Астральный гамбит

Глава 19

в которой я ищу выход

— Я не догоняю, у них тут образовался излишек успешных кадетов? — ошарашенно пробормотал я уже в коридоре.

— Все сложнее — и одновременно проще, — хмуро выговорила Милана. — Я ждала чего-то подобного.

— Ждала?!

В этот момент сзади, со стороны приемной фон Таубе, послышались торопливые шаги. Мы с Воронцовой обернулись: нас догонял Корнилов. Лицо офицера выражало странную смесь растерянности и решительности — вот так вот, одновременно.

— Молодая графиня, молодой князь, позволите задержать вас еще на минуту? — осведомился он, приблизившись.

Формально преподаватель обращался к нам обоим, но смотрел при этом он в основном на мою спутницу. Так что она ему и ответила, церемонно кивнув:

— Разумеется, господин есаул.

— Буду краток, — заявил Юрий Константинович. — Я в Первопрестольной человек новый, и в ваших московских делах пока разбираюсь плохо. Но побери меня дух, если сия дуэль — не последнее, что сейчас нужно Федоровскому корпусу!

— Не могу с вами не согласиться, господин есаул, — степенно проговорила Милана.

— Так за чем же дело стало? — свел брови к переносице Корнилов.

— За решением господина подполковника, нет? — прищурилась на это девушка.

— Не знаю, какая муха укусила барона, — буркнул преподаватель. — Но вы, сударыня — и вы, сударь, — покосился-таки офицер на меня, — надеюсь, вы не намерены и впрямь завтра драться?

— А у нас что, есть выбор? — изобразила удивление Воронцова.

— Выбор всегда есть. Молодая графиня, я понимаю, что вы не можете отозвать вызов… Но свяжитесь с отчимом! Пусть граф Анатолий аннулирует свое разрешение на дуэль! Для него в сем поступке не будет ни толики бесчестия, а ваша просьба останется конфиденциальной!

— Благодарю за совет, господин есаул, — сухо произнесла Милана. — Но боюсь, вы и в самом деле не понимаете московских раскладов. И если это все, что вы хотели сказать — с вашего позволения, я пойду. Мне нужно готовиться к завтрашнему поединку.

— Но сие же сущее безумие! — всплеснул руками Корнилов.

— Вы совершенно правы, — пожала плечами девушка. — И что теперь?

На это у Юрия Константиновича достойного ответа не нашлось.

— Ну, что будем делать? — спросила у меня Воронцова, когда мы вышли из здания и двинулись по аллее к казармам.

— А почему бы тебе и в самом деле не обратиться к отчиму? — неуверенно осведомился я. — Как предлагал есаул?

— И ты туда же… — скривилась Милана. — Да он сам за всем этим и стоит!

— Кто? — не понял я. — Корнилов?

— Граф Анатолий!

— В смысле — граф Анатолий?

— Для него партия беспроигрышная. Если я погибну — он официально станет главой рода. А если одержу победу — разделит славу, как мой законный опекун. Так что наверняка это он и надавил на фон Таубе — больше некому!

— Ну и нравы у вас, у Воронцовых… — ошеломленно пробормотал я.

— Какие уж есть! И потом, он не урожденный Воронцов! Это фамилия моей покойной матери — женившись на ней, отчим присвоил родовое имя! Так же он и наш титул заполучил! А еще говорят, что это дамы добиваются своего через постель!..

— Ясно… — обронил я. — Ну что ж, тогда придется завтра сразиться.

— Ты так спокойно об этом говоришь? — вздернула брови Милана. — Ну, добро…

— А что такого? Ну, выйдем, постучим друг другу в щиты на потеху фон Таубе. Обещаю без нужды одежд с тебя не срывать, — ухмыльнулся я, вспомнив свой последний — он же первый — опыт магической дуэли.

— Какое там «постучим в щиты»?! — взвилась девушка. — Ты правда не понимаешь? Это смертный поединок! Других в родовой квоте спокон веку не было! Так что живым с ристалища всяко уйдет только один из нас! Второй погибнет — в этом, к дýхам, смысл!

— Ну… — рассеянно протянул я, и в самом деле только теперь осознав всю глубину задницы, в которой мы оказались. — Если так… Если так, придется тебе отозвать вызов! — нашлось, впрочем, тут же решение — как мне показалось, очевидное.

— Вообще не вариант, — мотнула головой Воронцова.

— Это почему же?

— Отозвать вызов, после того, как тот был принят — полное бесчестие. Ни один уважающий себя дворянин в Империи после этого не подаст мне руки — по крайней мере, публично. Манники разбегутся, как тараканы. Друзья семьи отвернутся. Из корпуса, может, сразу и не отчислят, но отношение будет хуже, чем к прокаженной! А закончу учебу — ни в один самый захудалый полк меня не возьмут. Разве что в земскую полицию смогу устроиться — и то если только на самое дно, письмоводителем. Да и это вряд ли.

— Дикость какая-то… — нахмурился я.

— Почему дикость? — непритворно удивилась Милана. — Нормальное отношение к человеку без чести и достоинства. В Чухляндии разве не так?

— Далась тебе эта Чухляндия! — буркнул я.

— Так что отменить вызов — не вариант, — повторила девушка. — Придется сдавать назад тебе! — заявила она затем.

— Мне? В смысле, дезавуировать свое согласие? — уточнил я.

— Ну да.

— А это, типа, не бесчестие?

«Абсолютно то же самое, сударь, — встрял Фу. — Что вызов отменить, что согласие — последствия одинаковы».

— Бесчестие, — не стала отрицать и Воронцова. — Но, в отличие от меня, у тебя останется соломинка, за которую можно будет уцепиться.

— И что же это за соломинка?

— Не «что», а «кто». Я.

— Поясни.

— Если рухну я, ты мне уже никак не поможешь. Извини, но, кроме громкого титула, за тобой вообще ничего не стоит — ни имений, ни денег, ни связей. Пробиваться в жизни тебе предстоит практически с нуля. Море маны, конечно, неплохое подспорье, но этого мало, чтобы еще кого-то на буксире за собой тащить… А вот если изгоем окажешься ты, я смогу подставить тебе плечо. Пристроить при себе. Загубленной репутации тебе это, конечно, не вернет, но без куска белого хлеба с икрой не останешься.

— И кем пристроишь? — без малейшего энтузиазма усмехнулся я. — Элитным «бурдюком»?

— Вот только не начинай, а? Зачем «бурдюком»? Скажем, телохранителем — на первое время. А потом, может, вырастешь до начальника службы безопасности. Должность это не публичная, зато ответственная, кого попало на нее не поставишь…

— Так себе перспектива, — заметил я, дослушав. — Гнилая из тебя соломинка, молодая графиня! В общем — нет! — решительно мотнул я головой. — Ты все это затеяла с дуэлью — тебе и отступаться!

— Я затеяла?! — вскипела Милана. — Да ты не оставил мне выбора! — напомнила она. — Устроил ту сцену в столовой…

— После того, как ты заманила меня в духоловку и пыталась убить, на секундочку! — в свою очередь вспыхнул я.

— А что мне было делать?!

— Снимать трусы и бегать!

— Что? — осеклась Воронцова, должно быть, не слышавшая раньше этой поговорки. — Где бегать? — трусы ее, похоже, не смутили.

— По кругу, — хмыкнул я, сбавив, однако, пыл. — Ладно, давай конструктивно, — предложил затем. — Отменять вызов ты не хочешь. И мотивы твои мне, в целом, понятны. Я не стану отзывать согласие — по тем же причинам. Что еще можно сделать?

— При такой постановке вопроса — уже ничего, — буркнула девушка.

— А если, скажем, один из нас — например, ты — упадет с лестницы и переломает ноги — дуэль отложат? — пришло мне в голову — мы как раз вошли в пятый чертог и начали подъем на шестой этаж.

— Ну да, отложат — на те пять минут, что понадобятся целителю чтобы срастить кости!

— Блин, верно, — вынужден был признать я. — А если речь пойдет о магической травме? Ну, такой, чтобы сразу не исцелить? Совершенно случайной, конечно…

— Если будут целы пальцы — выйти на ристалище все равно придется, — покачала головой Милана. — А если сжечь их начисто… Ну, не знаю, — задумалась она. — Тут запросто можно не рассчитать и навсегда остаться калекой. Хороший целитель справится — кто умеет лечить, тот и навредить грамотно сможет. Но я — нет. И никто из тех, кому я могу доверять. А ты?

«Фу?» — в свою очередь безмолвно спросил я.

«Молодая графиня права, сударь — риск велик. А я не целитель — я вам сие уже говорил…»

— Тоже нет, — печально развел я руками.

— Значит, не годится, — вздохнула Воронцова. — Перспектива прожить всю жизнь без пальцев… — она поежилась. — Лучше уж быстрая смерть на ристалище! Впрочем, если ты готов рискнуть…

— Тебе лишь бы на кого-то свалить!

— Ну, твоя была идея. Еще есть гениальные мысли?

— Увы… Погоди, а Цесаревич не мог бы вмешаться? — вспомнил я.

— Ну да, — невесело усмехнулась Милана, переступая с лестницы на площадку нашего, шестого этажа. — Или сам Император. А то, глядишь, Ключ иссякнет, магия пропадет — вот и не будет никакой дуэли… — похоже, в ее представлении вероятность этих событий была сравнима.

— Нет, но в самом деле, — не отступал тем не менее я. — Мы же, вроде как, в личном кадровом резерве наследника престола! Говорят, он своих на произвол судьбы не бросает!

— А как дать ему знать? Да еще до утра?

— Это второй вопрос.

— Нет, первый! У меня вот такой возможности нет. А у тебя?

— Может быть… — пробормотал я, захваченный новой идеей. — Может быть, и есть…

— Увы, молодой князь, сие мне не по силам, — извиняющимся тоном проговорил Петров-Боширов.

Штабс-ротмистр прибыл порталом прямиком в комнату Миланы уже через три минуты после того, как я разорвал пополам полученную от него во время гонок визитку. Внимательно выслушал наш рассказ — мы упирали на то, что так-то готовы драться, просто не хотим плясать под дудку графа Анатолия — но увы, обнадежить нас ничем не сумел.

— Вопрос, конечно, более чем щекотливый, однако в другой ситуации до сведения наследника престола его и впрямь можно было бы донести, — заметил жандарм. — Но, увы, не сейчас.

— Почему не сейчас? — быстро спросил я.

— Вы что, сударь, газет не читаете? Его Высочество изволит гостить в Венеции, у тамошнего дожа, дочь коего давно прочат Цесаревичу в невесты.

— Да, я видела об этом заметку, — кивнула с кровати, на которой сидела, сцепив руки на коленях, Воронцова.

— Из-за сего число каналов связи с ним весьма ограниченно, — продолжил Петров-Боширов. — А количество всякого рода фильтров и рогаток на оных — наоборот, возросло в разы. За день или даже за два-три вопрос, подобный вашему, никак не решить.

— А Император — на месте? — не сдавался я. — На него нельзя выйти?

— Шутите, сударь?

— Отнюдь.

— А похоже, что шутите. Дуэль между двумя кадетами-первокурсниками, да еще в рамках законной квоты — не тот вопрос, в который станет вмешиваться Его Величество!

— Ну и зря! — разочарованно бросил я. — Мог бы и приподнять царственную задницу с трона!

— Сударь, если вы хотите, чтобы я арестовал вас за неуважение к Государю, то дуэли вашей сие не сорвет, — неодобрительно покачал головой штабс-ротмистр. — Просто молодой графине придется также прибыть для оной в расположение губернской экспедиции IIIОтделения.

— И в мыслях подобного не было, — буркнул я — кстати, ничуть не слукавив.

— Что ж, в таком случае будем считать, что никаких дерзких слов я не расслышал, — кивнул жандарм. — На сем разрешите откланяться — служба не ждет…

— Извините уж за беспокойство! — хмыкнул я — на этот раз и впрямь не без вызова.

— Пустое, — проигнорировал мой дерзкий тон Петров-Боширов. — Рад буду увидеть снова… кого-то одного из вас. И надеюсь, молодые люди, тот, кто переживет завтрашнее утро, извлечет из случившегося урок: не стоит необдуманно бросаться словами, тем паче в вопросах дворянской чести, а раз произнеся — необходимо за сказанное отвечать! — сухо добавил он. — И юный возраст здесь отнюдь не оправдание ни скороспелости решений, ни последующих метаний!

— И вам всего доброго, господин штабс-ротмистр! — яростно сверкнув очами, обронила Милана.

На этом шеф московских жандармов нас покинул.

«Не стоит отчаиваться, сударь, — проговорил Фу, когда, оставив Воронцову в ее комнате (ни к какому решению свалившейся на наши головы проблемы мы с Миланой так и не пришли и договорились подумать еще, уже по отдельности), я наконец направился к себе. — Ваши шансы отнюдь не дурны!»

«Все возможные варианты мы перебрали, — покачал я головой. — Или… нет?»

«Что касается срыва поединка — да, перебрали. Но я не о том, сударь. Я о шансах выйти из него победителем. Силой молодая графиня, конечно, Стольник, но в мане вам весьма и весьма уступает. Если вам удастся затянуть схватку, Воронцова не устоит!»

«Погодите, — сообразил наконец я, куда клонит мой фамильяр. — Вы что, и впрямь предлагаете мне драться с ней насмерть? И постараться убить?»

«А если ничего иного не остается, сударь?»

«Ну знаете ли…»

Всерьез о таком я и в самом деле еще не думал.

Милана, конечно, не подарок. Да прямо скажем, та еще зараза! И с Пири меня сегодня здорово взбесила! Вот в тот момент, наверное, я и впрямь мог отправить ее в Пустоту. Ударил, по крайней мере, не сдерживаясь. И если бы не щит на стене, неизвестно, как бы еще там все обернулось…

А то, что Воронцова извинилась, ничего особо не меняет. «Не время ссориться» — так она сказала. А вот теперь, получается, время?

И раньше она, вообще-то, уже пыталась меня убить. Дважды — это если еще не считать приснопамятного подвала ее любимого отчима, дух ему в задницу! Надо будет — попробует и в третий раз. «Рука не дрогнет» — это ведь тоже ее слова!

А мне, значит, покорно отправляться на заклание, как барану?!.

Э… Стоп! Я это что, сам себя накручиваю? Подвожу к тому, что Милану таки придется убить?! Я ли это?!

«А вот молодая графиня, как дойдет до дела, колебаться не станет», — менторским тоном заметил «паук».

«Так, может быть, в этом-то и разница между нами?»

«Может быть, сударь. Вот только разница сия — совсем не в вашу пользу!»

«Это еще как посмотреть!»

«Мертвые обычно уже никуда не смотрят, сударь!»

«Но я-то пока жив!»

«В том-то и дело, что „пока“».

«А что вы предлагаете? Убить самому, чтобы не быть убитым?»

«Выбор очевиден, не находите? А смерть молодой графини еще и избавила бы нас с вами от угрозы, что однажды Воронцова выступит против госпожи Ивановой — а та в ответ выдаст нашу тайну!»

«Ну, знаете! — взвился я. — Это уже ни в какие ворота…»

Додумать свою мысль я не успел. Распахнув дверь, шагнул в свою комнату — и замер на пороге: на стуле у окна, вальяжно закинув ногу на ногу, сидел Огинский.