Аукцион невинности. Его трофей

36. Ростки

Я не знаю, нужен ли мне душ, я просто растеклась, меня хватает лишь на то, чтобы обнимать его за шею подрагивающими руками, пока он несёт меня.

— Молчание знак согласия, — смеётся Адам, — душ, значит душ.

Пока я лениво думаю, что он, похоже, решил меня отыметь в каждой комнате этого дома, Адам вдруг замирает и разворачивается всем телом, глядя на полку у входа.

Я чувствую, как он каменеет. Поднимаю глаза, глядя на его лицо. Оно пугает неподвижностью, а выражение глаз… наверное, так смотрят снайперы в прицел, готовясь спустить курок.

Адам осторожно ставит меня на ноги, быстрым шагом подходит к полке, берёт в руки прерывисто моргающий в рваном ритме тёмный браслет. Надевает его на руку, листает что-то в телефоне.

— У тебя пять минут на душ, — ледяным тоном произносит Адам, продолжая листать телефон. — Ещё десять высушить волосы и одеться. В шкафу в спальне для тебя приготовлена одежда. Иди.

Я медлю, пытаясь понять, что могло вызывать такой резкий переход от игривой расслабленности к жёсткой собранности.

— Что случилось, Адам? — тихо спрашиваю я.

И тут же мысленно одёргиваю себя, нашла у кого спрашивать, растеклась совсем.

— Вика. Иди.

От его хлёсткого тона вздрагиваю, бегу искать душ. Справляюсь быстро, выхожу к Адаму уже через десять минут, одетая в кремовый брючный костюм, с волосами, стянутыми в тугой узел на затылке.

Адам возвышается посередине комнаты и выглядит чужеродно в тёмной одежде, в напряжённой позе. Меня передёргивает. Он выглядит ещё опаснее, чем там, казалось бы вечность назад, на аукционе.

Невольно делаю шаг назад. Передо мной снова пугающий незнакомец.

Он оглядывается, упирает в меня ледяной взгляд ярко-синих глаз, в глубине которых я вижу — сейчас, когда я уже лучше знаю его, вижу отчётливо — тщательно спрессованное бешенство.

Адам окидывает меня взглядом с ног до головы, молча протягивает руку.

Ёжусь, но перечить ему банально страшно. Быстро подхожу, позволяю ему взять меня за руку и вывести из дома.

Машину Адам ведёт быстро. Даже агрессивно, но очень уверенно.

На трапе самолёта Адам пропускает меня вперёд.

Самолёт другой, поменьше. После взлёта Адам разрешает отстегнуть ремни безопасности. Молчаливая бортпроводница приносит еду.

Я ничего не спрашиваю. Едим в молчании.

Потом Адам достаёт планшет, подключает к нему маленькую плоскую клавиатуру и долго что-то печатает.

Кажется, я снова задремала. Просыпаюсь от щелчка отстегиваемого ремня безопасности и ощущения, как меня берут из кресла сильные руки.

— Спи, — тихий голос Адам.

Я сонная, не совсем понимаю, что происходит. Адам усаживает меня у себя на коленях, обхватывает ручищами и зарывается лицом в мои волосы.

— Мы ещё летим, — поясняет он тихим бесцветным голосом, — посиди со мной.

Сон разом слетает с меня. Да что у него стряслось? Затаилась в его объятиях, прислушиваясь к его глубокому нарочито-спокойному дыханию.

Кожей чувствую его ярость, он неподвижен, но у меня стойкое ощущение громадного зверя перед смертоносным броском.

Он держит меня в руках, мнёт волосы, дышит размеренно и, кажется, его потихоньку попускает.

Ловлю момент, когда он более-менее расслабился и набираюсь смелости.

— Поговори со мной, — осторожно произношу я.

Адам замирает на несколько мгновений, кажется, даже не дышит, но тут же снова возобновляет свои поглаживания.

— О чём?

— О чём хочешь. Но лучше, если расскажешь, из-за чего мы сорвались с места.

— Лучше для кого?

Я сама расслабляю плечи, чтобы он чувствовал меня более мягкой, и как можно спокойнее говорю:

— Для тебя.

— Почему ты так думаешь? — интересуется он.

Ну хоть какие-то живые ростки тепла в этой ледышке. В его голосе и в самом деле слышится интерес.

— Я чувствую твоё напряжение. Если поделишься, тебе станет легче.

Адам издаёт смешок, откидывается на спинку кресла и смотрит на меня.

— Ты уверена, что мне станет легче? — усмехается. — Может, если поделюсь, то ни мне не полегчает, зато тебе крепко потяжелеет. Оно тебе надо?

Я пожимаю плечами.

— Ты сказал, что мы будем жить вместе. И я буду везде тебя сопровождать.

— Сказал, — подтверждает Адам.

— Это бросает меня в новые обстоятельства, — осторожно улыбаюсь я. — Мне спокойнее, когда ты спокоен. А сейчас ты просто в адамовом бешенстве.

— Адамовом? — вдруг улыбается Адам.

Невесело улыбается, через силу, но это всё-таки улыбка.

— Ага, в нём, — киваю я, — совершенно жуткое и не на что не похожее явление.

— Тебе больше по душе адамово возбуждение? — усмехается он.

Пожимаю плечом.

— Когда ты зол, это страшно, — признаюсь я.

— Знание причин моей злости не убавит твой страх, — говорит он, заправляя прядь моих волос за ухо. — Возможно, добавит.

— Одним страхом больше, другим меньше… — тихо говорю я.

Адам держит меня на коленях, гладит тыльной стороной пальцев мою щёку, рассматривает моё лицо задумчиво.

Не знаю почему, я вдруг трусь щекой о его пальцы. Тут же удивляюсь самой себе, смотрю на него настороженно.

Он никак не реагирует. Гладит пальцами по моей щеке.

Мы молчим. Я впадаю в какой-то транс.

Вздрагиваю оттого, что Адам вдруг отвечает.

— Моим отсутствием воспользовались, атаковали один из моих информационных центров. Римма тяжело ранена, Сергей ещё хуже, оба в больнице. Я надеюсь успеть в Москву до смерти кого-то из них.