Аукцион невинности. Его трофей

10. Крутилки

Он коснулся обеими руками шеи, обхватил волосы, высвободил их из-под ворота белого махрового халата.

Я молчала.

— Я задал вопрос, Виктория, — тихо сказал он.

— Я не хочу, — тут же ответила я.

Мой голос сорвался на шёпот. Я была не готова его увидеть сейчас. Так скоро.

— Было два вопроса.

Он перебирал мои волосы. Ощущения оказались неожиданно приятными. Что там он меня спрашивал-то? Я что, слушала?

В голове всё же щёлкнуло, и я ответила:

— Я очень хорошо устроилась, спасибо.

Повисло молчание. Адам трогал мои волосы. Я стояла, окаменев, боясь даже думать, что будет дальше. Чёрт, как же он пугает-то, хотя ничего для этого не делает, чёж так жутко-то.

Хоть бы трахнул уже и оставил в покое.

Адам тем временем собрал мои волосы в хвост, резким движением намотал на руку, схватил за подбородок — рванул и прогнул меня назад.

Я уставилась в чуть сощуренную синь.

Он с какой-то предвкушающей жадностью вглядывался в мои глаза.

— Ты у меня драчунья, Виктория?

Меня накрыло бешенство: Аньку не дал отделать, ну хоть на тебе оторвусь.

Успела заметить, как его глаза, рассматривающие мои — расширились, ноздри раздулись, на губах появилась усмешка.

Не совсем сознавая, что делаю, я со всего маху врезала пяткой в его голень, локтем в дифрагму, надеясь сбить дыхание, поднырнула, пытаясь провести серию.

Видимо, от его близости у меня все навыки отказали разом. Тренер бы за такие дурные и бесполезные приёмы — упор лёжа и сотню отжиманий.

Адам сделал просто: отвёл руку с намотанными на неё волосами в сторону, сбивая мне равновесие. Моя атака захлебнулась, так и не развившись.

Поставил подножку, разжимая руки — я полетела на пол.

У самого пола он подхватил меня — ловко, я даже не ударилась.

В следующий миг я лежала животом на ковре под его жёстким телом и хрипела от сильного предплечья, давящего на горло.

— Драчунья, — довольно выдохнул над ухом Адам.

— Зря не дал… Аньку… — прохрипела я, — горло…

Хватка на горле ослабла, я прокашлялась.

— Что — зря? — уточнил Адам, потеревшись о мои ягодицы возбуждённым членом.

Чёрт, его похоже это лишь сильнее заводит.

Но намного хреновее было то, что это заводит меня. Почему мне ни капельки не противно?!

По идее, из-за истории с отчимом, я сейчас должна тошниться, царапаться и кусаться, а я замерла как мышка. И, кажется, опять теку…

Гад, вот за это я тебя ненавижу ещё больше — за то, как моё тело на тебя реагирует, а ты прекрасно об этом знаешь, тварь синеглазая.

— М-м-м? — издал он вопросительный звук, удобнее устраиваясь на мне.

Ах да, он же требует, чтобы я на его вопросы отвечала. Что там было-то?

— Ты что-то говорила про «зря», — вкрадчиво помог он.

В его голосе слышалась улыбка. Развлекается.

— Зря ты не дал мне отделать Аньку, — обречённо выдохнув, сказала я. — Тебя бы бить не лезла.

— Так может для этого и не дал?

Пока я пыталась понять его непостижимую логику, он встал и поднял меня на ноги. И вдавил спиной в стекло, обхватив ручищами меня за шею и пах.

— Руки! — неожиданно сказала ему я глядя в глаза.

Всё же красивый гад. И так мило озадачивается.

Он улыбнулся и вопросительно приподнял бровь.

— Мои руки свободны, — с доброжелательной улыбкой гадюки сообщила я. — Ими можно много сделать. Глаза твои красивые выцарапать, например.

Адам широко улыбнулся.

— Мне лестно, что фотограф с фантастическим глазом и чутьём прекрасного считает меня красивым. И что же тебя привлекает в моих глазах?

Похоже, я совсем тронулась рассудком, потому что краснею от удовольствия — человек с нереально крутым вкусом, настолько богатый, что имеет доступ к лучшему — назвал меня фантастическим фотографом…. Кстати да, он же видел мои снимки.

А кроме моих снимков он видел…

Эта мысль помогает, возвращая злость, напоминая, что вообще-то он мой враг, он купил меня, и сейчас играет со мной. Ненавижу. Срочно думай, Викуль, чем ещё он способен тебя разозлить.

— Так что насчёт душа? — провоцирующе спрашивает он.

Точно, душ. Я смотрю в его глаза и тут меня накрывает…

Ох тыж твоюж мать… Крутилки! Я принимала душ и материлась на крутилки!

Какова вероятность того, что он может это слово использовать просто так?

Я же чувствовала себя в безопасности, я же расслабилась! А у него тут, оказывается, жучки и камеры, он специально же меня провоцирует и даёт это понять!

— Твои глаза… — хрипло говорит Адам, — это космос просто. Злость делает их такими…

Договорить у него не получается. Злость, которой он так восхищается, даёт мне сил.

В этот раз я делаю всё идеально верно. Выворачиваюсь, как по учебнику.

Мой кулак впечатывается в его идеально красивый нос, меня оглушает хруст. Этот гад и бровью не ведёт, таращится на меня, скалясь, но руки разжимает.

Я подныриваю под его руки и несусь к выходу.

Не знаю, на что я рассчитывала.

Он меня хватает, вырывает из халата пояс — стягивает им мои руки за спиной.

Поднимает меня, закидывает на плечо и несёт к лестнице наверх.

— Игнорируешь мои вопросы. Смелая девочка. Тогда насчёт душа я решаю за тебя, — хрипло говорит Адам, удерживая меня на плече так, чтобы не могла его больше ударить. — Вперёд, Виктория! Мы идём изучать крутилки!