Аварийный взлёт

ГЛАВА 14

— Значит, это и есть Вера Николаева Бубнова, которая вчера так настойчиво интересовалась у Ольги Валерьевны Егоровой Марадинским? — Олег Романович Купревич придвинул лицо к монитору, поправил очки: — Вы уверены?

— Совершеннейшим образом! — заверил Казик. — Перед встречей с вами я заглянул на официальный сайт фирмы «ФинАудит».

— Н-да… — протянул полковник. — И такая симпатичная дама может оказаться такой страшной? Судя по всему, Марадинский испугался именно ее. Ну, посмотрите сами, Аркадий Михайлович.

Купревич развернул монитор, и Казик увидел: в тот самый момент на глаза Марадинскому могли попасть только Бубнова, пожилая пара, женщина с девочкой лет двенадцати и парнишка с жидкой бороденкой. Они последние выходили из зоны прилета московского рейса.

— Все эти пассажиры в терминале не задерживались, сразу на привокзальную площадь вышли, мы проверили по камерам. И, судя по всему, Марадинский очень не хотел быть замеченным Бубновой и решил спрятаться в туалете. Спустя четыре дня Бубнова является к начальнице VIP-зала и под предлогом общих дел с Марадинским пытается навести справки по поводу расследования. Через несколько часов на Егорову кто-то нападает. Стечение обстоятельств? — Купревич бросил взгляд на лежащий на стуле пакет с сумкой. — Я отдам вашу поклажу на экспертизу. И распоряжусь, чтобы внимательно прошерстили деловые связи Бубновой и Марадинского. Может, это даст ответ на вопрос: чем Вера Николаевна так могла напугать Эдуарда Борисовича?

— Есть еще несколько вопросов, не исключено, мелких, однако же любопытных, — заметил Казик. — Во-первых, почему постоянная клиентка VIP-зала воспользовалась обычным терминалом? Во-вторых, почему она вообще вышла последней? У нее, если судить по записи камер, с собой была лишь небольшая дорожная сумка, которую она явно брала в самолет. Таким пассажирам не надо ждать выдачи багажа, и они проходят первыми. И, вполне возможно, она с Марадинским просто бы разминулась. Наконец, в-третьих, почему Вера Николаевна, которая, конечно же, узнала о смерти Эдуарда Борисовича в тот же день, вдруг так этим заинтересовалась? Причем настолько, что не удовлетворилась официальной и неофициальной, гуляющей по интернету информацией, а спустя четыре дня отправилась в аэропорт потолковать с Егоровой? Да, у Бубновой были деловые отношения с Марадинским, но, уверен, у нее деловые отношения еще с кучей народа.

— То есть вы полагаете, за этими отношениями кроется нечто особенное? — уточнил полковник.

— Я хотел бы встретиться с Верой Николаевной. Пообщаться неформально. Без всяких допросов, протоколов и тому подобного. У меня в памяти сейчас всплыла одна деталь… может, сущая ерунда… но кто знает…

— Какая деталь? — спросил следователь тем самым тоном, каким ведут допрос.

— Позже, — проигнорировал следовательский тон Казик. — Но поскольку вы, Олег Романович, наверняка не станете возражать против моей беседы с Верой Николаевной, — заявил он так, словно уже получил «добро», — то у меня будет к вам одна просьба. Попросите ваших спецов проверить: случалось ли так, чтобы за последние… ну, положим, полгода, пути Веры Николаевны и Бориса Эдуардовича пересекались в каком-нибудь другом городе. Не обязательно, чтобы они вместе улетали или прилетали. Но чтобы какое-то время они находились в одном месте. Полагаю, это можно отследить по билетам… наверняка есть такая база. Я прав?

— Правы, — подтвердил Купревич. — И прежде всего мы это постараемся сделать по базе VIP-зала, там все клиенты фиксируются.

— И, пожалуйста, найдите номер мобильного телефона Веры Николаевны. Это, полагаю, тоже возможно?

— Возможно, — вновь подтвердил Купревич. — Но все-таки какая деталь у вас там всплыла? — напомнил он свой вопрос.

— Ну-у-у… — Аркадий Михайлович неопределенно повел плечами, — мне кажется, у Бубновой с Марадин-ским могли быть дела, которые они тщательно скрывали от своего ближайшего окружения, и потому они их, скажем так… старались проворачивать… на нейтральной территории.

— Не исключено… — задумчиво проговорил полковник. — В конце концов, страховщик и аудитор — это не летчик и учительница… Тут вполне могут возникнуть деловые интересы. И соответствующие противоречия. Ведь Марадинский недаром испугался Бубновой…

Аркадий Михайлович покинул административный корпус и двинулся не в сторону гостиницы, а в совершенно противоположную — к пассажирскому терминалу. Народа было немного — судя по всему, наступило время относительного самолетного затишья, невероятного где-нибудь в Москве и вполне привычного пусть в относительной, но все же провинции. Аркадий Михайлович прошелся по залу, оценивая «на местности» все, что он видел на записях: где Марадинский сидел, куда глядел, как спасался бегством. Вход в цокольный этаж действительно был ближайшим убежищем. Казик спустился вниз, отметив, что, пожалуй, цокольный туалет не много кого привлекает. Здесь горел какой-то сиротливый свет и, по крайней мере в данный момент, царила совершенно безлюдная тишина.

Аркадий Михайлович поднялся в зал и вдруг увидел Ольгу Валерьевну Егорову. Она стояла, опершись на барную стойку, и о чем-то разговаривала с грузным южнолицым мужчиной. Стойка находилась в пеналообразном отсеке, между залом прилета и стеной из толстого гипсокартона. Над входом в отсек висела вывеска «Кофейня у Рустама». Удачное совпадение, решил Казик и направился в кофейню.

Первым его заметил мужчина.

— Прошу вас! — разулыбался он с профессиональным радушием. — У нас самый лучший кофе!

Егорова обернулась и почему-то смутилась.

— О, Ольга Валерьевна! — изобразил радость Казик. — А я вот решил кофейку испить.

— У Рустама, — Егорова кивнула на мужчину, — он самый лучший.

— Тогда, может, получим удовольствие вместе? Я вас угощаю.

— Ну зачем же? Я в состоянии за себя заплатить, — воспротивилась начальница VIP-зала, но Казик отмахнулся, переключившись на хозяина:

— Уважаемый Рустам, будьте любезны, сделайте нам две чашечки самого вкусного кофе.

— Всенепременно! — заверил хозяин. — У нас всегда прекрасный кофе, а для Ольги Валерьевны он даже лучше прекрасного. А для хорошего знакомого Ольги Валерьевны я тоже сделаю лучше прекрасного. Присаживайтесь вон там, — он кивнул на столик около искусственного деревца, — здесь самое уютное место.

— Я люблю сюда приходить, — сказала Егорова. — Здесь действительно самый лучший кофе. Не только в аэропорту, но и в городе… я думаю. И Рустам очень хороший человек. Может, потому и кофе у него такой. — Помолчала и спросила: — А вы здесь случайно или?..

— Встретил вас случайно, — нисколько не соврал Казик. — Но очень вовремя. Хочу вас еще кое о чем спросить.

— Пожалуйста, — Егорова пожала плечами. — Хотя я все утром рассказала… Вряд ли что-то вспомню новое…

— Я немного о другом. Я кое-что хочу уточнить у вас по поводу Веры Николаевны Бубновой.

Казик улыбнулся с эдакой просительностью. Вроде, извините великодушно, но очень уж нужно полюбопытствовать.

— Веры Николаевны? — Егорова посмотрела удивленно. — Я ничего особенного о ней не знаю. В основном только как о клиентке нашего зала.

— Да-да, она только клиентка. Как и Эдуард Борисович Марадинский… — Казик осекся, потому что Рустам лично принес две чашки кофе и замер около столика в почтительном ожидании. Аркадий Михайлович отхлебнул глоток, воздел глаза к потолку, произнес с восхищением: — М-м-м!..

Хозяин удовлетворенно кивнул и степенно удалился.

— Действительно потрясающе! — оценил Казик и тут же переключился: — Так вот, Эдуард Борисович Марадинский тоже значился вашим клиентом, был знаком с Верой Николаевной, и вполне возможно, они как-то пересекались в вашем зале.

— Пересекались. И что здесь особенного? — пожала плечами Егорова.

— А они общались между собой?

— Общались. И что здесь особенного? — повторила Ольга Валерьевна, но на сей раз настороженно.

— В принципе, ничего. Но вот как раз про особенное… Может, вы замечали какие-нибудь особенности в их общении? Ну, чисто случайно… В конце концов, подмечать нюансы входит в ваши служебные обязанности…

— В мои служебные обязанности не входит устраивать слежки за клиентами! — довольно жестко отреагировала Егорова.

— Конечно, конечно! — Казик разве что руки к груди не прижал в знак полного понимания чужой деликатности. — Однако я не просто так интересуюсь. Не из любопытства, поверьте. Ваша работа требует определенной тонкости, и лучше вам неофициально пообщаться со мной, нежели совершенно официально со следователем.

На лице начальницы VIP-зала отразилось смятение. Уж что она себе такое-эдакое представила, Казик не понял, но Ольга Валерьевна, судорожно отхлебнув из чашки, задумалась. Причем (психолог нисколько не усомнился) не просто взяла паузу, а действительно углубилась в воспоминания.

— Пожалуй, один раз я заметила особенное… как мне показалось… — произнесла она неуверенно, — осенью прошлого года… Вообще-то Вера Николаевна и Эдуард Борисович действительно пересекались периодически в нашем зале, они ведь довольно часто летали, особенно Эдуард Борисович. И, насколько я видела… ну, по крайней мере, когда я сама в зале находилась… они нормально общались. В любом случае они всегда здоровались, они же воспитанные люди… А прошлой осенью Эдуард Борисович вместе с женой улетал куда-то за границу, рейс задержали, и они часа два провели в зале. Вера Николаевна тоже куда-то улетала, и у нее тоже была задержка рейса… Так вот они не только не общались, но даже сделали вид, будто друг с другом не знакомы. Я довольно случайно обратила на это внимание и тут же выбросила из головы. Какое мое дело? И только вот сейчас, когда вы стали расспрашивать, вспомнила… Но ведь это сущая ерунда…

— Премного благодарен, Ольга Валерьевна! — просиял Казик и, в буквальном смысле раскланявшись, покинул кофейню.

…Купревич позвонил раньше, чем Аркадий Михайлович рассчитывал.

— Ну, во-первых, записывайте номер Бубновой. Он есть в базе VIP-зала, — сказал полковник. — А во-вторых, Марадинский и Бубнова действительно пересекались в разных городах четыре раза. Один раз в Москве, один раз в Екатеринбурге и дважды в Питере. Вылетали и прилетали в разное время, но в одном месте находились два-три дня. Последний раз в Питере, за три недели до убийства Марадинского. Все это мы установили по билетным базам. Что вы намерены предпринять?

— Как вам и говорил, я намерен пообщаться с Верой Николаевной. Хочу выяснить, какие-такие особые дела ее связывали с Марадинским. И, поверьте, — упредил возможные возражения Казик, — это лучше сделать мне, нежели вам. Любой допрос и даже официальная беседа полной ясности нам не дадут. Насколько могу предположить, Бубнова не из тех женщин, кто испугается следователя.

Аркадий Михайлович придумал разные варианты, как сговорить руководительницу аудиторской фирмы к скорой беседе, но сработал самый простой и правдивый.

— Значит, вы эксперт из московской полицейской команды и хотите со мной потолковать о Марадинском? — уточнила Вера Николаевна.

— Совершенно верно, — подтвердил Аркадий Михайлович. — Вы ведь были с ним знакомы?

— Ну, если вы мне звоните, значит, выяснили, что была, — не стала отнекиваться Бубнова. — Только я его точно не убивала. Не припомню за собой такого греха.

В трубке явно послышался короткий смешок, и это несколько удивило Казика: демонстрирует ироничное безразличие, хотя специально интересовалась ходом расследования?

— А мы могли бы с вами увидеться, лучше сегодня? — спросил он, прикинув, что почти вечер, и у Бубновой наверняка уже есть свои планы.

Ну как же такая деловая женщина без заранее намеченных планов?

В трубке возникла пауза, правда, короткая, после чего деловая женщина заявила:

— Жду вас в девятнадцать часов. Записывайте адрес…

В жизни она оказалась гораздо интереснее, чем на фото и видеозаписи. Лет сорока, из тех женщин, которые зайдут в переполненный зал и сразу будут замеченными. Яркая дама — притягивающая и одновременно пугающая. К такой ринешься в объятия, но там и задохнешься — что в деловом, что в любом другом смысле.

— А вы совсем не похожи на полицейского, — констатировала она, откровенно окинув Казика с ног до головы.

— Я не полицейский. Я эксперт, — напомнил Казик. — Причем совершенно гражданское лицо. Меня, если так можно выразиться, пригласили кое в чем помочь следственной бригаде.

— Надо же… — усмехнулась она. — И по какой же части вы помогаете?

— По психологической.

— Да ну? — В глазах Веры Николаевны отразился неподдельный интерес, однако даже в малой степени не промелькнула обеспокоенность. — И как это связано: мое знакомство с Марадинским и его убийство? Ведь вы же занимаетесь этим, а не страховым делом?

— Я вам непременно расскажу все, что имею право рассказать… ну, вы понимаете: есть тайны следствия… Но для начала хочу задать вам несколько вопросов. Позволите?

— Задавайте! — великодушно разрешила Бубнова.

— Кое-что вам может показаться неэтичным, но…

— Я — бизнес-вумен, я с этичностью-неэтичностью сталкиваюсь каждый день и давно научилась адекватно реагировать, — перебила глава аудиторской фирмы. — Но вы меня заинтриговали, а я имею склонность к любопытству. К тому же, когда постоянно занимаешься всякими расчетами и подсчетами, хочется чего-нибудь для души. Например, пообщаться с психологом.

Бубнова не выказывала ни малейшей озабоченности, напротив, явно была настроена благодушно, и Аркадий Михайлович решил, что это, пожалуй, облегчит общение. Ну вряд ли Вера Николаевна столь талантливая актриса.

— Можно поинтересоваться: какие отношения вас связывали с Эдуардом Борисовичем?

— Обычные деловые. Как со многими другими. Мы работали с целым рядом одних и тех же организаций, с аэропортом, например, и периодически там виделись. К тому же я страховала у него все свое имущество. Его фирма и он сам были надежными партнерами.

— И у вас не было повода для конфликтов?

— Конфликтов? Каких? Мы же не конкуренты! — Она рассмеялась.

— А почему Марадинский так испугался, когда увидел вас?

— Меня? Испугался?! Когда? — Она перестала смеяться.

— Именно тогда, когда его убили. Ну, не в тот самый момент, чуть раньше, — уточнил Казик, — однако именно из-за вас он вдруг сорвался с места и ринулся в цокольный этаж, где его и убили.

— Ничего не понимаю… — вовсе не испуганно, но явно озадаченно произнесла Бубнова. — Извольте изложить поконкретнее.

Конкретное изложение, судя по всему, никакой ясности Вере Николаевне не добавило.

— Странно… — пожала она плечами.

— Вера Николаевна, я охотно верю, что вы не понимаете причины испуга Эдуарда Борисовича, — мягко, почти вкрадчиво произнес Казик. — Но я, простите, не верю, что вас связывали обычные деловые отношения. Как со многими другими.

— Это еще почему?

Вопрос прозвучал довольно резко, и Казик мысленно усмехнулся. Нет, не актриса, ничего подобного.

— С готовностью объясню, — заверил он. — Во-первых, открытой информации об убийстве Марадинского достаточно для удовлетворения простого любопытства. И вы, конечно, узнали, что по сути были с ним в аэропорту в одно и то же время. Но вы его точно не убивали, записи видеокамер это однозначно подтверждают. Между тем, спустя несколько дней, а именно вчера, вы специально приехали в аэропорт, чтобы попытаться выяснить подробности у Ольги Валерьевны Егоровой. Вопрос: с чего вдруг такая озабоченность в отношении обычного делового партнера? Во-вторых, за последние полгода вы четыре раза находились с Эдуардом Борисовичем в одно время в одних и тех же городах, однако улетали и прилетали в разные дни. Снова вопрос: это простое совпадение? Наконец, в-третьих, осенью прошлого года вы и Эдуард Борисович, который был с женой, вместе провели около двух часов в VIP-зале, однако оба сделали вид, будто вообще не знакомы. И опять вопрос: с чего вдруг такая взаимная невежливость? — Казик выдержал паузу и добавил: — На все эти вопросы у меня есть свой ответ: полагаю, у вас были особые, причем законспирированные, отношения, и я даже догадываюсь — какие. Но я хочу получить у вас пояснения.

— С какой стати я вам должна что-то пояснять? Вы ведь утверждаете, что я не имею никакого отношения к убийству Марадинского?

Благодушие Бубновой испарилось, как роса на солнцепеке.

— Я утверждаю, что вы его не убивали, — уточнил Казик. — Но я не утверждаю, что не имеете никакого отношения.

— Ни малейшего! — отрезала она.

— А вот тут вы можете заблуждаться, причем совершенно искренне. Потому что именно ваши отношения, о которых я в некотором смысле догадываюсь… могли, если так можно выразиться, послужить причиной.

И тут неожиданно Бубнова рассмеялась. Аркадий Михайлович даже опешил. Но ведь она же не актриса!

— Вы намекаете, что мы были любовниками и из-за этого Марадинского убили?

— Ну-у-у…

— Чушь! — хмыкнула Бубнова. — Но поскольку вы все равно докопаетесь… и на свои бесполезные раскопки потратите кучу времени… да еще наделаете всякого шума, чего я совершенно не хочу… то не стану особо темнить. Тем более, что Эдику уже ничем не наврежу. Да, мы были с ним любовниками. Последние года полтора. Я вообще-то женщина свободная, пять лет уже в разводе, а Эдик, сами понимаете, глубоко семейный. Я в своей фирме полная хозяйка, мне фирма досталась от отца, он умер шесть лет назад, но я с самого начала здесь работала, поэтому дело хорошо знаю. А Эдик, который свое дело тоже хорошо знает, совсем не хозяин фирмы — это бизнес его тестя, то есть жены. Чувствуете разницу?

Казик кивнул.

— Эдик так конспирировался, ну и я вместе с ним, что любая разведка позавидует. Конечно, мы встречались и здесь, урывками, в основном днем. Но периодически подгадывали поездки в один город. Подгадывала, разумеется, я. Мне-то проще, я человек свободный. А в других городах уже мы оба были свободными. В определенных пределах, разумеется. Мы даже пару раз в Москве встречались, но когда его тесть сам куда-то уезжал. Был в этих встречах свой… как говорит молодежь, драйв. А вы думаете, таким людям, как мы, у которых жизнь — сплошная серьезность, не хочется время от времени каких-нибудь острых ощущений? Вы думаете, мы роман закрутили от большой любви? Ну да, была взаимная тяга, но еще больше хотелось приключений. Понимаете?

Казик вновь кивнул. А что? Очень даже понимал. Его самого регулярно тянуло на приключения, хотя и не на любовные, а на криминальные, но, в конце концов, у каждого свои предпочтения.

— А где-то около месяца назад произошла неприятная ситуация. Мы были в Питере. Утром из номера выходим, а навстречу — приятель тестя Эдика. Эдик с такой скоростью обратно в номер залетел, что чуть меня с ног не сшиб. Успел его приятель засечь или нет, мы не поняли, но только Эдик тут же рванул в аэропорт. Хотя мы планировали еще на сутки задержаться. А после этого Эдик пропал. Ну я за него в некотором смысле волновалась, хотела узнать, что да как. Позвонила раз… два… а мне в ответ — тишина. Не реагировал он на мой звонок.

— Совсем не реагировал? — удивился Казик. — У вас все-таки были, помимо всего прочего, и деловые отношения…

— Ну что вы!.. — Бубнова посмотрела с легкой снисходительностью. — Я же с Эдиком связь поддерживала не со своего номера. Специально левую симку завела.

— Неавторизированную?

На сей раз Вера Николаевна посмотрела с удивлением.

— А где бы я ее взяла? Это в кино повсюду неавторизированные симки. А в жизни ее на ближайшем углу не купишь. Нет! — отмахнулась она. — Я сделала проще. Попросила дворника, который у нас тут рядом убирает, дала ему тысячу, он и купил на свой паспорт. А вообще, — на лице Бубновой отразилось явное недовольство, — я терпеть не могу многоточия. Я предпочитаю всегда ставить точку. Понимаю, Эдик жутко перепугался, он вообще очень боялся своего тестя. Понимаю, если бы его на измене поймали и его жена подала бы на развод, а она, говорят, крайне самолюбивая женщина, Эдик в лучшем случае остался бы с машиной и половиной квартиры, потому как весь бизнес — на тесте. Но «прощай» можно же сказать напоследок? А он, получается, от меня бегать затеял? В общем, где-то неделю назад я ему еще раз позвонила, со своего обычного номера, но он все равно трубку не взял. И я решила, что черт с ним.

— Получается, в тот день, когда Марадинского убили, вы его не видели?

— Разумеется, нет. Я только с трапа спустилась, начались всякие звонки, причем довольно серьезные. Пришлось даже в секторе прилета задержаться, в результате я вышла чуть ли не последней. Мне было совершенно не до того, чтобы глазеть по сторонам. А потом я вообще не понимаю, что Эдик в общем зале делал. Он ведь знал дорогу только через VIP-зал. Это я, если не из-за границы прилетаю и только с ручной кладью, всегда хожу через общий зал. Так ведь моя фирма — это мой бизнес. И деньги — только мои, поэтому я их на ветер не бросаю.

— А если бы вы увидели Марадинского, подошли бы к нему?

— Зачем? — фыркнула Вера Николаевна. — Я для себя точку поставила. Правда… — она помолчала, — это оказалась не жирная точка. А я предпочитаю доходить до самого конца. Поэтому, когда я услышала об убийстве Эдика, подождала и все-таки поехала к Егоровой. Подобные начальницы всегда знают больше, чем другие догадываются. Но она ничего особенного не знала. Или не захотела говорить. И все же… — Бубнова повела плечами, — я уверена, что наши отношения здесь совершенно ни при чем.

— Ну, в целом, понятно, — сказал Купревич. — Марадинский испугался, потому что не знал, чем закончится встреча с Бубновой. И вообще, даже при самом благополучном раскладе эта встреча ему была слишком некстати. Он ведь приехал в аэропорт тайно.

— Но мы не знаем, насколько тайным оказался роман Эдуарда Борисовича и Веры Николаевны, — заметил Казик.

— Вы считаете, что вот таким образом с Марадинским расправились его обманутая жена и рассерженный тесть? — скептически покривился полковник. — Им гораздо проще было просто вышвырнуть его за порог, а не организовывать столь сложную и опасную спец-операцию.

— Вы, конечно, правы, — согласился Аркадий Михайлович. — Но все же я хотел бы переговорить с Эммой Алексеевной Марадинской. Это ведь возможно?

— Полагаю, вполне, — кивнул Купревич и вдруг спросил, причем с иронией: — Вы хотите потолковать с женой Эдуарда Борисовича, потому что вас опять какая-то деталь на что-то натолкнула? Вы думаете, я забыл о вашей детали, которую вы почему-то решили сохранить в секрете?

— Уверяю вас, здесь нет ничего особенного! Я просто боялся показаться глупым сплетником, в конце концов, мы ведь с вами едва знакомы.

— И по-прежнему боитесь?

— Сейчас нет. Потому что деталь очень даже подошла к пазлу любовной истории. Дело в том, что старший лейтенант Гаврюшин мне так… между прочим… рассказал об информации, которую он случайно в интернете обнаружил. Марадинский, оказывается, уже был женат на своей нынешней жене. Давно, в ранней молодости.

— Вот как? — нахмурился полковник. — У меня нет этой информации.

— Просто никто не копался так глубоко в его личной жизни.

— Плохо! — отрезал полковник.

— Так вот, если верить интернету, а ему все-таки нельзя безоговорочно верить, много лет назад Марадинского поймали на измене и вышвырнули из семьи. Но через какое-то время вернули, вероятно, Эмма Алексеевна его все-таки любила, и они снова сыграли свадьбу. Дети у них родились уже позже. Вполне допускаю, что Эдуарду Борисовичу поставили жесткий ультиматум: еще один поход налево, и он будет изгнан окончательно и бесповоротно. Ну и я, сопоставив разные детали, предположил вот эту самую левую любовную историю.

— Которая оказалась достаточно точной.

— И которая вряд ли имеет непосредственное отношение к смерти Марадинского. По крайней мере, мне так кажется.

— Но вы все равно хотите пообщаться с женой?

— Да.

— А я переговорю с тестем. Послезавтра похороны, и он прилетает завтра вечером. Причем из глубин Латинской Америки. Забрался так далеко, что не сразу сумел выбраться. У него стопроцентное алиби. Хотя такие люди сами подобные дела не делают. Но вы правы: убивать в данном случае, да еще в аэропорту, — верх глупости. А такой человек, как тесть Марадинского, слишком умен.