Аварийный взлёт

ГЛАВА 22

Валерию Леонидовичу очень нравилась его квартира. На двадцатом этаже, просторная, трехкомнатная, с большими окнами, открывающими панорамный обзор на километры, а прежде всего на парк, расположенный поблизости, в который Огородов регулярно хотел сходить, да все как-то не получалось. Квартира, конечно, была не его — арендованная. Когда ему показали в виртуальном варианте шесть подобранных квартир, он сразу выбрал эту. А когда увидел ее уже реально, никакие другие даже смотреть не захотел. На завышенную арендную плату Огородов внимания не обратил — оплачивал аэропорт, для его бюджета сумма роли не играла.

Это была квартира словно из другого мира, совсем не похожая на те, в которых Огородов жил прежде и какую купил пять лет назад. Собственная квартира располагалась в старом добротном доме, на третьем этаже, с отделкой в традициях респектабельной классики. Арендованная — в доме новом, в стиле хай-тек, с совершенно очевидным молодежным духом. Впрочем, квартира и предназначалась изначально молодому парню, сыну весьма крупного бизнесмена, который сам заказал себе дизайн, но который не жил здесь ни дня, потому как укатил то ли в Москву, то ли в Лондон. На Валерия Леонидовича его новое жилье действовало совершенно неожиданным образом — с явным омолаживающим эффектом.

С хозяйкой, пожилой дамой Елизаветой Андреевной, матерью бизнесмена и бывшей многолетней преподавательницей сольфеджио в музыкальной школе, Валерию Леонидовичу тоже повезло. Она обитала в этом же подъезде, этажом выше, была женщиной воспитанной, любезной и своим соседством никак не докучала. Иногда они пересекались в лифте или во дворе, обменивались парой вежливых фраз, и не более того. Если бы Огородов намеревался остаться в Губернске навсегда, то непременно попытался бы выкупить у Елизаветы Андреевны квартиру, однако укореняться здесь он не планировал, а планировал поработать усердно, показать себя с наилучшей стороны, а затем перебраться в Москву — в хорошее, естественно, место и на хорошую, разумеется, должность.

Он всю жизнь делал карьеру своими стараниями. Ну да, с Губернским аэропортом ему повезло — он никак не ожидал. Но коли случилось, значит надо доказать, что случилось не зря. И он, Огородов, достоин и этого везения, и своего дальнейшего продвижения.

В последние дни настроение у него было тревожное, и особенно после вчерашнего разговора с Малафеевой, которая летала в Москву к руководству, вернулась со своими подозрениями, вернее, не своими, а которыми поделилось начальство. Все это очень не нравилось Валерию Леонидовичу своей закрученностью и непредсказуемостью.

В восемь утра Огородов спустился во двор, где его ждала служебная машина, и увидел Елизавету Андреевну. Она выгуливала свою собачку Пу сю — крохотное пучеглазое существо. Выгуливалась Пуся, исключительно сидя на руках, свои естественные надобности справляла дома в лоточек, а на улицу хозяйка выносила ее подышать воздухом — для здоровья и хорошего аппетита.

— Доброе утро, — поздоровался Огородов.

— И вам доброго утра, — любезно отозвалась Елизавета Андреевна.

Собачка вежливо тявкнула.

— Прошу прощения, Валерий Леонидович, но могли бы вы мне уделить пару минут? — спросила Елизавета Андреевна, и Огородов заверил, что вполне может. — Ничего нового не слышно про Эдика Марадинского?

«Про Эдика?» — мысленно удивился Огородов. Елизавета Андреевна, словно почувствовав это удивление, махнула рукой (собачка тут же кивнула головенкой):

— Я ведь Эдика еще мальчиком знала. Он у меня в музыкальной школе учился. Очень славный был мальчик, способный, жаль, дальше не продолжил. А вот общаться со мной продолжил, с праздниками всегда поздравлял… Я его потом с сыном своим познакомила, у них даже какие-то общие дела возникли, уж не знаю — какие. Но когда я узнала, что его убили… Ой… — Елизавета Андреевна прижала к груди собачку, как прижимают руки к сердцу (собачонка с полным пониманием эмоций хозяйки даже не пискнула). — Всю ночь не спала. Так жалко…

— Жалко, — сочувственно согласился Огородов.

— И вас жалко, — вздохнула Елизавета Андреевна. — Только приехали, только, можно сказать, на должность заступили, и сразу такая неприятность.

— Увы… — вздохнул в ответ Валерий Леонидович.

— Так что-то слышно? Говорят, московские следователи работают…

— Работают. Но нас, гражданских, в том числе меня, ни о чем особо не информируют, — не стал скрывать Огородов. — Поэтому я сам мало что знаю…

— Ну уж вас могли бы держать в курсе, — укоризненно произнесла Елизавета Андреевна. — Я надеюсь, этим следователям не приходит в голову подозревать в чем-то вас, человека совершенно нового?

— Ну а почему бы и нет? — усмехнулся гендиректор. — До моего появления ничего подобного не случалось. А я появился…

— Глупости! — громыхнула мажорным форте бывшая преподавательница сольфеджио и тут же продолжила в минорной тональности: — Сегодня хоронят Эдика, сын собирается на прощание. Вы, вероятно, тоже?

Ни о каких похоронах Валерий Леонидович не знал и мгновенно разозлился. Георгий, помощник, доставшийся от прежнего директора, должен был предупредить, однако же явно все прошляпил. Этот Георгий раздражал своей степенностью — по мнению Огородова, помощнику следовало быть гораздо шустрее. «Пора увольнять», — подумал Валерий Леонидович, пробормотал Елизавете Андреевне какие-то невнятные слова, попрощался и сел в машину. И уже затем набрал номер.

— Георгий, вы в курсе, что сегодня похороны Марадинского? — даже не поздоровавшись, спросил он подчеркнуто сухо.

— В курсе, — подчеркнуто спокойно ответил помощник. — Процедура прощания начнется в час дня в Центральном ритуальном зале.

— А почему я не знаю? — процедил начальник.

— Потому что окончательно все стало известно вчера в семь вечера. Вы уже уехали из аэропорта в театр на оперу «Князь Игорь». Я посмотрел, опера заканчивалась уже достаточно поздно, я не стал вас беспокоить, — не меняя интонации пояснил помощник. — К тому же сегодня, согласно вашему графику, у вас в час дня видеоконференция с Москвой, так что вы, как мне кажется, не смогли бы поехать на прощание.

— А вам не кажется, что от аэропорта следовало хотя бы послать венок? В конце концов, Марадинский, помимо всего прочего, был партнером аэропорта.

— Венок я заказал, — невозмутимо произнес Георгий. — Его доставят к нам сегодня в одиннадцать часов. Я как раз хотел вам доложить, что венок будет из живых цветов, искусственные для нас не солидно, а на траурной ленте планируются слова: «С прискорбием — от руководства Губернского аэропорта». Но если вы возражаете, слова можно заменить. Это сделают быстро, я на всякий случай договорился.

— Нормальные слова, и живые цветы тоже правильно. Вы сами съездите на прощание.

— Хорошо. Я специально на всякий случай надел соответствующий костюм.

«Нет, — подумал Огородов, — увольнять Георгия явно преждевременно».

Уже на подъезде к аэропорту позвонили из областной администрации, предупредили, что вечерним московским рейсом возвращается губернатор. Сидеть на работе почти до десяти вечера Огородов вообще-то не планировал. Да и особой нужды, по большому счету, не было никакой. Прилет — не вылет, когда всякое может случиться, типа задержки рейса, как в нынешний понедельник, и директору пришлось выступать в роли заботливого хозяина. Тут все проще: даже если рейс задержится, из самолета никто никуда не денется, а потом к трапу подадут машину VIP-зала, губернатор пройдет через зал и уедет в город. Всех дел на несколько минут. Прежний директор сроду подобными встречами себя не обременял. Проводами, впрочем, часто тоже.

Но Огородов считал, что себе он такое позволить пока не может. Вот через какое-то время, перестав быть новичком, — другое дело, А пока нельзя пренебрегать любым общением с губернатором, тем паче сейчас, когда в аэропорту случились такие трагические события. Не исключено, у губернатора возникнут какие-то вопросы, на которые, скорее всего, у гендиректора не найдется ответов, однако тут он точно ни при чем. А вот начальнице VIP-зала послаблений не будет никогда. Должность, в конце концов, обязывает быть под рукой не просто у очень важных, а самых важных персон.

Огородов намерился позвонить Егоровой прямо тут же, однако машина подъехала к административному корпусу, и он решил, что отдаст соответствующие распоряжения после общей планерки.

В кабинет, однако, он даже не зашел, перехваченный на пороге секретаршей.

— Валерий Леонидович, звонил полковник Купревич, просил, чтобы вы сразу заглянули к нему.

— А почему он позвонил в приемную, а не мне на мобильник? — удивился Огородов.

Секретарша пожала плечами.

— Ну ладно. — Он сбросил на руки секретарши плащ. — Меня, судя по всему, на планерке не будет, а вы свяжитесь с Егоровой и предупредите, что вечерним рейсом из Москвы сегодня прилетает губернатор.

Конференц-зал, где разместился штаб оперативноследственной группы, находился этажом ниже, но Валерий Леонидович проделал этот путь в намеренной неспешности.

Селекторное совещание его мало волновало. Вел его традиционно зам по производству, гендиректор лишь принимал участие и знал: обо всем важном его и так проинформируют. Но вот срочный вызов Купревича, причем не напрямую, а через секретаршу, насторожил. И подозрительно, и не слишком вежливо. А ведь этот полковник производил впечатление вполне воспитанного человека…

В кабинете, где обосновался полковник, вместе с ним сидел довольно забавный дядька — взъерошенный толстяк с большим носом и круглыми глазами, которого Огородов уже видел, но исключительно издали.

— Познакомьтесь, наш эксперт Аркадий Михайлович Казик, — представил Купревич.

Огородов любезно кивнул — эксперт послал в ответ не менее любезную улыбку. Валерию Леонидовичу очень хотелось спросить: «С чего вдруг такая срочность?», однако он промолчал. Не зная броду, не суйся в воду. По крайней мере, первым.

— Уж вы извините, что вас так резко оторвали от дел, однако же насущная потребность возникла дополнительные вопросы вам задать, — весьма церемонно произнес Купревич.

Огородов опять промолчал. Эта странная для следователя церемонность встревожила.

— Вы же были знакомы с Эдуардом Борисовичем Марадинским?

— Был. Но очень поверхностно. Встречался с ним один раз, где-то за неделю до… происшествия. Я об этом рассказал следователю, который меня расспрашивал еще до вашего приезда.

— Да-да, здесь записано, что вы обсуждали с Марадинским текущие дела. — Купревич постучал пальцем по толстой папке. — А можно поподробнее? Какие дела вы обсуждали?

Директор неопределенно повел плечами.

— Ну, во-первых, я стараюсь постепенно знакомиться с основными партнерами аэропорта. Так сказать, лично, и Марадинский в их числе. Мы страхуем у компании «Гранит» ряд объектов. А во-вторых, заканчивается срок страхового договора, я считал нужным обсудить наши дальнейшие взаимоотношения.

— Ну и как, обсудили? — спросил полковник.

— В каком смысле? — спросил в свою очередь Огородов.

— В смысле поговорили вообще или договорились о чем-то конкретном?

— Скорее, поговорили вообще…

— Но, может, были какие-то детали?

Директор задумался. Устремил глаза к потолку, вспоминая эти самые детали, после чего развел руками: дескать, ничего на память не приходит.

— А вы собирались пролонгировать договор с «Гранитом»?

Огородов оторвал взгляд от потолка, произнес сдержанно:

— Свое решение мы обязаны представить за месяц. Так что время еще было. Но учитывая давнее партнерство…

Этот разговор Валерию Леонидовичу не нравился. Мутный какой-то разговор. Он силился понять, что скрывается за этой мутью и как ему вести себя дальше, дабы четко пройти по тропочке, не оступившись и не наступив куда не следует. Впрочем, одно ощущал четко: не случайно его зазвали в спешном порядке и неспроста ковыряются в этих самых деталях.

— Ну вот что, Валерий Леонидович, давайте-ка начистоту. — Полковник поправил очки, словно прицелился, пальнул глазами сквозь стекла. — Мы знаем, что вы собирались расторгнуть договор с компанией «Гранит», о чем и сообщили Марадинскому…

— С чего вы взяли? — перебил Огородов.

— Более того, — проигнорировал вопрос Купревич. — Вы намеревались заключить договор с фирмой «Олимпия».

— Это вам Марадинский сказал? — Директор досадливо поморщился.

— Нет. Это нам сказал частный детектив, которого Марадинский нанял, чтобы тот выяснил причину вашего решения. Он же раскопал и вашу «Олимпию».

— Частный детектив?! — совершенно искренне изумился Огородов.

— Валерий Леонидович, — раздался вкрадчивый голос толстяка эксперта, который до этого момента тихо сидел в сторонке. — У Олега Романовича есть официальные показания частного детектива. Вам не следует таиться, поскольку у Олега Романовича нет в данный момент оснований подозревать лично вас в убийстве Эдуарда Борисовича…

— Меня подозревать в убийстве Марадинского?! Да вы с ума сошли! — возмутился Огородов.

— …но есть основания предполагать, что ваше м-м-м… решение могло стать причиной. Поэтому хотелось бы получить от вас правдивые объяснения.

Валерий Леонидович посмотрел недоверчиво. Его решение могло стать причиной? Вот как? Этот момент он даже в дальних мыслях не держал.

— Хорошо, — сказал он. — Я действительно уведомил Эдуарда Борисовича, что аэропорт не намерен пролонгировать договор страхования. Уведомил пока только устно. В некотором смысле проявил особое уважение — предупредил заранее. Разумеется, он захотел выяснить причину. Вообще-то я не обязан был ничего объяснять. Более того, даже в официальной бумаге, которую мы должны направить «Граниту» за месяц, никакие наши объяснения не требуются. И ничего конкретно я объяснять Эдуарду Борисовичу не стал, ограничился общей информацией: принято решение сменить партнера, новый партнер аэропорту выгоднее.

— Ну и как Эдуард Борисович все это воспринял? — поинтересовался Купревич.

— Как-как? Естественно, без радости. Пытался выяснить всякие подробности, уговорить меня… даже слегка припугнуть… Дескать, порвав отношения с «Гранитом», аэропорт не найдет себе в городе приличного страховщика. И вообще это не лучшим способом скажется на репутации… аэропорта то есть. Хотя это просто смешно! Можно подумать, страховая компания — главный партнер аэропорта. И уж чья бы репутация могла пострадать, так это как раз «Гранита». И финансовые интересы, разумеется, тоже. Расстались мы без взаимных поклонов. И больше даже не созванивались. Но черт возьми! — со смесью досады и возмущения воскликнул директор. — Кто мог предположить, что почти через неделю Марадинского убьют, причем в аэропорту?!

Действительно, кто же мог предположить? Самому Валерию Леонидовичу даже в страшном сне такое не могло присниться. Смена партнера — обычная ситуация. А во что все выливается? Конечно, он не сказал Марадинскому про «Олимпию», еще чего не хватало! Да там и не все еще утрясено, хотя утрясется — никаких сомнений. Но с «Олимпией» нет ничего противозаконного и даже чего-то не по правилам — обычный рабочий процесс.

— А почему вы решили «Гранит» поменять на «Олимпию»? — спросил полковник.

— Я хорошо знаю эту компанию, несколько лет работал с ней еще в прежнем аэропорту. К тому же хорошо знаю ее главного владельца, а это очень важно. Полагаю, вам не надо объяснять ценность личных знакомств? — Огородов выдержал короткую паузу и продолжил: — Ко всему прочему, «Олимпия» давала хорошую скидку. Да, «Гранит» тоже давал скидку, но «Олимпия» — больше. Я как генеральный директор имею все полномочия сам решать такие вопросы. Хотя меня поддержала замдиректора по экономике Екатерина Александровна Малафеева…

— Которая всевидящее око владельца? — сахарно уточнил толстяк эксперт.

Огородов вскипел — внутренне, конечно. Он не заблуждался и не обольщался, он все понимал и принял правила игры. И, пусть через силу, через преодоление собственного самолюбия, соглашался с тем, что ему, новичку, еще только предстоит завоевать настоящий авторитет и полное доверие. И он честно завоевывал. Малафеева ему, надо признать, не только не мешала, но и помогала. А этот тип, Казик, похожий на меховой мешок, кто такой есть — эксперт по чему?

— Да, Екатерина Александровна много лет проработала в «АвиаАльянсе». Но она исключительно грамотный специалист, — не дрогнув ни мускулом, ни голосом, произнес Валерий Леонидович.

— А можно поинтересоваться, — все с той же сахарной интонацией произнес Казик, — почему вы совершенно явно не хотели знакомить нас с деталями вашего общения с Эдуардом Борисовичем?

— Потому, что я считал, — Огородов всем корпусом развернулся в сторону «мехового мешка» и буквально вперился в него взглядом, — что детали нашего общения не имеют никакого отношения к правоохранительным органам. Это вопрос бизнеса, причем сугубо внутренний вопрос. Особенно пока он не оформлен в окончательное решение. Это во-первых. А во-вторых, я подозревал, что вы постараетесь это привязать к убийству Марадинского. И, соответственно, ко мне. А мне подобные подозрения не просто оскорбительны… они для меня, директора, который работает всего пару месяцев, чреваты для репутации. Знаете, старое выражение: «Ложечки нашлись, а осадочек остался»? Так вот совершенно не факт, что вы ложечки найдете, а осадочек мне не оставите. Я удовлетворил ваш интерес?

— Всецело! — заверил Казик и посмотрел почти ласково, что Валерию Леонидовичу совершенно не понравилось: этот смешной мужичок явно был слишком не смешным. И даже, вероятно, опасным.

— И еще одна информация, только прошу о ней пока не распространяться, — заговорил полковник. — Кто-то попытался отравить начальницу VIP-зала Егорову.

— Попытался?..Отравить?!.В каком смысле?..Она жива?! — Огородов посмотрел с изумлением.

— Жива-жива, — успокоил полковник. — В больнице Егорова.

— Так как же так?..

Вид у директора был, судя по всему, настолько растерянным, что опасный эксперт Казик вдруг замахал на него ладонями, словно веерами, и принялся не просто говорить, а почти уговаривать:

— Вы не беспокойтесь, Валерий Леонидович! Понятно, столько неприятностей для аэропорта… для вас как директора… Но с Ольгой Валерьевной, слава богу, все в порядке. Ей повезло несказанно. Ее вовремя обнаружили и доставили в больницу, поправится Ольга Валерьевна. И сейчас она под охраной…

— Под охраной? — Огородов посмотрел на Казика, на Купревича… — То есть вы считаете…

— Да, мы считаем, что Егорову пытались убить, — подтвердил догадку полковник. — И напали на нее на днях, судя по всему, не случайно.

— Напали?..А-а-а… точно… — досадливо поморщился Огородов. — Мне начальник САБа говорил… у Егоровой электронный пропуск украли… Бессмысленная кража… Но думали, случайность… — Он вдруг насторожился. — А вы полагаете, не случайность?

— Возможно… — уклончиво ответил Купревич.

— Но зачем кому-то понадобилась Егорова? — Валерий Леонидович недоуменно пожал плечами и почти тут же насторожился. — В связи с Марадинским? — Он немного подумал. — А ведь никто не общался в аэропорту с Марадинским больше, чем Ольга Валерьевна. Марадинский постоянно летал и всегда через VIP-зал…

У Огородова как-то сразу все сложилось: вот же она, взаимосвязь! Непонятно какая, но она очевидно есть, что-то явно связывало начальницу VIP-зала с постоянным пассажиром, и теперь московскому следователю со всей его командой надо потянуть именно за эти ниточки…

В душе Валерий Леонидович ждал от полковника Купревича (эксперт его не слишком занимал) хотя бы маленькой благодарности, но тот снял очки, вынул из кармана салфетку, тщательно протер стекла и кивнул:

— Спасибо, Валерий Леонидович, что уделили нам время.

— Пожалуйста, — сухо ответил Огородов и вышел из комнаты.

У прежнего директора общая приемная была с замом по производству, у нынешнего — с замом по экономике.

Огородов намерился зайти к Малафеевой, но секретарша упредила:

— Екатерина Александровна уехала в город. А вам звонил Дергачев. Сюда, в приемную. Он сказал, что звонил вам на мобильный, но вы трубку не берете. А трубку вы никак не могли бы взять, вы ее в плаще, в кармане оставили. Я слышала звонки, но трубку не брала.

У секретарши, так же, как и помощник Георгий, доставшейся от прежнего директора, был бубнящий голос, и это раздражало. Огородов не раз думал, что следовало бы ее убрать, но понимал, что так же, как и помощника Георгия, убирать эту довольно нудную женщину не следует, по крайней мере пока. Она все и всех в аэропорту знала, все умела, была очень ответственной, исполнительной — в общем, образцовой.

— Я попыталась связаться по вашему поручению с Егоровой, звонила ей на мобильный, в кабинет, даже домой, — сообщила ответственная и исполнительная, — но в кабинете и дома никто не отвечает, а мобильный вне доступа сети. Я связалась со старшим администратором, сегодня дежурит Жанна Корнилова, но она ничего не знает про Егорову. Она тоже пыталась связаться, безрезультатно, и очень волнуется.

— Позвоните Корниловой и передайте, что сегодня вечерним рейсом прилетает губернатор. Ей надо быть на месте. Ольга Валерьевна в больнице.

У женщины расширились глаза и даже нижняя губа слегка отвисла, но директор больше ничего не сказал, и образцовая секретарша никаких лишних вопросов задавать не стала.

Огородов зашел в кабинет, плотно прикрыл дверь, набрал номер Дергачева.

— Вы меня искали, Сергей Геннадьевич? — Услышал голос начальника САБа и почти сразу перебил: — Я в курсе. Зайдите ко мне.