Аберфорт

Глава 30

Уродливые, горбатые создания выползали из ночной мглы, их костлявые пальцы с когтями-бритвами царапали землю, оставляя борозды в гнилой почве. Мертвецкая кожа, туго натянутая на скелеты, трещала при каждом движении, как старый пергамент. Впалые глазницы, полные ненависти ко всему живому, неотрывно следили за нами, а длинные уши подрагивали, ловя каждый наш вздох.

Вурдалаки.

Они окружали лагерь полукругом, их пересохшие языки с хрустом облизывали потрескавшиеся губы. Арктурус прижался ко мне спиной — его пальцы судорожно сжимали палочку, костяшки побелели от напряжения. Холодный пот стекал по моей спине, но адреналин уже разлился по жилам жгучей волной, заставляя сердце биться в бешеном ритме.

— Готовься… — прошептал я, чувствуя, как сгущается воздух, а эфир концентрируется в наконечнике моей палочки.

Один из вурдалаков внезапно рванул вперед — его тощее тело превратилось в размытое пятно. Кости хрустнули под нечеловеческой нагрузкой, но он уже летел на нас, когти распахнутыми веером.

— «Протего!»

Щит вспыхнул ослепительным светом. Когти вурдалака заскрежетали по магическому барьеру, высекая снопы искр. Тварь завизжала — звук, похожий на скрежет железа по стеклу, — и отлетела, кувыркаясь в пыли.

Арктурус не стал ждать. Его заклинание вырвалось с хриплым криком,— «Инсендио Максима!»

Огненный змей вырвался из кончика его палочки, обвивая ближайших тварей. Плоть вурдалаков зашипела, пузырясь, как смола в котле. Один из них, объятый пламенем, бросился на землю, катаясь в судорогах. Запах горелого мяса смешался со сладковатым душком разложения.

Но остальные лишь зарычали глубже, зловещее. Их пустые глазницы вспыхнули багровым светом — голод оказался сильнее инстинкта самосохранения.

Я выждал момент, когда три твари выстроились в линию, и взревел, — «Конфринго!»

Взрыв разорвал землю под ними. Обломки костей и клочья плоти разлетелись веером, забрызгав нас черной слизью. Арктурус, не отрывая взгляда от приближающейся орды, криво усмехнулся, — Как будто на охоте с дедом… Только теперь мы — дичь.

Вурдалак с развороченным боком все же поднялся. Его ребра торчали из черной раны, но он снова брел к нам, хлюпая внутренностями по земле.

— «Глиссео!»

Заклинание разгладило почву у него под ногами заставляя тварь упасть. Я рванул вперед, и самодельный клинок со свистом рассек воздух. Удар пришелся точно в шею — кость хрустнула, но не поддалась. Черная жижа хлынула из раны, обжигая руку едкой кислотой.

— Черт! — я вырвал меч и ударил снова, теперь двумя руками. Голова отлетела, но безжизненные пальцы вцепились мне в плечо, когти пробили мантию, впиваясь в плоть.

Арктурус в это время размахивал палочкой, как дирижер в аду. Его «Экспульсо» разбрасывало тварей, как кегли, но их было слишком много.

— Спиной ко мне! — он отступил, прикрывая мой фланг.

Я почувствовал, как его плечо уперлось в мое — твердое, надежное. На мгновение мир сузился до этого единственного островка стабильности происходящего хаоса.

— «Люмос Солем!»

Слепящий луч пронзил тьму, разрезав строй вурдалаков. Один застыл на месте, его иссохшая кожа начала пузыриться и лопаться, как пергамент в огне.

Я воспользовался моментом, собрав достаточно сил, — «Бомбарда Максима!»

Земля вздыбилась. Взрывная волна подняла тварей в воздух и разорвала на куски. Наступила тишина — гнетущая, неестественная. Даже ветер замер, будто затаив дыхание.

Арктурус тяжело оперся на колено. Его рука дрожала, когда он вытирал пот со лба, оставляя кровавый след — где-то он получил довольно скверную царапину.

— Первая кровь, — хрипло усмехнулся он. — Дед был бы доволен.

Я лишь кивнул, прислушиваясь и пытаясь что-либо уловить чутким слухом. Где-то в темноте скрипели ветки — не все твари покинули поле боя. Это было только начало.

Следующие несколько часов превратились в кошмар наяву. Одиночные твари пробирались к лагерю с упорством голодных шакалов. К полуночи мои веки налились свинцом, а каждое движение отзывалось тупой болью в перегруженных мышцах. Арктурус выглядел не лучше — его обычно безупречные волосы слиплись от пота, а на лице застыло выражение полного бессилия.

— Держись, — хрипло бросил я, отбивая очередного вурдалака. Его заклинание «Конфринго» уже не взрывало тварей на куски, а лишь отшвыривало на пару метров. — Ещё немного…

Он кивнул, пересиливая усталость и продолжая сражаться.

Я обратил внимание на состояние тела, чувствуя, как прана внутри меня пульсирует слабыми, неровными толчками. Последнее использование праны затянуло глубокую царапину на боку, но резерв был почти исчерпан.

Мы выработали ритм: Арктурус прикрывал меня, пока я разрывал тварей точными ударами меча, заливая поле брани кровью и отгоняя их подальше, выбивая нам редкие моменты на отдых, затем мы менялись. Так, волна за волной, мы отбивали атаки.

Когда первые лучи дневного света коснулись земли, последний вурдалак с противным шипением скрылся поглубже в мертвый лес. Лагерь представлял жалкое зрелище: стены покрыты царапинами и подтеками черной слизи, земля утоптана в кровавую грязь.

— Они… отступают? — Арктурус рухнул на колени, его грудь судорожно вздымалась.

Я прислушался. Тишина. Настоящая, не та зловещая задержка между атаками, к которой мы уже успели привыкнуть.

— По крайне мере сейчас, да, — прошептал я, чувствуя, как адреналин наконец отпускает меня. Тело тут же налилось свинцовой усталостью. — Уверен… они точно вернулся.

Арктурус лишь кивнул, слишком измотанный для простых разговоров. Его пальцы разжали палочку — на дереве остались кровавые следы от слишком сильной хватки.

Мы молча договорились. Без слов, по едва заметному кивку. Он первым рухнул на импровизированные носилки из плащей, мгновенно провалившись в мир Морфея. Моя очередь стоять на страже. Хоть и стоять по правде говоря сил у меня нет.

День продолжал свой поход по этому богом забытому месту, разгоняя ночные кошмары. Я сидел, прислонившись к обгоревшему чему-то оставшегося после нашего лагеря, и наблюдал, как первые падальщики начинают кружить над останками вурдалаков. Их крылья слегка блестели в дневном свете, создавая странную иллюзию чего-то светлого среди этого ада.

На второй день мы решились на разведку. Тела ещё ныли от вчерашних ран, но сидеть в ловушке было еще хуже.

— Там, — я указал жестом, замечая движение в кустах. Арктурус мгновенно замер, его палочка нацелилась в указанном направлении.

Мы пробирались сквозь чащу, когда земля внезапно дрогнула под ногами. Глухой, пульсирующий гул, будто где-то в глубине проснулся великан.

— Что… — начал Арктурус, но его слова потонули в новом толчке.

Из леса перед нами вывалилась орда. Не тридцать — сотни. Вурдалаки, инферналы, существа, которых я не мог опознать. Все они двигались в одном направлении — к нашему лагерю.

— Чёрт, — вырвалось у меня. Мозг лихорадочно просчитывал варианты. Бежать? Но куда? Эти твари окружали нас со всех сторон.

Арктурус схватил меня за плечо, его пальцы впились в плоть — Ловушки. Барьеры. Там у нас есть шанс. Наверно… — добавил он глухо.

Мы рванули назад, проклиная каждую ветку, каждую кочку на пути. Сердце колотилось так, что казалось, вырвется из груди.

Лагерь встретил нас тишиной. Стены, которые вчера казались ненадёжными, теперь выглядели как единственный вариант на спасение.

— Работай над барьерами, — бросил я, уже формируя в голове план обороны. — Я займусь ловушками.

Арктурус лишь кивнул, его рука уже делала пасы палочкой в воздухе вырисовывая заклинания. Каждая линия заклинания светился кроваво-красным перед тем, как раствориться в воздухе.

Я тем временем превращал периметр в смертельную ловушку, — 'Диффиндо! " — моё заклинание вырезало в земле глубокие траншеи.

— 'Глицио! " — следующей заклятие покрыл камни скользким льдом.

— 'Эрупто! " — последнее подготовило сюрприз для тех, кто прорвётся слишком вглубь.

Когда первые звуки послышались на горизонте, мы стояли спиной к спине, готовые к худшему. Арктурус дёрнул плечом — жест, означающий «Готов».

Первая волна нахлынула с окончанием дневного света. Инферналы шли впереди — слепые, безмозглые, но невероятно быстрые. Они врезались в наши барьеры, как живые торпеды. Воздух дрожал от ударов.

— Сейчас! — крикнул я.

Арктурус взмахнул палочкой, — «Мортис Вигор!»

Тёмная энергия ударила в первую линию наступающей стаи. Инферналы взорвались, как упавшие арбузы, забрызгав всё вокруг чёрной слизью. Но следующие уже переступали через останки своих коллег.

Я активировал первую ловушку. Земля под ногами тварей разверзлась, поглощая с десяток вурдалаков. Их визг разорвал вечернюю тишину.

— Держи! — закричал Арктурус, отражая атаку с фланга.

Но их было слишком много. Барьеры трещали под натиском. Каждое заклинание теперь давалось с трудом — прана заканчивалась, оставляя во рту вкус гари и крови.

И тогда из рядов противника вышла Она. Банши. Её появление ощущалось физически — воздух стал густым, как сироп. Первый вопль сбил меня с ног. Кровь хлынула из ушей, заливая шею тёплой липкой волной.

Арктурус застыл, его лицо исказилось в немом крике. Перед ним стоял призрак Финеаса — холодный, беспощадный, каким он запомнился сыну.

Я попытался встать, но инферналы уже окружили меня. Их когти пытались впиться мне в плоть, и разорвать меня в мясо. Последнее защитное заклинание успело сработать и разрушиться, когда…

— «Экзорцизмус Мортис!»

Голос Арктуруса прозвучал как удар грома. Тёмная молния пронзила банши, заставив её взвыть. На мгновение мне показалось, что само небо раскололось на миллионы осколков.

Когда зрение вернулось, я увидел Арктуруса, стоящего над поверженным духом. Его руки дрожали, но в глазах горел дух безумия.

— Встань, старина, — он протянул мне руку с хищным оскалом, — Ещё не всё потеряно.

Мы снова встали спиной к спине, готовые встретить новую волну. Но твари, лишившись предводителя, замешкались. Это был наш шанс.

— Вместе! — крикнул я, и мы синхронно выпустили заключительные заклинания. «Конфринго!» и «Инсендио Максима!» слились в огненном смерче, сметающем последних противников прочь.

Когда дым рассеялся, перед нами лежало лишь поле битвы, усеянное тлеющими останками и… тишина.

Арктурус первым нарушил её — Думаю, дед всё-таки будет нами доволен.

Я только фыркнул, слишком уставший даже для улыбки. Но где-то глубоко внутри соглашался — мы выжили. И это пока главное.

— Чёртов ад… — Он сплюнул кровью, его голос звучал хрипло, будто пропущенный через терку. — Думал, они никогда не кончатся.

Я опустился на колени, чувствуя, как дрожь пробегает по изможденным мышцам. Ладони, сжимавшие палочку и меч, покрылись кровавыми волдырями — столько раз заклинания вырывались против воли, прожигая кожу, столько раз несмотря на боль в руке, я продолжал резать плоть.

— Воды… — прошептал я, но фляга опустела еще несколько часов назад.

Арктурус, шатаясь, подошел к тому, что осталось от нашего укрытия. Стены, некогда гордые и неприступные, теперь напоминали побитого зверя — дырявые, обугленные, дымящиеся в предрассветном воздухе.

Хах… не успели мы восстановить все, как все оказалось разрушенным вновь…

— Лагерь похож на нас, — усмехнулся друг, поднимая уцелевший котелок. — Разбит, но еще держится. — хохотнув от душу закончил он.

Я кивнул. Где-то вдали завыл ветер, принося с собой запах горелой плоти и чего-то кислого, будто испорченного молока.

— Они вновь наверняка вернутся, — сказал я наконец, с трудом поднимаясь на ноги. — Следующей ночью. Или завтра. Но вернутся обязательно.

Арктурус бросил взгляд на восток, где небо начинало светлеть.

— Тогда нам нужно готовиться. — Его пальцы сжались в кулаки. — Больше ловушек. Сильнее барьеры.Опять…

Я осмотрел поле боя. Трупы тварей уже начинали разлагаться, черная слизь пузырилась на их останках, словно живая.

— И очистить это, — добавил я, морщась. — Иначе сдохнем от вони раньше, чем они нас добьют.

Арктурус фыркнул, но в его глазах не было ничего веселого,— только усталость и немного безумия.

Мы принялись за работу молча, будто боялись, что лишние слова отнимут последние силы. Я собирал уцелевшие припасы, а Арктурус создавал новые барьеры для защиты.

День вошел в свое полное право, лучи света пробивались сквозь дым и пыль, освещая разрушенный лагерь. В этом свете все выглядело еще более жалко — разбитые фляги, обгоревшие тряпки, пятна крови и черной слизи.

— Эй, — окликнул меня Арктурус. — Посмотри.

Он стоял у края поля боя, указывая на что-то в траве. Я подошел ближе и увидел — мертвый инфернал, но не такой, как остальные. Его кожа была темнее, почти черной, а изо рта торчали не два, а четыре клыка.

— Никогда таких не видел, — пробормотал я, переворачивая тушку ногой.

— Я тоже, — согласился Арктурус. — Думаешь, это…

Он не договорил, но я понял. Возможно, это был разведчик. Или что похуже.

Мы переглянулись. В глазах Арктуруса читалось то же, что чувствовал я — тревога. Мы выжили сегодня. Значит, сможем и завтра.

— Работать, — просто сказал я, и мы снова принялись за наше дело, пока день шел неумолимым шагом через эти забытые земли.