Астральный гамбит

Глава 9

в которой мне объясняют правила

Судя по обступавшей нас стене из кряжистых дубов и затесавшихся средь них редких стройных березок, оказались мы на лесной полянке. Ни «манамобилей», в гонках на которых нам, вроде как, предстояло соревноваться, ни сколько-нибудь проезжей дороги здесь не было и в помине. Зато стоял большой открытый шатер, под кровом которого в голубоватом свете факелов виднелись какие-то столы и группки людей возле них.

Несколько секунд, переминаясь с ноги на ногу в мокрой от дождя траве, мы трое неуверенно озирались по сторонам — судя по лицу Воронцовой, она тоже ожидала на выходе из портала чего-то иного — а затем из-под сени купола вынырнул и быстрым шагом направился в нашу сторону невысокий парнишка, с виду — чуть постарше нас. Одет он был в униформу, покроем весьма схожую с привычной нам кадетской, только китель у него был не черным, а темно-зеленым, тогда как брюки — синими, а фуражка — с зеленой тульей и синим околышем.

«Новосибирское юнкерское училище, второй курс», — впервые после нашей послеобеденной размолвки выполз в эфир с подсказкой мой всезнающий «паук».

— Молодая графиня, молодой князь, сударь, — приветствовал нас оный юнкер, приблизившись. — Я Иван Григорьев, ваш сегодняшний посредник, — поднес парнишка два пальца к козырьку.

Мы отсалютовали в ответ, затем обменялись с пареньком рукопожатиями.

— Прошу за мной, — сделал Иван приглашающий жест в сторону шатра. — Все остальные команды уже прибыли, вы — последние.

Коротко переглянувшись, мы послушно двинулись вслед за посредником на свет факелов.

«Остальных команд» оказалось четыре — как, собственно, и анонсировала днем Милана. Столов, считая предназначенный нам — соответственно, пять, установленных по кругу. По пути к нашему Григорьев специально прошел мимо всех прочих, у каждого задерживаясь для формального знакомства:

— Молодая графиня Воронцова, молодой князь Огинский-Зотов, господин Ясухару, Федоровский кадетский корпус, — представил Иван нас прежде всего троице в белоснежных мундирах Императорской Борисовской Академии. — Молодой князь Вяземский, молодой князь Гагарин, молодой граф Суходольский, — назвал он в ответ по титулам и фамилиям столичных курсантов.

Дежурно козырнув, я по очереди пожал юношам протянутые мне руки.

— Рад познакомиться с вами, молодой князь, — заметил мне Гагарин — дюжий богатырь на голову выше меня ростом. — И позвольте высказать мои соболезнования по поводу недавней трагической гибели госпожи Морозовой. Ее покойный отец, Александр Юрьевич, действительный статский советник, в свое время был вхож в наш дом в Петрополисе. Помню я и Надежду Александровну — ребенком она как-то у нас гостила…

— Благодарю вас, молодой князь, — учтиво поклонился я в ответ.

Два других борисовца жали мне руку молча. С Воронцовой, кстати, коротко о чем-то переговорили все трое, с Ясухару — никто.

От первого стола мы перешли ко второму, возле которого были представлены воспитанникам Ростовской-на-Дону казачьей кадетской школы, одетым в черные папахи и синие мундиры с широкими красными лампасами на брюках, а затем — к третьему, где познакомились с курсантами Казанского военного университета. Ну и напоследок обменялись приветствиями с командой Амурского института полевого целительства, в составе которой оказались исключительно девушки. Их светло-зеленые, почти салатовые кители украшали серебристые значки с двуглавым орлом, змеями и кубком — такие же, как носила тетушка, лечившая сегодня нас с Иванкой. Правда, у одной из девиц в силу особо выдающегося бюста эмблема так сильно съехала в сторону и вниз, что была почти незаметна. На головах будущие целительницы носили стильные пилотки.

К слову, помимо этой дальневосточной тройки и нашей Миланы, больше среди участников соревнований девушек не оказалось.

Начиная со второй, ростовской команды, фамилии представленных соперников начали у меня в голове путаться, и с какого-то момента сохранить их в памяти, тем более с разбивкой, кто есть кто, я уже даже не пытался. А вот юных целительниц почему-то запомнил: громких титулов за ними не стояло, а звались они Измайловой, Цой (с виду и впрямь азиатка — должно быть, кореянка) и Хохловой (та самая, у который корпоративный значок в глаза не бросался).

Завершив наконец этот «круг почета», Григорьев подвел нас к нашему столу. Как и все прочие, тот был застелен белой скатертью, на которой ждали три бокала с уже разлитым по ним красным вином. За ними стояли две бутыли — одна полупустая, другая непочатая. Справа и слева, на плоских блюдах, громоздились какие-то бутербродики.

— Серьезно? — почти само собой вырвалось у меня. — Алкоголь за рулем?

— За чем алкоголь? — рассеянно нахмурившись, переспросил Тоётоми. — Вот же вино, открыто стоит!

А, ну да, как такового рулевого колеса у здешних «манамобилей» не предусмотрено — нет, значит, и соответствующего выражения…

— Я имею в виду — разве можно управлять экипажем подшофе? — пояснил я — тут же, правда, подумав, что снова могу оказаться не понят, но на этот раз никаких проблем у японца не возникло.

— Кому как, а у меня после сакэ работа с артефактами даже бойчее идет, — заметил он. — Чакры раскрываются — легче мана течет. Важно, конечно, меру знать…

Тем временем Милана подошла к столу и взяла в руку крайний бокал. Приподняв, посмотрела сквозь него на свет ближайшего факела, коротко кивнула каким-то своим мыслям.

— Ну, давайте, что ли, за удачу, — повернулась она к нам с японцем. — И чтобы все разногласия остались за стартовой чертой и не возвращались как минимум до финиша, — это, как я понял, было уже сказано персонально мне.

Мы с Ясухару дружно шагнули к угощению.

— За удачу! — в свою очередь провозгласил Тоётоми, салютуя бокалом.

— Ага, и за мир во всем мире, — пробормотал я, забирая со стола свою порцию вина. — В смысле, за слаженность команды, — поправился, впрочем, тут же под прищуренным взглядом молодой графини.

С тихим стеклянным звоном соприкоснулись, сойдясь, бокалы. Я пригубил вино: на мой вкус, оно было отменным.

— Недурственно, — подтвердила мою дилетантскую оценку Милана.

В три глотка я осушил бокал и покосился на бутыль на столе: может, повторить? Ясухару потянулся за бутербродом.

— Прошу внимания! — раздалось в этот момент под шатром.

Я обернулся на усиленный магией голос: на невысокое возвышение в окружении столов взошел парень в такой же, как у нашего Григорьева, форме Новосибирского юнкерского училища, но с нашивками третьего, выпускного курса на рукаве кителя. К борисовцам он стоял лицом, к нам и ростовчанам — полубоком, к казанцам и девушкам-целительницам — практически спиной.

— Просьба ко всем участникам соревнований подойти сюда, — указал оратор на пятачок перед собой, внутри круга столов.

— Ну вот, даже и выпить толком не успели, — пробормотал я, разочарованно отставляя пустой бокал.

— Не нужно было так с выходом тянуть, — хмыкнула на это Воронцова.

— Оно того стоило, — буркнул я.

— Мир и согласие, друзья, мир и согласие! — поспешил напомнить нам Ясухару наш недавний тост.

— Это у нас такой мир, — повернулся я к нему. — Ты войны не видел.

— Кое-что видел, — заметил японец.

Тем временем команды понемногу собрались в указанном третьекурсником месте.

— Милостивые государи и милостивые государыни! — снова заговорил тот. — Как старший посредник от имени организационного комитета приветствую вас на шестьдесят восьмых ежегодных ночных гонках! Наша с вами сегодняшняя встреча посвящена памяти Надежды Александровны Морозовой, воспитанницы Федоровского кадетского корпуса, трагически погибшей этим летом в схватке с врагами престола, — из-за спины третьекурсника выплыла и опустилась у его ног на пол горящая свеча. Сам же он сделал два шага в сторону. — Прошу каждого пожертвовать мерлин маны, — обратился он оттуда к собравшимся.

В толпе возникло слабое шевеление.

«Что нужно сделать?» — недопоняв, уточнил я у Фу.

«Слейте мерлин, как он сказал».

«Какой техникой?»

«Никакой, сударь — просто направьте ману на свечу!»

Так я и сделал — вместе с остальными. В следующий миг пламя свечи начало стремительно расти вверх и в стороны, за считанные секунды сделалось высотой в пару аршин, а затем резко раскрылось гигантским ало-голубым цветком. Его огненные лепестки опали, и на их месте появилась… Надя! Ну, то есть, что-то вроде голограммы, наверное — в кадетской форме, в полный рост, сотканная из тонких полыхающих нитей…

Не сдержав вскрика, я невольно подался вперед. Стоявший чуть позади меня Ясухару поспешно положил мне на плечо ладонь, удерживая на месте.

— Смирно! — скомандовал старший посредник, вскидывая руку к козырьку фуражки.

Мы все последовали его примеру. На четверть минуты под сводами шатра установилась нерушимая, звенящая в ушах тишина, а затем огненная фигура Нади ответила на наш салют своим. Так она простояла еще с полдюжины секунд, после чего медленно растаяла в воздухе.

— Вольно, — распорядился третьекурсник.

Наши руки опустились.

В глазах у меня защипало — должно быть, занесло что-то едкое шальным потоком магии.

Не мне одному — стоявшая рядом со мной Измайлова из команды целительниц отчетливо всхлипнула.

— Вечная память и вечная слава госпоже Морозовой! — торжественно провозгласил старший посредник, возвращаясь в центр возвышения. — Ну, а теперь, — продолжил он уже гораздо более сухим, деловым тоном, — прошу выслушать условия сегодняшних гонок. Экипажи всем выделены стандартные — в этом году, из уважения к хозяевам трассы, используется модель «Москвич-спорт». Старт раздельный, его точки отнесены одна от другой не менее чем на версту. Кому какая достанется, будет определено жребием. Точка финиша у каждой команды также своя. На картах, которые вы получите, все это будет обозначено. Также вам выдадут специальные перстни участников. Их роль двояка. Во-первых, это сигнальные маячки, при помощи которых в случае необходимости оргкомитет легко сможет найти в городе заплутавшего участника. Заряд в артефактах невелик и уже к полудню сойдет на нет. С этого момента перстни превратятся просто в почетный отличительный знак. Одну неделю в году — во время и после проведения очередной гонки — их разрешается носить с формой, подобно фамильным реликвиям — полуофициально, конечно. Обычно ветераны не упускают такой возможности, — третьекурсник приподнял левую руку, продемонстрировав нам кисть: там, на среднем пальце, у него серебрилась прямоугольная печатка.

«У Сергея Казимировича тоже был такой» — неожиданно заметил Фу.

«Да? — удивился я. — Я не замечал».

«Вы слушаете, что вам рассказывают, сударь? Перстень гонщика носится одну неделю в году — в первый осенний месяц. Естественно, летом вы у Сергея Казимировича его видеть не могли».

«А, ну да», — сообразил я.

— Теперь о порядке прохождении трассы, — продолжил между тем старший посредник. — Базовые правила просты. Первое: экипаж должен ехать. На колесах. Прибегать к технике левитации не разрешается — под угрозой немедленного снятия с гонок. Второе: в случае встречи на трассе двух экипажей, прямое магическое воздействие на транспортное средство и команду противника находится под строгим запретом. За нарушение — также автоматическая дисквалификация. Ну и третье, с учетом раздельных старта и финиша: учет потраченного вами времени запускается с первым оборотом колеса. Моментом завершения вами гонки считается пересечение финишной линии передней осью экипажа.

— Действительно, все просто, — прошептал неподалеку от меня кто-то из ростовчан на ухо товарищу. — А пугали: накручено — дух в мане захлебнется…

— А теперь — самое интересное, — словно отвечая на это, заявил, выразительно вознеся к своду шатра указующий перст, третьекурсник. — Помимо базовых существуют дополнительные правила. Их каждая команда вправе предложить по ходу гонки — в порядке очередности — в специально выделенное для этого временное окно. Ваш посредник оперативно передаст заявку в оргкомитет, а тот уже ее либо согласует, либо отклонит. Дополнительные правила действуют с момента их утверждения и в части ограничений не имеют обратной силы. Кроме того, они не должны носить заведомо дискриминационный характер. Скажем, нельзя потребовать, чтобы в команде остались исключительно юноши, а все девицы немедленно сошли.

В толпе слушателей послышались одинокие смешки.

— А вот ввести правило, что из каждого экипажа должен быть высажен один человек — уже допустимо. И если по какой-то причине к этому моменту вы последний в вашей коляске — а остальных растеряли где-то по дороге — это уже ваша проблема.

Пара человек снова захихикали. Я, признаться, не понял: что тут смешного-то?

— Еще пример. Нельзя установить правило, что те, у кого четный стартовый номер, обязаны снизить скорость, а нечетных это не касается, — продолжил старший посредник. — Но можно ввести ограничение для всех — допустим, езда не быстрее пяти верст в час. Ну и так далее. И последнее: вместо изобретения нового правила можно, наоборот, отменить одно из вступивших в силу ранее. Базовые правила, понятно, пересмотру не подлежат… Да, вот еще о чем не сказал, — добавил он после короткой паузы. — У каждой команды будет всего одна возможность предложить дополнительное правило. Так что относитесь к своей попытке бережно… На этом все, — переведя дух, заключил третьекурсник. — Если у кого-то появятся вопросы — зададите их вашим посредникам. А сейчас первых пилотов команд прошу подойти ко мне для проведения жеребьевки, а также получения дорожных карт и перстней! Все остальные могут пока вернуться к своим столам! Благодарю за внимание — и желаю всем захватывающей гонки!

Мы с Ясухару только-только успели выпить по бокалу, как с жеребьевки пришла Воронцова.

— Вы даже не представляете, что нам выдали! — возбужденно заявила она, потрясая каким-то свернутым трубку пергаментом.

— Карту же должны были? — припомнил Тоётоми.

— Это не просто карта! — воскликнула Милана и начала было разворачивать добычу, но не закончив, снова по-быстрому туго ее скрутила — мельком я все же успел заметить на листе какие-то мигающие разноцветные огоньки. — Это артефакт из лаборатории Генштаба! В Москве таких даже у земской полиции нет! Эх, снять бы копию…

— Это категорически запрещено — вас же предупредили! — как из-под земли вырос тут же у нее за спиной юнкер Григорьев.

— Да помню я, — недовольно вздохнула Воронцова. — Да и не получилось бы вручную… — свободной рукой схватив со стола заранее наполненный для нее японцем бокал, она жадно отпила вино.

— Будьте так любезны, молодая графиня, раздайте команде маячки, и пойдемте уже к порталу, — проговорил между тем посредник.

— Да, точно… — вернув недопитый бокал на стол, Милана сунула руку в карман кителя и извлекла оттуда два серебристых колечка с печатками. Третье у нее уже красовалось на пальце, по соседству с фамильным Слепком духа. — Разбирайте, — протянула Воронцова нам на открытой ладони перстни. — На размер не смотрите — они сами сядут по месту.

Я взял одно из колец и надел на средний палец левой руки — так же, как видел у третьекурсника. Ободок, и правда, пришелся впору.

— А теперь — проследуем на старт! — подстегнул нас Григорьев. — Поспешим: гроза усиливается. Когда начнутся пробои — открыть портал станет невозможно, сами понимаете.

«Сами понимаем?» — уточнил я у Фу.

«Вблизи пробоя портал не открыть, — подтвердил дух. — Будь иначе, обыватели — те, что из одаренных, конечно — от чудовищ бы просто сбегали».

— «Когда начнутся»? — переспросил между тем у посредника Ясухару. — Полагаю, вы хотели сказать «если», сударь?

— Что значит «если»? — искренне удивился такой постановке вопроса юнкер. — Именно «когда». В этом половина смысла ночных гонок, сударь!