Алекс Делавэр - 31-35

Глава 38

В начале двенадцатого прибыл ордер: двое подозреваемых в убийствах трех жертв. Рода Солтона Нгуен исключил, сочтя его «недостаточно связанным».

Разрешение на вход и обыск внутренних помещений, а также всего участка площадью 5,23 акра.

– Так как думаешь, днем или ночью? – спросил меня Майло.

– Наверное, лучше все-таки днем. Ночная возня с большей вероятностью привлечет внимание.

– Согласен. Расписание уборщиков и садовников я раздобыл: завтра все чисто. Надеюсь, обслуга бассейна не появится. Посмотрим, сможет ли присоединиться Лиз.

* * *

Наш антрополог должна была вернуться из Сан-Франциско сегодня, попутно настраиваясь на готовность к работе.

Майло рассказал ей о плане перелепить ярлыки на гражданских фургонах.

– Сколько вам понадобится транспортных средств и о каком персонале идет речь? Вообще, чем меньше, тем лучше.

– Если удастся на денек отвлечь нового аспиранта, справиться с раскопками мы можем и вдвоем. Оснастка не тяжелая. На данной фазе речь идет о колышках, веревках, стамесках, мастерках, лопатах, камерах, щетках, дистиллированной воде и флаконах для проб. Одного хорошего фургона должно быть достаточно.

– Организуем два.

– Все это тайно: мы же не хотим возвращать все это подозреваемым.

– Да уж наверно.

– Все это нормально для начала исследования, а вот затем, если мы что-то найдем, возникнет проблема. Морг не допустит перевозки останков иначе как в своих фургонах, а вот их-то замаскировать сложно.

Майло издал тягостный стон. Видимо, представил те лайбы, так же как и я: вензеля штата, разлет голубых полос по бокам, а над ними в тон надпись «Коронер». Ну а для тех, кто не разглядел, сзади аршинная надпись: «Закон и наука на службе общества».

– Я поговорю с Бернстайном; посмотрю, проявит ли он гибкость.

– Могу и я. Думаю попросить его одолжить нам Грегора, ассистента. Иначе придется оперативно искать среди стажеров и стараться, чтобы они держали рот на замке.

– Позвольте, я это сделаю, Лиз. Надеюсь, он не пошлет нас подальше.

– Скорее всего, нет. Не из мягкотелости; просто у него тот же посыл, что и у тебя. Патологи терпеть не могут неопределенность.

* * *

Бернстайн сказал:

– Ваши гении пропустили целый, язви его, кус двора? После того как мои гении сделали то же самое?

– Там высокая стена, Билл, которую легко спутать с границей участка.

– Бла-бла-бла… Ладно, поздно ныть. Что у вас за план?

Майло его посвятил.

– Не страшно, – подвел черту Бернстайн. – Ладно, бери Грегора. Меня уже притомил его акцент, а занимается он только тем, что правит искривление в пальцах, чтобы изящней строчить отчеты о наших потрошеных гостях.

– Если мы что-то найдем, понадобится помощь с транспортом. Автомобили без спецмаркировки.

– В самом деле? – переспросил Бернстайн. – Ты что, никогда не изучал экономику? Потребностей нет, есть только предпочтения.

– О’кей, но я предпочитаю…

– Все потому, что вы не желаете вспугнуть распрекрасных граждан, которые в данный момент резвятся в Риме.

– Они богатые, социально благополучные…

– Но всё еще за тысячи миль отсюда. Я думаю, твое беспокойство ни о чем.

Майло промолчал.

– Пассивное сопротивление? – съязвил Бернстайн. – Хорошо, возможно, я могу снять твою проблему. Один из наших фургонов готовится на перекраску. Он уже ободран до грунтовки, смотрится как дерьмо, но мы его все равно используем, потому что отказаться от него нельзя: тебе это что-то говорит о нашей рабочей нагрузке и бюджете? Его мы отправляем в социально неблагополучные районы, а знаки прилепливаем на магните. Типа того, как себя именуют эти идиоты… Гот.

– Спасибо, Билл.

– Погоди. Я сказал «возможно». Может, его уже успели отвезти на покраску. Сейчас.

Через считаные секунды:

– Сегодня определенно твой день. Эта рухлядь по-прежнему на бегу, в настоящее время делает рейд по Уиллоубруку, должна вернуться через пару часов. Если нужно – приезжай, забирай. Отвратительная груда металлолома. Тебе не кажется, что кто-то в Бель-Эйр будет презрительно морщить нос?

– Это лучше, чем везти у всех на виду, Билл.

– Твой ход, – объявил Бернстайн. – Больше не желаю об этом ничего слышать, пока не будет во что вогнать скальпель.

* * *

Какое-то время ушло на то, чтобы зайти на веб-сайт «Белой перчатки», скачать их логотип и в магазинчике вывесок в Западном Лос-Анджелесе изготовить шесть увеличенных копий. Я стоял там возле входа и смотрел, как Майло, одетый в футболку и джинсы, расплачивается налом в расчете, что парень за прилавком не будет задавать вопросы.

Тот даже не поднял глаз. Люди в большинстве своем не очень подвержены любопытству – одна из черт, отделяющих неуемных и креативщиков от остальной стаи.

* * *

Назавтра в полдень белый «Форд Эконолайн», управляемый Лиз Уилкинсон, и синий «Рэм Промастер» с Майло за рулем выехали с крытой стоянки в сторону Бель-Эйр. На обоих красовался логотип «Белой перчатки». Если не замечать трех пулевых отверстий в заднем бампере синей машины, то никакой мысли в голову не придет.

Да и думать было особо некому. За всю дорогу по Сен-Дени нам встретилась единственно гувернантка, которую сопровождал мастиф размером с пони. Собака нас заметила, служанка – нет.

По прибытии к поместью Депау ребром встал вопрос, как проникнуть на участок, не привлекая внимания и не нанося заметного ущерба.

Майло первым подогнал фургон к воротам, вылез и подошел к окну Лиз.

– Я перелезу, там с другой стороны наверняка есть кнопка. Если нет, что-нибудь придумаем.

– Давайте я, – сказал Грегор Поплавский, ассистент из морга; мускулистый, с солдатским бобриком доктор философии и медицины из Варшавы.

Не успел Майло возразить, как он выскочил из машины и махнул через стену. Спустя считаные секунды створки ворот распахнулись.

Поплавский расцвел улыбкой.

– Правильная гипотеза, лейтенант. – И указал на красную кнопку справа от ворот, где крепился мотор.

– Приятно слышать, Грегор.

– Да, мне тоже нравится, – сказал Поплавский. – Мир хоть иногда бывает рациональным.

* * *

Дорожка в полторы сотни метров, по которой я поднимался в ночь смерти Зельды, для машин была дистанцией плевой. Фургоны встали перед домом, а мы вчетвером выбрались наружу и в перчатках, как уже когда-то, вошли в сад с северной стороны. Шаг первый: осмотреть заднюю лоджию дома на предмет комнатных растений. Семь больших, в синих и белых фарфоровых горшках. Четыре пальмы, три папоротника. Майло через застекленные створчатые двери заглянул в дом и сказал:

– Милое местечко. Двигаемся дальше.

При свете дня террасный сад был великолепен: безупречно четкие живые изгороди зеленели изумрудом, единообразной высоты деревья кичились апельсинами, мандаринами и лимонами. Воздух был пряным от аромата цитрусов и богатства.

Несмотря на это, где-то сзади в моих пазухах затаился прогорклый дух зла; впрочем, его вряд ли чувствовали другие.

Понятно, ничего рационального; место, где лежала Зельда, было безупречно чистым. Как будто ее там никогда и не было.

* * *

Лиз, Грегор, Майло и я медленно спускались, осматривая по дороге цветы. Шипастые чайные розы цвели на шестиугольных кирпичных клумбах, поверх бегоний и барвинок. Последние имели терапевтические свойства (есть такой противораковый препарат винкристин). Ничто здесь не было нацелено на уничтожение жизни.

Дальше путь шел мимо статуй античных богинь-воительниц, за которыми открывался неожиданно невзрачный бассейн. Топиарный зверинец был, напротив, антиподом воинственности: кролики, белочки, котята, птицы.

– Я единственная, кому это кажется извратом? – подала голос Лиз.

– Маленький Диснейленд, – отреагировал Грегор Поплавский.

– Крипиленд[59], – проронил Майло.

Продолжив путь, мы приблизились к стене леса, где с утоптанным грунтом смешивались осколки кирпича. Раздвигая ветви, выбрались к центральному проходу, который я видел в Интернете. Примерно метр в ширину. Ответвления были поуже – не дорожки, а зазоры между деревьями.

Майло сделал ладонь козырьком и вгляделся внутрь. Земля под ногами здесь была бледнее, рыжевато-серая, а нависающие сверху ветви пресекали солнечный свет. Грунт был твердый, вероятно, с примесью разложившегося гравия.

Мой друг указал рукой. Мы сгрудились у него за спиной и увидели то, что привлекло его интерес: колея, бороздой проходящая через центральный проход.

– Тачка? – произнес я.

– Доктор Уилкинсон, что скажете?

Лиз пригляделась.

– Что-то с одним колесом, но груженное так, что врезалось в грунт, это точно.

– Если только это был не циркач на моноцикле, – пошутил Грегор. – Конечно, тачка.

Лиз, опустившись на колени, указала на малоразличимые ромбики по обе стороны от колеи.

– Вот, вот и вот. Это отпечатки обуви, но слишком нечеткие для конкретных выводов.

Майло сделал снимки на телефон и что-то черкнул в блокноте.

– Лиз, вы захватили материалы для гипсовых слепков?

– В фургоне, – указала она. – Хотелось бы для начала сделать общий обзор. Если не отыщется ничего получше, то и гипс расходовать нет смысла. Хотя и можно сделать несколько, для более детального просмотра. Интересный отпечаток колеса. В идеале, он будет идти в самый конец, и тогда останется четкое свидетельство транспортировки. Если там есть человеческие останки. Давайте держаться подальше от этого участка – и попробуем один из тех окольных путей. Надеюсь, есть хотя бы один, которым последнее время не пользовались.

Мы проверили зазоры. Три неровных полосы, все на вид нехоженые. Ни у одной нет ширины достаточной, чтобы пройти не задевая ветвей.

Майло оглянулся на колею.

– Однополосное шоссе.

– Мне нравится, как земля выдает истории, – улыбнулась Лиз.

* * *

В глубину лес был примерно шестьдесят метров, становясь плотнее по мере приближения к стене, символизирующей якобы границу участка. Кусочки лазурного неба искрились сквозь черно-зеленые опахала старых деревьев. Здесь было ощутимо прохладней, а терпковатый аромат летних фруктов сменился смолистым ароматом сосен и елей, дрожжевым привкусом сухой хвои и шишек, рассыпавшихся в пыль.

Сразу перед стеной тянулся пояс из сухой глины, метра два в длину и столько же в ширину. Деревянная дверь была необычайно высокой, уходя вверх на все три метра. Крепкая, из толстых дубовых досок с тремя поперечинами. На досках шелушились следы зеленой краски.

Мощный засов из бронзы, ручная работа старого мастера.

Замка нет.

– Никаких волнений, что кто-нибудь догадается, – усмехнулся я.

– Спишем это на самоуверенность, – сказал Майло.

Он внимательней оглядел пятачок непосредственно перед дверью. Здесь борозда от колеса вильнула на полшага вправо, а затем вернулась к прежней траектории. Майло осторожно шагнул – приподнявшись, чтобы не повредить отпечатка, – и отодвинул засов. Тот скользнул гладко, без усилия. Лейтенант наклонился и понюхал.

– Машинное масло, свежее.

Он мягко толкнул дверь. Из-за нее пахнуло запахом совсем иного рода.

– А вот этот нам известен досконально, – потянув носом, сказал Грегор.

– Вернись, пожалуйста, к фургону, – сказала ему Лиз, – и захвати кофры с литерами «А» и «Б». «A» – мелкие инструменты, «Б» – камера и материалы для слепков.

– Колышки и зажимы тоже там? – спросил Грегор.

Кого-то такое гадание, возможно, поставило бы в тупик, но никак не Лиз.

– Умный вопрос, – сказала она. – Да, это часть набора для слепков.

– Слушаюсь, босс.

Грегор повернулся и двинулся тем путем, которым мы сюда пришли; раздвигая ветви, он грациозно ступал след в след. Мускулы на нем играли.

– Он был борцом на одной из Олимпиад, – сказала нам Лиз и повернулась обратно к открытому дверному проему. – Там на засове могут быть отпечатки. Забыла сказать ему про набор для отпечатков… ну да мы можем заняться ими позже. Надо будет насобирать их до съемок, чтобы никто не мог сказать, что кадры постановочные.

Стёрджис достал телефон и начал щелкать.

– Это годится для резервного копирования, Майло, но я собираюсь задействовать свою «Лейку», для максимально высокого разрешения.

– Мне очень хочется поговорить с садовниками, – произнес лейтенант. – А еще с ландшафтным архитектором, черт ее подери. Она заявляла, что ничего содержащего колхицин здесь нигде нет.

– Это могло быть правдой на тот момент, – сказала Лиз. – Повторно сюда она никогда не наведывалась?

– Нет никаких признаков, чтобы кто-то ухаживал за поместьем вне его официальных пределов. Там скопление хвои и листьев, деревья давно не стрижены. Это может оказаться вам на руку: сложнее заявить о случайном нарушителе.

Позади нас зашуршали ветки.

– Лучше, чем спортзал, – добродушно проворчал Поплавский. В каждой руке у него было по большому черному кофру, а под мышкой – коробка поменьше.

– Я еще захватил набор для отпечатков пальцев. Мало ли что там на двери, и вообще…

– Хорошая мысль, – похвалила Лиз.

– Надо же как-то проявить себя.

* * *

Десятки фотографий, снятых под разными ракурсами; липкое сладковатое зловоние становилось все сильней.

В одном из кофров были плотно сложенные белые бумажные комбезы и пинетки, которые мы вчетвером натянули на себя вместе с латексными перчатками. Цвет приятно контрастировал с шоколадной кожей Лиз. Все остальные смотрелись как призраки.

Грегор хотел опробовать свои навыки снятия отпечатков, но Майло неумолимо сказал:

– Дай я.

Он – мастер в обнаружении скрытых улик; иногда берет на себя работу криминалистов, когда те перегружены или слишком медленно шевелятся. Несколько отпечатков Майло снял с засова, но ни одного – с дверного полотна или бордюрного камня.

– Готовы, доктор Уилкинсон?

– Как никогда, – ответила Лиз.

* * *

Вблизи у прямоугольника был вид миниатюрного, обнесенного стеной кладбища. Мы начали с изучения окаймляющих кустарников, используя цветные фотографии, которые для сравнения прислал мне доктор Бен Хароюси. Изящные, похожие на крокусы сиреневые цветы лугового шафрана росли в передней части клумб, наряду с прекрасными пурпурно-синими соцветиями волчьего аконита. На обоих концах проросли эфемерные белые ландыши, а сзади надменно возвышались стебли мальвы. Встречались также наперстянка с ярко-розовыми блюдцевидными цветками и разноцветие шпорника в белых, синих и лиловых тонах.

– Красиво, – оценил Грегор. – Со вкусом обустроено.

– Ну да, садовый вернисаж, – усмехнулся Майло. – Только смотри не ешь.

Лиз, стоя посередине прямоугольника, указала на вдавленности в земле:

– Сейчас пойдет быстро.

* * *

Пара небрежных куч рыхлой комковатой грязи, раскиданной поблизости; колея из леса шла прямо к ближайшей из них. Множество отпечатков обуви, более глубоких, чем в лесу, буквально испещряли данный пятачок земли.

– Два комплекта, один крупнее другого, оба похожи на теннисные туфли, – деловито сказала Лиз. – Вот эта пара чистая, хорошо годна для слепка. Отлично!

Под ее руководством Грегор заливал и делал слепки. Как только он вошел в темп, она переключила внимание на комья. Стоило ей смахнуть щеткой землю, как вонь сделалась сильнее; Лиз сморщила нос и надела маску.

– Хорошая идея, – сказал Майло и взял сразу три.

– Я в порядке, – отказался от маски Грегор. – Хочу все испытать.

Лиз с медленной скрупулезностью начала затирать поверхность почвы.

Майло вернулся в ядовитый сад, где присел на корточки и принялся царапать в блокноте, Грегор продолжал делать слепки отпечатков обуви, лишь один я стоял без дела.

Неожиданно мой блуждающий взгляд подметил среди комьев клочок бумаги; я указал на него. Лиз потянулась и ухватила его.

– Обертка от жвачки, – сказала она, оглядывая обрывок на свету. – О, вы меня интригуете – «Луи Виттон»[60] делает жвачку?

– Свежее дыхание для привилегированных особ, – сказал Грегор.

– Что-то необычное, надо прикарманить… Упакуйте. Полагаю, бумажка могла припорхнуть сама собой, может даже, от того соседа по хедж-фонду. Хотя последнее время погода не ветреная, и ничего сюда больше не нанесло.

– Жевали при работе, – сказал Майло, беря обертку и бережно ее пакуя в пластиковый пакетик.

– Как будто им все это было фиолетово… – Грегор качнул головой. – Ну как, по-вашему?

Лиз изучила слепки следов обуви.

– Замечательно. Ну а теперь помоги мне докопаться до, так сказать, сути.

* * *

«Мелкая могила» – даже не то слово. Трупы просто прикопали на пару лопатных штыков, да так и бросили.

Два тела, оба женских. Раздутая кожа, розовато-белая пятнистость; отдаленно похоже на салями, если б не зеленушный цвет. Плоть сошла с костей и осела в отвратительных складках. Глубокое изменение цвета, до черноты, на кончиках пальцев и носу. Ноги более кожистые, особенно там, где переходят в ступни.

Темные волосы у трупа, что ближе, седые у того, что дальше. У обоих расплывшиеся бедра. Даже при всей гнилости различалось, что оба тела женские.

– Что-то личинок не видно, – заметил вслух Майло.

– Они появляются на ранней стадии, – сказала Лиз, – примерно на первой неделе. Мухи слетаются уже в первые часы. Разложение на ранней стадии. При такой сухости и температуре может занять месяцы.

– Повреждений тоже не вижу.

– Пока нет, но давай посмотрим.

Она приблизилась к темноволосому телу, с осторожной почтительностью приподняла череп.

– Вот, теперь вижу одно, в затылке. Отверстие чистое, небольшое, малозаметное. Ставлю на пулю малого калибра.

То же самое Лиз проделала со вторым трупом.

– Здесь то же самое.

– Казнь, – произнес Майло. – Столько яда, но для этих двоих они использовали ствол.

– Билеты в Рим, – сказал я, – времени в обрез.

– Или, – рассудил Майло, – с другими они позабавились уже вдоволь, но то было личное. А эти бедняги были занозой, которую надлежало вырвать быстро.

Лиз потыкала могилу колышком.

– Здесь что-то чувствуется. Если это то, о чем я думаю… Грегор, иди сюда, помоги. – Она кивнула на седовласый труп.

Под тело просунули пластиковую простыню, и антропологи без усилий ее приподняли. На свету тело выглядело мельче и очень жалостно.

Мне подумалось о родных Имельды Сориано. О том, что им скоро предстоит узнать. Эту мысль прогнало то, что произошло следом.

Под Имельдой обнаружилось еще одно тело – третье. Фактически скелет, с высохшими сухими костями, без намека на мумифицированные ткани. И пыльным колтуном желтоватых волос на черепе.

– Это, видимо, пролежало здесь довольно долго, – рассудила Лиз Уилкинсон.

– Тридцать лет, – произнес я.

– Тебе известно, кто она?

– Суть реальности одной сумасшедшей женщины, – ответил за меня Майло. – Я звоню Дикому Биллу.