Астральный гамбит

Глава 11

в которой я лезу на балкон

— Это пробой! — озвучил очевидное Григорьев, вскакивая на ноги и бросаясь обратно к экипажу. В руке у юнкера серебрился «портсигар» — выловил-таки! — Вот что: давайте-ка поскорее отсюда убираться!

— Так нас же развернуло! — начала Воронцова негромко, но из-за возобновившего свою раскатистую канонаду грома тоже была вынуждена перейти на крик. — Назад нельзя — запрещено правилами! А спереди — завал! Нужно его расчистить!

— К духам завал! — скривился посредник, заскакивая в коляску. — Гоните, молодая графиня, гоните! Я замолвлю словечко, сильно вас не оштрафуют!

— То есть все-таки оштрафуют? — прищурилась Милана.

— Вас сейчас и впрямь это волнует? — удивление в тоне посредника соседствовало с нескрываемым недовольством.

— Конечно, — кивнула девушка. — Пробой пробоем, а гонку мы еще не проиграли!

— Эй, смотрите! — схватил меня внезапно за плечо Ясухару, показывая куда-то вверх.

Я поднял голову: в проломе на третьем этаже пострадавшего дома появилась тоненькая детская фигурка. Ребенок лет семи — мальчик или девочка, издали не поймешь — отчаянно размахивал ручками и, кажется, что-то кричал. За грохотом грозы не слышно, правда, было ни слова.

Я почти на автомате перевел взгляд ниже, в поисках входа в дом, но никакой двери не обнаружил — должно быть, она располагалась где-то с другой стороны, со двора. Первый этаж здания вообще являл собой глухую стену, здесь даже окон не имелось. Зато выше, на высоте пары саженей от мостовой, шла цепочка нависавших над улицей массивных балконов, за которыми поблескивали застекленные арочные проемы.

— Я мог бы… — начал было сзади Тоётоми, но, уже приняв свое решение, Милана резко, с пробуксовкой, швырнула коляску к стене дома, повторно при этом ее развернув и остановив правый борт в полуаршине от здания.

Затем, ни слова никому не говоря, Воронцова высунулась наружу, ухватилась руками за поддерживавшие тент «Москвича» стойки — и, не успел я даже глазом моргнуть, взлетела на крышу экипажа. Та зримо продавилась, но вес девушки выдержала.

— Эй, ты что задумала? — ахнув, я высунулся под дождь со своей стороны коляски, в щель между «манамобилем» и стеной. С тем лишь, чтобы увидеть, как молодая графиня подпрыгнула — и уцепилась пальцами за выступающий край плиты в основании балкона. Повисла, качнула ногами вперед — раз, другой, третий — каждый раз увеличивая амплитуду — и затем на обратном движении красиво, рывком вышла вверх на обе руки, отжавшись на них без видимого труда. На миг мне показалось, что левая ее ладонь вот-вот соскользнет, утратив опору — и непроизвольно я даже дернулся, чтобы подхватить падающую девушку — но Милана ловко переставила руку, ухватившись за мраморную балясину балконного ограждения, закинула на плиту колено — и через секунду уже сидела верхом на перилах.

Следом за молодой графиней тем же путем незамедлительно отправился Ясухару.

Не требовалось быть опытным чародеем, чтобы понять: на балкон Воронцова вспорхнула отнюдь не на нуле — хорошенько усилившись магией. Ну, как Иванка вчера на физре. Я так пока не умел. Но зато знал того, кто умеет.

«Фу? — торопливо свернув чудо-карту и сунув ее в карман кителя, окликнул я фамильяра. — А можно мне тоже организовать волшебный допинг?»

Дух не отозвался.

«Фу?!» — позвал я настойчивее.

«Прошу меня извинить, сударь, — на этот раз ответ пришел — но совсем слабый, едва различимый. — Слишком близко к пробою. Я вынужден закрыться. Вот утихнет гроза — и я снова в полном вашем распоряжении. А покамест — увы…»

«Толку от вас — как всегда!» — разочарованно буркнул я.

«Простите, сударь. Сие выше меня».

Что ж, видать, придется справляться самому, по старинке…

Нет, можно, конечно, пробежаться вокруг дома, поискать дверь, но, пока я буду это делать, Воронцова с Ясухару уже спасут малыша… Ну или сложат головы, не дождавшись от меня помощи!

Я резко обернулся к Григорьеву.

— Мне туда нельзя!.. Посредникам категорически запрещено отходить от коляски… — сбивчиво пробормотал тот, неверно истолковав мой пристальный взгляд.

— Я не о том, сударь. Не будете так любезны меня подсадить?

— Что? — растерялся юнкер. — А, да, конечно, молодой князь…

Даже при помощи Григорьева вскарабкаться на второй этаж без магии стало для меня задачей не столь уж простой. Первый раз я сорвался, на рывке неудачно уткнувшись плечом о балюстраду и потеряв равновесие. Прежде чем повторить попытку, я запустил снизу в балкон одной из убойных техник, снеся добрый кусок ограждения и расчистив место — и только после этого сумел-таки кое-как заползти на мокрую от дождя, усыпанную осколками мрамора плиту.

Миланы с Тоётоми к этому времени здесь уже, естественно, не оказалось. Ведущая внутрь стеклянная дверь была распахнута настежь — и я бросился внутрь.

В комнате, куда я попал — судя по обстановке, она являлась спальней — товарищей я уже тоже не застал. Пробежав ее насквозь, выскочил в следующую, лишенную окон и скупо освещенную ночником в углу — и здесь едва не налетел на минотавроида. Тварь стояла ко мне спиной, зачем-то пытаясь подцепить рогами ростовой портрет миловидной, очень смело одетой юной девицы на стене. Занятие это монстра так увлекло, что мое появление осталось им вовсе незамеченным — вплоть до момента, когда я снес уродливую башку чудовища ударом Огненного вакидзаси.

— Отличная техника, молодой князь! — одобрительно послышалось сзади.

Я обернулся: в комнату вслед за мной вбежал Григорьев. В отличие от меня, ему, должно быть, помощь с балконом не понадобилась.

— Вам же нельзя отлучаться от экипажа? — зачем-то спросил я.

— Я на секундочку! Вспомнил, что так и не услышал от вас дополнительное правило! А через пять минут мне докладывать оргкомитету! — заявил юнкер — сначала я даже подумал, что это он так шутит, но, похоже, посредник был абсолютно серьезен.

— Короче, правило такое: за каждое убитое командой чудовище — минус полчаса от потраченного на гонку времени! — сымпровизировал я, поражаясь про себя абсурду ситуации.

— Такого не утвердят, — мотнул головой посредник.

— Ну и духи с ними! — рявкнул я, бросаясь прочь из комнаты — в следующую в анфиладе.

— Максимум пять минут одобрят! — крикнул мне уже вслед Григорьев.

Отвечать ему я не стал.

Лестница на третий этаж обнаружилась через пару дверей — а у нее Ясухару, отчаянно сражающийся с парой огромных мерцающих в темноте крабов. Собственно, эти твари были единственным источником света в помещении.

— Где Воронцова? — крикнул я, на ходу выцеливая ближайшего из монстров.

Техника, разметавшая недавно мраморное ограждение балкона, а на полигоне раскалывавшая надвое каменные шары-мишени, едва заставила чудовище вздрогнуть.

— Наверх побежала, — ответил мне между тем Тоётоми. — За девочкой.

По ауре он, что ли, определил, что не за мальчиком? Надо бы тоже научиться!

Ладно, всяко ж не сейчас…

Один из крабов — тот самый, которого я атаковал — оставил японца и, яростно размахивая зазубренными клешнями, танком попер на меня. Левой рукой я выставил щит, а правой принялся делать выпад за выпадом, перебирая доступные боевые техники — благо арсенал мой с времен царского дворца значительно расширился. На удивление, самым эффективным оказался банальный удар фигой — от него у монстра почему-то подкашивались ноги. А вот немалыми усилиями освоенный мной недавно файербол, на который я, признаться, возлагал немалые надежды, вообще никакого впечатления на чудовище не произвел.

Внезапно в комнате сделалось темнее — это Ясухару благополучно расправился со своим противником, и одной многоногой «лампой» у лестницы стало меньше. Не теряя времени, Тоётоми напал на «моего» краба с тыла. Монстр завертелся, попытался было переключиться на японца, но, пропустив подряд несколько чувствительных тычков от меня, снова потянулся клешнями в мою сторону. Воспользовавшись этим, Ясухару сразу с обеих рук засадил чем-то чудовищу под зад — и мрак сделался кромешным: светоносный краб исчез.

Не придумав ничего лучше, я снова призвал Огненный меч, но факел из него вышел плохонький. В свою очередь, Тоётоми махнул рукой, и под потолком зажглась шикарная люстра.

— С детства не дружу с ночным зрением, — словно бы оправдываясь, пояснил мне он.

А уж я-то как не дружу!

Говорить об этом вслух я, однако, не стал.

Аккурат в этот момент наверху, на лестнице, появилась Милана. В густо заляпанном чем-то кителе, кажется, в порванной юбке — и одна.

— А где девочка? — удивленно спросил у нее японец.

— Это не девочка, — отрывисто бросила Воронцова, сбегая вниз по ступенькам — и заметно припадая при этом на левую ногу.

— Все-таки мальчик? — глуповато вырвалось у меня.

— Зайчик! — рявкнула молодая графиня. — Тема закрыта, уходим отсюда!

— Я не понял, а где ребенок? — нахмурился Ясухару.

— Не было там никакого ребенка! Уходим!

— Как это не было? — окончательно растерялся я.

Ответить Милана не успела. Нижняя ступенька лестницы, на которую Воронцова как раз поставила ногу, внезапно под ней провалилась, и, взмахнув руками, Воронцова с криком рухнула куда-то вниз. Тоётоми метнулся было к Милане — должно быть, в надежде подхватить и удержать, но опоздал. На миг японец замер, балансируя на краю вроде бы неспешно, но неумолимо разраставшейся дыры в полу, затем его подошвы также потеряли опору, и Ясухару полетел с обрыва следом за молодой графиней.

Я запоздало кинулся к поглотившему моих товарищей провалу, но навстречу мне из его недр вырвалась исполинская летучая мышь. Хлесткий удар черного кожистого крыла опрокинул меня на пол, острый коготь твари распорол китель у меня на плече. Левую руку прострелила боль, ее пальцы мгновенно онемели, и я не смог даже сложить их в простую фигуру щита. Пришлось закрываться правой. А атаковать теперь как?!

На мое счастье, тварь оказался не слишком сообразительной. Пару раз ткнувшись в выставленный щит и не сумев сходу его продавить, вместо того, чтобы продолжать безнаказанно на меня наседать, летучая мышь подалась назад — не иначе, собираясь взять разгон — и, воспользовавшись передышкой, я хорошенько приложился по твари дважды — сначала фигой, а затем — раскалывающей техникой. Третий удар не понадобился: чудовище разнесло в пыль.

Снова на всякий случай призвав щит, я кряхтя поднялся с пола — как смог быстро — и тут увидел ребенка.

Таки девочка — никаких сомнений здесь быть уже не могло по причине полного отсутствия на ней одежды — стояла на лестнице по ту строну от дыры в полу. Должно быть, она спустилась с верхнего этажа, пока я сражался с летучей мышью. Переминаясь босыми ножками, малышка — теперь я бы ей и семи лет не дал — то испуганно поглядывала на провал, то поднимала на меня растерянный, умоляющий взгляд. Губы девочки мелко дрожали, но ни звука она не произносила.

Так продолжалось секунды две или три, а затем малышка вдруг сделала шажок вперед — прямо в направлении пропасти. Остановилась на миг — и снова начала поднимать ногу — явно намереваясь двигаться дальше.

Похоже, девочка находилась в шоке и не особо осознавала, что делает.

— Стой! — выкрикнул я, метнувшись к лестнице в обход провала.

Малышка вздрогнула и повернула лицо ко мне. В ее глазах мелькнула тень понимания.

— Я сейчас! — в два прыжка обогнув дыру, я остановился у перил лестницы и протянул девочке здоровую, правую руку. — Хватайся, я тебя перенесу! — нас разделяла всего лишь одна обвалившаяся ступенька — правда, довольно широкая. Следующая за ней — та, на которой замерла малышка — слегка накренилась, и я был не уверен, что она выдержит меня, если я перескачу к крохе сам. — Ну, давай же!

Девочка кивнула и неуверенно потянулась ко мне.

— Назад! — словно бичом ударило вдруг меня со спины.

Непроизвольно я отдернул руку, и ладошка малышки промахнулась мимо моей. Широко распахнув глаза, не получившая обещанной опоры девочка начала неудержимо падать, и я снова качнулся ей навстречу.

— Назад, глупец!

При всем желании остановить движение вперед я бы уже не сумел. Да и не собирался! Выбросив вперед руку, я ухватил потерявшую равновесие малышку за локоть…

Пальцы обожгло, и почему-то они сомкнулись в кулак, ничего не поймав.

Секунду девочка продолжала заваливаться вперед, но затем, когда, казалось, никакая сила уже не способна помешать ей рухнуть в провал, вдруг замерла, словно обретя в пустоте невидимую опору — с совершенно невозможным наклоном — и развернулась лицом вверх. Так можно в кровати с живота на спину перевернуться, но не в воздухе, застыв под сорок пять градусов к вертикали!

Губы малышки сложились трубочкой — и внезапно она плюнула в меня чем-то ядовито-зеленым.

Слюнявый изумрудный сгусток звучно шмякнул в не мной подставленный щит — и стек вниз.

Лицо девочки исказилось — а в следующий миг и вовсе утратило всякие человеческие черты. Теперь это была клыкастая морда с кабаньим рылом, длинными, «заячьими» ушами и крохотными, узко посаженными глазками. Тело «малышки» густо покрылось бурой щетиной, втрое вытянувшиеся пальцы рук увенчались острыми когтями, ноги обвил гибкий змеиный хвост…

Притворявшийся ребенком монстр рванулся на меня — и тут его охватило белое пламя.

Прежде, чем я успел хотя бы отшатнуться, чудовище без следа исчезло в огне.

Судорожно схватившись рукой за перила лестницы, я наконец обернулся: в пяти шагах от меня стоял неплохо мне знакомый штабс-ротмистр Петров-Боширов, исполняющий обязанности начальника Московской губернской экспедиции IIIОтделения. Левая его рука еще держала прикрывший меня недавно щит, пальцы правой жандарм устало разминал.

— Приношу извинения за ненароком проявленную фамильярность, молодой князь, — проговорил он, усмехнувшись. — Но попытку дотронуться до духа-мимикра всяко не назовешь разумным поступком!