Ах, ты, мой милый! - сказал кузнец

Пожар

Парамон тоже в этот вечер с удовольствием спать улегся.

Небо было облаками покрыто, поэтому Луну и звезды он не надеялся увидеть, значит, бодрствовать причины не было.

Он пожелал спокойной ночи Сове Матвеевне и Одуванчику Ванюше, которые покивали ему с двери в ответ, потом накинул крюк, выключил свет в баньке, забрался в своё лукошко и немного помечтал, как он Варвару попросит научить его человеческой грамоте.

Алёша как-то раз попытался, но не каждый умеет учить! Буквы он показать — показал, а как читать, не сумел объяснить.

Дед же был всё время занят: то в огороде, то по хозяйству, то картины свои рисовал, то травы целебные собирал... Обещал, что зимой начнет его учить.

А Парамон почему-то не хотел ждать зимы, что-то он такое неясное предчувствовал, будто не останется он тут на зиму.

Почему ему так казалось, он и сам не мог понять и определить, но знал, что не стоит откладывать обучение до зимы. Может, это так на него пословица повлияла, которую старик-кузнец любил и часто повторял: “Никогда не откладывай на завтра то, что должен сделать сегодня”.

А теперь вот он с Варварой познакомился...

Можно было бы, конечно, Сереженьку попросить, он постарше и, наверное, знал побольше всякой премудрости ученой, но он непоседа, как все мальчишки, ему бы побегать, в футбол погонять, по деревьям полазить!... Парамон по себе это знал, сам был не очень усидчивый.

Но очень уж хотелось Парамону прочитать дедовы книги — и “Травник”, и “Библию”, и “Войну и мир”...

Первые две мудрые книги, старик говорил, ему от бабушки Анисьи достались, а “Войну и мир” он с фронта в своем “сидоре” привез, где-то возле разбомбленной библиотеки в грязи нашел... И берег ее, как память о войне, и уже в который раз перечитывал ее...

Да и другие книги у деда интересные были, по кузнечному делу, например...

Очень хотел Парамон научиться читать! Он знал, что от чтения умнеют. Вот и подумал про Варвару: девочки гораздо усидчивее мальчиков, а, кроме того, им даже интересно кого-нибудь учить...

Говорила же она, что хочет научиться понимать язык птиц и зверей! Он ей в этом поможет, а она его чтению научит!..

С такими мыслями он и заснул, и снилось ему, что Варвара его сестра и совсем-совсем похожа на него... Как близнецы Димон и Тихон друг на друга похожи, так и Варвара и он, как две капли воды... И глаза у нее такие же большие и круглые, и не косичка на затылке вверх торчит, совсем как у него, — антеннка, а вторая косичка — это большое длинное ухо свисает, в которое всё влетает, а другого, чтоб вылетать, и нету!..

Не сразу сквозь сладкий сон он услышал, как кто-то сильно стучит и рвется в окошко баньки.

Так не хотелось Парамону просыпаться, но пришлось...

В его оконце клювом и грудью бился Соловей Соловеевич Курский, и кричал, как очумелый:

— Пожар! Проснись, Парамон! Буди людей — пожар в лесу!

Что такое “пожар” Парамон себе представлял неясно, но догадывался, что это очень серьезно.

Он выскочил из баньки и помчался будить старика-кузнеца.

Потом Шарик разбудил бабу Дуню и Алешу.

Баба Дуня разбудила бабу Кланю и “архаровцев”.

Старик-кузнец мигом запряг Шоколадку в тележку, туда навалили ведра, лопаты и грабли и помчали к тому краю леса, где жил Соловей Соловеевич Курский.

Шоколадка бежала без понуканий, люди торопились следом, еле поспевая за ней.

Баба Кланя за сердце хваталась и всё причитала, что они не остановят пожар, и вся их деревенька сгорит, и всё прахом пойдет!

Баба Дуня вдруг вспомнила, что впопыхах она Актрису запертой в сарае оставила. А ну, как, правда, огонь до деревни дойдет, и сгорит коровка по ее вине?

И помчалась баба Дуня обратно, сарай открывать, Актрису выпускать да за одно и глупую козу Марью...

— Я мигом вернусь! — крикнула кузнецу. — Одна нога там — другая здесь!

А в лесу тоже был переполох...

Метались в ночи, шумя крыльями, птицы...

Как тени, скользили меж деревьев то барсук, то лисица...

Фыркали испуганно ежи, плакали иволги и козодои, куда-то без толку и понимания ползли ужи и гадюки...

А как страшно ухали филины, и где-то далеко-далеко выли волки...

Огонь растекался по земле медленно, пламя было невысоким и почему-то почти совсем не освещало пространство, и ночная темь соседствовала с багровым пламенем...

— Шарик! Беги к лесникам! — скомандовал кузнец.

Он снова почувствовал себя младшим лейтенантом, как на той далекой войне!

И Шарик рванул!

— Стой, куда ты? Записку отнесешь! — старик-кузнец записку нацарапал на каком-то обрывке бумаги, выхваченном из кармана.

Шарик схватил ее в зубы и помчался стрелой.

— Так, братцы, разбирай лопаты, окапывайте линию огня, а землю — в пламя бросайте!.. Шоколадка с Варварой к речке, воду возить! Да побыстрее!

Шоколадка помчалась под горку к речке, Варвара — за ней.

Когда они вернулись с ведрами, наполненными водой, особых успехов у борцов с огнем не наблюдалось.

Медленно, но верно пожар захватывал всё новые пространства.

Ветки, разгораясь, трещали, летели фейерверками искры, кое-где поодаль занимались пламенем подсохшие травы.

Парамон тушил их, пластиковым совком прихлопывая пламя. Рука устала и болела, но, как когда-то в колодце, жалеть себя было некогда, надо было дело делать!..

Семь ведер воды, которые привезли с речки Варвара и Шоколадка помогли мало. Они помчались за новой порцией...

Баба Дуня и баба Кланя себя не жалели, старались наперегонки, уж они-то знали, чем грозит лесной пожар их деревеньке...

Старик-кузнец, Сереженька и Димон с Тихоном тоже не отставали, радовались, что хоть немного удается сдерживать огонь, а там, глядишь, и помощь подоспеет: Шарик побежал же за лесниками!..

Как Парамон оказался на клочке земли, со всех сторон окруженном языками пламени, никто потом объяснить не мог, и он сам только позже, гораздо позже понял это.

Очертя голову, Парамон бросился в огненный круг потому, что заметил там мечущегося ежа, собственно говоря, это был ещё не мудрый и опытный ёж, а глупый ежонок-первогодок. Ежонок точно пропал бы в огне, и Парамон безрассудно кинулся его спасать.

Прежде всего ежонку надо было показать, где легче было бы пробиться из кольца пламени, но тот так надышался дымом, что уже совсем ничего не понимал. В конце концов, устав тыкаться в разные стороны, он просто свернулся в колючий шар и решил, что так победит (или обманет!) этого страшного врага — огонь...

Парамон схватил его за колючки, сунул под крыло, а чтоб не уронить, придерживал его рукой. Он собирался вместе с ним выскочить на безопасное место.

Дурачок-ежонок замер у него под крылом и не подавал признаков жизни (может, от страха сознание потерял?), тащить его было тяжеловато и очень неудобно, и Парамон замешкался...

А пламя наступало, с каждой минутой разгоралось сильнее...

От сильного жара совсем становилось невмоготу! Но Парамон ежонка не бросал, прижал крылом — и сражался с огнем отчаянно: за жизнь уже боролся!

Он отбивался от языков огня, но пламя опять вспыхивало то сзади, то сбоку, подползало всё ближе и ближе... Уже и перья так нагрелись, что, казалось, вот-вот вспыхнут, уже и дым ему дышать не давал — а никто не замечал, что Парамон в беде, никто не торопился на выручку!..

Да он и не ждал помощи, он должен был как-то сам вырваться из этого огненного кольца!

Парамон разбежался и попробовал через полосу огня на колесе проехать. Может быть, из этого ничего бы и не получилось, и он сгорел бы там вместе с ежонком, но Варвара, которая как раз с водой прибыла, вылила ему под колесо целое ведро воды, этакую мокрую дорожку выплеснула, на какое-то мгновение притушив пламя.

И как раз этого мгновения хватило Парамону, чтоб выскочить из огненного кольца.

— Ах, Варвара, как же вовремя ты заметила! — увидел ее спасительное движение старик-кузнец, а сам с огнем не прекращал бороться.

Парамон отскочил от огня подальше, вытряхнул колючего ежа из-под крыла, посоветовал ему прийти в себя и к речке бежать, а сам упал и распластался на земле, залитой водой, расплескавшейся из ведер. У него больше не было сил ни на что.

Варвара схватила Парамона на руки и в ведро окунула, так, на всякий случай, а вдруг где-нибудь пёрышки тлеют...

Борьба с огнем всё продолжалась, но всё труднее и труднее становилось старикам и детям отстаивать лес.

А тут примчался Шарик:

— Едут!

— Подмога идет! — обрадовано перевел на русский язык лай Шарика кузнец.

И правда, тут же лесники на грузовике подъехали, с вёдрами, лопатами, а с Центральной усадьбы, куда они по телефону о пожаре сообщили, почти одновременно две машины с людьми, пожарная машина и цистерны с водой примчались...

К рассвету огонь потушили.

Небольшой был пожар, а как долго пришлось с ним бороться, сколько сил и нервов люди потеряли!

Лесники на всякий случай остались дежурить у пожарища, вдруг где-нибудь еще подспудно тлеет искра, а старик-кузнец и все остальные по домам поплелись. Устали они очень.

Маленького Петю и мокрого Парамона посадили на тележку, Шоколадка оглядывалась, глазом на Парамона косила — волновалась, как он себя чувствует, не угорел ли от дыма...

Но Парамон держался молодцом, в этом все убедились, он даже пешком хотел идти, как остальные, но старик-кузнец ласково остановил его:

— Не суетись, Парамоша! Ты заработал в карете ехать — без тебя мы все бы сгорели!

— Дед, а отчего пожары бывают? — задумался Парамон.

— Иногда молния в дерево ударяет, оно загорается. Ну, а чаще всего от людей — костер не загасили, как следует, или горящую сигарету бросили, дурачье!.. Вот в этот раз точно от костра. Грибники костерок развели, а потом ушли, толком не загасив, — лень к реке за водичкой было сходить!..

А Сереженька бабе Клане на ухо шептал:

— Какая умница наша Варвара! Все видели, как она Парамона спасла!.. Теперь уже и красть его можно, никто на нас не подумает!

Баба Кланя, тоже шепотом, возразила:

— Погодим! Вот Алексея домой увезут, а мы в тот же день и сцапаем Парамона! Тогда, может, и на Алешку подумают! А мы совсем не при чём будем!

Ох, и коварная была баба Кланя!

Совсем рассвело, когда Луна — бледная-бледная, еле видная на светлом небосводе! — заглянула в оконце Парамоновой баньки:

— Я так волновалась за тебя, Парамон!

— Обошлось, милая Селена, — послал ей воздушный поцелуй Парамон.

Луна засмеялась, промолвила:

— Ну, спи, отдыхай! — и скрылась за облаками.

Парамон пожалел, что она так скоро ушла, хотелось ему с ней событиями этой ночи поделиться, обсудить многое... Ну, да в другой раз!

Звезд тоже не было видно. Какие звезды на рассвете!? А ему так хотелось рассказать хотя бы Ближней Звезде о пожаре, о том, как он спас ежика, а Варвара его самого спасла, и как лесники лес отстояли...

Очень хотелось ему, чтоб звезды об этом знали! Они, может быть, лучше будут думать о людях.

И, может быть, теперь Соловей Соловеевич Курский тоже будет получше думать о роде человеческом?..

А еще хотелось ему рассказать Ближней Звезде о том, какой у него замечательный дед, как он умеет всё правильно решить и организовать, и как он, себя не жалея, сражался с огнем, словно настоящий богатырь!

Про кузнеца даже песню можно было бы сложить, и очень жаль, что Парамон не умел этого делать...

А вдруг звезды вдохновят какого-нибудь поэта сочинить песню про старика-кузнеца?

Уже солнце взошло, а Парамон всё ворочался в своем лукошке, все вздыхал...