Астральный гамбит

Глава 38

в которой я веду переговоры

Из-под пола прямо перед Воронцовой высунулась рогатая башка минотавроида. Не долго думая, молодая графиня ухватилась правой рукой за запястье собственной полупарализованной левой, кое-как сжатой в кулак, и ткнула этим кулаком — а точнее, платиновым фамильным перстнем на пальце — в морду монстру. Чудовище сгинуло.

«Фу, приглядите за окном!» — скомандовал я фамильяру, метнувшись к Милане с Тоётоми.

«Сделаю, сударь!»

Подскочив к проему в полу, я заглянул вниз.

Прямо подо мной, саженях в трех — потолки в Оклахома-Тауэре были высокие — бесновался, пытаясь допрыгнуть до перекрытия между этажами, второй рогач. Вокруг неистовствующего минотавроида носился кругами громадный серый трехглавый пес, на спине которого, обхватив руками среднюю из шей твари, болталась Каратова — словно ковбой на быке с родео, сходство добавляли выделенные Светке от щедрот Николаева джинсы и клетчатая рубашка — пончо она уже где-то потеряла.

Обалдеть!..

— Непонятно, каким образом она удерживается на цербероиде — дух же, по идее, бесплотный… — задумчиво проговорил Ясухару.

— Тут какой-то обман… Может, это мимикр?! — пришло вдруг мне в голову.

— Где ты видел мимикра в одежде? — хмыкнула Воронцова.

— То есть это что, реально Светка? — все еще не верил я. — Да не… Как она могла сюда попасть?! Еще и вместе с чудовищами?!

— Позвольте мне все объяснить, молодой князь, — послышалось у меня за спиной.

Я оглянулся и увидел Тао-Фана.

— Вы вернулись? — опередив меня, спросила духа Милана.

— Просто заскочил ненадолго, молодая графиня, — с едва заметным поклоном ответил ей Князь. — Так вот, о девице внизу, — снова посмотрел он на меня. — Сие моя работа. Я рассудил, что заниматься поисками, провожая вас обратно — когда бы сие ни произошло — мне, скорее всего, будет несподручно. Посему сделал все заранее. Вы чем-то недовольны?

— То есть то, что она в компании чудовищ — случайность? — стоило духу умолкнуть, задала новый вопрос Воронцова.

— Отнюдь, — покачал головой Тао-Фан. — Своим ходом девице было бы сюда нипочем не добраться — пришлось обеспечить ее транспортом.

— Вы же говорили, что не управляете чудовищами! — напомнил я.

— Напрямую — нет. А вот через нее, — кивнул Князь на Светлану внизу, — вполне. Несчастному холопу все рады помочь — остается направить спонтанную энергию в нужное русло… Так что, будете ее сюда забирать или позволите вашим оппонентам расстрелять вместе с цербероидом?

Опомнившись, я, Милана и Тоётоми дружно повернулись к проходу между этажами.

— Только не вздумай туда за ней прыгнуть! — ухватила меня здоровой рукой за плечо Воронцова.

Честно говоря, о таком варианте я еще не думал. Но если другого не останется…

— Как ее вытащить? — спросил я.

— Будем надеяться, джинсы на ней сидят справно… — убрав руку с моего плеча, Милана сложила пальцы в фигуру левитации.

В следующий миг ноги Каратовой оказались в воздухе — но руками она по-прежнему крепко держалась за цербероида, даже повиснув вниз головой.

— Света, отцепись! — крикнул я.

Никакой реакции не последовало.

— Моля, расцепи руки! — изменил я формулировку.

На этот раз Каратова слегка повернула голову на голос — но хвата своего все равно не ослабила.

— Для холопа в приоритете приказы своего непосредственного хозяина, — заметила Милана. — Возможно, твои слова, по мнению Светланы, в чем-то им противоречат… Тереза, будьте любезны, помогите нам! — не отрывая взгляда от Каратовой — чтобы не уронить ее обратно на спину трехглавого пса — попросила Воронцова фон Ливен.

— А я пока подменю молодую баронессу у окна, — с готовностью подорвался с пола японец.

— Моля, разожми руки! — крикнула Тереза, торопливо подбежав к нам.

Девица внизу подчинилась — и, словно попавшаяся на удочку рыбина из проруби, вылетела из проема в полу к нам в мансарду.

Лишившийся седока цебероид недоуменно поднял вверх все три свои песьи головы, после чего средняя как-то нехотя, будто бы вполсилы, плюнула в нас огнем. Я принял пламя на щит.

Тем временем Милана аккуратно опустила Светку на пол позади нас — подальше от чудовищ, почти у самой стены.

— Посмотрите, что там с ней, — предложила она затем нам с фон Ливен. — Тут я пока одна справлюсь.

Мы с Терезой поспешили к Каратовой. С нами зачем-то двинулся и Тао-Фан.

Светка лежала в той позе, в которой коснулась пола — на спине, подогнув одну ногу и раскинув руки. Глаза клейменой девушки безучастно смотрели в потолок — словно она уже и забыла, что ее только что сорвали с хребта трехглавого огнедышащего чудища. Рубашка Каратовой была разорвана на животе, в прорехе виднелись алые царапины.

— Порезы не глубокие и не светятся, сейчас я их уберу, — перехватила мой взгляд фон Ливен.

Светкины ранки на глазах потускнели и через пару секунд пропали вовсе.

— Никаких внутренних повреждений я не вижу, — доложила молодая баронесса. — Полагаю, она в полном порядке…

— Она не будет в порядке, пока на лбу у нее эта печать! — больно резануло меня невинное, в общем-то, замечание Терезы. — Сударь, — осененный идеей, стремительно повернулся я к Тао-Фану. — Ответьте мне, пожалуйста, на один вопрос… Вы можете убрать клеймо? И потом вернуть Светлане личность?

— Сие два вопроса, молодой князь, — заметил дух. — И ответ на первый из них: неважно, могу или нет — делать сего я не стану.

— Почему? — почти на автомате выскочило из меня.

— Сами видели: холопа даже чудовища не притесняют. Пристало ли сие Князю?

— При чем тут притеснение?

— При том, что снятие печати неизбежно обречет сию девицу на муки.

— Но если вернуть ей личность? Вам же это по силам?

— А быть личностью — разве не проклятье? — лукаво повел бровями Тао-Фан.

Надо признать, такая постановка вопроса поставила меня в тупик.

Меня — но не фон Ливен.

— Нет! — вскинула голову молодая баронесса. — Сие — высший дар!

— Возможно, — не стал с ней спорить дух. — И будучи таковым, легко он не дается. И, тем паче, не гарантируется. Молодой князь, кто бы ни взялся за сию задачу — восстановить личность освобожденного холопа — он не станет обещать вам благоприятный исход дела. Если, конечно, сие не записной лжец. А вот страдания — они бывшему холопу всяко обеспечены. Посему мой вам совет: никогда не трогайте печатей! Не вами наложены — не вам снимать! Кроме того…

— Наблюдаю ковер! — прервал самодовольные разглагольствования духа тревожный возглас Ясухару. — Идет открыто, без маскировки! Несет одного человека… У него белый флаг в руке!

— Они что, сдаются? — удивился я.

— Скорее, хотят переговоров, — предположила Воронцова. — Кстати, внизу пока тихо. Чудовищ турки добили, но к нам не суются!

— Это может оказаться хитростью, — заметила Муравьева.

— Запросто, — кивнул я, подходя к Тоётоми.

Саженях в двадцати от небоскреба точно на уровне нашего окна висел ковер-самолет. Стоявший на нем, широко расставив ноги, человек в серых одеждах действительно держал над головой закрепленное на коротком древке искрящееся в солнечных лучах белоснежное полотнище.

При моем появлении пассажир ковра откинул свободной рукой тряпицу, закрывавшую его лицо, и я узнал Огинского.

— Вот это лучше оставить здесь, — указала Воронцова на мой «револьвер».

Как-то так само собой было решено, что парламентером с нашей стороны выступлю я. Обсуждались уже детали.

— Нет, — не согласилась с Миланой Тереза. — Как я слышала, князь Сергей — опытный маг, владеющий множеством внутренних техник. Так что он всяко пришел на переговоры хорошо вооруженным. С чего бы нам поступить иначе?

— Ну, таков обычай: боевые артефакты не брать, — пожала плечами молодая графиня. — Да и немного зная князя Огинского: ты эту штуку и выхватить не успеешь, — бросила она мне.

«Зато при толике удаче она пробьет любой щит», — внес свою лепту в дискуссию Фу.

— Кстати, а какая у нее дальнобойность? — спросил я — до сих пор выяснить это мне как-то не довелось. — От нас — дотуда, — показал я глазами на Огинского, — достанет?

«Полагаю, да», — ответил, прикинув, «паук».

— Тогда лучше прикройте меня отсюда, — решил я, расстегивая пояс с кобурой и отдавая его Муравьевой.

— Почему я? — спросила Маша.

— Вы встанете у окна под маскировкой. Есть шанс, что, князь Сергей пожалеет маны, не станет разглядывать вас слишком пристально — и артефакт не заметит.

— Хорошо, — кивнула длинноножка, забирая у меня оружие.

— Белая тряпка у кого-нибудь есть? — поинтересовался я затем. — Нужно же соответствовать.

— Тряпка, не тряпка… Только вот это, — Воронцова протянула мне свой батистовый платок.

— Не маловат? — с сомнением спросил Ясухару.

— Чем богаты.

— Сойдет, — заявил я, беря у Миланы тряпицу. — Ну, вроде, все?

— Ковер, — напомнила Тереза.

— Это понятно, — я наступил на трофейный половичок, доставшийся нам от влетевшего утром в окно янычара. Секунду постоял в задумчивости — и предпочел сесть, скрестив ноги — пусть это будет выглядеть и не столь лихо, но зато меньше шансов свалиться вниз.

— Поднимаю! — предупредила меня молодая графиня.

Коврик дернулся, оторвался от пола и неспешно выплыл на улицу через разбитое окно.

При моем приближении Огинский опустил руку с белым флагом и приветливо помахал мне другой:

— Рад снова вас видеть, юноша! Что ж, не в Альпах, так на равнинах Оклахомы…

— Гляжу, вы теперь у турок на побегушках? — угрюмо буркнул я, мысленно отметив, что ковер мой Воронцова будто бы невзначай завела чуть в сторону — так, чтобы я не закрывал собой Сергея Казимировича от взгляда — или удара — из окна.

— Так удачно вышло, что мои и их интересы совпали, — невозмутимо заявил мой собеседник, усаживаясь подобно мне.

— Тогда я им не завидую, — выдавил усмешку я.

— А я не завидую вам, сударь, — заявил Огинский. — Вы хоть понимаете, во что ввязались?

— Вполне, — с каменным лицом кивнул я.

— Вот уж не думаю… Ладно, не будем зря тратить времени — позвольте поделиться с вами кое-какой информацией. Ситуация, нужно признать, сложилась довольно идиотская — для всех сторон. Пока болгары шастают по Чорлукской пещере, как у себя дома, у Турции нет иного выхода, кроме как их атаковать. В России надеются, что султан отступится, но сего не произойдет. Быть войне.

— Мы к ней готовы, — пожал я плечами.

— Не сомневаюсь. Вам, русским, только дай с кем-нибудь повоевать! И хиреющая Османская Империя — отличный кандидат… Если бы не одно «но». За турок готова вписаться Англия.

— С чего вы это взяли? — скептически прищурился я: майор Кутепов на политподготовке ни о чем таком не упоминал.

— Я состоял в свите визиря во время его переговоров с премьер-министром Кабинета Его Величества Вильгельма XI, — проговорил Огинский. — Инкогнито, конечно. И своими глазами видел подписанный пакт. В случае войны между Российской и Османской империями Лондон выступит на стороне последней. Не бесплатно, разумеется — то-то султан изо всех сил старается сберечь мир. Но сие его проблемы. А для России, согласитесь, есть разница — пройтись катком по дряхлой Турции или столкнуться с Англией.

— Если это так — почему бы участникам пакта просто не объявить о своем союзе во всеуслышание? — нахмурился я.

— Таково было условие Лондона. Вероятно, там хотят сделать Петрополису сюрприз, — усмехнулся Сергей Казимирович. — Кроме того, в сделке есть еще одна, третья сторона — не стану ее называть, так как к нашему с вами делу сие никакого отношения не имеет. Она, как я понимаю, тоже настаивала на конфиденциальности.

— Гм… Если все, типа, так секретно — почему вы мне это рассказываете? — спросил я.

— Потому что хочу предотвратить войну — а вы, сударь, зачем-то мне в сем мешаете!

— А вам-то что за беда, если Россия сцепится с Англией? Они же не в Польше вашей драгоценной станут воевать?

— Во-первых, в том числе как раз в Польше, — ответил Огинский. — Но дело не только в сем. Я бы, пожалуй, даже с удовольствием полюбовался из партера за схваткой русского медведя с британским львом, но одного моего хорошего знакомого сей оборот категорически не устраивает. Его идея-фикс — стратегический союз России и Англии. И я покамест вынужден с сим считаться…

— Светлейший князь Романов! — понял я.

— Не стоит всуе поминать подобных имен, сударь. Не столь важно, в чьих конкретно интересах я выступаю. Принципиально, что в данный момент мировая война оным интересам категорически противоречит. И избежать ее просто — всего лишь позволив османам уничтожить Чорлукскую пещеру. Сие выгодно всем, кроме, возможно, Англии — и то не факт…

— И Болгарии, — заметил я.

— Кого волнует Болгария? — презрительно скривился Сергей Казимирович. — В большой игре сие всего лишь пешка, интересоваться мнением которой о стратегии и тактике в шахматной партии, как минимум, странно.

— И вы, типа, хотите этой пешкой пожертвовать? — хмыкнул я.

— Таков удел пешек, — бросил Огинский.

— Звучит так себе!

— Так правда нечасто рядится в парчу и злато, — развел руками мой собеседник.

— Вот только правда ли это?! — нашел, за что ухватиться, я. — Что, если вы мне лжете?

— Насчет правил большой игры? — с ухмылкой уточнил Сергей Казимирович.

— Нет, насчет ее хода! Быть может, никакого договора с Англией у Турции нет, а вы мне тут лапшу на уши вешаете!

Как минимум, это бы устраняло ненужные соблазны.

— Лапшу? — не понял Огинский.

— Врете, короче, — пояснил я.

— Так убедитесь, что я не лгу, — пожал плечами Огинский.

— И как же это? Слетать по-быстрому в Лондон и попроситься на прием к премьер-министру? Дадите мне рекомендацию?

— Лететь никуда не нужно, — резким жестом остановил Сергей Казимирович поток моего фиглярства. — Мой Вася же с вами?

— При чем здесь мой Фу-Хао? — насторожился я.

— Я готов ненадолго открыть ему доступ к сердцу. Пусть убедится, что я с вами совершенно откровенен.

«Это сработает?» — быстро спросил я у «паука».

«Должно, сударь», — помедлив, выдал тот.

«Тогда давайте так и сделаем!»

«Как скажете, сударь…»

— Мы согласны, — заявил я Огинскому. — Открывайтесь — Фу-Хао посмотрит!

— Василий Алибабаич, прошу! — распростер широко в стороны руки Сергей Казимирович — словно и впрямь распахнул ими перед духом некие незримые ворота.

«Я иду, сударь, — доложил мне фамильяр. — Сейчас… О, нет!» — воскликнул внезапно дух в просто-таки паническом ужасе.

«Он врет?» — спросил я.

«Сие ловушка! Князь Сергей поймал меня! Не думал, что такое возможно… Какой-то новый трюк… Я не могу вырваться…» — крик Фу превратился в неразборчивое клокотание и затих.

— Что вы сделали? — в ярости воззрился я на Огинского.

— Вернул себе свое, — спокойно ответил тот. — Собственно, сие все, что мне от вас требовалось, сударь!

— Немедленно отпустите Фу-Хао! — сжал я кулаки.

— И не подумаю, — покачал головой Серей Казимирович. — До встречи, сударь… И будьте так любезны, попросите ваших друзей не стрелять из окна — Вася станет первым, кто погибнет в случае недоразумения…

Мой собеседник махнул рукой — очевидно, подавая кому-то сигнал — и его ковер стал медленно удаляться от моего.

— Нет уж, не уйдете! — сам до конца не понимая, что делаю, я вскочил на ноги, в два шага добежал до края своего транспортного средства и перепрыгнул к Огинскому.

Вернее, собирался перепрыгнуть: ковер Сергея Казимировича резко ушел в сторону, и, промахнувшись, я камнем понесся вниз, навстречу с асфальтом пустынной улицы.

— Ну ты даешь, чухонец, — покачала головой Милана.

Она поймала меня опустевшим ковром где-то на уровне этажа пятого-шестого и затащила наверх, в нашу мансарду. Но прежде до меня долетели слова Огинского, брошенные им мне вслед:

— Османы дают вам на размышления полчаса!

После он еще что-то прокричал — кажется, о том, что лично ему все равно, как мы поступим — но тут за точность я уже поручиться не могу: из-за свиста в ушах толком не расслышал.

Собственно, что касается Сергея Казимировича: Маша выстрелила в него дважды, но Огинского умело вывели из-под огня, да и маскировкой до кучи накрыли — вынудив Муравьеву тратить силы и ману еще и на нее. В итоге первый выпущенный из «револьвера» заряд вовсе прошел мимо, а второй угодил в ковер, из-за чего, как уверяла наш метис, посадка у коварного поляка выдалась довольно жесткая. Но так или иначе, Сергей Казимирович скрылся, унеся с собой и моего фамильяра, и ответ на вопрос: насчет Англии — это все вранье или все же правда?

Златка твердила, что наверняка ложь — но что ей еще оставалось? Воронцова вполне допускала, что правда. Я же пребывал в полной растерянности, не зная, за что хвататься и как расставить приоритеты.

Первое, что пришло мне в голову — еще до того, как я поделился с товарищами услышанным от Огинского — обратиться за помощью к Тао-Фану: если кому и было под силу отобрать назад у Сергея Казимировича Фу-Хао, то только Князю. Однако белокурый дух откликнуться на мой призыв не сподобился. Не знаю даже, услышал ли он меня — телесно Тао-Фан сейчас с нами пребывать не изволил. Когда именно Князь исчез из мансарды, за моими переговорами с Огинским никто не заметил.

— Как бы то ни было, я буду здесь стоять до конца, — заявила Златка. — Пойму, если вы предпочтете прекратить сопротивление… Но сама никуда не уйду.

— Если Англия и впрямь выступит на стороне Турции, Болгарии первой не поздоровится, — заметила Тереза.

— Если моя страна лишится Стара-Загорской пещеры, ничего хорошего нас все равно не ждет, — проговорила царевна. — А на войне хоть уйдем красиво.

— Аргумент, — кивнула Воронцова — я не разобрал, с иронией или понимающе.

— Но, скорее всего, Огинский солгал, — упрямо продолжила болгарка.

— А вот это не факт, — покачала головой Милана.

— Наверняка так!

— Тут можно только гадать.

— С какой стати Англии защищать турок? Да еще против России?! На туманном острове кому-то жить надоело? Хотят получить новую Балаклаву?

— Резоны могут быть разные, — пожала плечами молодая графиня. — Всех раскладов мы не знаем.

— Вот и давайте исходить из того, что знаем! — бросила Златка. — Приказа сдать позицию нам никто не отдавал — сие уж известно наверняка! И мы…

— Погодите, — встревоженно перебила вдруг ее Маша. — Ничего не замечаете? Какой-то странный запах…

— Вроде, нет, — принюхавшись, проговорил я.

— Я тоже не чувствую, — сообщила Воронцова.

— Слабенький, будто из-под маскировки пробивается… — закрутила головой Муравьева. — Вот, оттуда! — указала она на разбитое окно.

Я посмотрел в том направлении, но ничего подозрительного не увидел. Аккуратно добавил маны — и все равно ноль.

— Что там? — осведомилась Милана. — Я ничего не вижу!

— Похоже на ковер-самолет, — пробормотала длинноножка. — Только маленький совсем. Пустой, без седока… Хорошо прикрыт — все как в тумане… И он горит!

Я влил в технику обнаружения скрытого сразу мерлинов сто — и наконец увидел то, о чем она говорила: у окна под самым потолком парил коврик размером не больше чем аршин на аршин, над ним поднимался жиденький сизый дымок. В нос мне ударил терпкий, пряный аромат.

— Все задержите дыхание — дым ядовит! — прокричал Ясухару, должно быть, тоже уже разглядевший странный гостинец у окна. — Нужно быстрее выкинуть эту гадость на улицу! — он чем-то ударил по коврику, но тот, отброшенный едва-едва, тут же вернулся на прежнее место. — Бейте же по нему! — завопил Тоётоми — и внезапно осел на пол.

Милана к этому моменту уже лежала ничком. Падала кулем, закатив глаза, Златка.

Я сложил неохотно подчинявшиеся пальцы в фигу, но если и сумел нанести удар — понять этого уже не успел, вдруг провалившись куда-то в липкий киселеподобный туман.