Ах, ты, мой милый! - сказал кузнец

Где ты, мой милый?

Старик-кузнец берестяной грамоты от Парамона не получил.

Мыши честно дотащили ее до крыльца, потом побежали искать местную жительницу, о которой Парамон им рассказывал. Она знала, как попасть в дом, все ходы-выходы знала.

Мышь-хозяйку нашли! Но когда они вернулись к крыльцу за берестой, там лежал Шарик. Он крепко спал, но все равно было страшно подойти.

Мыши решили подождать: может быть, ему надоест лежать и он убежит куда?

Но Шарик и не думал никуда уходить. Он с кошечкой Маркизой и ее разноцветными котятами никак не могли добиться согласного исполнения бодрого марша, который недавно вместе сочинили.

Всю ночь они настойчиво репетировали и, конечно, устали, как собаки.

И вот теперь он отдыхал...

Это — надолго, поняли мыши.

Хозяйка-мышь, сильно переживающая Парамонову беду, храбро было сунулась на крыльцо за берестой, но Шарик чихнул, и ее как ветром сдуло.

Солнце взошло. Туманчик поднялся. Кукарекнул петух Петенька.

Коровка Актриса ласково замычала, бабу Дуню увидела.

Вышла Шоколадка на утреннее солнышко, о телегу бочок почесала...

А Шарик всё сладко спал.

Он проснулся только тогда, когда старик-кузнец свою утреннюю песню запел:

Потом старик забеспокоился: где, скажите на милость, Парамон, почему он завтракать не бежит?

Кузнец вместе с Шариком отправился звать Парамона, нечаянно наступил на берестяную грамотку — и всё, ее как не бывало! Просто щепка валяется.

И от слов, нацарапанных угольком, только черное пятно осталось...

Когда Парамона в баньке не оказалось, и никаких признаков, что он там сегодня ночевал, не было заметно, старик-кузнец встревожился по-настоящему.

— Ищи, Шарик! — приказал он.

И они сначала вокруг дома и баньки обошли, а потом в лес и на болотце отправились...

— Парамо-о-он! Парамошечка! — время от времени звал старик.

Безрезультатно — никто на его зов не откликался.

— Ищи, Шарик! Ну, пожалуйста, лучше ищи! — просил кузнец и руку к груди прикладывал: сердце явно беду чувствовало.

Весь день, не отдыхая и маковой росинки в рот не взяв, искали Парамона кузнец и Шарик.

И баба Дуня, узнав про такую беду, приняла активное участие в поисках.

И “архаровцы” старательно обегали всю округу, в каждый уголок заглядывали, а в колодец, чуть сами не свалились...

Сереженька старику-кузнецу доложил, что он все чердаки и сараи облазил, в заколоченные дома в щелки заглядывал, кричал “Парамон!” и замирал, прислушиваясь и надеясь на отклик...

Старик-кузнец его благодарно за вихры потрепал, вздохнул и дальше в лес пошел с Шариком искать.

Баба Кланя в своём характере действовала: всех целый день пилила, что из-за какой-то дурной птицы — и такой переполох.

— Да найдется ваш Парамон! — уверяла она каждого. — Куда он денется? Не в теплые же страны побежал? Вроде еще рано! Хотя охотнички говорят, что многим пташкам пора собираться и на юг кочевать... Кстати, соловьи-то уже отлетели, иволги тоже, ласточки вон гужуются...

Сереженька был в восторге от хитрости бабы Клани. Как она незаметно нужные мысли им толкала: убежал, мол, Парамон — и дело с концом! Ищи-свищи его теперь!..

Ох, и молодец бабуля! Вот у кого жить учиться надо!..

К вечеру жители лесной деревеньки потеряли надежду найти Парамона.

Старик уселся на крыльце и подняться не мог.

— Ой, Савелий Яковлевич, что ж так худо тебе? — тревожилась баба Дуня.

— Видно, старый осколок к сердцу подступил, болит!.. — тер грудь кузнец.

Баба Дуня и сама валерьянку пила, и старику-кузнецу в рюмку капли отсчитывала.

Шарик повесил хвост и глядел печально.

Варвара и маленький Петя плакали.

Димон и Тихон вызвались на Центральную усадьбу со стариком поехать справки наводить: может, видел кто Парамона? А, может, кто украл, а люди знают вора?

Это была последняя соломинка, за которую они уцепились. Но, конечно, ничего и там они не выяснили: люди сочувствовали, но ничем помочь не могли.

Рыжий конюх, которого они на обратной дороге встретили, очень обрадовался, что Парамон пропал: старику горе, а ему радость от того, что его недругу не сладко, вот вредный человек!

На радостях он огрел Шоколадку кнутом и захохотал. Шоколадка в долгу не осталась, больно укусила его за плечо и стукнула копытом по ноге.

Кузнец соскочил с тележки:

— Ах, ты бусурман! За что лошадь обидел!? — и пошел на рыжего конюха с кулаками.

— Ты первый начал! — заорал рыжий конюх и ударил старика.

Знатная сочинилась драка! Хоть конюх и молодой был, но боевой дух у кузнеца был явно выше. У борцов за справедливость всегда есть преимущество.

Правда, Димон и Тихон потом говорили, что если бы они не вцепились один в одну, а другой в другую ногу и конюх не упал бы, то неизвестно, чем бы эта битва закончилась. А так они победили, и рыжий конюх запросил пощады!

— Попробуй только еще раз Шоколадку тронуть! — пригрозил ему старик, вытирая кровь, которая текла из носа.

— Ну, ты и даешь! Из-за скотины помереть готов! — высказался рыжий конюх, прикладывая ладонь к огромному фингалу под левым глазом.

И они разъехались в разные стороны...

Всю дорогу до лесной деревушки старик-кузнец огорченно помалкивал, иногда только у него вырывалось:

— Ох, где ж ты, мой милый? Что теперь с тобой, Парамошечка?!

А уже к дому в сумерках подъезжая, вспомнил один разговор с Парамоном и захотелось ему о нем Димону и Тихону пересказать:

— Вот значит, спрашивает у меня Парамон, — начал старик: “Дед, дед, у тебя есть душа?”

“Думаю, что есть”, — ответил я.

“А она у всех есть?” — спросил тогда Парамон.

“Нет, мой милый, — не сразу ответил я, подумать мне пришлось, — У доброго душа есть, а у злого да корыстного вместо души черная дыра!”

Димон и Тихон в один голос (они же близнецы были, часто все одинаково воспринимали!) выкрикнули:

— Черная дыра!… Ой, как страшно!..

— А то не страшно!? Еще как страшно, — отозвался старик-кузнец и добавил, — Вот и Парамошечка так же отреагировал, как и вы... Я думаю, что Парамон никуда не убежал... Если б захотел уйти, он бы сказал мне! Нет, тут руку приложил тот, у кого черная дыра вместо души!..