Аукцион невинности. Его трофей

43. Взаперти

Не нахожу ничего умнее, чем принять душ, переодеться и лечь спать.

Сплю крепко, без сновидений или кошмаров. Просыпаюсь, ем, коротая время в гостиной за просмотром телевизора и фильмов, и перечитывания классики в виде бумажных книг в шкафу.

Адама нет. День проходит без него. Вообще без людей. Я размораживаю себе готовую еду из морозилки, пью минералку, которой много в холодильнике, и забиваю голову чем угодно, но только бы не думать.

Второй день проходит так же. На третий день я вздрогнула от звука поворачивающегося замка.

Зашла молчаливая женщина лет сорока с совершенно незапоминающейся внешностью, сказала мне, что хозяин пока занят, но для меня инструкции не изменились. Забила морозилку и холодильник едой и удалилась, заперев меня снова.

Неделя. Взаперти. Даже окно не открыть.

В смысле здесь есть бризер — маленькая дырка в стене с устройством и притоком свежего воздуха, кондиционеры тоже были в наличии, но я начала всерьёз опасаться за свой рассудок.

На вторую неделю не выдерживаю — начинаю колупать замок в кабинет Адама.

Плевать, что он запретил. Может, хоть там есть камеры, он разозлится на меня и придёт лично воспитывать.

Я его ненавижу за это моё одиночество сейчас. И при этом страстно желаю, чтобы пришёл, обнял, сказал, что красивая, и вообще, хоть бы трахнул меня наконец.

Невозможно. Просто невозможно. Мне придётся, похоже, попросить Адама направить меня к его психологу или психиатру, и у кого он там регулярно обследуется. Пусть оплачивает мне реабилитацию, я тут точно сойду с ума.

Забавно, что с ума мои мозги сходить всё-таки отказываются.

Крепкие, похоже. Закалённые.

Я перепробовала всё, чтобы вскрыть кабинет Адама. Ножи, вилки, пилку для ногтей в качестве отвёртки. Да, я просто мастер по вскрытию замков, кто спорит.

Это стало навязчивой идеей. Я даже не читала, я бродила по дому, в поисках хоть чего-нибудь, что может помочь мне вскрыть замок.

В конце-концов всё заканчивается тем, что я начинаю обшаривать всё в доме, методично, тщательно возвращая всё как было.

В какой-то момент, отчаявшись, хватаю стебель растения, поднимаю с комом земли, и… нахожу на дне горшка ключ.

Да ладно. Не может быть, чтобы вот так просто. Специально мне оставил? Или забыл?

Не важно. Хватаю ключ, стираю с него землю подрагивающими пальцами.

Очищаю как следует. Вставляю в замок.

Вне себя от изумления, понимаю — подошёл! Открываю и захожу внутрь.

Сначала мне кажется, что я сплю. А затем… меня начинает трясти, я зажимаю рот рукой, чтобы не прорвалось рыдание, падаю на колени на мягкий белый ковёр и продолжаю рассматривать просторную белую комнату.

Она белая. Вся. Белый ковёр. Белый письменный стол с белым креслом.

На белых стенах — фотографии. Много. Мои фотографии. Те, что делала я.

А ещё — мои фотографии. Из семейного альбома. С выставок. На улице со стаканчиком кофе.

Похоже, я зря всё-таки сюда вломилась.

В углу под потолком мигает красной лампочкой белая камера. Адам уже знает, что я здесь. Я ведь этого добивалась?

Не могу двинуться с места. Рассматриваю фотографии.

Я сама вряд бы расположила лучше. Это круче чем в любой, самой дорогой галерее.

Туманный рассвет над горами соседствует с макро-снимком листка. Красиво. Очень красиво.

Я потрясена до глубины души. Красотой увиденного — даже не думала, что из моих фотографий можно собрать такую впечатляющую коллекцию.

А ещё пониманием — Адам знал меня до аукциона.

Не знаю, сколько я так просидела. Может, несколько часов. Может, вечность.

— Я запретил тебе заходить в эту комнату, — наконец, раздаётся позади меня спокойный голос Адама.

Я даже не оборачиваюсь. Продолжаю рассматривать фотографию снежинки на стене.

— Значит, — также спокойно отвечаю я, — ты мой личный сталкер? Сколько ты заплатил Ане, чтобы она затащила меня на аукцион?