Аберфорт

Глава 31

В темном лесу, на мертвой земле лагерь двух совсем еще молодых ребят окунулся в тишину. Повсюду были разбросаны куски плоти, ошметки камней, а сам лагерь был почти полностью разрушен. Посреди всего этого хаоса лежали два еще живых человека. Они прерывисто дышали, одежда была изорвана в ошметки, а тела обагрены непонятной жижей, что еще недавно текла по венам тварей. Оба молодых человека не подавали признаков пробуждения и просто отдыхали; битва выдалась чересчур тяжелой, излишне утомительной и опасной.

Веки одного задрожали, тело начало двигаться. Медленно, словно в замедленной съемке, он пробуждался ото сна.

— Черт… Вырубился, — шевельнув рукой он скривился, — Все тело болит, — сказал он в пустоту, медленно кряхтя, словно старый дед. Руки слабо потряхивало, ноги ощущались словно вареные спагетти, но, несмотря ни на что, он поднимался на ноги.

[Аберфорт]

Невыносимо… Просто охренеть, как тяжко. Руки вроде и двигаются, но по ощущениям, кажется, что они словно налились не то что свинцом, а чистейшей сталью. Голова шла кругом, координация ни к черту, ноги словно вата. Фантомные боли отзываются от каждой клеточки тела, скверный запах гнили только и делает, что ухудшает общее состояние.

Черт. Где этот недоделанный некромант с ассортиментом заклинаний первоклассника? Повиливающей смертью черт возьми. Тьфу блин… Повелитель моей обугленной задницы и свой своевременной кончины вот он кто, а не хренов некромант.

Глаза метнулись в сторону тела, что словно ни в чем не бывало сладко посапывало. Ему бы только соску в рот и был бы настоящим порождением хоррора. А что? С ног до головы в крови? В крови! Лицо словно после встречи с Джеком потрошителем? Да, именно так. Улыбочка из настоящих сказок? Точно!

Блин… Мне же теперь еще и за этим оболтусом следить… Ладно, он тоже вроде старался. Самую малость, но старался.

Медленно доковыляв до Арка и схватив его под мышки, я поволок его к нашей хижине. Ей тоже знатно досталось: стены потрескались, всюду были дыры, но, по крайней мере, хоть все не испачкано было в крови… или в том, что текло в жилах этих тварей.

Я не обращал внимания на болезненные стоны своего друга, ведь я совсем не следил за тем, как именно его волок, да и сил, если честно, осталось совсем с гулькин нос.

Затащив бессознательный кусок мяса на одно из спальных мест и закрыв наш домик наглухо, разве что оставив пару небольших отверстий для воздуха, я и сам грохнулся спать. Последние капли энергии покинули меня, а сон встретил приятной блаженностью и безмятежностью.

Пробудился я рывком, словно меня облили ледяной водой.

Глаза сразу начали сканировать окружение, но через минуту мозг привел себя в порядок, а воспоминания минувшего дня ярко мелькнули перед глазами. Ко мне пришло понимание, через что именно мы прошли и что нам удалось победить. Вот вроде думаешь об этом и кажется, что бился против несусветной и нескончаемой армии. А вот сейчас посмотрел реальности в глаза и понял, что дрались-то мы против жалких тварей, да и число их даже за несколько сотен не переваливало — так, тварей сто и было.

Арктурус продолжал спать мертвым сном, а у меня еще не успело восстановиться тело. Магия потихоньку приходила к своему изначальному состоянию, а тело медленно, но верно шло на поправку. Даже учитывая мои ужасающие по сравнению с обычными людьми возможности регенерации, я все еще не успел вернуться к своему боевому или пиковому состоянию. Видимо, чрезмерное использование праны выливается именно такими последствиями. Заглянув в себя, я сразу понял, что праной пользоваться мне пока не суждено, потому что количество энергии было равно десятой доле от изначальной, и это не предвещало ничего хорошего. Тело знатно ослабло, а я осознал еще одну правду физической магии.

Пассивное усиление осталось, конечно, с поправкой на прошлую усталость и перенапряжение мышц. Регенерация замедлилась сильно, видимо, ее эффективность завязана на прану, а ее сейчас нет вовсе. Пользоваться активным усилением сейчас практически невозможно, пробовать я, правда, не пытался, но интуиция и смутное ощущение подсказывали избегать применения этих приемов.

Сколько вообще это восстановление займет времени? Я еще ни разу не использовал практически все имеющиеся у меня силы, особенно после приобретения возможности применять саму силу жизненной энергии.

Хотя урезать свои заслуги не хотелось… Да, противники были не из легких, но ведь есть одно «но»! Они хоть и являлись обычными тварями, что имели минимальный интеллект, а то и вовсе не имели, но в этом и крылась загвоздка. Эти твари — крайне сильны, ведь недостаток мозгов они компенсировали силой, ловкостью и способностями. Их невозможная для обычного мага способность переживать воздействия магии и физического урона была крайне сложной для преодоления. Большинство магии просто не работало или проявляло только стороннее воздействие, что оставляло нас в крайне затруднительной ситуации, где приходилось изворачиваться, чтобы в конце концов победить. Но вот интеллект… Только теперь я сообразил, что можно было просто вырыть большую яму и вообще не париться, там работы было максимум на день махания куском ветки, а дальше — беззаботная жизнь. Правда, сразу после этого я одернул себя от таких мыслей; нас привели сюда явно не для того, чтобы мы в землянки закапывались да рвы рыли. Буду думать, что это — тепличные условия для закалки духа, трясущихся рук и сжатых пиписек. Надеюсь, хоть безрассудством не заболею… Не заболею ведь? Хотя зараженным-то… бояться нечего…

Да еще и банши эти имеют крайне малое количество уязвимых мест, кроме как уникальной школы магии, что создана для борьбы с такими монстрами. Хорошо хоть информацию о них я знал и был относительно готов к бою; а вот если бы заранее не знал, то точно трусишки бы замочил, и потом отмывался бы несколько дней. Дед бы точно такое приметил, а потом насмехался каждый раз завидев.

Черт с ними всеми: и с тварями, и с дедом. Мы победили на этот раз, но время нашего пребывания в этом скверном месте еще не закончилось. Пора навести порядок и убраться у нас во дворе. Очень не хотелось бы и дальше находиться на поле брани, где все усеяно телами и ошметками тел, что уже начинали скверно пахнуть.

Один взмах палочки — и над другом появилась сфера воды, что сразу спустилась на радостную рожу.

Плюх.

Брызги воды разлетелись в разные стороны, окропив грязное лицо и тело моего друга.

— Эй, принц некромантии! — я пнул его сапогом, тут же пожалев об этом, когда волна боли пронзила спину. — Твой замок разрушен, подданные разбежались, может, проснёшься?

— Ааааа… — Арктурус вскочил и принял неуклюжую позу боксера. — Монстры! Кого тюкнуть, дохлятина⁈

— Что? Где это мы? Почему я промокший… Мы… выиграли? Стоп… я вырубился? — с сомнением спросил он, почесывая затылок.

— Выиграли, не выиграли, какая тебе разница! — словно дед начал я на него кричать. — Харэ уже отдыхать, у нас еще с тобой работы непочатый край!

— Какой еще непочатый край? — с недоумением отозвался Арк.

— Фиолетовый, мать твою за ногу!

— Что?

— Забудь… — Махнув рукой, я быстро наколдовал пару заклинаний очистки, чтобы привести себя и одежду в порядок. Хоть тело и стало значительно приятнее пахнуть, но характерной свежести, как после ванны или душа, я не ощущал.

Собравшись и не забыв поторопить своего приятеля, мы вышли наружу. Арктурус почти сразу завис, словно обычный манекен, всматриваясь в прекрасную картину кишок и мяса, что в некоторой степени было и прекрасно, но одновременно и ужасно.

Постояв так с минуту, он вдруг снова начал подавать признаки жизни, — Это мы сделали? — с сомнением поинтересовался он, явно плохо воспринимая происходящее.

— Нет, крестная фея! Конечно, мы, ты видишь здесь кого-то еще? Теперь не стой столбом, а помогай вычистить все это дерьмо!

— Эээ… Может, это… ну его? Давай лучше новое место найдем или, там, на дерево залезем? А помнишь, как ты позвал меня посмотреть как Гриффиндорцы учатся в отдельных классах?

Я взглянул на этого лживого пса и спросил, — это когда ты позвал меня, чтобы показать что-то интересное, а сам затащил на Хогвартскую оргию?

— Врёшь, как сивый мерин, — быстро ответил он с дернувшейся бровью.

— Мерину виднее, — пожав плечами, слабая улыбка наползла на лицо.

Мы переглянулись и неожиданно рассмеялись — глупо, истерично, до слёз. Может, от усталости. Может, от осознания, что выжили.

— Все, пошутили и хватит.И да насчет твоего «Гениального» плана с деревом. Охереть ты умник, я восхищен! — с сарказмом возразил товарищу. — Но вот тебе задачка, некромант ты недоделанный, покажи мне это чертово дерево! И не надо тыкать на эти метровые кусты.

— Ну не дерево, а просто новое место! Может, под землю зароемся? Или может просто будем убегать? А может…

Я перебил товарища на полуслове, не дав продолжить свою долгую и несомненно интересную речь, — Все, замолчи, пожалуйста. У меня сейчас каждая клеточка тела словно отбивная, а мозги болят, словно при ударе хреновым молотом. Зачем нам идти в другое место? Снова делать новый лагерь? У тебя есть силы бегать? У тебя есть силы строить новое? Ты знаешь, что будет в другом месте? Мы перебили дохера тварей, а новые еще не приходили, а это значит то, что мы почистили территорию и здесь больше нет некротварей… навереное. У нас пока есть время прибраться, а на новом месте мало того, что мы снова можем встретить подобную толпу, так еще и защиты лагеря, как и знания местности лишимся. Нахрена нам это? А если банши в твою землянку залетит? Она же не ночная бабочка — оставаться надолго не будет; так покричит, мозги ложечкой сковырнет и уши до крови почистит, а потом дальше полетит. Так вот, о чем это я? Тварь она — нематериальная. А вдруг мы с испугу бомбарду ей закинем? И канет наша земляная, а вместе с ней и мы!

— Хорошо… — с трудом ответил он. — Убедил. — Как-то с унынием отозвался друг, выхватив палочку и наведя ее на ближайший труп.

— Evanesco! — и ещё один кусок нашего ночного кошмара растворялся в небытии, оставляя после себя только воспоминание о том, как он шевелился под напором моего клинка.

Так потихоньку мы начали вычищать территорию. Убирали все, что неправильно лежало; в приоритете сейчас была уборка территории.

Спустя всего полчаса мы смогли убрать все остатки, что остались после битвы, за исключением многочисленных обломков. Большинство укреплений лагеря пропали, так как были критически повреждены во время битвы, что сильно нарушило наложенную магию трансфигурации. Прошлое поле битвы превратилось в неровную площадку с многочисленными ямами и кучами земли. Выглядело это так, словно мы попали под небольшую бомбардировку.

Сразу после уборки наши и так поношенные запасы магии и простой выносливости показали свое очередное дно, что быстро склонило нас к скорому отдыху. Спать решили посменно, но не более двух часов, чтобы каждый из нас смог достаточно отдохнуть. Так прошло около десяти часов без слишком опасных происшествий. Приходили парочка уродцев, но быстро решали прилечь отдохнуть. В общем, интенсивность тварей снизилась, а уже через четырнадцать часов вернулась на круги своя.

На протяжении последних часов пребывания здесь мы встретили еще несколько групп монстров. Всего таких атак на наше место пребывания было несколько, но они и близко не приблизились к объему и силе первой группы, которая нас так знатно потрепала и, по правде говоря, чуть не съела.

[Взгляд со стороны]

В нескольких километрах от лагеря молодых волшебников, на горе, слепленной из останков — костей, кожи и застывших гримас тварей— восседал старик.

Его трубка, выточенная из чьей-то бедренной кости, дымилась густым, едким дымом, пахнущим гнилыми цветами и жжёными ногтями. Он затягивался медленно, с наслаждением, выпуская клубы дыма, которые, извиваясь, складывались в крошечные, вопящие лица.

— Тц-тц-тц… — его язык щелкал о нёбо, словно жук, бьющийся о стекло. — Эх, молодежь! Совсем обленились! Кинули на старика такую ораву…

Его глаза, мутные, как гнилые яйца, скользнули вниз — к пирамиде трупов, где, помимо сотен инферналов с вывороченными кишками и вурдалаков с оскаленными до ушей ртами, торчали несколько вендиго. Один уже застыл в вечном оскале, а второй — ещё дёргался, его ледяная шкура трескалась под тяжестью стариковой задницы, уютно устроившейся прямо на его морде.

— Ха-ха-ха-ХА! — старик закатил глаза, и на секунду зрачки его пропали, оставив лишь молочно-белые пузыри. — Но я не жалуюсь! Было весело!

— Р-р-р-р… — прохрипел вендиго. Его глаза, полные немого бешенства, сверкали, как тлеющие угли. Он не мог пошевелиться — только слюна, черная и густая, стекала по морде, шипя на земле, словно кислота.

— Молодец, молодец! — старик нежно потрепал его по голове, словно своего любимого внука, а затем вздрогнул — будто его пронзила судорога. В следующее мгновение между глаз вендиго появилась идеально круглая дырочка, из которой тонкой струйкой пополз дым.

— Эх, пора за молодёжью сходить. — Он сладко потянулся, и его позвоночник слегка хрустнул, как ломаемые пальцы. Окинув взглядом гору трупов, старик скривил рот в гримасе, напоминающей улыбку расчленённого клоуна. — Лень убирать… А, ладно! И так сойдёт!

Он махнул рукой — и его пальцы на мгновение будто бы удлинились. Затем взмахнул палочкой.

— Fiendfyre.

Адское пламя рвануло вперёд, не как огонь, а как живая пасть — с клыками, языком и хохотом. Трупы вздувались, их кожа лопалась, обнажая кипящую плоть, и через секунду они растворились в чёрной жиже, которая тут же вспыхнула синим огнем.

— Хе-хе-хе… Красиво. — Старик облизал губы, лицезрев бушующее пламя и на миг улыбнулся, практически как человек, но увы, только на миг. Он бросил последний взгляд на бушующее пламя — а там, в огне, на мгновение сложился его собственный смеющийся силуэт.

И исчез. Заставляя гадать, а было ль это на яву?

Он не оставил ничего.

Кроме трубки.

И тлеющего пепла, который вдруг зашевелился… и прошептал что-то на неизвестном языке.

[Аберфорт]

Время нас забрать прошло уже несколько часов назад, а дед так и не появился.

Мысли, как крысы, сгрызали сознание: «Он забыл. У него деменция — цветёт, пахнет, шепчет ему на ухо, чтобы бросил нас тут гнить». Другие, зудели: «А может, это шутка? Сказал „на три дня“, а сам решил: живите, мол, до конца каникул… познавательно же!»

Позитивные мысли глохли сразу — дед был слишком — безумным дедом и нотками своего фирменного самогона. Слишком старым, слишком странным, слишком тем, кто мог оставить внуков в гиблом месте просто потому, что «задумался».

Ха… внуков… с каких это пор интересно? Да черт бы с ним, я готов стать его внуком, только забери меня от сюда… пожалуйста.

Но слава магии, тварей стало меньше.

Те, что приходили, были недобитками — хромыми, слепыми, с отваливающимися челюстями. Они путались в ловушках, падали, взрывались на ловушках, истекали чёрной слизью вместо крови, издавая свой последний, но протяжный вой похожий на скрип скрипки. Или не скрипки? Да и как она вообще звучит…

Надежда тлела.

С каждым часом, с каждой минутой — угольком медленно догорающего костра. Хотелось спать, да даже не спать, а просто упасть и провалится в небытие. Не как стойкий воин, не как гордый маг — как обычный человек. Просто рухнуть на что-то мягкое (хоть на ту же гнилую землю) и не думать.

Совсем.

Магия поддерживала чистоту тела, но без воды кожа зудела, словно под кожей роилась стая муравьев. Как будто второй слой кожи нарос — липкий, невидимый. Его не содрать без мыла, без жёсткой мочалки. Он мешал дышать.

А вокруг… вокруг было по своему красиво.

По-особенному, с толикой безумия.

Твари — вырвиглазные, но гипнотизирующие, особенно в моменты разрывания их тел на куски. Пустошь — мёртвая, но спокойная, как гладь океана. Сухие кусты, будто скелеты великанов, а полусгнившие брёвна шевелились, когда на них никто не смотрел.

И вдруг — движение.

На периферии.

Тень? Отблеск? Или просто нервный тик глаза?

Но тело уже реагировало. Без моего на то позволения. Само. Всегда готовое встретить все что готово кинуться ему на грудь.

Мир замедлился.

Глаза уловили луч — тонкий, ядовито-зелёный, летящий мне прямо в грудь.

Времени не было.

Два защитных заклинания — жалко тратить.

Мышцы дернулись, но слишком медленно. В этом состоянии я успевал только осознавать, как моё тело отстаёт от мысли.

Решение пришло мгновенно.

Защита? Контратака? Нет времени.

Кто вообще стреляет? Не видно.

Остаётся одно.

Телекинез.

Но не точный, не контролируемый — рывок. Сырой, грубый удар маны, который отшвырнёт меня в сторону.

Время сделало шаг— и снова побежало.

Руки выплюнули сгусток энергии.

И мир взорвался миллионом цветов.