свои руки управление всем государством, — значит, надо послать лучших, наиболее толковых рабочих на руководящую деятельность, а из молодежи подготовить новые кадры!

Я слушаю этот горячий спор и думаю о том, как рабочий сахарного завода вспоминал историю Максима, рабочего парня с Путиловского завода, которого революция назначила управлять банком. Вот передо мной кубинский Максим — плечистый, смуглый Анхело в зеленой куртке ополченца, со смущенной улыбкой слушающий спор о своей судьбе. Он отличный дозификатор, обеспечивает высокое качество пористого бетона, и вроде бы его действительно некем заменить. Но партия требует, чтобы он пошел на руководящую работу. Значит, надо идти, хотя это непривычно и, по правде сказать, немного боязно...

Так с низов выдвигаются новые кадры, которые завтра станут к рулю государства. Мы по своему собственному опыту двадцатых годов помним — непростое, сложное это дело, и немало еще трудностей придется преодолеть нашим кубинским друзьям, пока вставший на месте разбитой вдребезги государственной машины диктатора Батисты новый механизм управления начнет работать, что называется, без сучка и без задоринки. Тем более что и партия, призванная стать руководящей силой новой Кубы, пока что находится лишь в процессе формирования.

1963 год кубинские товарищи назвали годом организации. Они рассказывали нам, что пока еще многое у них не упорядочено, многое находится в хаотичном состоянии, не хватает точности в работе, проверки исполнения, страдают планирование, учет, распределение. Жить приходится по карточной системе. Но не будем забывать: только что начался всего лишь пятый год революции. И в каких условиях приходится жить Кубе! Один из кубинских деятелей с улыбкой сказал нам: «Конечно, мы предпочли бы отодвинуть наш остров хотя бы на тысячу километров от Флориды, но это пока не в нашей власти». Кубе приходится по-прежнему сохранять высокую революционную бдительность — ее чудесные пляжи изрезаны зигзагами окопов, вооруженные силы республики находятся в боевой готовности, и каждый кубинец готов в любую минуту занять свое место в строю.

И все-таки Куба строится, Куба собирает и перерабатывает сахарный тростник — в эти дни объявлен массовый поход добровольцев на рубку тростника. Куба развивает новые отрасли промышленности и сельского хозяйства, Куба учится, Куба создает свою новую, социалистическую культуру, Куба уже видит на горизонте контуры своего яркого будущего. И вполне понятен тот огромный, всепоглощающий интерес, который здесь проявляется буквально ко всему, чем мы живем и дышим в Советском Союзе, начиная с успехов передовиков производства и кончая новинками литературы и искусства.

Далека Гавана от Москвы, но могучее течение душ и сердец, подобное Гольфстриму, доносит до нас теплое дыхание самого молодого брата великой семьи, о которой сказал второго января Фидель Кастро.