Астральный гамбит

Глава 32

в которой я готовлюсь на подвиг

На Светке было надето серое грубое рубище, из-под длинной полы которого виднелись обутые в примитивные сандалии ступни. Голубые глаза девушки смотрели строго вперед и куда-то в нездешнюю даль. Распущенные пшеничного цвета волосы — некогда предмет особого моего восхищения — выглядели неухоженно и, спадая на лоб нестриженной, но редкой челкой, ничуть не скрывали черные мазки холопского клейма.

На миг мой взгляд сам собой скользнул вниз: на кистях рук Каратовой, конечно же, было по четыре пальца.

— Света?.. — пробормотал я.

Девушка никак не отреагировала.

— Света! — выкрикнул я, бросаясь к бывшей однокласснице.

Схватил за плечи, попытался заглянуть в глаза — равнодушный взор Каратовой прошел сквозь меня, словно вялая, расслабленная рука через бесплотного духа.

— В чем дело, кадет? — нахмурился между тем Николаев.

— Немедленно освободите ее! — прорычал я, резко оборачиваясь к нему.

— Вы с ума сошли? — удивился подполковник. — С какой стати? И зачем?

— Затем, что… Потому что… — нужные слова никак не шли мне на язык. — Так нельзя!

— Что именно нельзя? — уточнил резидент.

— Все! — выпалил я, отчаянно взмахнув руками. — Все вот это!

— У молодого князя пунктик насчет «бурдюков», — извиняющимся тоном проговорила Милана, подходя ко мне сзади и кладя ладонь на мое плечо. Судорожно дернувшись, ее непрошенную руку я тут же сбросил. — А сейчас он, похоже, узнал в этой девице кого-то из своих старых чухонских знакомых… — продолжила объясняться с Николаевым Воронцова. — Или думает, будто узнал.

— Ничего я не думаю! — рявкнул я ей. — Это Светлана Каратова, ведь так? — в ярости снова обернулся я к подполковнику.

— Понятия не имею, — невозмутимо пожал тот плечами. — В документах сей девицы не было ни имени, ни фамилии. Только прозвище — Молчунья. Так я ее и называю. Если кратко — то Моля…

— Молчунья?! — взревел я. — Будешь тут молчуньей, когда тебе вырвут язык! Снимите с нее печать! Немедленно!

«Сударь, сие ваше поведение крайне предосудительно, — совершенно не к месту встрял Фу. — А просьба — предельно неразумна!»

«Отвалите!» — потребовал я, и «паук» заткнулся.

— Кадет Огинский-Зотов, я вас решительно не понимаю, — развел руками резидент.

— Что неясного в словах «снимите печать»?!

— Все, начиная от причины, по которой оные слова прозвучали, и заканчивая способом, коим могли бы быть реализованы. Я лишь поверхностно знаком с техникой клеймения, и, вероятнее всего, моя попытка освободить холопа привела бы к его гибели. Но в любом случае ничего подобного делать я бы не стал. Если даже закрыть глаза на то, что сие означало бы преступное разбазаривание казенного имущества, Моля совершенно необходима вам для марш-броска через земли, контролируемые духами!

— Ее зовут Светланой!

— Сие ничего не меняет, сударь!

— Все меняет! Где вы ее взяли?! Откуда она здесь?!

— Прислали из Империи. Конфискат от щедрот III Отделения — иногда, чтобы не возиться с публичными торгами, его распределяют по казенным учреждениям. Так месяц назад мы получили Молю…

— Светлану!

— Светлану, — пожал плечами Николаев.

— И она человек, а не какая-то конфискованная вещь!

— Юридически я бы с вами поспорил, сударь, но в некотором смысле вы даже правы: относиться к холопу, как к неодушевленному предмету — нелепо…

Воронцова за моей спиной закашлялась.

— …но тем более нелепо считать его полноценным человеком, — спокойно продолжил подполковник. — Когда-то — да, безусловно. Но не после многих дней под клеймом. Освобождение такого холопа отнюдь не станет для оного благом — принесет ему лишь страдания. А то и вовсе обернется смертью.

«Помните, сударь: князь Сергей говорил, что один из ваших товарищей, некий Сорокин, погиб при снятии печати?» — снова незвано влез Фу.

«Сами вы „некий“! А Огинскому верить — себя не уважать!» — отрезал я.

«За „некого“ приношу свои извинения, сударь. Но вот лгать Сергею Казимировичу никакого резона не было. В тот раз».

«Он еще говорил, что вы сможете помочь Дарье. Ну, той девушке, с которой Огинский печать снял. Это тоже правда?»

«Князь Сергей считает сие правдой. Я же не отвечу, не попытавшись».

«Но со Светой та же история? Ей можно будет вернуть личность — с вашей помощью?»

«Сие возможно, сударь. Теоретически. Но печать должен снимать опытный целитель. И не в полевых условиях!»

«Ну, хорошо…»

— Хорошо, — самую малость подостыв за время разговора с «пауком» — чего тот, по ходу, и добивался — повторил я уже вслух и спокойнее — Николаеву. — Насчет печати я погорячился. Простите, господин подполковник. Этого и впрямь не стоит делать с бухты-барахты.

— Ваши извинения приняты, кадет, — после несколько затянувшейся паузы, в течение которой он пристально смотрел на меня, кивнул резидент. С Фу меня, что ли, обсуждал?

— Однако я хотел бы выкупить Светлану, — продолжил я. — Потом, после разрешения кризиса с болгарской пещерой, — добавил поспешно. — Что для этого нужно сделать?

— Сей вопрос будете решать с молодой баронессой, — заявил Николаев, кивнув на Терезу. — Я переоформлю Молю… Светлану, — поправился он с неким подобием улыбки, — на нее — между холопом и «игрушкой» должна существовать объективная связь. Пусть духи и трактуют оную с точностью до наоборот… В представлении кадета фон Ливен проводник должен принадлежать ей безраздельно.

— А разве потом она не будет обязана вернуть вам казенное имущество? — хмыкнул я.

— Вы не расслышали, сударь: я сказал «безраздельно». Никаких обязательство по возврату, ни прямых, ни косвенных — иначе духи сразу почувствуют подвох!

— Ну, вам виднее, господин подполковник, — пожалуй, несколько двусмысленно буркнул я, но Николаев цепляться к моим словам не стал.

— После ужина оформим с вами все необходимые документы, молодая баронесса, — обратился он к Терезе, разговор со мной, как видно, посчитав законченным. — Теперь, Ваше Высочество, вопрос к вам, — повернулся затем резидент к Златке. — Сколько вам потребуется времени на ваше зелье?

— На дым? — переспросила болгарка. — На подготовку — часов пять. Как вдохну — подействует минуты через три.

— Отлично, — кивнул Николаев. — Сии пять часов в вашем распоряжении есть, даже с запасом — сейчас 21:15, высажу я вас никак не ранее шести утра.

— Высадите? — переспросила царевна. — А сами вы с нами разве не пойдете?

— Хотелось бы, но увы, — развел руками подполковник. — Мне нельзя покидать резиденцию. Все порталы сюда завязаны лично на меня, стоит мне покинуть Канзас, от Империи мы окажемся отрезаны. А Империя — изолирована от Штатов. Сие Америка, Ваше Высочество, тут все непросто…

— А можно поинтересоваться, на чем мы поедем? — задала вопрос Воронцова. — Или полетим? Ну, раз предполагается высадка…

— Мы уже летим, молодая графиня, — усмехнулся Николаев.

— Как это уже? — не поняла Милана.

— «Канзас — штат летающих домиков» — не слышали такого выражения? Настойчивая когда-то была реклама. Знаменитая канзасская аномалия: торнадо, переносящие дома жителей по определенным маршрутам — великолепный аттракцион для туристов! Ну а теперь — неплохое убежище для европейских разведок. Здесь же не только мы сидим — и Англия, и Франция, и даже Италия… Много кто — разве что вот турок нет, они себе облюбовали западное побережье. А вот духи сюда соваться не любят — кроме метисов. Аномалия им чем-то не нравится. Глупо сим не пользоваться.

— У нас в Японии один остров есть — тоже с аномалией. Так там целые замки летают! — вставил реплику Ясухару.

— Вы это не шутите? — покачала головой Воронцова, шагнув к окну. — Ничего не видно, сплошной туман, — заявила она, бросив взгляд через стекло.

— Облака, — пожал плечами подполковник. — А ниже, под нами — столб смерча. Естественно, ничего не видно. Но, когда станем снижаться, я покажу вам Канзас с высоты птичьего полета. Зрелище сие захватывающее, поверьте.

— Да уж верю, — хмыкнула Милана. — Но проверить не премину.

— Будьте так любезны, — кивнул ей резидент.

— Заранее прошу прощения, если мой вопрос покажется кому-то пикантным, — проговорила Златка, поднимая голову от мешочка с ингредиентами. — Но среди вас есть девственница?

Мы находились в комнате, выделенной нам Николаевым для отдыха. Здесь имелись четыре койки, пара кресел и письменный стол, на стуле перед которым и расположилась болгарка. Сам подполковник ушел, оставив нас коротать время вшестером. Вернее, всемером, если считать Каратову.

Света примостилась в кресле, на самом краешке — чтобы его занять, девушке потребовался прямой приказ новой хозяйки, Терезы. Забота фон Ливен о нежданном приобретении на этом не закончилась — раздобыв где-то гребень, молодая баронесса аккуратно расчесала Каратовой волосы, и теперь моя бывшая одноклассница выглядела совсем так, как прежде, в родном мире — если, конечно, не замечать клейма, недостающих пальцев и бессмысленной пустоты во взгляде.

Я сидел на полу перед ее креслом и, борясь с подкатывавшем к горлу комом, тупо смотрел Светке в лицо. Остальные наши деликатно сбились в другом конце комнаты, оккупировав койки.

— Я что спрашиваю-то, — поспешила пояснить царевна. — Для смеси нужна слюна девственницы. Можно просто женскую взять, но тогда эффект выйдет в разы слабее…

— А сама что, не подходишь? — усмехнулась Воронцова.

— Свою нельзя, — вздохнула Златка.

— А так бы… сгодилась?

— Давайте не будем отвлекаться! — заявила болгарка. Краем глаза я заметил румянец на ее щеках. — Поможет кто-нибудь?

— Я — пас, — развела руками Милана.

— На меня даже не смотрите, царевна, — бросила следом Муравьева. — Тут вы со своей просьбой года на два опоздали!

Серьезно? Маше же тогда было… Хотя чему я удивляюсь? К тому же, она у нас, оказывается, вообще метис…

«Сие имеет лишь косвенную связь, сударь», — заявил Фу.

«Что?»

«То, что госпожа Муравьева — метис, и срок потери ею невинности».

«Да на здоровье!» — буркнул я.

— А вы, сударыня? — спросила между тем Златка, обращаясь, должно быть, к фон Ливен.

Почему-то теперь в краску бросило меня — хотя мы же с Терезой никогда ничего…

А вот молодая баронесса с ответом не спешила.

— Итак? — вздернула брови Маша. — Неужели?..

— Куда плюнуть? — еще помедлив, угрюмо поинтересовалась моя манница.

Признаться, я не удивился.

— Итак, — проговорил Николаев, развернув на столе карту. Обычную, начерченную на листе бумаги и никакими волшебными свойствами не обладавшую. — Высадитесь вы вот здесь, — подлетев откуда-то сзади, остро отточенный деревянный карандаш ткнулся в самый угол штата Канзас. — Далее по Шоссе номер 66 направитесь сюда, в направлении Оклахомы, — продолжил подполковник. — Вот в сем безымянном городишке сядете на поезд… — перескочив через пунктир границы штата, карандаш указал на неподписанную точку на карте.

— На поезд? — переспросила Воронцова. — Здесь ходят поезда?

— Здесь много чего ходит, — заметил резидент. — Даже не пытайтесь понять логику жизни духов Америки, просто принимайте за данность. Значит, сядете на поезд. Он там один, не перепутаете. Зайдете в вагон — и поедете, более ничего от вас не потребуется. Доберетесь вот досюда, — карандаш переместился к кружочку, подписанному «Оклахома-Сити». — Сие конечная. Сойдете на станции. Затем… — карандаш скользнул в сторону, и поверх карты страны лег план города. Карандаш вернулся обратно. — Затем отправитесь вот сюда. Сие заброшенный небоскреб. Вам нужно на последний его этаж. Именно там и находится место, откуда можно нанести удар по Стара-Загорской пещере. Расположитесь, займете оборону — и станете ждать турок. Не думаю, что те сильно припозднятся. Ваша задача — продержаться три дня. Потом, надеюсь, прибудет подкрепление.

— К нам или к османам? — уточнила Воронцова.

— Полагаю, ко всем. Да и духи подтянутся. Но сие уже будет не вашей заботой — как ежели выстоите, так и в случае неудачи.

— Мы выстоим! — твердо заявила Златка.

— Дай-то Ключ… Но сперва вам еще нужно до места добраться. Слушайте и запоминайте. В Америке в каждом бывшем штате свои законы. Я имею в виду не какие-то произвольно установленные правила, а сами основы бытия духов, законы природы, если хотите. И в Оклахоме, в отличие от Канзаса, важно понимать, чем день отличается от ночи, а открытое пространство — от помещения. Главное, что касается магии: не имея крыши над головой, вы не сможете применить ни одной пальцевой техники. Внутри здания или в том же вагоне поезда — сколько угодно, на свежем воздухе — только зря ману сольете.

Вот как? Интересно, граф Анатолий ту свою ловушку в шкафу не в Америке по случаю прикупил?

— Теперь о времени суток — почему сие так важно. Днем — от рассвета и до заката — все духи в Оклахоме имеют плоть. С метисами понятно, у них собственные тела, а «пауки» и «боевики» — духи третьего и четвертого разрядов — используют носителей из числа так называемых людей-игрушек. Сие у них что-то вроде наших холопов — выжатые безвольные марионетки…

Мои кулаки непроизвольно сжались.

— Именно такая задача — изображать людей-игрушек — и стоит перед вами, — подлил масла в огонь резидент. — Особенно ярко сие проявится в парах молодой баронессы и девицы Мол… Светланы, а также молодого князя и его фамильяра. Собственно, притворяться не придется одной лишь госпоже Муравьевой.

— Звучит заманчиво, — буркнула Маша.

— Поверьте, не слишком, — заметил Николаев. — Но мы отвлеклись. С наступлением ночи «пауки» и «боевики» бросают свои игрушки и до рассвета пребывают в телах бесплотных. Не обязательно похожих на человеческие — чаще наоборот. И встречаться с ними в это время для вас смерти подобно! Так что никаких ночных вылазок! С заходом солнца у вас непременно должна иметься крыша над головой — в дороге ли, на месте ли. Принципиально: простейший засов на двери и щеколда на окне станут ночью для духов непреодолимым препятствием. Так что, если вдруг вечер застигнет вас в пути, срочно ищите убежище — брошенных домов и лачуг в Америке в достатке — и запирайтесь. В крайнем случае, подоприте дверь поленом или придвиньте к ней что-нибудь из мебели — даже этого должно хватить…

— Простите, господин подполковник, а как это работает, если духи ночью бесплотны? — задала вопрос Воронцова.

— Я, кажется, уже говорил: не ищите логики там, где смешались астрал и подлунный мир, — бросил Николаев. — Просто пользуйтесь теми крупицами знаний о сем винегрете, что нам удалось собрать!

— Ясно, — кивнула Милана.

— Теперь о метисах, — продолжил инструктаж резидент. — О них особый разговор. Ночью они, разумеется, остаются во плоти. И запоры остановят их не сильнее, чем обычного человека. К счастью, метисы и сами обычно по темноте не кажут носа из дома. А вообще, опасайтесь их пуще Князя духов! Большинство местных метисов, с нашей точки зрения, абсолютно сумасшедшие, но при этом обмануть их куда труднее, чем тех же «боевиков». Подлинные духи по-своему даже безобидны — если специально не охотятся на вас. Метисы — подозрительны и коварны.

— Какие знакомые речи, — пробормотала Муравьева.

— Здесь сие действительно так, сударыня… — заявил Николаев. — Пожалуй, сие все, — проговорил он, выдержав небольшую паузу. — Основное сказано. Деталей — не предугадать. Сам я не был в Оклахоме почти полгода — многое там могло и поменяться. Но базовые вещи — едва ли. А сейчас, милостивые государи и милостивые государыни, в последний раз хочу предложить вам хорошенько подумать. Вы не обязаны идти туда. Отступитесь — и никто не посмеет косо на вас посмотреть.

— Я не отступлюсь! — тут же бросила Златка. — Даже если мне придется идти в Оклахома-Сити одной… Вдвоем, — поправилась она, взглянув на Тоётоми.

— Иного способа остановить турок ведь нет? — уточнила Воронцова у Николаева.

— Увы, молодая графиня, — развел тот руками.

— И России это необходимо — чтобы пещера не пострадала?

— Для Империи сие чрезвычайно важно, — ответил резидент.

— Ну и какие тогда могут быть вопросы, господин подполковник? — усмехнулась Милана. — На что-то подобное мы все и подписались, подав документы в Федоровку.

— Вот да, — вторила ей фон Ливен.

Мы с Муравьевой просто молча кивнули. Даже если не брать в расчет громкую решимость Воронцовой и тихую — Ясухару, после недавних откровений путь назад, в корпус, для меня теперь явно лежал только через некий славный подвиг — типа, победителей не судят. Да и для Маши, пожалуй, тоже.

Нет, ну надо же: Муравьева — метис! Обалдеть…

— Значит, так тому и быть, — заключил Николаев. — Тогда: готовность к высадке — шестьдесят минут! — уже совсем другим, начальственным тоном произнес он.

— Есть готовность шестьдесят минут! — откозырял я как единственный, имеющий на голове фуражку — японцу я ее так и не вернул.