Александра

Глава 13

До Тулы доскакали за четыре дня, останавливаясь в небольших деревнях на ночлег. Днём вошли в город. Стены Тулы были ещё деревянными. Каменные бастионы только должны были быть возведены. Когда ехала по улочкам этого города удивлялась, сколько же здесь оружейных мастерских! Здесь ковалось русское оружие. Не даром в конце этого 16 века с тульских мастеров не стали брать налог. Задача Тулы — это стать оружейной кузницей Русского государства. Чем она и стала.

Нас принял местный воевода. Начальник гарнизона Тулы. Егор Тимофеевич Квашнин. Воевода расстарался. Баньку нам организовал, потом застолье. Я интересовалась у него за ужином, льют ли пушки в Туле. Оказалось, что совсем недавно появился у них такой умелец.

— Говорит, царевна Александра, что ученик самого Якова Литейщика, знатного пушкарского мастера на Москве.

— Знаю я двоих его учеников, Васюка и Ивана. Я Васюку пушки заказала особые. Он будет делать с Иваном и ещё Пётр Фрязин Пушкарский.

— Тебе зачем, царевна, пушки то? — Воевода смотрел на меня удивлённо.

— Значит надо. Воевать татар буду.

— На пушки у государя надо разрешение спрашивать.

— Он разрешил.

— Тогда, оно конечно.

— В таком случае, пусть ко мне этого ученика завтра с утра позовут. Как его зовут?

— Бориска он. Хорошо. Я пошлю людей за ним. Царевна, а расскажи о святынях, что в Москву, Государю и владыке митрополиту привезла. — Воевода и ещё несколько служивых тульских людей, что сидели за столом смотрели на меня в ожидании чуда. Пришлось рассказывать. Все, кто находился в помещении крестились, когда стала перечислять святыни. К нам в сопровождение Квашнин выделил пятерых ратников, которые хорошо знали местность.

Когда легли с Иваном спать в выделенной нам светлице, супруг погладил меня по груди, через рубашку.

— Что Ванечка, жену свою хочешь? — Спросила его.

— Саш, ты мне всё рассказала?

— Ты о чём?

— О том как ты говорила с Государём.

— Всё. Единственно, что не сказала, так это его вопросы, насчёт его жены Соломонии. Почему у них до сих пор нет детей. Пять лет уже женаты.

— А почему, Саша?

— Причины разные могут быть. Я не могу ответить прямо, почему у Государя и его супруги нет детей. Я хоть и лекарка, но я не лечу такое. Я лечу раны, увечья. Понимаешь?

— Понятно.

И конечно, я ничего Ивану не рассказывала о том, как Василий смотрел на меня. Я понимала, что нравлюсь ему. Не даром он спрашивал меня, не поторопилась ли я с замужеством? Ни к чему мужу знать такое.

Утром встали пораньше. Завтракать мне не хотелось. Даже чувствовала тошноту. Но тогда на это внимания не обратила. Есть ничего не ела, только попила сбитня и всё. Быстро выдвинулись. Шли к Дону. Пробежали путь за один дневной конный переход. Заночевали в лесу. Оделась по теплее. Иван расстелил войлок. Весело горел костёр. Причём его разожгли в ложбинке, это чтобы огонь не был виден в ночи из далека. Всё же здесь было порубежье. Вечером, перед сном поела с аппетитом, горячей каши с мясом. Выпила горячего взвара. Потом устроилась рядом с мужем, прижавшись к нему. Спала хорошо. Снов не видела и проснулась перед самой зорькой. Недалеко от нашего лагеря бил ключ. Умылась, попила холодной чистой воды. Вкусно. Есть опять не хотелось, тошнота была, но слабая. Завтракать опять не стала. На удивлённый взгляд Ивана, сказала, что не хочу. Попила вновь горячего взвара. После, быстро собравшись, выдвинулись к реке.

— Вот, дочка, Дон. — Указал мне дядька Евсей. Я смотрела на реку. Узковат что-то Дон-батюшка. Хотя о чём я? Дон ещё мал, ему ещё только стоит стать больше и шире.

— Дядька, а здесь уже земли Вяземских?

— Нет. Спускаемся ниже по Дону. Ближе к Красной Мече.

— Красная Меча, приток Дона?

— Да.

Стали двигаться вдоль реки. Иногда отклонялись от реки. Лес сменялся довольно большими лугами, перелесками. Небольшими рощами. Красиво здесь было. Но вот пусто. Людей почти нет. И всё проклятый Муравский шлях, по которому ходили татары и ногаи в набеги на Русь. Неожиданно, на другом берегу реки заметили конных. Мы остановились. Всматривались. Конных было примерно с полсотни.

— Ногаи! — Сказал один из людей Квашнина.

— Точно ногаи? — Спросила его.

— Точно. Я этих ни с кем не спутаю. Странно, что они тут делают? Время явно не для набега. Скоро снег пойдёт. А полусотней и даже сотней они сюда не ходят.

Ногаи помаячили ещё некоторое время и потом куда-то свалили.

— Не нравится мне это. — Сказал старший над государевыми воинами сотник Кобыла. — Ногаи и правда не ходят на Русь сотней или полусотней. Их явно больше, вот только где остальные?

— Ладно, что стоим? Кого ждём? Поехали. — Отдала команду. Две мои сотни двинулись дальше, смещаясь ниже по течению. Дон становился всё шире. Ближе к вечеру вышли на один из притоков Дона. Речушка была не широкая метра три. Но я заметила, что берега у неё были топкие. Это значит ни конные, ни пешие не пройдут сразу. Завязнут.

— Дядька, а здесь земли Вяземских? — Спросила его. Он достал карту. Рисованную. Стал сверяться. Потом спросил одного из местных:

— До Красной мечи далеко?

— Нет. Рядом. До темна успеем.

— Тогда, дочка, это земли Вяземских. — Ответил он.

— Отлично. Смотрите, какое место для крепости. С одной стороны Дон, с другой вот эта речка.

— Больше на ручей похожа. — Усмехнулся Иван.

— Да наплевать, на что она похожа. Ручей, значит ручей. Ты лучше смотри, какие берега топкие. Это о чём говорит?

— Конные не пройдут.

— Правильно, Ванечка. Ни конные, ни пешие. Завязнут. А тут как раз и возвышенность. На ней выстроим острог. Всё как на ладони будет. И Муравский шлях будем держать под наблюдением.

Я соскочила с коня. Походила по площадке, которую хотела использовать для построения опорного пункта. Возвышенность имела метров двести в ширину и триста-триста пятьдесят в длину. Очень хорошо! И лес был в доступной близости. Посмотрела на дядьку и на мужа.

— Ну как место?

— Вижу, тебе дочка понравилось? — Усмехнулся Евсей.

— Понравилось.

— Неплохое место. Согласен. Если успеем выстроить стены и поставить пушки, то закрепимся.

— А дальше у Красной Мечи ещё один. И начнём выстраивать на своём участке засечную черту. Чтобы тати степные не проходили здесь. Так и отучим их соваться сюда. Зато сами можем набегать к ним время от времени. Главное артиллерию полевую сделать, чтобы передвигаться с ней можно было быстро.

— Ну ты тоже скажешь, Саша! Как с пушками быстро передвигаться? Они же вон какие. Быстро не получится.

— Ещё как получится. Пушки надо нормальные делать, а не такие громадины.

— Царевна, ночь скоро, надо место для ночлега найти. — Обратился ко мне сотник Кобыла.

— Я поняла. Ладно, давайте выдвигаться. Место искать. Завтра продолжим. Дядька, место это на карте пометь.

Место нашли не так далеко. Углубились в лес. Опять разожгли костёр. Мужчины быстро организовали горячую похлёбку. Взвар с мёдом. Наелась от души. Тем более, мне первой давали. Пока я не попробую и не кивну, никто есть не начинал. Я сначала не обратила на это внимания, но потом спросила Евсея.

— А как ты хотела, дочка? Ты старшая. Самая высокородная. Царевна. Кто же раньше тебя есть начнёт?

Да, прикольные нравы. Пока старший по статусу не попробует и не даст добро, все находятся на низком старте, роняют слюни, но дисциплинированно ждут. Ибо наперёд батьки, в моём случае мамки, не лезут.

Утром встала, когда солнце показало свой лик из-за горизонта. Мужчины уже во всю суетились. Потянулась сладко. Рядом присел Иван.

— Проснулась, люба моя?

— Проснулась, Ванечка. Так хорошо спалось.

— Вставай. Сейчас поснедаем. Да дальше пойдём. Надеюсь, сегодня в Тулу направимся.

— Немного осталось?

— Да. Мы почти достигли рубежа наших земель.

— Хорошая земля, Ваня. Если заселить её, много пользы будет. Смотри какая! Пахаря ждёт, как созревшая невеста своего жениха.

Иван засмеялся.

— Ой Саша, умеешь ты сказать! Созревшая невеста!

— Правильно дочка сказала. — Поддержал меня Евсей. — Именно, как невеста жениха. Хорошая тут земля. Главное поганых отвадить.

Опять завтракать не стала. Да что ты будешь делать. Не хотелось. И тошнота была. Я стала вспоминать, когда у меня были красные дни? Посчитала, оказалась задержка две недели. Неужто у меня залёт??? Господи, как не хотелось именно сейчас. По весне самое движение начнётся, а тут сидеть в тереме придётся. Куда меня с животом отпустят? Никуда. Хошь не хошь, а сидеть мне в Москве пока не рожу. Мужу пока ничего говорить не стала. На всякий пожарный. А то схватит меня в охапку и сразу понесётся в Москву скачками. Хотя он ждёт. Постоянно в глаза мне заглядывает, словно спрашивает — когда, Саша? Всё верно, у Васи то, младшего его брата Ленка уже усё, непраздная. А теперь и я, похоже.

Попила взвара. Заметила, как дядька Евсей на меня внимательно смотрел. Я сделала вид, что всё хорошо. Но старый лис, похоже, догадался. Усмехнулся, глядя на меня и покачал головой. Но промолчал.

Двинулись к Красной Мече, но прошли совсем немного — напоролись на ногаев. Они нас ждали. Много, порядка пяти сотен. Нас разделяло расстояние в два полёта стрелы.

— Айно, Богдаша, достали особые стрелы. — Скомандовала я им.

— Царевна, тебе уходить надо. — Проговорил сотник Кобыла. — Мы их задержим.

— Нет. Мы их разобьём.

— Не разобьём. Их много. Сберечь тебя, это наказ Государя.

— Сотник, я поняла. Но уходить не буду. Мы их разобьём. — Окинула взглядом своё немногочисленное войско. — Чудо-богатыри, с нами бог, так кто-же против нас?! Мы их побьём! Ибо правда за нами. Мы на своей земле, а они на чужой.

Вытащила стрелу с динамитом. Айно и Богша уже наложили их на тетиву своих луков.

— Сотник, подожги факел.

— Зачем?

— Делай, что я сказала. Быстрее.

Вскоре, в руке одного из воев загорелся факел. Ногаи сдвинулись с места, начали разгоняться. Завыли.

— Ждём! — Скомандовала я. Многие воины тоже достали луки, наложили стрелы. — Ты, — посмотрела на того, у кого был факел, — ближе к нам.

— Прикрыть царевну щитами! — Скомандовал сотник. Ногаи приближались. Вот уже они в одном полёте стрелы.

— Ждать. — Опять команда. Все две мои сотни замерли. Ногаи на ходу стали метать стрелы в нас. Ратники прикрылись щитами. Расстояние — половина полёта стрелы.

— Факел. — Крикнула я. Айно с Богшей подожгли фитили. Подняли луки и выстрелили. Я тоже. Три стрелы ушли в полёт. Упали прямо в середину набегавшей ногайской орды. Земля вздыбилась. Во все стороны разнесся грохот сдвоенного взрыва. Третья стрела не взорвалась. Блин! А мы уже послали в полёт ещё три стрелы с динамитом. Что у ногаев, что у многих наших ратников, кто не видел до этого действие динамита, был шок. Но мы трое не обращали внимания. Еще залп. Теперь уже три взрыва подряд. Над полем неслись крики ужаса, конское ржание. Третий залп особыми стрелами. И вновь грохот. Падали лошади. Всадники катились кубарем. Ногаи остановились и стали разворачивать коней. Мы послали четвёртый залп. Я вложила лук в чехол, выхватила шашку. Грохот взрывов. Я подняла шашку.

— За Русь, вперед!

Все две сотни сдвинулись, начали набирать разгон. Ногаи в ужасе разбегались. Айно Эст пустил ещё одну стрелу, угодившую в убегавших ногаев. Взрыв, дикое лошадиное ржание, вновь катящиеся кубарем люди, животные. Мои две сотни набирали разгон. Неслись, нацелив рогатины и пики, последние были сделаны с моей подачи, по типу казацких пик, на врага. Сумели догнать крайних. Сшибка. Достав врага, рогатины и пики выпускали из рук. Началась сабельная рубка. Русичи уже давно с кочевниками не бились мечами. Бились саблями. Рубили в спину убегающих. По сути, это был не бой, а избиение. Бойня. Я сумела на своём коне догнать двоих. Срубила обоих. Шашка моих предков вновь обагрилась кровью. Меня постоянно пытались оттеснить от убегающих ногаев. Я даже ругаться начала. Но воям было наплевать. В конце концов бросила это дело. Развернула коня и поскакала назад. Вскоре вернулись остальные. Больше половины ногаев сумело уйти. Бросились в воду и переплыли Дон. Мы не стали их преследовать. Зато воины начали мародерство. После боя, это было святое — хабар, трофеи. Правда большинство убитых кочевников были голодранцами. Максимум, что можно было взять, это стрелы с луками, сабли, даже пусть и из плохого железа. Щиты, если стоили того. Поймали с десяток лошадей. Тоже добыча. Но были и такие, кто имел хороший доспех, как и оружие. Вот во время мародёрки и был найден один такой живым, но контуженным. Ногайский мурза, назвавшийся Курманбаем. Двое воинов поставили его на ноги, держали с двух сторон. Хороший доспех на нём был, пластинчатый. Мужчина стоял и непонимающе смотрел на нас. Глаза его блуждали. Тряс головой. С него стащили шлем, подшлемник. Она закрыл уши ладонями.

— Кто такой? — Задал пленному вопрос Иван. Но тот не ответил. Его тряхнули воины. — Мне повторить вопрос? — Иван стал выдвигать саблю из ножен.

— Ваня оставь его. Он тебя не слышит. — Сказала ему. Иван оглянулся на меня. — Контузия от взрыва. Временно оглох и потерял ориентацию. Он не понимает, что происходит. Надо подождать. — Иван кивнул.

Пригнали ещё с десяток пленных. Двое так же имели хороший доспех, остальные имели просто стеганные грязные халаты. Им всем связали руки, посадили на коней. До Красной мече мы доехали. Я осмотрела всё и нашла место для ещё одного опорного пункта, острога для начала. Евсей отметил место на карте. Задерживаться здесь больше не стали. Направились прямиком в Тулу.

До Тулы дошли за полтора дня. Всех пленный ногаев определили в местный аналог тюрьмы. Сходив в баню, отдохнув решила пообщаться с ногаями. Мне было интересно, что они там делали? Первого привели контуженного. Конечно же, доспехи с него давно сняли. Смотрела на него сидя на стуле, который мне принесли. Самого ногая поставили на колени.

— Кто ты?

— Я мурза Курманбай.

— Что делали ногаи в нашей земле, да ещё в такое неподходящее время?

— Я мангыт. — Смотрела на него непонимающе. Перевела взгляд на воеводу, который находился здесь же.

— Мангытская юрта, царевна. Ядро ногайской орды. — Пояснил Квашнин. Вновь посмотрела на пленного.

— Пусть ты мангыт, но в тоже время и ногай. Так?

— Мы не зовём себя ногаями. Правильней говорить мангыт.

— Мне всё равно, мангыт ты или ногай. Для нас вы все ногаи. Итак, Курманбай, что вы там делали? — Немного помолчала, разглядывая мурзу. — Только не надо мне рассказывать, что вы пошли в простой набег. Или я тебя отдам кату. Знаешь кто такой кат?

— Знаю.

— Тогда рассказывай.

— Мы должны были взять ханшу.

— Какую ханшу?

— Старшую ханшу.

— А есть ещё и младшая?

— Да. Но её не захватить, она в Москве. А старшая должна была появится в этом месте. Нам так сказали. За неё обещали заплатить золотом. — Он смотрел мне в глаза. Я в его. Усмехнулась. Неожиданно его глаза округлились. Он даже отшатнулся от меня.

— Что Курманбай, только сейчас понял? Похоже контузия замедлила твои мысли.

— Саша. Ханша это или жена царя или дочь царя. — Пояснил мне, стоявший рядом Иван.

— Я это поняла.

Курманбай, стоя на коленях, неожиданно поклонился, уперев лоб в пол. Так и замер.

— Кто вам обещал заплатить золотом?

— К нам приезжал мурза из Казани.

— Казанцы? — Удивился воевода. — А зачем казанцам ты, царевна?

— Не казанцам. Османам. Зашевелилась погань. Быстро же они. Самое главное откуда узнали, что именно туда я поеду, а не в другое место? — Стала рассуждать вслух. — Посмотрела на воеводу, потом перевела взгляд на сотника Кобылу. — Как-то быстро они сработали, оперативно. — Я поняла одно, в Константинополе о нас узнали. Хотя тут ничего удивительного нет. Времени с момента нашего появления прошло достаточно. Но вот так оперативно сработать за довольно короткий срок, отреагировать, что я еду на земли бояр Вяземских! Сейчас нет сотовых и радиосвязи, чтобы доложить султану и получить от него приказ. Хотя воля султана была получена на мое и Ленкино похищение. В этом я не сомневалась. Но вот как нас захватить, решал уже куратор на месте. И самое главное, откуда он получал сведения конфиденциального характера? Или из дома Вяземских, что мало вероятно. Толи из резиденции Великого Князя. А вот это уже плохо. Кто же там из шнырей-иуд окопался?

— Ты раньше видел этого мурзу?

— Нет, госпожа.

— Опознать сможешь? — Он молчал, уткнувшись в пол. — На меня смотри. — Он поднял голову. — Опознать мурзу сможешь?

— Смогу.

Я встала. Посмотрела на мужчин, которые здесь были.

— Надо срочно выдвигаться в Москву. Этого забираем с собой. Беречь его особо.

— Почему так спешно, царевна? — Задал вопрос воевода. — Может ещё отдохнёте? Люди в Тулу приходят, хотят видеть ту, кто святыни Христовы на Русь привезла.

— Прости воевода. Но надо ехать. Я сюда обязательно вернусь. И спасибо тебе, Егор Тимофеевич, за хлеб, за соль. Не держи на меня обиду.

— Господь с тобой, царевна Александра. Какая обида может быть? Приезжай, всегда ждать будем. Да, ещё, Бориска ждёт тебя. Ты же говорила, чтобы позвать его, да сама уехала тогда на зорьке. Он не застал тебя. Сейчас то примешь его, али гнать в шею?

— Не надо гнать. Приму. Пойдёмте.

Бориска, как его здесь звали, оказался мужчиной около 30. Сколько ему на самом деле, он и сам не знал. Сказал, что сирота. Воспитывался при храме. Потом попал сначала в обслугу в Кремле, а там уже в ученики к Якову Литейщику. Он смотрел на меня так, словно ожидал какого-то чуда. Я пригласила его присесть на лавку.

— Как можно, царевна, мне сидеть в твоём присутствии? Никак нельзя.

— Присаживайся. Не перечь мне. — Борис сел. В руках мял свою шапку. — скажи, Борис, ты лил пушки уже?

— С учителем лил, царевна.

— А сам?

— Нет. Мне никто не доверяет. Я сюда пришёл в надежде, что смогу лить пушки и колокола. Да только никто меня не воспринимает как мастера.

Я смотрела на него. Он был плохо одет. В каком-то дранье. Худой, что говорило о том, что он часто голодает.

— Борис, а если я закажу тебе пушки. Для начала две штуки. Справишься?

— Справлюсь, матушка-царевна. Пусть тогда мне место выделят, где я лить буду. Я сам печь сложу, ты не сумлевайся. Я умею. Яков учил меня. И металл мне нужен.

— А из чего лил?

— С учителем из меди, из бронзы.

— А из стали сможешь?

— Из стали?

— Да.

— Но…

Я усмехнулась.

— Ладно. Не забивай голову. Об этом мы поговорим позже.

— О чём, царевна.

— О создании настоящей оружейной стали. Из которой и будем делать пушки. А сейчас, для начала оденешься нормально. Нормально отъешься, а то худой такой, кожа да кости. Один страх божий. — Оглянулась, ища Никифора. Он у меня стал не только хранителем короны, но и своего рода казначеем. Таскал с собой, так называемую мою походную казну. — Никиша, подойди. Дай кошель. — Гвардеец молча достал из носимой на плече сумы кожаный кошель. Я забрала у парня деньги и сунула их в руки Бориса. Он смотрел на кошель потрясённо. — Здесь пять десятков серебряных флоринов. Для начала тебе хватит. Воеводу я попрошу выделить тебе землю под литейную мастерскую. Начинай работать. И пушки не простые. Лить их будешь из бронзы. Деньги тебе пришлют ещё, позже. Если не хватит этих, я договорюсь с воеводой, он тебе даст. Я с ним сама рассчитаюсь. Тебе всё понятно?

— Всё понятно.

— Смотри, Борис. Не разочаруй меня.

— Не разочарую, благодетельница. — Он бухнулся на колени.

— Встань, Борис. Иди лучше сюда. Я сейчас объясню тебе, какие пушки мне нужны.

Потом объясняла Борису что я хочу. Рисовала ему чертёж. Рассказала особенности зарядной каморы «единорога». Нарисовала пушку в разрезе. Указала размеры. Так же нарисовала чертёж лафета. Я видела, как лихорадочно загорелись глаза Бориса, когда он смотрел на чертёж. Наблюдала за ним. Он слегка касался чертежей кончиками пальцев. Потом поднял взгляд на меня.

— Как всё понятно начертано, царевна. Никогда не видел такого. Это нельзя никому показывать. Иначе пушку могут сделать другие.

— Могут. Поэтому чертежи будут храниться у воеводы. А теперь иди.

С воеводой я обо всём договорилась. Наконец мы выехали в Москву. До неё дошли почти за два дня. На исходе второго зашли в город. Успели до размещения так называемых рогаток. Хотя сумерки уже давно опустились на город и даже зажглись первые звезды.

— Куда мурзу, царевна? — Спросил меня государев сотник.

— Мурзу я заберу с собой. — А ты сообщи Государю, что я хочу с ним завтра встретиться. Это очень важно.

— Я всё сделаю.

Подворье бояр Вяземских заполнялось вооруженными конными ратниками. На крыльцо вышел сам боярин.

— Иван, Александра!! Евсей. Ну наконец-то.

— Здравствуй, батюшка. — Поприветствовал Иван отца, спрыгнув с коня и отдав его конюхам. Мы тоже с Евсеем поприветствовали боярина. Увидев пленника, боярин вопросительно посмотрел на Евсея.

— Это кто?

— Полонённый. — Коротко ответил Евсей. Мурзу, двое воев, потащили в поруб.

— Пойдём те батюшка. Это разговор не для посторонних ушей. — Сказала свёкру. Мы прошли в трапезную. Сели за стол — я, Иван, Фёдор Мстиславович и Евсей.

— Что случилось? — Спросил боярин.

— Батюшка, Фёдор Мстиславович, либо у нас тут в тереме, либо у Государя в Кремле гнездится измена. — Сказала я. До этого я никому ничего подобного не говорила. Даже Евсею и мужу, после допроса ногайского мурзы.

— Саша, почему ты так решила? — Спросил удивлённо Иван.

— Да, объясни, дочка. — Поддержал моего мужа дядька.

— Поясняю. Вы слышали, что сказал мурза Курманбай в Туле, при его допросе?

— Слышали. Мы же там все находились. — Кивнул Евсей.

— Слишком быстро они среагировали на то, что я должна была приехать на земли, дарованные Вяземским. То, что все посольства занимаются сбором сведений о той стране, в которой они находятся, это не секрет. Наши, русские посольства занимаются тем же самым. Здесь ничего такого нет. И в данном случае, казанцы, у которых есть посольство в Москве так же этим занимаются. Дело в другом. Учитывая, что они очень быстро послали к ногаям своего представителя, в данном случае какого-то мурзу, с предложением напасть и захватить меня, говорит о том, что у них есть человек, который сообщает им сведения конфиденциального характера, то есть секретные, которые не подлежат широкой огласке. О том, что я собираюсь ехать на пограничье, знали вы все, Василий, Елена и матушка Евпраския Гордеевна. О том, что мы ушли к Дону остальные узнали в день нашего отъезда. Так же, о том, что я хочу съездить на пограничье знал Государь. Я с ним говорила об этом. Он дозволил. Теперь вопрос, как могли казанцы так быстро отреагировать, что успели послать гонца к ногаям, а возможно и не только к ним к одним? И когда мы прибыли, нас они уже ждали. Подозревать кого-то из вас, что вы хотели меня отдать ногаям, а я уверена, что от ногаев меня переправили бы в Константинополь, так как за всем этим однозначно стоят османы, я не могу. Так как не верю, что кто-то из вас на это способен.

Сказав это замолчала. Все смотрели на меня шокировано.

— Ты что такое говоришь, Саша? — Воскликнул Иван. — Да как такое могло тебе прийти в голову?

— И правда, дочка, подозревать нас в таком непотребстве. — Произнёс свёкр.

— Вот я и говорю, что не могу вас в этом подозревать. Ибо мы семья. Если не кто-то из вас, значит кто-то из слуг, которые могли такое как-то услышать. Такое возможно?

— Нет. Здесь все люди проверенные. — Покачал отрицательно головой Евсей.

— Дядька, может кого купили, пообещав золота или серебра. Надо проверить все ли слуги и боевые холопы на месте. Проверить всех, особенно тех, кто вхож в терем и покои. Но я почему то тоже сомневаюсь. Но проверить нужно.

— Проверим, дочка. — Согласился Фёдор Мстиславович.

— Батюшка, тебе же Государь поручил приказ разбойных дел?

— Совершенно верно, Александра.

— Значит завтра, Государь и тебя вызовет, на разговор. Я сказала сотнику Кобыле, чтобы он сказал Государю, что я прошу встречи.

— Понятно.

— Если казанцы это узнали не от нас, то значит от кого-то из близкого окружения Государя. А вот это уже очень опасно. Значит враг притаился возле Великого Князя.

— Господи, спаси и помилуй. — Все мужчины перекрестились. В трапезную зашёл Василий.

— Иван, дядька! Саша. Вы уже приехали?!

— Закрой дверь и сядь. — Велел сыну боярин. Василий сел на лавку и замолчал.

— Дочка, ты уверена в этом? Это очень серьёзное обвинение.

— Батюшка, а как иначе объяснить, что ногаи ждали нас? Я думаю, что казанцы узнали об этом в тот же день, как я была у Государя, или крайний срок, на следующий. Это позволило им отправить гонца или гонцов к ногаям и к другим татарским родам. У меня есть ногайский мурза. Он может опознать того казанца, который приезжал к ним и говорил о моём пленении. Надо проверить будет казанское посольство. Узнать, не уезжал ли кто из посольских, накануне нашего отъезда.

Фёдор Мстиславович постучал в задумчивости пальцами по столу.

— Я тебя понял, дочка. Думаю, завтра государь даст на это добро. А если подтвердится, тогда… Даже не знаю. Тронем их посольство, они убьют наших посольских.

— Трогать не надо. Нужно иметь свои глаза и уши у них. Сам посол и его свита нам не интересна. Интересен тот, кто с ними связывается. То есть, их агент при дворе Государя.

— Агент?

— Человек собирающий и передающий сведения противоположной стороне.

— Понятно.

— Батюшка, теперь это станет по должности и твоим делом. Выявлять иуд и изменников, чужих посылов и воров. — Тогда на Руси под словом вор, понимались именно государственные преступники, умышляющие против царской власти.

— Я это знаю, дочка.

— Мурзу Курманбая беречь. Пусть его вымоют в бане, переоденут, хорошо кормят и поят. И постоянно охраняют. Он может помочь. Найдём того мурзу казанского, который приезжал к ним, узнаем, кто предатель.

— Я понял. Сейчас распоряжусь.

— Мужи, ты супруг мой, ты Василий, ты дядька Евсей и ты батюшка, о том, о чём мы здесь говорили больше никто не должен знать.

— Это и так понятно, дочка. — Ответил Евсей.

Наконец то я добралась до постели. Перед этим быстро сполоснулась, переоделась в чистое и попав в постель, моментально уснула. Даже не почувствовала, как пришёл и лёг спать Иван.

Проснулась, когда солнышко уже встало. Вернее, меня разбудила Елена, забравшаяся ко мне в постель.

— Саня! — Обняла меня и прижалась. Тоже её обняла.

— Лен, ты чего?

— Я так по тебе соскучилась.

— Меня не было несколько дней.

— Всё равно. Когда знаю, что ты рядом, я спокойна. Знаю, что могу к тебе прибежать в любой момент. Пожаловаться на что-нибудь. И пусть ты иногда нудная бываешь, что просто кошмар и даже порола меня по жопе, но всё равно, никого роднее у меня нет.

— А Вася?

— Вася муж. Это другое. Слушай, тут говорят вы там с татарами схлестнулись? Что, правда?

— Правда. Это ногаи были.

— А есть разница?

— Для нас никакой, хрен редьки не слаще.

— Сань, — Елена уселась на задницу, — а ты тоже саблей своей махала?

— Махала. Только много не на махала. Меня мои же отжали в сторону. Типа, не вместно, опасно и прочие дела. Зато зачётно угостили ногаев особыми стрелами с динамитом. Но это ерунда. Я там место нашла, где будем ставить крепость. А места там хорошие. Просто загляденье. Отвадим копчёных соваться туда и там можно развернуться. Тула рядом. Руды железные хорошие. Земля хорошая. И самое главное, сами себе хозяева. А ты чем занималась всё это время, горе ты моё луковое?

— Да ну тебя. Почему луковое? Нормальное.

— Горе нормальное? Такое бывает? — Мы обе засмеялись.

— Сань, короче. Я духи сделала. Представляешь? Вернее, если быть честным, то не я, а Маркус.

— Духи?

— Духи, Сань. Сейчас, подожди. — Она соскочила с постели и выбежала из нашей с Иваном горницы. Вздохнув, села на постели. Странно, Ваня не ложился что ли? Хотя нет, ложился. Я же чувствовала его. Даже ногу на него закидывала. Или мне это приснилось? Прибежала Ленка. У неё в руках была какая-то склянка плотно закрытая. Она её откупорила и сунула мне под нос. Ощутила аромат. И правда духи. Что-то они мне напоминали. Вот только что? Никак не могла вспомнить. Но аромат приятный.

Ленка смотрела на меня с явным торжеством.

— Ну как? Классно да? А то мои уже к концу подходят.

Вернула ей склянку. Елена её надёжно закупорила.

— Классно, Лен. Духи, это вообще супер. А что насчёт тротила? — Увидела как личико подружки сморщилось.

— Ну начинается. Я тут с такой радостной новостью, а ты про тротил. Ты вообще женщина или кто?

— Женщина. Вот видишь, грудь есть и всё остальное. Муж есть. А это значит я женщина.

— Ну наличие мужа, это не показатель, что ты женщина. У нас вон, вспомни, мужья были и у других мужиков, которые якобы и не мужики. Ну этих… Ну ты поняла?

— Лен, тут до такого маразма ещё не додумались. Мало того, за это и на дыбу можно угодить, как мужеложец, а это содомитский грех, за это пожалуйте к кату, а потом на эшафот. Помню какого-то английского короля в этом обвинили и казнили.

— Что правда, что ли? За то, что он голубой?

— Да. Там у них даже война произошла между королём и его женой, королевой. Королева победила и мужа почикала и его любовника, которому бубенцы сначала на эшафоте палач отсриг ножичком, а потом головёнку, которая на плечах. Вот такие дела. Это, если считать от этого времени, лет двести назад было.

— Вот что значит разъярённая женщина. Правильно всё. Раз женился исполняй супружеский долг с женой, а не каким-то ушлёпком. И вообще всех изменщиков к кату надо, на дыбу посылать.

Неожиданно почувствовала тошноту. Закрыла рот ладошкой. Елена удивлённо на меня уставилась.

— Сань, ты чего побледнела? Тошнит что ли? — Я кивнула. — И давно у тебя это?

Но я не отвечала. Старалась глубже дышать. Ещё не хватало здесь наблевать. Постепенно стало отпускать. Сглотнула полный рот слюней.

— Лен дай кувшин, вон стоит. Попью. — Она подала. Сделала пару глотков ягодного морса. Глубоко дышала.

— Давно у тебя? — Опять пристала подруга.

— Лен, у меня задержка третья неделя идёт.

— Уууу. Да ты попалась, Саня! Точно говорю. — Елена усмехнулась. — Ваня знает?

— Нет. Я ещё никому не говорила. Да понимаю я всё. Рано слишком.

— Почему это?

— По весне туда ехать нужно будет. Строить крепость, понимаешь? Мне пушки лить начнут скоро. А я с животом буду. Кто меня туда отпустит? Никто.

— Да ладно. Я же беременная. И ничего. Вон как Вяземские радуются.

— Всё вроде отпустило, хотя не фонтан. Мне сегодня к Великому Князю ехать. Не дай бог там мутить начнёт.

— А зачем тебе к нему?

— Надо, переговорить с ним. Лен, за нами охота началась. Поэтому с подворья Вяземских ни ногой. Если будешь выезжать, то только при очень серьёзной охране. Поняла?

— Да поняла я. Ты думаешь меня куда-то отпускают? Шиш с маслом. Чуть ли не полк регулярной армии со мной идёт. Какой-то ужас сплошной.

— Дорогая, поверь, это меры безопасности. Давай, дорогая одеваться. Я платье буду надевать.

— Платье?

— Платье.

— А мне, что, тоже?

— Тебе нет. Надевай повседневку.

— Слава богу.

Появился Иван. Посмотрел на меня вопросительно, когда увидел, что я с помощью Елены и сенной девушки надеваю платье.

— Саша? Ты куда-то собралась? Господи, не успели вернуться, как ты опять куда-то поскакала. Неугомонная.

— Не куда-то, Ванечка. А к Государю. Сейчас гонец примчится. Вот увидишь.

Иван быстро ушёл. Ленка посмотрела на меня.

— Чего не сказала ему?

— Вернусь скажу.

Оделась так же, как и одевалась на официальный приём, тогда, когда первый раз увидела Великого Князя. Надела часы, диадему, перстень. Лена поработала над моим лицом, используя свою косметичку. Подвела губы.

— Ну вот, красотка какая.

В горницу заглянула девушка из прислуги.

— Царевна Александра, боярин Фёдор Мстиславович зовёт. Там гонец от Государя прискакал.

— Ну вот, я же говорила. — Выдохнула я, вставая.

Иван, прежде чем я вышла на крыльцо, накинул мне на плечи шубу. Меня ждал крытый возок. Надо срочно заниматься каретами. А то это не дело. Сопровождало меня два десятка конных. Так же со мной в возке поехал и старший Вяземский. В Кремле нас уже ждали. Иван и остальной конвой остался возле Грановитой палаты. Их дальше не пустили. Мы с Фёдором Мстиславовичем, в сопровождении какого-то служивого дворянина прошли в покои Государя. Перед дверьми боярина остановили.

— Сейчас только царевна. — Сказал знакомый мне уже Фёдор, боярин из близкого окружения Василия Третьего. — Жди здесь, Фёдор Мстиславович.

Я зашла. Василий сидел за столом со свитками и картой. Посмотрел на меня. Я сделала реверанс, то есть поклон и с приседанием, чуть приподняв подол платья. Князь встал со стула. Подошёл ко мне. Я всё так же смотрела в пол.

— Здравствуй, Александра.

Я выпрямилась, посмотрела ему в глаза.

— Доброго здравия, Великий Государь.

— Оставь это. Просто государь. Ну как? Я же говорил. На татар наскочили?

— На ногаев.

— Хрен редьки не слаще.

Василия был в кафтане, штаны, сапоги. Кафтан расстёгнут. Под ним батистовая рубаха.

— Это не мы на них наскочили, Государь. Это они нас ждали.

— Знаю. Кобыла мне всё обсказал. Проходи, садись. — Он подождал пока я сяду на стул с высокой спинкой около стола. Потом сел сам на своё место. — Говори.

— Нас ждали. Меня должны были захватить и передать представителю Казани.

— Ты успела насолить казанцам? Когда?

— Я не имела с ними дел вообще. Но я не думаю, что зачем-то понадобилась именно хану Казани. Заказ был сделан на моё пленение османами. Я в этом уверена. Они так же знают, что по мимо меня есть ещё и Елена. Но её пока трудно достать. Она находится в Москве и под постоянной охраной. Это всё сказал мне ногайский мурза Курманбай.

— Где он?

— Государь, скажи, нас могут слышать? — Понизив голос спросила Василия.

— Что ты имеешь в виду?

— Нас могут подслушивать? Сейчас и здесь?

— Никто на это не осмелится.

— Тогда почему казанцы так быстро узнали куда именно и когда я выезжаю? — Так же тихо проговорила я. — Гонец от казанского посольства покинул Москву на кануне моего отъезда. Возможно, в тот же день, после нашего с тобой разговора, когда ты, Государь, дал мне своё позволение на поездку в земли, дарованные тобой Вяземским. Скажи, ты когда велел сотнику Кобыле сопровождать меня? В этот же день, после нашего разговора или позже?

— Позже. На следующий день.

— Да. Он приезжал к нам. Надо выяснить, но очень аккуратно, покидал ли кто посольство Казани за день или за два до моего отъезда. Так что давай говорить тихо. На тот случай, если нас слышат.

— Хорошо, давай говорить тихо. Мне что, повелеть имать посольство казанского хана?

— Ни в коем случае. То, что все посольства занимаются сбором сведений о стране, в которой пребывают, это известно всем. Твои посольства делают тоже самое, так ведь?

— Конечно.

— Поэтому смысла трогать казанцев нет. Тем более, у них наше посольство. Нужно выяснить, кто сообщает казанцам обо всём, что происходит в Кремле. Особенно какие и с кем ты ведёшь переговоры. Если гонец покинул Москву в тот же день, после нашего с тобой разговора, значит сотник Кобыла и его люди здесь ни при чём.

— За сотника я ручаюсь. Он предан мне, как пёс.

— А за его людей ручаешься? Но может и не сотник. Поэтому я и спрашиваю тебя, нас могут тут подслушивать? Это очень важно, Государь. Враг притаился рядом с тобой. Очень близко.

Я встала со стула и бесшумно ступая, подошла к двери. Резко её распахнула. Никого, кроме охраны и сидящего на лавке Фёдора, ближника Василия. Глупо было бы думать, что слухач стоит и подслушивает у двери. Закрыв дверь, вернулась назад. Великий Князь заинтересованно смотрел на меня.

— Надо проверить, есть ли смежные помещения с этой комнатой. Такие, в которых хорошо слышно, а может быть и видно, через замаскированные отверстия всё то, что здесь происходит. Необходимо установить скрытое наблюдение за казанским посольством, а так же вообще за всеми посольствами, которые есть в Москве. Знать с кем встречаются посольские из твоих подданных. Государь, это элементарные правила государственной безопасности в плане контрразведки.

— Контрразведка. Что это?

— Контрразведка, это выявление подсылов, иностранных шпионов, предателей среди твоих подданных, кто куплен или ещё как-то заинтересован в службе на иноземного государя. Контрразведка не занимается получением государственных или военных секретом твоих соседей или иноземных враждебных государств. Контрразведка занимается охраной твоих тайн и секретов. Вот у тебя есть приказ разбойных дел.

— Который я отдал твоему свёкру, боярину Вяземскому?!

— Совершенно верно. Вот как раз этот приказ и может стать основой для создания государевой службы безопасности.

— Ты сейчас хлопочешь за отца своего мужа?

— Нет, Государь. Я сейчас хлопочу за сохранение твоих интересов. Мне без разницы, кто будет руководить приказом разбойных дел. Для меня главное, чтобы этот человек был мастером своего дела, или как ещё говорят — профессионалом.

— А боярин Вяземский справится?

— Я не знаю, Государь. Сам посмотришь. Если он сумеет поймать предателя, значит справится. — Мы разговаривали с Московским правителем склонив головы друг к другу, через стол. Для этого мне пришлось встать и облокотиться на стол. Разговаривая, видела, какие иногда взгляды он бросал на мою грудь, пусть и скрытую тканью, но обнажённую шею, на мои губы. Так, главное не переборщить. А то Великий Князь мужчина властный. Вопьётся в мои уста. Завалит на стол и подол задерёт. И ничего не сделаешь. Он хозяин здесь. Но стоит отдать должное Василию, он ничего такого не предпринимал. Даже не старался дотронуться до меня. Хотя от меня ещё и очень вкусно и соблазнительно пахло, новомодными духами.

Вот Василий откинулся на спинку своего стула. Смотрел на меня ещё более заинтересованно.

— Что, Государь?

— На едине можешь звать меня просто Василий.

— Как такое можно? Не вместно мне так обращаться к тебе.

— Здесь я решаю, что вместно, а что нет. Понятно, Александра?

— Понятно. Воля твоя. — Так, это что такое происходит?

— Вот именно, моя воля. Удивляюсь я тебе, Александра.

— Чему именно?

— Ты ничего для себя не просишь.

— Почему не прошу? Прошу. Попросила же.

— Что попросила?

— Пушки.

Василий смотрел на меня некоторое время, широко раскрыв глаза, потом засмеялся.

— Пушки она попросила! Это же надо. У меня другое просят. Землицы в кормление, места в моей свите, местничество. А ты пушки попросила! Причём за свой счёт. Вон, даже за свёкра своего не просишь, а говоришь, пусть найдёт вора. Если найдёт, значит достоин.

— Для меня главное, чтобы человек находился на своём месте. Что бы знал своё дело. А кто он, это мне без разницы. От этого только польза делу будет. Для тебя и для твоей державы. Это главное. Остальное приходящее и уходящее.

— Хорошо. — Василий крикнул в дверь. — Фёдор! — Дверь открылась, заглянул уже известный боярин. — Вяземского позови. — Фёдор исчез. Вскоре в комнату зашёл Вяземский-старший. — Проходи Фёдор Мстиславович. Садись.

Вяземский был в шубе, в руках держал высокую бобровую шапку, своего рода символ думского боярина.

— Значит так, — начал Великий Князь, — Александра тебе всё обскажет, что нужно делать. Если справишься, то я новый приказ объявлю. Как ты его назвала, Александра?

— Служба государевой безопасности.

— Слышал?

— Слышал, Государь.

— Тебя назначу ответственным за него. Большая власть тебе будет дана, боярин. В эту службу войдёт и твой нынешний приказ. Не справишься, без места оставлю. И в Думе больше сидеть не будешь.

Фёдор Мстиславович, судорожно вытер платочком лоб.

— Понял я, Государь. Не изволь сомневаться. Сделаю всё, что надо.

— Вот и славно. А сейчас идите.

Вяземский-старший и я покинули апартаменты Московского владетеля. Выйдя из Грановитой палаты, я облегчённо выдохнула.

— Дочка, о чём Государь говорил?

— О деле, батюшка. Новую службу будем делать. И ты, Фёдор Мстиславович, станешь её главой. А это на самом деле, большая власть. Дано тебе будет многое, но и спрашиваться с тебя будет так же строго. Справишься ли, батюшка?

— А куда я денусь? Слышала, что Великий Государь сказал? Без места меня оставит.

— Тогда дома поговорим.

Иван и конвой молчали, непонимающе глядя на боярина и меня. Но мы ничего говорить не стали. Не то это место. Вернулись домой.

Сели вчетвером в горнице у старшего Вяземского — я, Фёдор Мстиславович, дядька Евсей и Иван.

— Ну давай дочка обсказывай, как велел Государь.

— Ранее я уже говорила вам, что либо у нас, либо в Кремле есть подсыл казанцев, либо кто-то, кто продался им. Он сообщает им сведения. Перед тобой, батюшка задача, как этого вора найти.

— И как?

— Для начала надо исключить сотника Кобылу и его людей.

— Как это исключить?

— Необходимо узнать, уезжал ли кто из казанцев из Москвы накануне нашего отъезда на Дон. Если уезжал, то когда? У нас есть Курманбай. Он знает казанского мурзу. Надо будет в крытой повозке посадить его, либо в доме, стоящем напротив дома, где находится посольство Казани. Пусть смотрит на всех, кто выходит и заходит в этот дом. Как только опознает мурзу, взять его под наблюдение. Это первое…

— Зачем брать, как ты говоришь, дочка, под наблюдение? Имать его и к кату. У меня в приказе хорошие каты, всё расскажет. — Удивлённо сказал Фёдор Мстиславович.

— Ни в коем случае. Этот мурза может не знать, кто информатор.

— Какой инф… Ифонматор?

— Информатор, то есть тот, кто и сообщает им обо всём, что происходит в Кремле. Он может быть просто гонцом. Нужно наладить наблюдение за посольством. В идеале организовать наблюдение за всеми посольствами. Но сейчас нас интересует непосредственно посольство Казани и Астраханское. Это посольство тоже не нужно сбрасывать со счетом. Но наблюдение нужно сделать так, чтобы никто ничего не понял и в первую очередь сами посольские. Батюшка, о том, что начата охота за вором, никто не знает, кроме нас и Государя. Поэтому никто не должен догадаться. Даже те, кто будет делать работу. Фёдор Мстиславович, у тебя есть надёжные люди?

— Есть.

— Пусть они займутся наблюдением. Возьмут с собой ногайского мурзу. Хорошо бы внедрить к ним своего агента.

— Что сделать?

— Хорошо бы завербовать кого-то, из числа посольских. Купить или ещё как-то привязать к себе. Вот этот человек и будет агентом. Это очень важно, вербовка и создание целой сети своих агентов и информаторов. Пусть твои люди, Фёдор Мстиславович, изображают из себя калек, убогих, нищих, просящих милостыню на паперти. Завербовать настоящих нищих. Эти много что видят и много что слышат. — Я смотрела на свёкра. — Надо найти вора. Обязательно. И ещё, Фёдор Мстиславович. В таких больших домах, постройках как Грановитая палата, обязательно делают воздуховодные ходы для вентиляции. А их можно использовать как слуховые, чтобы подслушивать. Нужно очень тщательно, опять же, не привлекая внимания, осмотреть все имеющиеся помещения, которые примыкают к апартаментам Государя. Может где какую тайную комнату найдут или место укромное, где будет хорошо слышно о том, что говорит Государь у себя с кем-либо. Понимаешь, батюшка?

— Если такое место есть, тогда вором-послухом может быть кто угодно. Даже челядь.

— Всё верно. Если такое место найдётся, никому не говорить и держать это место под наблюдением. Вор сам туда придёт. Или я его спровоцирую на прослушку.

— Как?

— Я придумаю как. Главное найти.

— Я всё понял, дочка. Будем думать. Евсей, ты теперь тоже в приказе числишься. Так что думать вместе будем. Задала нам доча задачу. Иван, ты тоже.

— Что?

— В приказе в моём числишься. И не возражай. От этого многое для нашего рода зависит. Государь оказал нам честь и доверие. Мы должны его оправдать.

— Тогда я пойду, батюшка. — Сказала я, вставая.

— Куда? — Одновременно спросили свёкр и Иван.

— Пойду давать новую вводную своим палатинам. Пора им поработать нищими, убогими и калеками. — Усмехнулась я.

— Ты их заставишь на паперте сидеть? — Спросил Иван.

— Заставлю. Мои палатины должны уметь всё. Не только саблей махать, но и лисами оборачиваться. Личину свою менять. Надо и в девку превратятся.

— Как это в девку, Саша? Ты что мужей оскопишь что ли?

— Зачем оскоплять? Просто сменят личину, прикинуться девицами красными.

— Хотел бы я посмотреть, как твой Никифор деву изображать будет. — Засмеялся Иван. Старший боярин и Евсей его поддержали. Я тоже усмехнулась.

— А вот и посмотрим, Ваня. Сумеет Никиша девку из себя изобразить или нет.

Я прошла в бывший амбар. Незадолго до этого, выпросила у папан этот бревенчатый сарай. Убрали там все, какие имелись перегородки. Сделали раздевалку. Настелили пол из толстых плах. Сейчас там клали печь. Девушки из прислуги шили из полотна маты, которые должны были быть набиты сеном. Я планировала там установить спортивные снаряды, типа колец, турники, боксёрские груши. Никто ничего не понимал, но мне на это было наплевать. Я сказала делать, мне делали. Вызвала туда своих палатинов. Они выстроились в шеренгу. Всё шестеро.

— Равняйсь… Смирно! — Бойцы замерли, как статуи, вытянувшись по струнке. Это я уже в них сумела надрессировать. — Вольно. Значит так, чудо-богатыри! Теперь у вас будет новая задача и обучение. При этом не прекращаем заниматься совершенствованием себя, любимых, в рукопашном бое и во владении всеми видами оружия. Новая задача для вас всех. Уметь перевоплощаться. Что это значит? Если я говорю, Богдаша сегодня ты будешь нищим, ты одеваешься в лохмотья и идёшь, просишь милостыню на паперте. И просишь очень убедительно, так как в качестве доказательства должен принести и показать мне эту милостыню. А в качестве проверяющего, пойдёт кто-то из вас, чтобы посмотреть, как Богдаша справляется с заданием.

— Царевна! А почему я обязательно нищий? Может Степа лучше справится?

— А почему это я? Ты чего, Богдан?

— Молчать! Значит так, вы двое, после вводной, отжимания, 50 раз каждый! А потом двор мести. Понятно?

— Так точно! — Рявкнули оба встав по стойке смирно.

— Если скажу изображать убогого, без руки или ноги, одноглазого, значит будете изображать. Скажу стать купчиной. Будете купчиной, настоящим купцом. Чтобы удачно товар продать могли и удачно купить другой. Скажу изображать польского пана или немецкого барона, значит будете изображать. Скажу быть монахами, будете монахами. И даже если скажу, что ты, например Никиша, будешь сегодня девицей, значит станешь девицей, да ещё такой, которая глазками стреляет на красивых хлопцев и они от счастья слюной исходят. И должны исходить. А кому не нравится, так я не держу. Запомните, мои палатины могут всё. Нет ничего такого, чего они не смогут.

Я замолчала. Шестеро гвардейцев тоже молчали, глядя на меня потрясённо. Никифор нервно сглотнул. Смотрел на меня умоляющими глазами, но молчал.

— Ты чего испугался, Никиша?

— Хозяйка, да как же я девкой то буду? Это что, меня оскопят?

— Почему оскопят?

— Так муж я, не девка.

— А я не требую, чтобы ты стал девушкой в прямом смысле этого слова.

— А как же тогда?

— Наденешь сарафан. Грудь тебе помогут набить, тряпьём каким-нибудь. Парик сделаем, платок, кокошник. Шубку. Личико накрасим, румянами щеки натрём, глазки подведём. Поверь, это не самое главное, гораздо главнее, это как ты будешь ходить. Какие жесты женские творить, как смотреть, улыбаться. Вот что главное. Поэтому смотрите, как девы да жёнки ходят, как ведут себя. Как улыбаются. Всё должны замечать. И это не только тебя касается, но и остальных. Первый ваш выход, я планирую через седмицу. Поэтому у вас есть время подготовится. Поэтому, каждому даю задание. Айно Эст, будешь изображать немецкого мелкого дворянина. Понятно?

— Понятно, хозяйка.

— Степа, ты изображаешь калеку убогого. Милостыню будешь просить у какой-нибудь церкви. Церковь сам выбери. Богдан, ты изображаешь юродивого. Где его будешь изображать, так же сам выбирай. Бажен, изображаешь молодого повесу, сынка богатого купчины. Никиша, ты, молодку изображаешь мужнюю. На рынок пойдёшь в сопровождении Ильи. Он мужа твоего будет играть. И не дай бог кто вас раскроет. Понятно?

— Так точно! — Рявкнули парни. Никиша совсем приуныл. Я подошла к нему и погладила его по плечу. — Ты чего загрустил, Никифор? Поверь, через это все пройдут. И Илья, и Бажен, и Айно, И Богдан со Степаном. Все без исключения. Елена будет учить вас гримироваться. Я тоже. Так же будем учиться ходить, покачивая бёдрами, как ходят девы и жёнки молодые. Будем учиться перевоплащаться. Это великое искусство. А сейчас взяли нагинаты. Разбились по парам и начинаем работать.

Нагинаты были учебными, то есть ими убить можно было бы, если со всей одури треснуть по макушке и проломить череп.

Занималась с парнями до вечера. Совсем их бедных загоняла. Вечером дала отбой. Сама прошла в терем. Уже будучи в нашей с Иваном светлице, раздевшись и в одной рубашке, сидела на кровати. Рядом сел Иван. Был он хмурый.

— Ванечка, ты чего такой?

— Почему Государь тебя постоянно вызывает? А Елену нет.

— В Елене нужды нет. А с Государём мы разговаривали о новом приказе, вернее о новой службе. И о врагах. Вань, ты меня ревнуешь? — Погладила его по щеке. — Не глупи. Я тебе хотела сказать одну новость. Надеюсь, она для тебя радостная. Вань, я непраздна.

Иван замер. Смотрел на меня.

— Повтори, что ты сказала?

— Непраздна я. Беременная. Дитё будет у нас. Так что станешь ты отцом. Ты рад?

Он подскочил, забегал по светлице. На какое-то время остановился, бросился ко мне, подхватил на руки. Стал целовать.

— Саша моя! Спасибо тебе.

— Отпусти меня нежно. Чего схватил? — Попросила его, улыбаясь. Он опустил меня на пол.

— Саш, ты правда непраздна? Уверена?

— Уверена.

— Саш, надо сказать родителям. Они обрадуются.

— Что, прямо сейчас?

— Конечно сейчас. Я быстро. — Он накинул кафтан, сунул ноги в тапочки с загнутыми по восточному носками и выбежал из горницы. Ну вот, понеслась душа в рай.