Аукцион невинности. Его трофей

2. Незнакомец

Бросаю взгляд на дохляка с микрофоном. Он переводит задумчивый взгляд со стоящего в дверях незнакомца на меня. Поджимает губы, прищуривает глаза.

Дохляк прижимает руку к наушнику, отходит в сторону, отворачиваясь от зала, что-то едва слышно говорит в небольшой чёрный микрофон, извлечённый из кармана.

Кивает, говорит ещё несколько слов и прячет маленький микрофон, поигрывая большим золотым. Поворачивается и рассматривает меня с ног до головы. Переглядывается с амбалом.

Я мысленно готовлюсь, осознавая, что он что-то задумал, и мне это точно не понравится.

Дохляк искривляет губы, едва заметно усмехаясь, подносит золотой микрофон ко рту.

— Подытожим! — громко говорит он. — Ещё одна жертва обстоятельств, продавшая свою невинность на аукцион. Никакой медицины, никакого искусственного восстановления плевы — это тоже проверили! Всё настоящее. Девственница в двадцать один год, вдумайтесь только, какие тайны скрывает эта красавица.

Он приближается ко мне, поджимая губы, я готовлюсь к любой подлянке.

— По документам всё чисто, — продолжает он вещать в микрофон, — наша красавица Виктория подписала документы, юридически сделка законна. Её осмотрели, взяли анализы, проверили здоровье, всё как обычно. У нас всегда всё продумано и чисто, вы знаете. Наши юристы и врачи готовы дать исчерпывающие пояснения.

Всё верно, когда по настоянию коллеги Аньки я взяла этот заказ, были странные медосмотры, я их списала на причуды заказчика.

Я должна была приехать в частный клуб для того, чтобы сфотографировать коллекцию дорогущих платьев. Мне показалось разумным, что богатые люди боятся заразиться и требуют чтобы к ткани прикасался полностью проверенный здоровый человек.

Анька говорила, что это даже круто: дорогой медосмотр за чужой счёт. Обещанное вознаграждение за заказ составляло сумму моего дохода за два года, внушительную предоплату я получила, что мне ещё было нужно?

Я прошла все проверки, действительно, что мне было нужно? Мне было нужно, чтобы меня не разыгрывали на аукционе как товар! Без возможности этому помешать!

Дохляк встаёт рядом со мной, усмехнувшись, поворачивается к залу.

— Только вот Виктория решила набить себе цену, как вы видите, играет в жертву обстоятельств. Типа передумала. Пластырь на лице мешает вам оценить красоту и притягательность её губ, но только потому, что женщина кричит и кусается. Верёвки, чтобы не дралась и не мешала работать.

Он подносит пальцы к фингалу под своим глазом и указывает на рассечённую бровь амбала.

— Это всё она с нами сделала, не сомневайтесь, — усмехается он. — Дикая кошка. Интересно, кто её научил так себя вести на аукционе? Мы проведём расследование. Но уверен, здесь есть ценители её игры. Делайте ставки, господа, делайте ставки.

Я затравленно смотрю на то, как ведущий подходит ещё ближе. Нет, я не играю, и этот гад прекрасно знает об этом.

Убью Аньку, которая подставила меня и втянула во всё это, убью, точно убью, вот только выберусь отсюда.

Дохляк подходит, а я инстинктивно отшатываюсь. Он хватает меня за волосы, распускает узел на затылке и медленно выпускает пряди: они густой блестящей волной сверкают в свете фонарей.

Я горжусь своими волосами, отрастив почти до поясницы, но сейчас сбрила бы под ноль не задумываясь.

Дохляк выглядит болезненно худым, но вдруг с неожиданной силой хватает меня за плечо.

Он разворачивает меня спиной к залу, шлёпает по ягодицам, отчего я вздрагиваю, пытаюсь ударить его головой, но он уворачивается.

— Виктория у нас спортсменка! Вы только посмотрите на этот зад! — восклицает дохляк. — Гибкая! И продольный, и поперечный шпагат делает, это мы тоже проверяли.

Злые слёзы наворачиваются на глаза, я дрожу от ненависти, от липкого страха, от ощущения беспомощности. Шпагаты я им тоже на медосмотре демонстрировала. Дура, вот дура!

Ну уж нет. Всё, хватит с меня.

Я слегка сгибаю ноги и наклоняю корпус. Двигаю плечом, выскальзываю из хватки амбала. Приседаю, выпрямляя колени пытаюсь ударить дохляка в подбородок, но амбал перехватывает меня за плечи.

Не успеваю опомниться, как он встряхивает меня и зажимает точки на плечах. Это настолько болезненно, что я замираю, точно зная, что будет дальше, если он продолжит.

Двигаю плечами, ослабляя его воздействие, но не убираю до конца.

— Я смотрю, у тебя хорошие учителя, — цедит сквозь зубы амбал.

Он смещает указательные пальцы в стороны, прижимает новые точки, и я сжимаюсь всем телом, зажмурившись от нового витка боли.

— Сучка, вынудила ведь. Не доводи до греха, выбесила, убью ведь суку, — тихо говорит амбал, и я верю ему.

Я верю, что он может. Убьет, я не сомневаюсь. Меня затапливает густая волна отчаяния и злости на своё бессилие. Жаль, недооценила я его, умнее бы действовала.

— Убью, и мне ничего за это не будет, — повторяет амбал. — Мне всё здесь можно для обеспечения безопасности. Поняла?

Смаргивая злые слёзы, киваю. Подчиниться придётся, этот дурак применил закрытые техники спецслужб, я точно знаю, что это такое.

— Боевая спортсменка, — произносит дохляк в микрофон, касаясь фингала под глазом, — и смотрите, как красиво подчиняется.

— Стой смирно, — говорит мне амбал, — и больно больше не будет. Услышала?

Мой тренер когда-то заинтересовался, почему щуплая девчонка так отчаянно занимается в зале, несмотря на боль и травмы. Он вытряхнул из меня мою историю, и стал обучать индивидуально, точкам на теле человека в том числе.

Кроме всего прочего именно тренер научил меня отличать ситуацию, где я могу что-то сделать от той, где надо сжать зубы и ждать подходящего момента.

Сейчас придётся ждать.

— Услышала меня, дрянь? — спрашивает амбал, и я киваю.

Он хватает меня за плечи и рывком поворачивает лицом к залу. Запускает здоровенные руки под юбку и сдёргивает вниз трусы, оставляя их болтаться на стиснутых бёдрах. Хватает лиф платья и разрывает дорогущее платье до пояса, смахивая одну из бретелек с плеча, обнажая грудь.

Амбал встаёт за спиной, стискивая мне руку над локтем, хватает за волосы на затылке и приказывает:

— Смотри в зал.

Меня трясёт от ненависти, от беспомощности, от унижения.

— В зал смотри, сука, — рычит амбал.

Открываю глаза, цепляя взглядом дохляка передо мной, он стоит, прижимая руку к наушнику в ухе, смотрит на меня, в его глазах торжество.

Я обвожу ненавидящим взглядом зал. В нём оживление. Сидящие за столиками то и дело поднимают руки, а я вдруг осознаю, что смотрю на мужчину в дверном проёме.

И вдруг всё стихает.

Весь шум.

И я замираю, осознавая: незнакомец начинает двигаться от дверей ко мне.

Он идёт скользящим хищным шагом. Я вижу, как на него оборачиваются люди, отстраняясь. Несколько людей у прохода отодвигают свои стулья, чтобы оказаться от него подальше.

Незнакомец идёт быстро, я смотрю на него, позабыв как дышать.

Из темноты проступают детали его внешности. Чёрные брюки, чёрная рубашка с закатанными до локтей рукавами, обнажающая сильные предплечья с татуировками.

Он не выглядит качком, но при каждом хищном движении, наполненном едва уловимой грацией, под рубашкой проступает рельеф тренированного тела.

Я рассматриваю мужественное лицо, оно выглядит каменной маской, идеальный покер-фейс.

Чертовски красивый мужчина. Черные волосы и брови, тяжелая челюсть с сексуальной щетиной, чёткий рисунок губ, прищуренные глаза.

Он уже так близко, что я могу рассмотреть цвет его глаз. Синие. Охренительный насыщенный ярко-синий цвет.

Незнакомец поднимается на подиум, останавливается напротив и внимательно меня рассматривает.