Алекс Делавэр - 31-35

Глава 4

Впервые Зельда предстала передо мной спустя два дня – в уютном, с деревянными панелями кабинете Лу Шермана, где мы с ним в удобных креслах сидели к ней лицом. И у него, и у меня за спиной были десятилетия опыта и взаимодействия, так что выглядеть расслабленными и доброжелательными нам ничего не стоило. Только если она считала нас за трибунал, безумия для этого не требовалось.

Не сказать чтобы Зельда замечала меня; пока скудного зрительного контакта она удостаивала исключительно Лу. Глядя на него, как смотрят на отцов подростки при попытке объяснить, откуда на машине вмятина.

– Зельда, – в очередной раз обратился к ней он, – доктор Делавэр – опытный детский психолог…

– Он думает помочь удержать мне Овидия?

– Никто и не сомневается, что он останется у вас.

– Да? – отстраненно спросила Зельда. – Вы знаете…

Лу призывно повернулся ко мне.

– Доктор Шерман попросил меня ознакомиться с Овидием, – пояснил я свое присутствие, – чтобы, если вам насчет него понадобится помощь, я мог бы ее обеспечить.

По-прежнему избегая на меня глядеть, Зельда Чейз сказала:

– У Овидия нет никаких отклонений.

– Уверен в этом. – Лу кивнул. – Но нам нужно задокументировать, что доктор Делавэр будет заниматься Овидием и отчитываться в этом мне.

Зельда Чейз оглядела меня впервые с того момента, как я вошел в кабинет. Под моей улыбкой она невольно моргнула.

– У него… вид у вас приятный, доктор Делавэр… благодарю вас, доктор Лу. Я понимаю, что вспылила с Лоуэллом, но он сам на это напрашивался. Не забывайте, что… Так или иначе, мой ребенок заслуживает, чтобы о нем заботилась родная мать, и так оно и будет, что бы ни случилось.

– Этого мы все и хотим достичь, Зельда. А пока вам, разумеется, нужно держаться с Лоуэллом порознь.

– Да, конечно, это все в прошлом, – сказала она через вздох. – Я – хорошая мать, доктор Лу, вы это знаете. А может быть, и плохая…

Обхватив себя руками, актриса нервно вскинула их и уронила себе на колени.

– Своего мессии я не заслуживаю, – усмехнулась она одной щекой. – Не волнуйтесь, я не об Иисусе. Не такая уж я сумасбродка. Я о своем персональном спасителе. Он спас меня от одиночества.

– Овидий? – уточнил я.

– Ови спас меня, когда сделал мамой. – Лицо у нее мучительно исказилось. – Мамой, но, наверное, не такой хорошей… Ах, как я все испортила!

Лу взял ее ладони в свои.

– Зельда, сейчас не время для негативных мыслей.

– Разве? Ну а когда? Я все безнадежно загубила! Его у меня отнимут!

Потекли слезы. Лу нежно погладил ее по плечу и подал салфетку. Эту слитную в своей последовательности процедуру я сам проделывал множество раз.

Не удержавшись на квелой ладони Зельды, газовый лоскуток спорхнул на ковер. Лу поднял салфетку, кинул в мусорное ведро; следом он подал еще одну, на этот раз вдавив пациентке в пальцы, чтобы удержалась. Зельда комком ткани неуклюже промокнула себе глаза. Луи вынул третью по счету и бережно подтер на ее лице оставшиеся слезинки.

Свободная рука Зельды держала его за запястье. Подавленно сгорбившись, она лбом уткнулась ему в предплечье. Волосы текучей волной закрыли лицо. При этом дыхание было медленным и ровным.

– Не дайте им забрать его, доктор Лу.

– Конечно же, нет, Зельда.

Какое-то время он терпеливо сидел, не меняя позы, затем осторожно отстранился. Поместив палец Зельде под подбородок, нежно поднял ей голову, пока их глаза не встретились.

Она позволяла сгибать и разгибать себя, словно пластмассовая кукла. С подбородка свесилась свежая слюнка. В ход пошла салфетка номер четыре.

– Зельда, – сказал Лу, – я хочу, чтобы вы сконцентрировались на поправке, не изводя себя мыслями об Овидии. Потому сюда и приглашен доктор Делавэр. Детского психолога лучше, чем он, не найти во всем городе. Вы же сможете наконец успокоиться и заняться собой, а в итоге вас с Овидием никто не разлучит.

– Как скажете, доктор Лу… Вы ведь всегда правы… Но я все равно буду беспокоиться, вы же меня знаете: я всегда, всегда беспокоюсь. – Снова кривенькая улыбка: – Все-таки у непорочного зачатия есть свои издержки, правда, доктор?

Он цепко посмотрел на нее.

Зельда Чейз с неожиданной развязностью рассмеялась:

– Да забавляюсь я. Прикидываюсь. А вы уж подумали, что я умалишенная или типа того?

Лу натянуто улыбнулся.

– Зельда, я рад, что вы можете шутить, но крайне важно, чтобы вы все это воспринимали всерьез…

– Ой, какие мы тут все серье-о-о-зные…

Актриса с подмигом цокнула языком, а затем вздохнула так, что бюст чуть не вылез из декольте, и пригоршней откинула волосы.

– Хорошо, хорошо, – сказала она, подавляя смешок, – всё, серьёзнею. Уже в норме.

Потом она еще раз прослезилась, приняла салфетку номер пять и уже твердой рукой размашисто вытерлась. Придирчиво изучая ее, насупила брови:

– Грязь. Надо же, как замаралась…

Мы с Лу посмотрели: ткань была абсолютно чистой.

– Грязь, – повторила Зельда. – Вы не видите, но она здесь. Токсичные отходы. Из-за этой гребаной больничной еды я, наверное, вся сочусь ядом… Доктор Лу, знали б вы, как мне там было тошно. Бе-е-е… Как будто с бодунища слезла с ночного авиарейса, а надо еще читать реплики. Поэтому спасибо вот такущее, что меня выручаете.

Она повернулась ко мне:

– Значит, он лучший… А вот вы, скажу я вам, просто милашка. Будь Ови девочкой, он бы на вас, наверное, запал.

– Зельда… – чутко повысил голос Лу.

– Да понимаю, понимаю, – отозвалась она, по-прежнему изучая меня взглядом. – В башке у меня всё наперекосяк, но человек я неплохой, а вы пытаетесь мне помочь, и за это я вас люблю, дорогой мой доктор Лу. Но вот этому доктору я хочу сказать… Доктору… как там его?

– Делавэр, Зельда. Как штат.

– Как штат, – безупречно пародируя Лу, повторила она. – Штатный расклад с башкою не в лад… Так вот что я хочу вам штатно заявить, доктор Делавэр; прямо-таки реально выразить, втиснуть в вас то, что вам просто необходимо знать… Имейте в виду: неважно, что собой представляю я, но у Овидия с головой всё в порядке, и он абсолютно нормальный мальчик. Вы меня слышите? Уловили?

– Еще как, – ответил я.

– Если даже вы говорите это просто для красного словца, то обязательно будете иметь это в виду, после того как познакомитесь с Ови и скажете: «Вау, какой прекрасный мальчик! Абсолютно собран, сбалансирован и настолько счастлив, что, видимо, проделал огромную работу, а потому обязательно должен остаться при ней, и отнять его никоим образом нельзя, он ее сын, и никто не смеет забирать его к себе – вот вам образчик того, как должна выглядеть психологическая оценка хорошей мамы». Я сейчас вы, слышите, доктор Делавэр?

Она изобразила перелистывание страниц.

– Даже когда пациент Зельда отлучилась выяснить отношения с Лоуэллом, потому что между ними кое-что было и ее в этом обвинили, она заслуживает сострадания и понимания, потому что – послушайте – даже тогда она вначале убедилась, что за Ови обеспечен уход на всех уровнях: при нем все время была няня, а он во время отсутствия матери спал. Вот почему она задержалась там так поздно – чтобы не будить его, чтобы быть хорошей мамочкой. Вот почему она была вынуждена сделать это, пока Ови спал. И ребенок не был ни брошен, ни оставлен без присмотра, доктор… штат Делавэр, и вы, доктор Лу, тоже это знаете, ведь вы же мудрец, магистр всего подряд, вы же меня понимаете – я не какая-нибудь там тупая или нерадивая. Чарующе странная – да. Причудливая – тоже да. Но не тупая и нерадивая, а любой другой с моим крошкой всяко обращался бы хуже, ведь так? Я вас обоих спрашиваю, – голос взвился до крещендо, – ведь так?! Я ясно изъясняюсь с медицинской точки зрения?

Лу вздохнул.

– Мы сделаем для вас все возможное, Зельда.

– Мне нужно большее! Мне нужны заверения!

Он снова взял обе ее ладони. Фыркнув, та попыталась вырваться, но Лу держал крепко.

– Послушайте меня, Зельда: себе вы можете помочь только фокусировкой. Это понятно?

Колебание. Медленный кивок.

– Сфокусируйтесь на настоящем моменте, Зельда. Здесь и сейчас. Больше ни на чем.

Она закусила губу. Отвернулась. Лу поместил ей под подбородок палец и нежно повернул ее лицо к себе, принуждая к глазному контакту.

При такой нестабильности жест достаточно рискованный. Но, вероятно, Лу знал о ней что-то не известное мне: различимое теперь лицо было кротким, как у агнца. Можно сказать, безмятежное.

– Хорошо, доктор Лу. Ваша мудрость не знает границ, вы всегда такой, настоящая фигура отца. Мне просто хотелось увериться, что все будет хорошо. Так себя чувствует Коринна, когда я играю ее на площадке. Я так за нее чувствую. Ей нужно, чтобы все в мире складывалось благополучно.

Сведя плечи, она опустила голову.

– Мне нужно знать, что в конце нас ждет хеппи-энд.

– На все воля божья, – произнес Лу.

Раньше набожности в нем я, надо сказать, не замечал.

* * *

Вдвоем мы сопроводили ее на стоянку, что позади небольшого офиса Лу на Вентуре, возле Бальбоа. Жест вежливости, хотя на самом деле нам заодно хотелось ее пронаблюдать.

С каждым шагом сбивчивая походка Зельды становилась все уверенней, и вот уже она форменной кинозвездой подошла к черному «Линкольну» (люкс-кар от щедрот продюсеров «Субурбии»), тихо пофыркивающему на местах для инвалидов. С водительского сиденья выскочил шофер в униформе, услужливо распахнул перед Зельдой заднюю дверцу, после чего сел обратно за руль, и «Линкольн» вальяжно тронулся к выезду на шоссе. Между тем заднее стекло приопустилось, и Зельда Чейз на прощание одарила нас воздушным поцелуем.

Когда люкс-кар укатил, Лу удрученно вздохнул.

– И это назначенный пациент, Алекс…

– Давно ты ее лечишь? – полюбопытствовал я.

– Да вот с той поры, как позвонил ее агент. За это время успел снять с нее код «пятьдесят один пятьдесят» и довел связность изложения до получаса.

– Ощущение такое, будто у вас за спиной уже немалая история. Судя по тому, как она себя с тобой ведет.

– Правда? А ты обратил внимание, с какой стоической мудростью психолога я воздерживаюсь от дебатов с ней?

Мы направились обратно в офис.

– Теперь ты понимаешь, с чем я имею дело, дорогой мой Алекс, – сказал Лу. – Непродолжительными периодами общаться с ней можно вполне сносно, и все равно дела идут наперекос, и в когнитивном, и в аффективном смысле. Она упорно отрицает всякое знание об отце, а мужчинам в ее жизни нет места вот уже несколько лет. У меня подозрение, как бы ее псевдопривязанность, приведшая к разрыву с ее бывшим, не спроецировалась на меня. Разница, пожалуй, в том, что я к ней готов, – он улыбнулся, – и профессионально обучен.

– Маг и чародей. – Я усмехнулся. – Вот она на твои чары и запала.

– Запала?.. Мне это нравится. В ординатуре не мешало бы вывесить подобие инструкции: пациентам свойственно невзначай западать. А ты заметил, как она пыталась тебя эдак обаять? Мистер Милашка, всякое такое…

– Доктор Милашка.

– Ну а что, – Лу оценивающе прищурился, – ты и вправду недурен собой. Может, у нас тут налицо некое тестирование реальности? – Вынул из ящика стола бутылку скотча и два стакашка. – Составишь мне компанию для прочистки сосудов?

– Спасибо, воздержусь.

– Рановато для приема внутрь? При обычных обстоятельствах я был бы с тобой солидарен. Но уже одно присутствие на этой эпической драме действует на меня иссушающе.

Плеснув в стаканчик, он сделал мелкий глоток.

– Ну что, коллега: есть ли соображения по диагностике?

Я покачал головой.

– А прогнозы?

– Ей уже два года удается стабильно работать в высокострессовом бизнесе. И ребенок для нее действительно важен. Если ей следить за собой и фокусироваться на мыслях о себе… В принципе, не вижу для нее препятствий.

– Верно, – согласился Лу. – Ей будут давать реплики, она будет их озвучивать, играть. Ты слышал, как она имитировала мой голос? Это дар, сомнения нет. Но убери от нее сценарий и разговори на энный промежуток времени, и ее начинает нести, завьюживать. И чем дальше, тем круче пурга. Поэтому, полагаю, мой план лечения будет таков: свести болтовню к минимуму и сосредоточиться на препаратах.

– Мне кажется, характер ее работы тоже в каком-то смысле тому способствует. И даже подразумевает некоторую «отсебятину».

– То есть, в переводе, сумасшедшину. Я вот рекомендую тебе как-нибудь набраться терпения и посмотреть хотя бы одну с ней серию. Ее персонаж – Коринна – эдакая безбашенная неуемная болтушка, которой сценаристы суют в рот всевозможные словесные ляпы. Непонятно даже, было это там до того, как она попала в игровой состав, или уже постепенно обросло их стараниями. Поймали, так сказать, нужный типаж.

Он допил скотч.

– Сейчас моя цель – выстроить по ранжиру ее дефициты. Если главная проблема у нее в шизе, попробую применить халдол[6]. Если дело в настроении, буду добавлять литий, пока маниакальный синдром не уйдет или, во всяком случае, не сгладится до минимума. Посмотрим.

– А она, по-твоему, не взбунтуется против лечебной дозы?

– На литий – не исключено. Ты же знаешь, как оно бывает: многие с этим прибабахом начинают сетовать. Оно их, дескать, тормозит, опресняет жизнь. Все им становится серым, скучным. А в ее лице перед нами возможный маньяк, для которого, кстати, разыгрывать экзальтацию и глупость – професьон де фуа[7]. В некотором извращенном смысле логика на ее стороне.

Он пристукнул дном стаканчика о столешницу:

– Вижу прямо как наяву: она восстанавливает рассудок, но Коринна из нее уже не получается, и тут мой дом с факелами и вилами обступает камарилья из ее продюсеров, юристов телеканала, всяких там агентов – ату его, ату! Или другое: она не подчиняется указаниям и заблаговременно слетает с катушек, ну а я перестаю получать предложения о работе в своей сфере. Потому, Алекс, буду признателен, если ты посмотришь ее мальчика. Чтобы мне хотя бы этим не заниматься. Даже если б у меня был опыт в этой области, то все равно не было бы времени.

Я поскреб себе щеку.

– А мы как, помещаем его в какое-то другое место, или акцент на том, чтобы помочь ей его у себя оставить?

– Вот ты займись, а потом разберемся.

Ознакомившись с какой-то распечаткой поверх стопки бумаг на столе, он сказал:

– Кстати, один плюс в нашу пользу: в съемочном процессе у них на пару недель затишье, хотя работа со сценариями продолжится. А это значит, что Зельда будет по-прежнему занята, но все же не на полную катушку. И, пока я титрую ее дозу, будет жить отдельно от мальчика.

– Она в курсе?

– В курсе. А еще она знает, что ей нужно следовать указаниям, иначе все развалится. Уговор такой: я ее выравниваю, и как только ты даешь «добро», она возвращается в родное гнездышко.

– Где она останавливается?

– Ну а ты как думаешь? Конечно же, в коттедже отеля «Беверли-Хиллс», под фиктивным именем и заботливым оком медработницы, которой я доверяю. Две тысячи за ночь, но фирма платит. Им нужно, чтобы все было шито-крыто: на кону, сам понимаешь, третий сезон сериала.

– А мальчик, значит, дома?

– С ассистенткой режиссера того же сериала, – Лу сверился с распечаткой, – Карен Галлардо. Это, кстати, твой экземпляр. Тут мои предварительные заметки, адрес, сотовый Галлардо. Все, что нужно для начала, только батарейки, извини, не входят.

Я со смехом взял бумагу, сложил вдвое, и Лу проводил меня к двери, держа в руке наполненный стакан. Не пойму: то ли у него выработалась такая доза, то ли просто это дело его настолько доставало.

– Еще раз тебя благодарю, Алекс.

– Рад помочь, – ответил я. – В чем-то даже интересно.

– В самом деле? – Он прицокнул языком. – Вроде китайского проклятия: «Чтоб ты жил в интересные времена»?