Артефактор. Книга 6. Роза ветров

Глава 10

— У вас, ваше сиятельство, руки созданы для чего-то более великого, — заявил раскрасневшийся Овражский.

Так закончился мой следующий день. И это, увы, не было похвалой. А вежливой формой обозначения, откуда у меня растут эти самые руки.

Но начиналось всё прекрасно.

Всю ночь мне снились великолепные изваяния, но уже без странной компании купца. Отменно позавтракав с утра и восполнив прошлый тяжелый день, я отправился к заливу, в мастерскую.

Солнечная погода дарила чудесное настроение и уверенность. Залив сиял, дул теплый приятный ветерок и обучение моё началось на открытом воздухе, среди сосен и звуков леса.

Максим Леонидович выдал мне рабочий кожаный фартук и разложил инструменты, от вида и количества которых разбегались глаза. Узнал я менее половины из них.

— Вот наш главный инструмент, — мастер вытянул вперед руки, покрутил ими, а затем постучал себя пальцем по виску: — И тут тоже. Сначала форму нужно увидеть. И хорошенько так разглядеть, во всех деталях.

Ну с этим у меня проблем не было. С моим воображением деталей могло стать даже слишком много.

— Затем, — рассудительно продолжал Овражский, — зарисовать. Вот вы же, артефакторы, рисуете чертежи? — он дождался моего кивка и тоже довольно кивнул. — Вот и у нас похоже. Когда рисуешь, ты словно уже отсекаешь от камня лишнее. Рисунок помогает понять, как начать работу.

На этом моменте я задумался. Одно дело чертежи и схемы, другое — что-то художественное. Но наставление мастера я принял. Рисовать, так рисовать.

— В соответствии с рисунком необходимо слепить из глины модель в меньшем масштабе. Ну или таком же, если задуманная вами статуя небольшая. На модели отработать детали.

Я снова покивал, немного повеселев. Лепить — это гораздо проще. Да и глядя на объект, возможно станет легче и с высечением.

— Потом нужно познакомиться с материалом, — он указал на глыбу, стоящую перед нами, подошел и положил руки на неё. — Ощутить его всей своей сутью. Своим даром, то есть.

Овражский на этих словах нахмурился и почесал затылок:

— Ну…

— Не переживайте, — я достал из кармана накопитель и потряс им. — С этим этапом я справлюсь.

— Вот и славно, — обрадовался мужчина. — Так вот, у камня, как и у человека, есть свой источник. Сердце камня, мы так это называем. К нему и нужно обратиться, услышать его ритм.

Как же поэтично… Я тоже прикоснулся к мрамору. И правда, сила пульсировала внутри, словно сердце. Не знаю, как с другими материалами, но из моей шахты точно отзывался мне.

— С камнем нужно поговорить. Передать свои намерения, сказать что за форму увидел.

— Я…

— Необязательно вслух, — остановил меня мастер, прикрыл глаза и зашевелил губами, что-то беззвучно говоря глыбе.

— Будь голубем, — прошептал я, тоже на всякий случай закрыв глаза.

Овражский закашлялся, но ничего не сказал по поводу моей ёмкой беседы с камнем. Пожалуй, именно тогда он засомневался в первый раз.

— И вот после всего этого уже можно взяться за инструмент, — мастер открыл глаза и улыбнулся. — Начнем с простого!

Первым было уже вполне знакомое мне долото. С его помощью отсекались крупные куски. Затем Максим Леонидович засыпал меня объяснениями по поводу напильников, надфилей, наконечников, рашфилей и прочего.

В общем, опрометчиво я тогда решил обойтись одним долотом…

У Овражского уже был в наличии и рисунок, и глиняная модель. Подготовился, ожидая меня. Кто-то заказал ему статую своего почившего пса. Милейший мопс смотрел своими большими глазами с картинки.

Мастер терпеливо старался работать медленно и объяснять каждое действие. Выдержка у Максима Леонидовича была крепче любого камня.

Вместе с наблюдением за физическими действиями, отслеживал я и магические потоки. Благодаря им процесс не занимал месяцы или даже годы. Знал я и таких мастеров, одаренных иной силой, но полюбивших навечно замершую красоту скульптур.

Стихия так послушно подчинялась Овражскому, что я залюбовался. Вот уж истинное искусство. В какой-то момент мастер увлекся и забылся, и крошка полетела во все стороны, равномерным слоем покрывая всё вокруг.

— Ну вот, грубая форма готова, — он отошел в сторону и отряхнул свой фартук.

То, что он назвал «грубым» для меня выглядело законченным. Не идеальным, но безусловно прекрасным.

— Теперь ваша очередь, ваше сиятельство. Начните с рисунка, — мастер указал на писчие принадлежности и бумагу.

Очень хорошо представляя голубей, я с энтузиазмом взялся за карандаш. Но оказалось, что такие знакомые птицы не так мне и известны. Побродив по берегу в поисках живой натуры, я взял за пример чайку.

Та прямо-таки позировала, греясь на камне, так что дело пошло быстро.

Когда я принес рисунок Овражскому, тот опять почесал затылок и посмотрел на меня долгим взглядом.

— Это что? — нерешительно спросил он.

— Голубь.

— Аааа… Давайте внесем некоторые изменения, если вы не возражаете.

Изменения его заключались в том, чтобы отложить моё творчество и нарисовать нормального голубя. Я от души поблагодарил его и приступил к лепке.

Глина, к счастью, уже была в нужном состоянии. И я, объективно, с этим этапом справился гораздо лучше, чем с рисованием. И подправлять мастеру пришлось совсем немного.

Овражский даже похвалил меня, отчего мне пришлось уточнить — действительно ли всё так хорошо.

Максим Леонидович долго смущался, но всё же признался. Плохо. Не безнадежно, но таланта к этом виду созидания у меня, похоже, не было. Я не расстроился, к искусству меня никогда не тянуло с точки зрения создателя. Мои артефакты для меня были искусством.

Каждому свое. Но у меня была задача и сдаваться я был не намерен.

Поэтому я весьма настойчиво убедил Овражского не щадить меня и указывать на ошибки. Иначе я ничему не научусь. Ему далось это непросто, но после дело пошло лучше.

Теперь я понимал, что я делаю не так. Оставалось сделать так.

Этапы я повторил ещё раз. Только исправлял всё теперь самостоятельно.

К обеду была готова довольно сносная глиняная модель. На орлиный нос голубя мы дружно махнули рукой, обозвав это авторской задумкой. Грознее будет. В конце концов, химерологи и не такое творят.

Большой казан с тушеным мясом и картошкой мы умяли, не заметив. Работа пока вроде была сплошь творческая, но аппетит разыгрался зверский. Так что после трапезы пошли в ход пряники, которые тоже были безжалостно уничтожены с таежным чаем.

— Может вам всё же начать с простых форм? — Максим Леонидович подал к чаю ещё и баранки, и задумчиво крутил одну из них в руках.

— Я и начинаю с простых, — вздохнул я.

Может съездить к приснившему мне купцу Дробынину и выкопать для него огромный котлован? Труд банальный, но зато даст большой толчок к рангу.

Эти мысли я прогнал, справлюсь!

Зауральские травы взбодрили тело и дух, так что к «грязной» части я приступил с твердым решением сделать невозможное.

Максим Леонидович любезно приготовил для меня куски нужного размера. Все свои эксперименты я, конечно же, обещал возместить с лихвой, следующую поставку сделав больше.

Трудился я до заката и мозолей на ладонях.

К финалу слетелись все лесные птицы. Они молчаливо наблюдали за мной и не надо было быть анималистом, чтобы почувствовать их порицание. Тем не менее они помогли, добавили живости образа моему голубю.

Вот тогда-то мастер, который пришел оценить результат, и произнес главное:

— У вас, ваше сиятельство, руки созданы для чего-то более великого.

Но я был чертовски доволен. Прогресс был серьезным. На ежа моё изваяние точно не было похоже. А вот на птицу — да. Одно крыло больше другого, глаза не на одной линии расположены, но всё-таки это был голубь.

От чувства усталости и удовлетворения я уселся прямо на траву и любовался делом рук своих. Пожалуй, исправлять и не нужно. Так страшнее будет. Чуть подкорректировать, отшлифовать, покрыть металлом клюв — и готово.

Останется ещё одиннадцать…

— Я вам безмерно благодарен, Максим Леонидович, — счастливо произнес я.

— Да? — удивился он, но тут же спохватился. — Ну то есть я рад, что сумел вам помочь, ваше сиятельство.

Это он ещё не видел мой самый первый артефакт. Ну, хотя бы теперь будет точно уверен, что его работу я у него не отниму. Только если один единственный раз.

Я уже знал, что я хочу. Увидел, как и рассказывал Овражский. Во всех деталях и подробностях.

Символ розы ветров, но только управляющий погодой, а не характеризующий её. Высотой в полтора метра. И стоять он будет на куполе оранжереи Ботанического сада. Так вблизи его никто не увидит…

Несмотря на текущий результат, я был уверен — вопрос навыка. Продолжив старательно выполнять все указания мастера, к моменту изготовления артефакта я сумею добиться лучшего. Не идеального изваяния, но полностью моего.

Я вернулся домой, взбудораженный прошедшим днем, но уснул моментально. И, едва время подступило к рассвету, снова поехал в мастерскую.

Теперь я работал один. Овражский и его помощники ещё спали, и только шум прибоя был моим спутником. Он и мерный звук инструментов, извлекающий из мрамора нечто иное.

Я слушал сердце камня, говорил с ним и просто делал то, что нужно. Полностью погрузился в эту симфонию творения.

— Александр Лукич! — вывел меня из этого творческого транса изумленный голос Максима Леонидовича.

Они втроем стояли за моей спиной и удивленно смотрели на постамент, на котором я заканчивал второго голубя. Мастер с подозрением взглянул сначала на своего первого подмастерье, а затем и на второго, бывшего таксиста.

И я улыбнулся. Он подумал, что мне кто-то помогал?

На свою работу я уже посмотрел придирчиво. Много огрех, но форма получилась отличной! Поднял голову вверх — солнце уже стояло высоко в небе. Ничего себе увлекся. И ведь в какой-то момент я перестал беспокоиться и даже не видел толком, что я делаю.

— Вы услышали его, — с отеческой улыбкой подошел Овражский и похлопал меня по плечу. — Услышали камень, ваше сиятельство.

Да! И он мне пел. Песнь о далеких временах, о бурях, солнце и стихиях, которые приходили и уходили. Может, мне всё это причудилось. А может так действовала магия земли.

— Это правда неплохо, — мастер обошел постамент вокруг и вгляделся в детали.

— Вы отличный учитель, — ответил я, вытирая лицо от каменной пыли.

— Пожалуй это так, — покивал Овражский и бросил быстрый взгляд на мою первую птицу.

Да уж, по сравнению со следующей, она была несуразной. Но я решил оставить этого голубя. И сделать его предводителем остальных. В знак благодарности камню за терпение.

Максим Леонидович дал мне ещё несколько полезных советов и приоткрыл тайны каменщиков. Как обрабатывать какой материал, чтобы он прослужил века. Как видеть изъяны и работать с ними.

Я жадно всё впитывал. Мастер научил меня самому главному — снова учиться чему-то новому. Стремиться к познанию, несмотря на первые неудачи.

Казалось, что я никогда этого не забывал. Но сейчас почувствовал в полной мере. Роза ветров точно получится превосходной.

В мастерской я снова провел весь день. Изготовил половину будущих защитников Янина. Их ещё предстояло довести до ума и отшлифовать, но основные вещи я понял. И работал в удовольствие.

Никто меня не отрывал и не тревожил. Вестей ни от графа Зотова, ни от мистера Висельника, не было. Тимофей присылал сообщения о перемещениях контрабандиста, но ничего существенного тот не делал.

Так что я с чистой совестью занялся стихией. И ощущал, как постепенно расширяется источник. Медленно, конечно дюжины небольших статуэток не хватило бы для ранга.

Но как же было приятно чувствовать, как ворочается внутри новый аспект, как дар пробуждается и дает энергию.

Мне хотелось отблагодарить Максима Леонидовича не только оплатой за обучение. А сделать что-то ещё для этого добродушного и увлеченного своим делом человека. Но пока все мои мысли были об артефакте. Решив, что я обязательно придумаю достойный знак признательности, я переключился на то, что занимало мой разум.

Сад за особняком Янина представлял собой такое же печальное зрелище, как и наш, когда я его увидел в первый раз.

Трава тут выросла по пояс, часть деревьев вымерзла и черные лысые ветки заметно выделялись среди буйства зелени. К тому же тут обнаружился пруд, и довольно большой.

— Вот это да… — так Богдан Борисович отреагировал на водоем, о котором, как оказалось, он понятия не имел.

— Дом у озера… — протянул Людвиг, тоже участвующий в осмотре территории.

Кандидат в помощники, по докладу ресторатора, за задание взялся сразу же и активно. Нашел хороших поставщиков, организовал распродажу ненужной роскоши и даже успел предварительно договориться с журналистами об освещении в прессе нового открытия.

— Что дом у озера? — встрепенулся Янин.

— Назвать заведение можно «Дом у озера». Звучит притягательно. Где встретимся вечером? В «Доме у озера». Или просто «у озера». Хорошо.

Я с ним был согласен. Уж всяко интереснее «Пира царей».

— А если тут разбить небольшой огород? — не унимался помощник. — Выращивать кулинарные травы и специи. Будет прекрасной особенностью ресторана, своя свежая зелень. Пусть сезонная, зимой можно что-нибудь…

Я слушал его вполуха, присматриваясь к территории и размышляя какой именно полигон устроить. Но тут включился.

— Травы и специи? А если выращивать экзотические?

— Некоторые возможно, ограниченное количество и не весь год. Но боюсь, тогда придется возводить оранжерею и оборудовать её амулетами.

— Ох, — тяжко вздохнул Богдан Борисович, обводя мрачным взглядом свои владения. — Нет, это я пока не потяну.

— Вы можете достать список наиболее интересных растений для выращивания? — обратился я к Людвигу, игнорируя настрой соседа.

— Безусловно. Мой сводный брат ведущий повар одного из столичных ресторанов. Собственно, все мои знания о внутренней кухне этой сферы от него. Я могу попросить его составить такой список.

— Будьте так любезны. И узнайте, где приобрести семена и саженцы.

— Хорошо, — было заметно, что его снедает любопытство, но о причине моего запроса он спрашивать не стал.

— Но зачем, ведь всё равно не вырастет? — Янин не обладал такой тактичностью и спросил прямо.

— Вырастет, — пообещал я, совсем иным взглядом окинув заросли.

Это не будет огромным огородом. Несколько уютных зеленых уголков. Достаточно для придания специфичности и недостаточно для нарушения баланса.

Идеальный испытательный проект!

Я смогу проверить работу своей схемы на растениях, требующих очень разных условий. Балансир будет на той стороне пруда. Получится загадочная мрачность, что тоже добавит антуража и интереса гостей.

Питающий контур будет получать излишки силы от сотрудников. Особенно от тех, кто дар не развивал. Магия всё равно находит выход, тут же она не будет уходить в пустую. Да и посетителей сюда можно привлечь. Даже малого количества хватит.

Я уже видел пристроенную террасу у заднего входа. Вокруг лежит снег, а возле дома до самого пруда царит вечное лето. Совсем небольшая поляна, но ведь не это важно.

Возможность на время очутиться в уютном летнем садике, вне зависимости от погоды и сезона, это само по себе маленькое чудо. Не иллюзия, дающая то же самое. А самое настоящее ощущение. Ароматы трав и цветов, тепло нагретой земли, яркая зелень, звонкое пение птиц.

Побывать в подобном месте пожелают многие.

А в озеро около этого берега можно кувшинки запустить. На таких огромных зеленых листах, я видел подобные где-то в южных путешествиях. Завораживающее зрелище.

— Богдан Борисович! — воскликнул я так оживленно, что ресторатор вздрогнул. — У меня появилось ещё одно предложение…

Так я стал совладельцем ещё одного ресторана.