Астральный гамбит

Глава 33

в которой я иду на станцию

«Судари и сударыни, внимание! К нам направляется дух!» — еще в Канзасе Фу наладил контакт с теми из участников нашего маленького отряда, кто узнал о нем лишь недавно, и теперь не стеснялся при необходимости обращаться ко всем шестерым разом. А может, и к семерым — но Света Каратова, если «паука» и слышала, никак не реагировала.

Я вскинул голову: по тракту в нашем направлении и впрямь кто-то шел.

Шоссе номер 66, по которому нам предстояло добраться до железнодорожной станции, оказалось вымощено желтым кирпичом. Правда, выйдя за границу штата летающих домиков, дорога постепенно сменила свой цвет с кислотно-лимонного на золотисто-коричневый, но смотрелось это по-прежнему довольно абсурдно. Я еще спросил тогда у Фу, работа ли это оккупантов-духов, или так тут было еще до их прихода в Америку, однако фамильяр признался, что не в курсе.

Но если тракт у нас под ногами ассоциации навевал детско-сказочные, то сами мы сейчас больше походили на персонажей вестерна. Или даже, скорее, на некую карикатуру на таковых.

Николаев сразу предупредил, что для похода в Оклахома-Сити нам придется переодеться — ну, в самом деле, не в кадетской же форме разгуливать в тылу врага? Но тогда я подумал, что подполковник выдаст нам нечто наподобие черных костюмов «ниндзя», в которые был облачен сбитый нами с пути истинного спецназ. Вышло, однако, иначе. Мы все, включая Каратову, получили по паре синих джинсов — сильно вытертых, но вполне добротных, по линялой клетчатой рубашке и по шерстяной накидке-пончо. Для полноты картины не хватало только широкополой шляпы и пояса с кольтом! Ну и верного мустанга под седлом.

Мустанги бы нам, кстати, и впрямь не помешали: наш марш-бросок не длился еще и трех часов, а спутники мои уже, похоже, начинали уставать. Бодрячком держались разве что Ясухару с фон Ливен, остальные же, в последний раз приняв волшебный допинг еще в Канзасе, с каждым шагом шли все медленнее и медленнее.

Должен признать, успел малость притомиться и я, но у меня хотя бы имелась на то более-менее уважительная причина. Помимо новой одежды, мы получили от Николаева по вместительной холщовой суме с армейским пищевым концентратом и запасом воды — по два литра на нос. И если поначалу каждый честно нес свою ношу, то мало-помалу поклажа как-то сама собой стала перераспределяться. В результате к какому-то моменту помимо собственной сумы у меня оказались еще две — Муравьевой и Воронцовой. Тоётоми же взял на себя груз Златки — да и саму царевну он при этом едва не на себе тащил.

До станции же, где мы должны были сесть на поезд, судя по карте — ею заведовала Милана — оставался еще минимум час пути. А с нашим нынешним темпом — так и все два.

Местность, по которой мы брели, ни разнообразием, ни красотами не отличалась. По обе стороны Шоссе номер 66 тянулись невозделанные, заросшие серо-зелеными сорняками поля. Изредка попадались домики, часто — полуразрушенные. Однажды мы миновали небольшую рощицу и раз пересекли размывший дорогу ручей — вот и все достопримечательности.

Уже дважды мы видели местных. В первый раз — вдалеке: возле одного из относительно целых строений, сидели на лавочке двое — Фу сказал, что это духи четвертого разряда, «боевики», при своих человеческих носителях. В другой — совсем рядом, в канаве у дороги. Лежавшее там облаченное в вонючее тряпье тело «паук» назвал брошенной игрушкой и трогать его нам строго запретил — а то Маша уже сунулась было.

Когда я проходил мимо упомянутой парочки на скамейке, у меня слегка закололо в подушечках пальцев правой руки — той, что касалась в Москве мимикра. Потом отпустило. И вот сейчас — снова резануло, уже сильнее. Это у меня что, детектор духов теперь такой?

«Не исключено, сударь», — заметил мой фамильяр.

А тем временем неизвестный шагал по тракту прямиком на нас. Одет он тоже был не сказать чтобы добротно, да и сам выглядел изможденно. Но двигался быстро и, пожалуй, целеустремленно.

«Не путайте внешность игрушки с самим духом, сударь, — предостерег меня Фу. — Сие „боевик“, и, похоже, не из последних».

— Может, он просто мимо пройдет? — пробормотала Тереза.

«Не пройдет, — заявил „паук“. — Но интересуем его не все мы — только я и молодой князь. Господин Ясухару, милостивые государыни, что бы сейчас ни происходило — не вмешивайтесь! Лучше вообще не двигайтесь, пока „боевик“ не уйдет!»

— Принято, — ответила за всех Воронцова.

«Сударь, а от вас мне нужен контроль тела», — продолжил Фу уже персонально в мой адрес.

«Это обязательно?» — поморщился я.

«Обязательно! И срочно!»

«Что ж, берите», — буркнул я.

«Благодарю. Будьте готовы… к странному».

«К чему — странному?» — насторожился я.

«Пока не знаю. Но ничему не удивляйтесь. И главное — не пытайтесь сопротивляться!»

«Чему сопротивляться?»

«Говорю же: пока не знаю!»

Тем временем «боевик» приблизился к нам и остановился шагах в пяти — точнехонько передо мной. Простоял так с минуту, а затем…

«Напоминаю, сударь: не удивляйтесь и не мешайте мне!»

В следующий миг мои руки одну за другой сняли с плеч тяжелые сумы и опустили их на дорогу. Туда же отправилось и пончо. А затем мое тело качнулось вперед, ноги оттолкнулись — и я обнаружил себя стоящим на руках, вниз головой! Даже и не знал, что так могу!

Оказалось, правда, что не очень-то и могу: локоть подогнулся, и я упал на кирпичную мостовую, больно ударившись сперва плечом, а после и бедром — голову, к счастью, уберег.

Боль болью, но на ноги я встал очень быстро. И тут вдруг в ушах у меня зазвенело, и мне неудержимо захотелось зевнуть. Но не вышло — Фу, что ли, не позволил? Затем мир у меня перед глазами задрожал и поплыл: вместо одного «боевика» на дороге внезапно оказалось двое, правда, оба — какие-то полуразмытые. А следом навалилась тьма.

В себя я пришел, снова лежа на дороге, окруженный встревоженными товарищами. Позади них по тракту спокойно удалялся на северо-восток «боевик».

— Что это было? — выговорил я, попытавшись подняться.

Меня снова повело.

Тереза протянула мне руку, и, ухватившись за ее ладонь, я кое-как встал.

— Сперва ты заделался акробатом, затем упал, встал — и снова рухнул, без чувств, — проговорила Милана. — А мы, как дураки, стояли и смотрели…

«Прошу прощения, сударь, дело во мне, — явился с пояснениями Фу. — „Боевик“ усомнился в моей силе: в самом ли деле я, с моим скромным третьим разрядом — он, естественно, называл сие иначе — способен держать под контролем игрушку, то есть вас. Демонстрация управления вашим телом его не убедила, и мне пришлось показать что-то большее — временно прервать кровоснабжение вашего мозга. Ничего страшного — сие был обычный обморок. Вы потеряли сознание. Моего экзаменатора сие удовлетворило, и он ушел восвояси…»

— И что теперь со мной будет? — угрюмо осведомился я — вслух.

«Я же сказал: ничего страшного. Вот, вы уже вполне пришли в себя».

Шатать меня и в самом деле перестало, зрение вновь сделалось четким.

«И часто нам придется прибегать к подобным шоу? — поинтересовался я уже безмолвно. — Усомнился один — усомнятся и другие? Или теперь вы раз и навсегда все всем здесь доказали?»

«Увы, сударь, сие может повториться снова».

«Вы в самом деле выглядите для других духов столь слабым?»

«И не только выгляжу, сударь. Силой подчинить игрушку, вроде вас, и впрямь было бы для меня крайне непростой задачей. Ну да я, кажется, никогда и не скрывал, что далеко не самый могучий из злыдней бестелесных!»

«Ну да…» — буркнул я, нагибаясь за пончо и поклажей.

К моему удивлению, сума там оказалась только одна, моя собственная — Маша и Милана свои забрали.

— Я в порядке, — нахмурился я. — Давайте, понесу, как раньше, — я протянул руку к сумке на плече Муравьевой — длинноножка просто ближе стояла.

— Благодарю, но я успела отдохнуть, — мотнула головой Маша. — Пока справлюсь сама.

— Я тоже, — заявила Воронцова, когда моя рука переместилась в ее сторону.

«А остальных „боевик“ почему слабыми не посчитал? — сообразив, что не бьется в его рассказе, спросил я у Фу. — Милану, Златку, Тоётоми?»

«Предполагаю, сударь, что он вообще не понял, что они из себя представляют — и на всякий случай предпочел не связываться. Но тут я могу только гадать…»

— Ну, пошли, что ли? — окинула между тем отряд взглядом Воронцова. — Пока еще кого нелегкая не принесла?

Возражений не последовало, и мы продолжили свой путь по дороге из желтого кирпича.

Городок, в котором располагалась железнодорожная станция, и впрямь оказался безымянным — на покосившейся табличке перед ним так и было написано: «Nameless»[5]. Собственно, и городком его можно было назвать разве что с большой натяжкой — единственная улица, роль которой играл участок все того же Шоссе номер 66, пять домишек справа, шесть — слева (среди них — салун с характерными дверьми!), ну и, собственно, вокзал.

Жителей нигде видно не было, моя рука-духодетектор также не подавала никаких тревожных сигналов, и я уже понадеялся, что новых осложнений не последует, но уже перед самой станцией дорогу нам внезапно заступили двое — мужчины лет тридцати, тучный и тощий. Одеты они были похоже на нас, но имелись и отличия — числом три. Во-первых, на них не было пончо. Во-вторых, отсутствие накидок компенсировалось шляпами на головах. И, в-третьих, у правого бедра одного из незнакомцев — худого — болталась кожаная кобура с самым настоящим револьвером.

«Не совсем револьвером, сударь, — поправил меня Фу. — Сие не огнестрельное оружие — артефакт, заточенный для убийства духов. Но выстрел из него смертелен и для человека. А сами эти двое — метисы. Один во втором поколении, насчет другого — того, что при „револьвере“ — не пойму. Вроде бы, в третьем, но, похоже, у него было сразу два духа-предка, по разным линиям родства».

«Их семейное древо имеет для нас какое-то значение?» — буркнул я.

«Отчасти, сударь. Будь в них меньше от духа, они бы к нам не пристали».

«А они пристали? Вроде, просто стоят…»

«Верно, стоят. И предлагают мне отдать им вас. Пока вежливо предлагают».

«Что значит, отдать?» — опешил я.

«Как и давешний „боевик“, они считают меня недостойным такой хорошей игрушки. И хотят вас забрать, чтобы перепродать кому-то другому, сударь… Никому не вмешиваться!» — последнее, должно быть, в основном предназначалось фон Ливен, недвусмысленно качнувшейся в мою сторону.

«Надеюсь, вы не согласитесь на их просьбу?» — хмыкнул я.

«Сие не просьба, сударь. И в случае отказа они…»

«Они отберут меня у вас силой?» — похолодел я.

«Нет. Такое метису не дано. Но они грозятся убить вас. И меня. Одного выстрела из этой штуки в кобуре у сего типа хватит нам обоим, сударь».

«И… Что вы станете делать? — я почувствовал, что на спине у меня выступил холодный пот. — Отдадите им меня?»

«Обижаете, сударь. Пусть стреляет».

«Что?!»

«Пусть стреляет, сударь!»

И словно услышав моего фамильяра, худой «ковбой», осклабившись, неспешно достал из кобуры «револьвер» и направил ствол на меня.

Грянул выстрел.

Что-то толкнуло меня в грудь — на удивление несильно.

В воздухе вспыхнул хорошо знакомый мне иероглиф — 鏡 — и незадачливый стрелок рухнул наземь.

— Зеркало! — ахнул я.

«Но как: на улице же магия невозможна?!» — спохватившись, воскликнул уже про себя.

«Не работают внешние техники, сударь. А Зеркало — внутренняя, к тому же у вас — интуитивная. Сие другое, понимать надо!» — менторским тоном пояснил «паук».

«Вы знали, что оно среагирует?»

«Весьма на сие рассчитывал, сударь. Иначе выстрел оказался бы роковым и для меня».

«А метис — он мертв?» — без малейшего сожаления уточнил я, бросив взгляд на распростертое на дороге тело.

«Именно так, сударь».

Тем временем вышел из ступора тучный товарищ стрелка. Склонившись над павшим «ковбоем», метис дотронулся до его шеи. Выждав, покачал головой, затем поднял с дороги револьвер и вложил тот в пустую кобуру. После чего вдруг расстегнул на мертвом приятеле пояс, дернул ремень на себя и, распрямившись, протянул добычу мне.

«Он просит меня надеть сие на игрушку — чтобы не смущать более никого мнимой слабостью», — заявил Фу.

«Так чего же мы ждем?»

«Чего вы ждете, сударь. Контроль я вам вернул».

«А, ну да…»

Я взял у метиса пояс с «револьвером». Тот оказался раза в три тяжелее, чем я ожидал — «ковбойская» амуниция чуть не вывалилась из моих рук.

Метис же, повернувшись на каблуках, зашагал прочь, в сторону станции.

— И что мне с этим делать? — пробормотал я, растерянно уставившись на нежданный трофей.

«Наденьте, как предложил метис, — посоветовал Фу. — Полагаю, сие и впрямь добавит нам с вами авторитета в глазах местных».

Хм, логично. Ничто не сделает тебя круче в Оклахоме, чем револьвер у бедра…

Так и этак покрутив пояс, я принялся просовывать его под суму на плече. В это время тишину улицы разорвал громогласный гудок.

Мы дружно обернулись на звук: в клубах черного дыма к городку подъезжал громадный паровоз, тянувший за собой несколько облезлых пассажирских вагонов — когда-то, наверное, ярко-зеленых, а теперь скорее буро-серых. Причем, сам поезд двигался почти бесшумно — ни скрипа, ни стука колес — не удивительно, что мы не заметили его раньше, пока он сам не известил о своем прибытии.

Переглянувшись, мы поспешили на станцию — застегивать ремень мне пришлось уже на ходу.